Будь моей едой!

      Гули не похожи на людей. Эти существа питаются человеческим мясом, им нравится вкус крови, совсем как вампирам, но различие состоит лишь в том, что вампиров не существует, а гули реальны. Эти существа предпочитают отдалённые места, ведь человеческий запах одурманивает их, сводит с ума, тут не трудно и раскрыть себя, лишившись головы, а гулям строго-настрого запрещено как-либо выдавать себя, вот и живут они там, до куда человеку не добраться. Но чем же они питаются, если людей живьём не видят? В наше время редки добывания человечины руками простых смертных, ведь есть отдельная профессия добытчиков, которые занимаются всем этим и передают тела торговцам, у них и закупаются все современные семьи. Раньше дела обстояли несколько иначе, а добыванием пропитания занимались исключительно главы семей. В таком месте, как этот лес, они как раз таки и находили еду. Заплутавшие путники, лесники — любой мог стать кормом. Нередко случалось так, что гули и на близлежащие поселения нападали. Обратно после таких охот, правда, возвращались не все: не желающая так просто умирать еда давала хороший отпор. Поэтому мужчин всегда было в дефиците. Малышам гулям по этой причине старались давать при рождении фамилию матери, а позднее это вошло в привычку.       Чонгук смотрел на Чимина и думал, что 18 лет — это прекрасно. Чим был уже совсем взрослым (в то время как ему всего 16), светловолосый уже настоящий мужчина. Его шоколадные глаза смотрели на маленькую серую птичку, следили внимательно. У Чонгука это создание вызывало лишь интерес и улыбку, а у Чимина не вызывало, кажется, ничего. В последние две недели он совершенно погас.       — Климат меняется, — шепнул светловолосый, стараясь не спугнуть птицу, та прыгала по подтаявшему снегу и тоненько посвистывала.       Волосы Чимина щекотали его нос, светлая чёлка была длинной настолько, что её приходилось разделять в пробор. Юноша постоянно вплетал свои пальцы в волосы и зачёсывал те назад. Не отводящий взгляда Чонгук повторял всё то же самое вслед за человеком. Чимин был великолепен, ему страшно хотелось подражать. Чем старше становился Чим, тем больше в нём проявлялось каких-то элегантных манер. Он вёл себя как дворянин, несмотря на век за окном, он был изящным, как-то особенно двигался, особенно говорил, особенно ел, чихал, спал и даже сморкался. Так казалось Чонгуку. Весь Чимин виделся гулю каким-то особенным.       — Чего смотришь? — буркнул Чим, подняв взгляд на подозрительно притихшего гуля. — Ты голодный?       Чонгук коротко кивнул и глупо потупил свой взгляд на юноше. Чимин вытянул парню свою руку, закатав рукав кофты до локтя, и уставился на того в ответ. Чон тяжело вздохнул и сглотнул, схватившись за урчащий живот. Это была нормальная реакция для оголодавшего зверя. Чим правда искренне не понимал, почему гуль до сих пор не убил его. Он был бы сейчас не против. Мама уже, казалось, ненавидела своего сына за все эти рассказы о том, что вокруг них каждый — кровожадный убийца. Она ругала его чаще, чаще выпроваживала из дома и никогда, никогда не верила ни единому слову. А ведь он всего-то и хотел, что уберечь её и себя. Хотел, пока не осознал, что всё бесполезно.       — Кусай.       — Не хочу.       — Чё так? Я устал ждать, ешь давай.       — Нет.       — Давай-давай!       — Прекрати уже, а! — вскрикнул Чонгук, с силой шлёпнув ладонью по протянутой руке. Ногти случайно пробороздили нежную человеческую кожу.       Чимин резко изменился в лице, некогда не выражающие ничего глаза налились влагой, губы затряслись. Чон опустил свой взгляд на руку друга и обнаружил там несколько кровоточащих полос, которые он умудрился оставить при ударе. Чимин взревел в одну секунду, вызвав самый настоящий гул в ближайшей окрестности. Чонгук мгновенно округлил глаза и схватился за руку светловолосого.       — Прости-прости-прости, я нечаянно!

❖❖❖

      Бинты окольцовывали запястье, извиваясь всё выше и выше, они пропитывались остатками крови. Чонгук не умел оказывать первую помощь, он только залил ранки спиртом и решил, что бинт вылечит, не задумываясь о том, что когда кровь засохнет, Чимину эти бинты с себя придётся отскабливать силой.       Чонгук сидел на ковре напротив своей жертвы, сосредоточенно сгибаясь над окровавленной конечностью. Хорошо, что мама Чимина была на охоте, иначе влетело бы кому-то…       — Ты почти оторвал мне руку, — рыдал Чим, пуская слёзы на покрасневшее лицо.       — Прошу заметить, ты сам настаивал, — ворчал Чонгук, пытаясь понять, сколько слоёв надо намотать, чтобы кровь не шла. — У тебя каждый день одно и то же: «Чонгук, убей меня», «Чонгук, съешь меня». Это очень раздражает, знаешь ли.       — Потому что я не понимаю, куда меня выращивать ещё больше, я уже готов, вот, ешь, на!       — Не буду! — крикнул Чон. Глаза его резко засияли красным, а живот громогласно заурчал.       — Почему? — осторожно поинтересовался Чимин, выдержав паузу.       — Потому что ты будешь плакать. Разве тебе не будет больно? Это я тебя поцарапал немножко, но гули сильнее, чем ты думаешь. Я могу железо гнуть, а тебя и подавно. Но ты ведь заплачешь… Или ещё чего хуже… А вдруг ты умрёшь?       Чонгук подумал, что да, скорее всего, если он начнёт есть Чимина, тот умрёт. Почему только его глупый друг этого не понимает?       — А может и хорошо… Умереть… — еле слышно предположил Чим. — Мне никто не верит, я один как дурак. Я смирился. Всё равно ты меня сожрёшь. Или ты меня, или я сам себя убью такими темпами. — Чимин выдернул больную руку из лап друга и шумно всхлипнул, загородив ладонями вид на лицо. Он сегодня и так наплакался, хуже уже не будет. Куда уже хуже?       Чон без зазрения совести выпустил из рук концы бинтов. Всё равно у него выходило плохо. Он только рванул вперёд, чуть не свалив человека на ковёр. Гуль крепко обхватил тело обеими руками. Чонгук глубоко вздохнул и закарабкался по чиминовой спине пальцами.       — Я тебе верю. И разве я не дурак, м? Мы два дурака. Ты не один. Мы ведь друзья. Только это… не умирай.       Чимин протяжно шморгнул носом и, почти истерично выдохнув, задержал дыхание. Ему в лицо тычилась чёрная макушка, а к ключицам жалась тёплая щека. Чонгук наверняка слышал, как быстро колотится сейчас человеческое сердце, как оно ускоряется, как рвётся наружу. Светловолосый и сам его сейчас слышал, оно звенело в голове. В голове правда звенело ещё кое-что. Урчание чужого желудка, ещё громче прежнего.       — Не обращай на него внимания, — буркнул Чон, крепче обхватив жертву.       — Постараюсь, — просипел Чимин, принявшись обтирать здоровой рукой мокрые щёки. — А, Чонгук…       — Что?       — По мне твоя слюна…       — Ой, извини, я вытру…