Изгнание маршала Шатильона

Свет магического шара на подставке в виде сокола - символа рода Монтильядо - мягко освещал огромный мрачный кабинет с рядами шкафов черного дерева и массивными креслами. На широком столе лежали стопки бумаг: карты, донесения, отчеты, списки, счета. Герцог Альберто Монтильядо, проэмперадор Халвлинга, работал целыми днями. Ему под руководство досталась страна, почти разоренная годами бессмысленной и беспощадной войны. Немагическое население уже вымоталось от разрухи, поборов, голода и произвола войск, что своих, что чужих. Наделенные магией дворяне использовали свои способности, интригуя друг против друга, и до страданий народа им дела не было. Иногда Альберто казалось, что ему одному не всё равно, что станет с этими людьми и этой страной. Несколько дней подряд по зеркалу дальней связи он вел переговоры с королем Арнарбрекка и королевским советом, решая, что делать с этим тяглом, упавшим им всем на плечи. Убеждал его величество, что государству выгоднее сохранить Халвлинг как единое целое - автономией, которой будут руководить верные трону люди. Просил совета у министров, какие реформы осуществить в первую очередь, убеждал, что готов даже пожертвовать кое-что из собственных средств... благо род Монтильядо накопил богатства, которым позавидовал бы не один король. Альберто повторял себе: всё это делается для блага родной страны и для блага жителей Халвлинга. Но главное - он так трудился ради Рене. Который то ли не мог, то ли не хотел оценить и понять. Слуга принес очередную чашку шадди и молча ушел. Альберто погрел руки о чашку, вдохнул сладковатый запах бодрящего напитка. Пожалуй, можно немного отвлечься и написать письмо Рене. Письма из Хофштеттена приходили - но не те, которых Альберто так ждал. Листы, исписанные мелким, при этом четким и разборчивым почерком эра Авьери. Иоаннит детально рассказывал обо всем, что происходит в замке: о лени и нерадивости слуг, о том, что охрана старательно исполняет свои обязанности, о том, что делает Рене. И каждый раз прибавлял: "Эр Шатильон, к сожалению, не читает ваших писем. Пока что я не могу его переубедить. Однако я пытаюсь". Расплывчатые формулировки давали надежду. ЕЩЕ не прочел письма и не написал ответ. Может, болен. Может, в раздумиях. Может, эр Авьери его еще переубедит... Каждый раз Альберто писал об одном и том же. "Я не мог поступить иначе, Рене. Страна устала от войны. Силы солдат на исходе. Мирные жители устали от безысходности. Подонки должны быть наказаны - по обе стороны фронта. Именно ради этого я дошел до столицы". "Рене, прости, что я не спросил у тебя совета. Сроки поджимали. Страшно представить, что было бы, если бы я потерял хоть еще один день!". "Только сейчас, когда усталость камнем наваливается на меня, я понимаю, почему ты так поступил. Многие представители старой знати считают, что ты абсолютно прав и не мог согласиться на службу при новом правительстве. Долг, честь, патриотизм... Наконец-то я вижу, что среди знати Халвлинга есть нормальные люди, которые, насколько это возможно, прошли через войну с достоинством. Но трудностей это не отменяет!" Он не решался доверить бумаге только одно: отчаянный беспомощный крик души. "Рене, я люблю тебя!.. Даже после того, как ты сказал, что ненавидишь меня. Давай начнем всё сначала...".