Демоны Риарио

Леонардо каждое утро напоминает Джи выпить таблетки. Он, сонный, вальяжно заходит на кухню, прижимает к себе Джироламо, одетого только в хлопковую белую футболку и боксеры. У Джи каждодневная тяжелая работа, он устаёт и может забыть что-то. Например выпить свои таблетки. На напоминание он только кивает и продолжает варить кофе, непременно на двоих. Лео любит кофе с молоком, но без сахара, а Джироламо сыпет его столько, что у да Винчи от одного вида начинают болеть зубы. Джи пьёт свои таблетки, они завтракают и Риарио отправляется на работу, а Лео спускается в студию, проводя там пару часов и только потом идёт в университет, читает лекции или проводит семинары. Лео свободен почти всегда и редко чувствует себя реально уставшим, а Джи напротив, уставший постоянно. Джироламо работает судебным приставом и работа занимает часов по 12 в день. Он…он может забыть выпить таблетки. И тогда появляется другой. Леонардо понимает кто пришёл домой уже с порога. Тихие, чёткие шаги — Джироламо, ну, а бесшумные или напротив, излишне громкие — Синнер. Ну, а даже если не по шагам его узнавать, то посмотрев на лицо понять это можно без труда. Джироламо приходит домой, мягко ступает по квартире в поисках Лео, подставляет губы и шею для поцелуев, сразу же попадая в объятия партнёра. Джи спокойный и даже несколько меланхоличный. Если улыбается, то легко, уголками губ. Если злится, то хмурится, а в ярости только понижает голос, а не повышает. Джи мягкий и податливый. И даже в сексе. Он любит нежность и ласку, любит медленный секс, любит чтобы сначала Лео брал его сзади, в коленно-локтевой или по-собачьи, а в конце позволяет да Винчи разложить его в практически любой позе. Он чувствительный, но тихий и даже на пике позволяет себе только тихие всхлипы и вздохи. Лео любит Джироламо таким. Хотя правильнее сказать, что Лео любит Риарио любым. Потому что Синнер, вторая личность его партнёра…его Лео тоже по-своему любит. Синнер другой. Абсолютно. Он входит громко, если хочет сказать, что он здесь, или бесшумно, когда хочет заняться своими делами сначала. Синнер экспрессивно разговаривает. Он забавный порой, хотя нередко проявляет агрессию. Он смеётся взахлёб, запрокидывая голову, буквально до слёз. Синнер яркий, харизматичный. Он позволяет себе пошлости, до которых никогда не опускается Джи. Он разговаривает свободно, без заморочек, правдиво и подробно отвечает на вопросы о сексе, о котором так не любит разговаривать Джироламо. Синнер готов трахаться хоть круглыми сутками. Он как кролик. Ему всегда недостаточно. Он жадно выпрашивает то, о чём думает, ему нравится быть открытым, он стонет и кричит во время секса. Извивается ужом, выгибается как может, всегда готов к экспериментам. Если бы не это, Лео никогда бы не узнал о наклонностях в сторону БДСМ у самого Джи. И всё же, с Синнером всегда ходишь по грани. Леонардо доподлинно знает, что Синнер его не тронет, но тот факт что он может напасть на человека его тревожит. Поэтому Риарио пьёт таблетки, ходит к психотерапевту и раз в год ложится в стационар. Джироламо не нравится говорить о своей болезни, будто это что-то постыдное. Он не хочет говорить о Синнере. А тот, напротив, обожает разговаривать о Джи, называя его нытиком и всячески принижая. У Лео нет когнитивного диссонанса. Он любит Джироламо Риарио. Да, у него редкое психическое заболевание, которое крайне трудно контролировать даже медикаментозно, а терапия если и помогает, то, видимо, не сильно. И его любимый человек имеет два эго-состояния, две разных личности, так сильно отличающихся друг от друга. Он любит своего Риарио, в какой бы ипостаси тот ни был. Сегодня на работу ушёл Джи, а вернулся Синнер. Раздражённый, если не сказать злой и крайне нервный. Лео понял всё это буквально по одной только походке. Синнер входит в кухню, где да Винчи методично режет фрукты для своего витаминного салата. Лео оборачивается, чтобы посмотреть в глаза любовника. Красные глаза, чуть припухшие. — Ты утром не выпил таблетку…— спокойно, но с ноткой недовольства говорит Лео. Синнер хмыкает и из-под ножа забирает яблоко, которое резал партнёр. — Эта тварь…он хочет нытика. — Фыркает он и кривится, будто почуяв отвратительный запах. — Он так ходил мимо, заглядывался. Секунда! И вот он уже ведёт своими мерзкими пальцами, словно толстыми сосисками по его бедру… Хорошо что нытик сегодня забыл выпить свои таблетки. — Синнер доедает яблоко и с остервенением кидает в мусорку. Он явно на нервах, что не удивительно: приставания от неприятных Джироламо людей неизменно вызывали одну и ту же реакцию психики: появлялось его альтер-эго. Лео морщится, но всё же интересуется: — Ну и что ты сделал? — конкретно от этой личности любовника ожидать можно было что угодно, но Риарио выглядит вполне нормально, он нисколько не потрёпан, одежда чистая и не измятая, без следов крови или пыли. Синнер скрещивает руки на груди, сцепляет зубы и почти шипит: — Нихера я не сделал! Только сказал, что если этот урод будет касаться меня, то я поломаю его пальцы и засуну их ему же в жопу. — Но ты его не трогал? — спрашивает Лео, чтобы удостовериться и тяжело вздыхает. — Даже пальцем не коснулся. Тебе бы это не понравилось. Но этот говнюк заслуживает лежать в канаве с перерезанным горлом, — с запалом, жёстко улыбаясь говорит Синнер. — Кто это был? — Франческо Пацци. Если бы не ты, я бы переломал ему пальцы один за другим, наслаждаясь его криками, — кровожадно вещает Риарио. Леонардо кисло улыбается. — Если кто-то будет к тебе приставать, говори об этом мне, — просит да Винчи задумчиво, — А пока…сходи в душ, я подогрею ужин. — Нытик пусть тебе говорит. А я и сам могу за себя постоять, — шипит Синнер, но в душ всё же отправляется. Лео греет еду, уже раздумывая, как он будет успокаивать любовника. Во-первых, лекарство. Лео кладёт рядом с бокалом с водой блистер с таблетками, красиво выкладывает на тарелку мясо с овощами и рассыпчатый белый рис. Наливает любимый апельсиновый сок Риарио и садится рядом, ставя перед собой тарелку с нарезанными фруктами. Синнер возвращается после душа в футболке самого Лео, но и только. В доме тепло, но Джи позволяет себе ходить в белье только утром, а вот Синнер может хоть обнажённым ходить в любое время. Впрочем, сейчас на нём огромная футболка, которая так и норовит соскользнуть с плеча. Она и самому Лео-то велика, а уж на худом Риарио смотрится и вовсе как мешок. Мужчина обводит еду взглядом и хмурит брови. — Я хочу пиццу, — ворчливо говорит он. И садится, но не на место напротив да Винчи, а самому Лео на колени, обнимая его за шею. — Лео, а, Лео. Смой с меня те мерзотные прикосновения Пацци, — просит Синнер. Лео знает, что это обозначает: трахни меня, перекрой своими следами, пометь, докажи, что никто не смеет меня касаться кроме тебя. Да Винчи хмыкает и ласково проводит ладонями по пояснице Риарио. — Выпей таблетку, поешь, а потом посмотрим, — стоит на своём мужчина и это злит Синнера. — Я хочу пиццу. Не буду ничего кроме неё, — капризно заявляет он, поглаживая шею да Винчи кончиками пальцев. Лео смотрит спокойно и позволяет ему это, хотя сойди сейчас Риарио с ума окончательно, придушить любовника не составило бы для него никакого труда. Но Лео знает, что Синнер так никогда не сделает, иначе Джироламо, очнувшись, убьёт себя, а значит и своё альтер-эго. Леонардо наклоняет голову вбок и в притворном удивлении восклицает: — А чего же ты не позаботился об этом заранее? Дома нет пиццы, ты это знаешь. Ты мог купить её по дороге до дома, мог заказать, чтобы к твоему приходу её уже привезли сюда. Садись и ешь то, что я приготовил, потому что пиццы нет и не будет. Леонардо шлёпает Риарио по ягодице и спихивает с колен, снова усаживаясь за стол и продолжая свой ужин. Синнер хмурится, раздумывает, но потом всё же садится за стол и начинает медленно есть. — До сих пор не могу понять, чем тебе так нытик понравился. В смысле, ты ему, потому что ты безумный учёный, гений и всё такое. Ну и трахаешься ты классно, но что ты нашёл в нытике? Он ведь никакой! Почти безэмоциональный, вялый, постоянно накачанный лекарствами. Вежливый, спокойный, тихий…о, а может всё дело в том, что тебе нужен был слабак, которым ты будешь управлять? — выкидывает очередную идиотскую идею Синнер, но сам же с неё смеётся, понимая несостоятельность. — Почему, Лео, — Риарио вдруг становится серьёзным, — почему ты любишь его, а меня только терпишь? Он бесхребетный слюнтяй! Когда Пацци начал заигрывать, он только избегал его, а как только тот зажал его в лифте, оцепенел как кролик перед удавом. Если бы не я, этот козёл полез бы к твоему обожаемому Джироламо и трахнул бы его прямо там. Синнер пожимает плечами. — А я не позволил. И, более того, я даже не убил его, зная, что тебе это не понравится. Я стараюсь быть таким, как ты хочешь, Лео. Это я! Я рассказываю, что в сексе нравится, а что нет! Я делюсь с тобой всем, что происходит, а нытик просто молчит, боится, трясётся, скрывает. Бесит! — Риарио поднимается из-за стола и опирается на него руками, приближая лицо к Лео. — Почему бы тебе не любить меня? Открытого, страстного, горячего, согласного на всё, чего бы тебе только не захотелось. — Синнер повышает голос, практически крича претензии в лицо Леонардо. Тот спокойно доедает киви и поднимается, обходит стол, вставая вплотную к любовнику. Берёт в руки блистер, достаёт таблетку и протягивает её Синнеру вместе со стаканом воды. Тот злится. — А чего сразу не внутримышечно? — яростно шепчет он, — в прошлый раз ты обещал мне минет, а в итоге накачал транками*. Я иду тебе на встречу, почему ты не идёшь? Лео хмыкает и, схватив Риарио за шею, впихивает ему в рот таблетку, заставляя тут же запить её водой. Неведомо как, но Синнер поддаётся и глотает пилюли, а потом Лео наконец-то обнимает его, укладывая его голову себе на плечо. — Ты в корне не прав, мой хороший. Я люблю Джироламо Риарио, люблю человека, целиком и полностью, а не одну личность, ту, которая мне якобы больше нравится. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Лео целует его в висок и легонько поглаживает по спине до тех пор, пока тело в его руках не начинает мелко подрагивать. Лео отстраняется, чтобы посмотреть на лицо Синнера, но видит только растерянного, измученного Джироламо с взглядом, полным непонимания. — Лео…— тихо и удивлённо шепчет он, — что происходит? Почему я не на работе. Да Винчи только крепче обнимает партнёра. — Что последнее ты помнишь? — Мне нужно было спуститься в архив…я зашёл в лифт, со мной зашёл Франческо и…начал…о боже… Леонардо мягко гладит любимого по голове. — Тебя переключило, Джи, — дополняет он рассказ Риарио. Тот весь трясётся. — Я…я должен выпить таблетку, — нервно продолжает он, пытаясь выбраться из кольца рук Лео, но тот его не отпускает. — Ты уже выпил. И поел. И сходил в душ. — О боже.Что он…что я сделал? — Ничего, родной. Ты ничего не сделал. Просто пригрозил Пацци неприятной карой и не тронул. Джироламо облегчённо вздыхает. — Слава богу… — Ммм, едва ли, — возражает Лео, — ты просто не хотел меня расстраивать. Джироламо утыкается в шею Лео и просто дышит, настраивая себя. Он отстраняется спустя пару минут и взгляд его уже куда спокоен. Они садятся за стол, Лео наливает обоим по чашке ароматного чая и с любовью смотрит на партнёра. — Скажи мне, что ты в порядке. — Ничего не помню примерно с трёх часов дня, а в остальном всё в норме, — хрипловато отвечает Риарио. Он несколько минут проводит в задумчивости, а потом поднимает ясные глаза на Леонардо. — Ты помнишь, мы разговаривали о том, чтобы ты заглянул ко мне в офис и я мог бы представить тебя как своего партнёра. Лео кивает. В тот раз он отказался аргументируя это тем, что незачем другим знать про его личную жизнь. Да и, мало ли, какая паршивая свинья-гомофобка есть в их коллективе. Риарио продолжает. — Я вынужден настаивать, чтобы ты всё же это сделал. Это обеспечит мою безопасность. Пожалуйста. — Джироламо говорит так тихо, что его слова звучат почти предложением, даже несмотря на слово «настаивать». Но да Винчи улавливает нотки паники в голосе партнёра. — Я готов сделать всё, чтобы ты чувствовал себя спокойно и комфортно, чтобы был в безопасности, — кивает Лео и берёт руку Джи, сжимая. Не важно, что помимо Джироламо, у Лео ещё есть и Синнер. Он всё равно сделает всё для благополучия своего любимого мужчины.