Принцесса была прекрасная

Лео осторожно-мягко идёт к застывшему каменным истуканом Далеру. Оба напряжены: Леандро чувствует, что внутри у него словно тонкая струна натянута, звенит и подрагивает, и от этого волнительно и чуточку даже больно. Он идёт медленно, чтобы не спугнуть, но неотвратимо и опасно, не моргая, удерживая взгляд широко распахнутых глаз напротив — как змея, гипнотизирующая свою жертву. Далер тоже подобрался весь, словно гончая, не понимает, что происходит и чего от Лео ожидать. Глаза у него бездонные и совсем чёрные, ярко выделяются на фоне бледной кожи, Леандро смотрит в них и падает, и вот уже он сам чувствует себя пойманным на крючок — как будто он кобра, а Далер — заклинатель змей. Далер чуть пятится от него, и Лео слышит встревоженный шёпот: — Что ты? Что ты? — голос Далера тихим шорохом проходится по нервным окончаниям, и Паредес одним скользящим движением преодолевает оставшееся между ними расстояние. Первое прикосновение как ожог, кожа Далера чувствуется раскалённой и плавящейся. Пальцы находят и гладят особенно большой синяк на рёбрах, чуть надавливают, и Леандро слышит тихий вздох сквозь зубы, его затапливает таким бешенным восторгом, что начинает кружиться голова. Он поднимает взгляд, Далеровы глаза оказываются прямо напротив, они всё ещё похожи на чёрные дыры, и Лео, всегда такому в-себе-уверенному и на-всех-плюющему, вдруг становится до боли важно, чтобы из этих глаз исчезли страх и настороженность, чтобы губы, сейчас взволнованно приоткрытые, закусывались от наслаждения и сдерживали стоны и вздохи. Леандро проводит-трётся носом о щёку Далера, а затем приникает ртом к вене на шее — не целует, не кусает — просто трогает губами, прислушивается к стремительной пульсации крови. Он слышит над ухом это Далерово: — Что ты? Что ты? — и сам не понимает свою жадность, свою голодность. Вокруг них — молочно-серый пар от горячей воды и сумрак душевой, в ушах — монотонный звук падающих на кафель капель, и вскоре Лео чувствует себя окончательно одурманенным и оглушённым, а потом ещё улавливает явственно сдерживаемый стон совсем рядом, и это швыряет его за грань. Живот Далера под его пальцами подрагивает, грудь заливает румянец, точно такой же и на скулах — лихорадочный и яркий. Лео сходит с ума от мысли, что ещё никто никогда не касался Далера так, как он это делает сейчас, никто никогда не чувствовал робкой отзывчивости не знавшего ласки тела. Далер стоит запрокинув голову, крепко зажмурив глаза, и что-то не слышно шепчет. Лео прислушивается, но как ни старается, ни одного знакомого русского слова не распознаёт. Шёпот на незнакомом языке ещё больше усиливает нереальность происходящего, и у Лео туже затягивается узел внизу живота. Он чувствует свою в-омут-с-головность и Далерову сдержанность и неуверенность, ему хочется ответности и ласки, но он понимает, что нельзя так одномоментно рушить чужие заслоны и преграды — и ждёт. Он верит, что если из глаз Далера в скором времени не исчезнут эти горькие паника и загнанность, то Леандро найдёт в себе силы остановиться. Он извинится и отступит, и они оба больше никогда-никогда не вспомнят безумие, которым в этот самый момент стал Леандро Паредес. Он кончиками пальцев обводит синие реки вен, лижет закушенную губу и наконец — как давно хотелось — аккуратно прикусывает кадык. Далер красиво дрожит, сдерживает себя, но — Лео видит — не может бороться и — тянется-тянется-тянется навстречу. Леандро делает шаг назад, показывая себя — гордо и чуть вскинув подбородок. Он никогда не имел проблем с собой и своей внешностью, но в это мгновение, когда Далер поднимает на него одуревшие и поплывшие глаза, ему хочется непременно понравиться ему. Он видит, как Далеров взгляд мечется по его груди, пытается задержаться на животе, но всё равно сползает сам собой вниз, и Лео простреливает сладкой судорогой, а по спине стекает капля пота. Далер, смущённый и распалённый, заставляет хотеть сделать с ним множество грязных и крамольных вещей. Леандро несколько раз вдыхает паркий и влажный воздух, и снова заводит руку — касается нежных розовых сосков, обводит по кругу ареолы, гладит синяки. Быстрые жалящие засосы похожи на маленькие ожоги, и завтра никто не отличит их от ссадин и синяков, коих на Далеровой коже и так предостаточно. Лео проводит указательным пальцем вдоль солнечного сплетения, подхватывает губами чужой стон и наконец оборачивает ладонь вокруг члена — но обхватывает не сильно, а только ласкает призрачным недоприкосновением. Он чувствует, как мгновенно напрягается Далер, как подрагивают мышцы живота и дрожат бёдра. Собственное возбуждение становится неважным, сейчас Лео хочется показать, как бывает хорошо, как может быть невероятно, когда тебя знаючи касается другой человек. Лео усиливает хватку пальцев, а другой рукой гладит и сжимает затвердевшие соски, слушая, как над ухом тихонько вздыхает Далер. Он упирается лбом в его плечо и смотрит-смотрит, как его ладонь мерно движется по возбуждённому члену. Ему хочется опуститься на колени и взять его в рот, обвести языком, подразнить кончиком головку и почувствовать наконец вкус смазки. Вместо этого он сглатывает накопившуюся слюну и поднимает голову. Далер кажется ему невероятно красивым. Красивее, чем сегодня на матче, с этими своими алеющими скулами и изломанными бровями. Лео интересно наблюдать, как он борется с собой, потихоньку отпуская себя, позволяя, и вот уже он сам толкается навстречу приглашающей ладони, снова стонет испуганно и удивлённо. Лео ускоряет темп, касаясь члена рвано и ритмично, так, как нравится ему самому и, по-видимому, нравится Далеру. Он чувствует тонкую дрожь, и чужое удовольствие передаётся и ему, прошивает с ног до головы, заставляет сжать себя внизу, чтобы позорно не кончить первым, глядя на крепко зажмурившегося Далера. Никогда ещё простая незатейливая дрочка не приносила Лео такого наслаждения. Впрочем, у него этого никогда не было с Далером… Далер вдруг как-то по-особенному болезненно стонет, выламывается спиной, сводит лопатки, и Лео чувствует на пальцах вязкое и влажное и жадно смотрит-запоминает, как глаза напротив на мгновение превращаются в сияющие звёзды. Далер приходит в себя слишком быстро, закрывается тут же, прячет взгляд, опускает голову, но Лео крепко берёт его за подбородок и поднимает лицо, чтобы видеть и искусанные губы, и тёмные усталые глаза. Смотрит на Далера, оглядывает лихорадочный румянец, приоткрытые губы и несчастную морщинку между бровей, думает, что Далер в эту минуту совсем-совсем его. Этого хватает, чтобы несколькими резкими движениями по члену довести себя до оргазма и расцветить им обоим животы перламутровыми каплями. Далер тут же настойчиво высвобождается из его рук, пару секунд глядит невидяще куда-то вниз, а потом уходит, ни слова не говоря, на мягких непослушных ногах. Лео смотрит ему вслед и знает, что завтра нужно будет извиниться. Знает, что поступил неправильно, но такой уж он - если захотел что-то, то обязательно это получит. Знает, что сегодняшний вечер никогда больше не повторится. Чего Лео не знает, так это того, что тихий удивлённый стон и по-детски обиженный бровей излом ещё долго будут преследовать его по ночам.