***
Увидев подъехавшую машину тётушки, Питер прибавил шаг, пытаясь помахать Мэй, но руки были загружены пакетами, и все получилось немного неуклюже. Утро выдалось замечательным, ведь он давно не помнил такой прилив сил. — Как доехала, не было пробок? — сразу начал Питер, садясь на задние места с пакетами и улыбаясь во все 32 зуба. — Ночью была пурга, дороги не занесло? И как там… — Нет, меня больше интересует, куда занесло тебя? — Мэй тронулась с места, резко выруливая на главную дорогу. Питер отклонился, пытаясь не упасть всем телом на покупки, и покосился на женщину.«It was at this moment, that he knew — he fucked up»
— Тетя, поаккуратнее, — чуть тише проговорил Питер, чувствуя, что у Мэй не только не было желания вести светские беседы, но и отказаться влепить ему парочку тумаков. «Как знал, что нужно было самому уехать обратно». — Что я говорила о Старке? — Что он замечательный мальчик? — улыбнулся через силу Питер, пытаясь сбавить обороты гнева своей тётушки. На всякий случай, покупки он закрепил чуть тщательнее, боясь нового разворота. — Я о Старшем. Хватит уже притворяться дурачком, — Мэй взглянула на племянника через зеркало заднего вида. — Просила же по-человечески, а ты что? Ты довести меня хочешь? Ну куда ты лезешь, ты мне скажи — я только вышла за порог дома, ты уже у него ночуешь. Он тебе в отцы бы сгодился, будь он постарше на пару лет. Ещё и с ребенком, — Мэй резко повернула налево, пропуская мимо ушей ругательства соседней машины, чуть не въехавшей им в левое крыло. — Тебя жизнь ничему не учит? Питер сглотнул. Давно он не видел, чтобы его тетя высвобождала свою ярость Валькирии на дороге. — Вкусы? Мужчины? Женщины? Уже смирились, мы на эту тему с тобой говорили, — низко произнесла Мэй, подчеркивая сказанное. — Да и пожалуйста, хоть с тремя ногами мутанта полюби — твое дело. Но ты же понимаешь… — Мэй снова посмотрела на Питера, который не сводил взгляда с пейзажа за окном. Город был до омерзения прекрасен, чтобы ссориться вот так в машине. — Ты же понимаешь, что он тебя использует. Кто будет еще так же нянчиться с чужим дитем, если не ты? Да и ещё такой покладистый, — Мэй сжала руль. — Тебя Уилсон не научил людской правде? — Давай вот только о нем не будем, — Питер взвыл, поднимая глаза к потолку. Желание вырваться из машины достигло предела. — Это разные вещи. — Нет, будем, — Мэй резко остановилась на светофоре. Питер увидел на циферблате обратный отсчёт. «89 секунд. Бог, если ты есть, включи сейчас же зеленый». — Такие мужчины относятся, как к служанке или любовнице. А ты попробуй серьезное что-то предложить, да твой Старк так же и убежит, как этот игроман несчастный. С дочками и сыновьями они все милые, а в бытовой жизни все по-другому, — Мэй будто выкладывала личную историю, будто не раз обжигалась. — Он же такой же, я вижу. Карьерист, мечтатель о великом сокровище с ребенком наперевес, который его тормозит. У таких одна мечта — найти сиделку задаром и уйти воевать за дело всей жизни. Вот и все, что тебя ждет, милый. — Ты совсем его не знаешь, — зажмурился Питер, не раз прокручивая это сомнение у себя в голове, — и ничего у нас нет. Слышишь? Ни-че-го, мы просто хорошо… дружим, вот и все. Я не понимаю, откуда ты все это понавыдумывала. Со своими вечными параноидальными мыслями о худшем раскладе! — он выдохнул и засмеялся, — не все люди лицемеры и обманщики, Мэй! Не все, слышишь? — Ты так же пел мне в прошлый раз, — отсекла Мэй спокойно и ровно, начав движение. — Каждый раз мы ссоримся, каждый раз я оказываюсь параноиком и плохой тетушкой, а после я нахожу тебя в комнате с красными глазами и немым вопросом «почему они так со мной». Я не выдержу ещё раз, чтобы какой-то зазнайка, которого бросила жена из-за очередного проступка, довел тебя до этого. — Мэй, я же объяснил, — Питер уткнулся головой в сиденье впереди него, не зная, что и сказать в этой беседе. Он же чувствовал, что можно что-то ответить на ее претензии, но понимал: на одно его слово полетит еще два. — Объяснил, только я не поверю ни единому слову, — Мэй сбавила скорость, подъезжая к дому. — Я буду пилить тебя до тех пор, пока ты не одумаешься. Обернувшись, она посмотрела на племянника и притянула его к себе, хоть и испытывала кучу неудобств из-за сидячего положения. Она не хотела стать главным злодеем личной жизни племянника, но и не хотела никому позволить обидеть его. Поцеловав, она прошептала: — Прости, что налетела, не грымза все же. Я все понимаю, но это… Больше так не могла сидеть сложа руки, понимаешь? Твои заискивания кажутся уже подрывом собственной гордости, я не могу тебя видеть таким разбитым после ваших посиделок дома, — Мэй поцеловала его ещё раз, возвращаясь в нормальное положение. Питер не помнил, что ответил, — его съедало изнутри личное мнение на этот счёт, но слова сомнения тётушки врезались в подкорку его сознания. На душе было так противно, будто бы все залепили грязью, тягучей и смердящей. В его жизни была только Мэй, единственный человек, кто был и в радости и в печали, — он пожертвует собственным счастьем ради общего благополучия. Пожертвует же? «Тони же… Да, он мне нравится. Но я же не буду… И он не будет… И вообще это все», — Питер вел борьбу мыслей, мечтая о том, чтобы военным полем перестала быть его черепушка. Уже войдя в дом, он упал на кровать, пытаясь убрать подальше мысли из головы. Был бы он мозгоправным садовником, то резко выдернул все сорняки, пока те ещё не успели прорасти — они губительны, впились в мозг и ушли глубоко внутрь корнями. «Что за сопливые сравнения. Что уж там сказать, клиника». Питер закапывался в кучку обрывков мыслей, пытаясь сбежать от колючего мира и понять, что же на самом деле можно считать правдой и как ему поступить — ему было хорошо там и с ним, так почему он должен себе запрещать что-либо предпринимать, если и так… «Как же сложно». Уткнувшись в подушку и сжав ее руками, он сдавленно прокричал. Выпуская весь пар, он надеялся с криком выдавить все пакостные мысли о несветлом будущем — он должен оставаться солнечным мальчиком, поддерживая окружение. «Это единственное, что я могу сделать для других». Его отвлекли прилетевшие сообщения и пару оповещений о пропущенных звонках.+3 новых сообщения
Тони Питер Мы не будем ходить В сад первое время «Что? «Не будем» — это из-за вечера? Что произошло, почему они… Что я натворил? Это все из-за разговора? Неужели Мэй ему позвонила, да что за… Надо ответить, нет позвонить. Нет, если он написал, значит не хочет говорить. Сообщение. Быстро». И Питер, запустив руку в волосы, принялся строчить сообщение с извинениями, даже не зная, в чем провинился, тщательно подбирая слова, как увидел новое сообщение. Тони Роберт болен — Что? Как болен? Питер мимолетно вздохнул, не зная, из-за чего он переживал больше — из-за состояния Робби или из-за напуганного Тони. Он запутался, пытаясь связать все вместе, — накрутил себя до той степени, что одно принял за другое. «Сам себе создал проблемы, шик». Выдохнув с облегчением, он был уверен, что мужчина сейчас бегал по квартире, обзванивал знакомых, лишь бы понять, что делать с ребенком.«Тебе нужна по/ »
— Нет, не так.Питер Вам нужна помощь? Температура, кашель, насморк, боли? Лекарства или что-нибудь приготовить? Пишите, я непромедлительно приеду.
Но мужчина не отвечал ни первые минуты, ни первый час — Питер уже начал было бродить по комнате, раскладывая покупки по коробкам, как пришло еще пару сообщений почти разом.+4 новых сообщения
С. Роджерс Добрый день, Питер. Пэгги серьезно заболела. Мы останемся дома, не знаю, на какой срок. Прошу прощения — Что? Питер Добрый день, Мистер Роджерс! Не нужно извиняться, здесь нет Вашей вины. Надеюсь, что Пэгги скоро поправится. И не заболейте сами. — Неужели эпидемия. Не передавали же всплески, — Питер отстранился от подарков, где уже была упакована парочка наборов юного химика и биолога. Спустившись вниз, он нашел Мэй на кухне, так же разговаривающую с кем-то по телефону с нахмуренными бровями. «Дело плохо», — подумал Питер, когда она прекратила разговор и повернулась к нему. — Кэсси и Ванда заболели, высокая температура под 40 и дикий кашель, — Мэй зажмурилась. — Это не может быть совпадением. — Робби и Пэгги слегли, уверен, что с теми же симптомами, — Питер прислонился к косяку двери, прокручивая в голове варианты развития события. — Объявляем карантин? — Карантин, — выдохнула женщина, сжимая пальцами переносицу. — Тяжелое окончание года, тяжелое.***
Тони прикрыл дверь в детскую. Роберту стало легче после таблеток, температура наконец-то спала до победных 37.8, но каким трудом. Мужчина не помнил, когда спал больше пары часов в день, — он не мог отойти от кровати мальчика, которого лихорадило все сильнее. Под конец второго дня пришлось вызвать скорую — такие перегрузки для молодого организма опасны. Дежурный прописал таблетки, и Тони понесся покупать их в ближайшую аптеку. Как на зло ни в первой, ни во второй их не оказалось. Так только в четвертой оказалась последняя пачка, за которую Тони уцепился, как голодный зверь. Его мальчику было плохо. Оперевшись на столешницу, он достал телефон и открыл список контактов. * *Карен *Начальник *Питер *Роберт Б Брюс Бэннер … Набрав номер начальника, он уставился на календарь на стене — до Нового года осталось ровным счетом ничего, пару дней. Гудки прервались озлобленным «Алло». — Добрый вечер, Мистер Сельвиг, — Старк выдохнул, — мой сын серьезно заболел, я не выйду на работу еще пару дней, но отчеты уже прислал, как и исправленный вариант рассчетов. Карен будет постоянно на связи, и… — Старк, успокойся, — раздался голос, — я давно проверил и хотел как раз заставить их отдирать коридоры своими же отчетами. Скоро Новый год, мы и так уходим в отпуск, а ты сделал всю работу на неделю вперед. Отдыхай, Старк. — Спасибо, босс, — чуть улыбнулся Тони, медленно выдыхая. «Минус одна проблема». — Пусть Роб поправляется, а то мы потеряем его ранимого папочку, — засмеялся мужчина, параллельно отчитывая кого-то да с отборным матом, — выходи в январе, пока будем загружать дистанционкой. Ты только сам не отбрось копыта, кто еще будет тянуть моих засранцев? — Так точно, бо-осс. Будет исполнено, — устало засмеялся мужчина, выдавливая из себя последние эмоции. — Не скучай, Тони, — и не дождавшись ответа, мужчина сбросил вызов, за секунду до этого посылая кого-то в задницу. — Бог, а не начальник, — прошептал мужчина, осматривая помещение. — Стоит проветрить, пока Роб в другой комнате. О, отлично, от бессилия начал разговаривать сам с собой. Успех. Его самотерпания была прервана сообщениями. Карен Вы как? Видела босса. Этот старпер только что отчитал наших соседей. Успели проверить их работу? ;)Тони Лучше бы сразу уволил. Я перешлю тебе всё. Глянь Они проставили числа из прошлых отчетов, не думая, что я и их проверю. Засранцы Всю компанию подставили за премиальной гонкой Они понесли убытки гораздо сильнее Готовься, что нам придется работать на два отдела, пока ищут нового руководителя военки
Карен Как Робби? Могу заехать с продуктами или как-то помочь. Мама хочет прислать свои отварыТони Уже лучше Боюсь, что тут отвары спасут только меня Как там твоя мама?
Карен Я про Вас и говорила Мама? Рада, что провожу ночи в доме Не беспокойтесь, все разрулили Вы главное сами не заболейте Пишите Я всегда здесь Я побежала Кажется босс нашел мне новую жертвуТони Удачи Порви всех Я рад, что ты осталась
Карен Я тоже — Может, все не так плохо?***
— Все очень плохо. Рождественские каникулы уже были позади, уступая место Новому году. И если для других семей головной болью была покупка подарков, то для Старка — выздороветь. Он смог выходить Роберта за пару дней, избавив его от осложнений организма, но сам попался в руки гриппа — недосып и сон на сквозняке не лучшие компаньоны. Тони не мог подняться с кровати и даже приготовить что-то поесть, отчего он отделывался быстрым приготовлением и бутербродами. Но ему нужно было катастрофически важно изолировать от себя Роберта — мальчик, обделенный крепким иммунитетом, не перенес бы еще одну болезнь за этот месяц без последствий. В городе как назло отсутствовал и Роудс, уехав с семьей к родственникам из соседнего штата, а у младшего брата Карен началась какая-то кожная болезнь. Роберта не с кем было оставить, отчего Тони посещала всё чаще мысль о закрытии себя в рабочем кабинете рядом с разобранными механизмами и вышедшими из строя роботами. «Я такой же разбитый, как и их панели». Усмехнувшись собственному сравнению, он не мог придумать лучшего плана, чем Питер. Как бы он ни хотел не беспокоить молодого человека, как бы он ни пытался уйти от мысли встретиться хотя бы еще раз, просматривая чуть ли не круглосуточные детские комнаты в торговых центрах, Питер был единственным, кому можно было довериться. Пытаясь приподняться на диване, он столкнулся с новой проблемой — тело отяжелело, а от единственного действия голова ходила кругом, как и комната вокруг него. Он в ловушке собственного тела.***
Питер подготавливал дом к празднику, пусть и не такому популярному, как Рождество, но переход в новый год с чистой душой и памятью для него был священен. Мэй трудилась на кухне, но не за плитой — высчитывала каждую копейку, что они потеряли из-за карантина. Кажется, Питер остался без карманных расходов. За окном падал снег. Снежное Рождество и снежный Новый год — о чем можно было еще мечтать в этой зимней сказке? Питер присвистывал, добавляя к рождественским чулкам еще парочку еловых веточек и шариков. Если бы не карантин, они бы пригласили все семьи в дом по традиции. «Провести его наедине с тетушкой не менее приятная возможность. Давно мы так душевно не сидели». И пока он развешивал последние елочные игрушки на искусственные ветки, раздался звонок. Не глядя на звонящего, Питер цеплял непослушную игрушку за ветку, которая снова выбилась. — Добрый вечер, — по привычке начал Питер, как услышал детский плач. — Пи… Питер, помоги, — раздался испуганный голос Роберта, — папе.***
Тони метался по кровати в горячке, раздирающей клеточки его тела неприятными покалываниями. Сознание включалось раз в пару часов из-за сбития высокой температуры сильными антибиотиками. Все, что он мог в такие моменты — отдышаться и выпить ещё пару таблеток с прикроватной тумбы. Несмотря на действенность препарата, сонливость, как один из побочных элементов, проявляла себя все отчетливее — мужчина был в полудреме каждый раз, когда бред с горячки отпускал его. Он погружался в сон, который не желал видеть. В небольшой квартире где-то в районе Вашингтона мальчик стонал от озноба и колотящей боли в груди — грипп одолел его с ног до макушки, не позволяя продышаться в перерывах трясучки. Он отличался крепким здоровьем, однако, если и заболевал, то заболевал сильно и с осложнениями, чаще приходящимися на сердце и лёгкие. По обе стороны кровати стояли использованные тазики с прохладной водой, кружки с водой и микстурами, таблетки вдали от упаковок, флаконы с мазями, а в дверях трясущимися руками мать закрывала дверь в гостиную, закончив с процедурами. Мальчик не мог открыть глаза, но никто не лишал его слуха. Несмотря на бетонные стены, отдающие холодом, он услышал сдавленную ругань родителей, которая каждую ночь врезалась в подкорки его сознания и оставляла шрамы. — Ты могла хоть этой ночью не выбегать к своему хахалю? — сквозь зубы приглушённо завопил мужчина. — Я просил. Я, черт возьми, тебя просил остаться на рождественских каникулах с нами, и что? Что я получил? — Прекращай, — отстранилась женщина, — лучше бы за ним следил так, как за моей жизнью. Где ты шлялся, пока он был в доме один? Ему уколы уже не помогают, а ты все лезешь… — Сколько это будет продолжаться? Я не железный. Терпел месяц, три, полгода. Но, Мария, полтора года. Полтора года ты живёшь на две семьи, — то ли скуля, то ли освирепев от боли, продолжил мужчина. — Сколько нужно, столько и буду. Вы — моя семья, и… — А он просто тебя хорошо удовлетворяет? Послышалась хлесткая пощёчина, за ней — что-то деревянное ударилось о пол, и раздалось кряхтение мужчины с долей ругательств. Женщина пошла в их спальню или коридор, мальчик не слышал. — Я здесь ради него, Говард, — еле слышно звучал голос матери. — Не вынуждай меня бросать и его, чтобы сбежать от тебя. Я знала, что рано или поздно мы разойдемся. — Что значит «знала»? О чем ты говоришь? Чем, чем я тебе негоден? Я пашу за четверых, стал начальником отдела, приношу огромные деньги в семью — ты думаешь, что я херней страдаю там? Вы с Тони живете так, как хотите. Да я ночами не сплю, трясясь над этими чертежами, чтобы вам с Тони было хорошо! Тем не менее, ты решила нас бросить? — Я страдала всю жизнь с вами, не получив ответной любви и доли тепла, — только гору обязанностей и претензий. Пахала, как лошадь. Приходила домой в свинарник и выслушала от тебя бредни о новых проектах и испытаниях, которые до сих пор стреляют в молоко. Я устала. От тебя, от него и от этого дерьма в доме — я хочу чувствовать себя живой, а не прислугой в собственном доме, глотая деньги взамен молчания. Да, Говард, об этой жизни стоит только мечтать. Пауза заполнила легкие мальчика, он не мог не слушать. — Я буду жить с тем, кто видит во мне не только инструмент воспитания потомства. — А что, если я не хочу тебя отпускать? Не тебя, так Тони. — Нет, ты не этого боишься. Ты боишься развода. Поговорим об этом утром, мне нужно поменять ему одежду. — Выметайся. СЕЙЧАС ЖЕ, — озвучен был приговор судной ночи, но бурное продолжение с налетом криков и пустых обвинений мальчик уже не слушал. Мальчик сжался, притянул колени к груди и уткнулся в них, надеясь снова впасть в болезненный бред, — он хотел перестать слышать их ссору, погрузившись в очередной кошмарный сон. Все, о чем он мог мечтать, — вернуть семью. Ту, со счастливых фото на стенах и придуманных рассказов для друзей, которые завидовали ему. Он молчал, не показывал родителям, что все знал и слушал — он не должен причинять еще больше проблем. Спустя полчаса, когда уже стихли обиды и ссоры, кто-то вошёл в комнату, рухнул на кровать рядом с ним и провел теплой рукой по волосам. Кажется, это был отец. «Я рядом». Мужчина почувствовал, как кто-то сидел рядом с ним и где-то копошился, исследуя пачки таблеток. Открыть глаза он не мог, будто что-то его парализовало, но он боялся, что его сын пробрался в комнату и изучал таблетки. Тело гудело, а из-за неприятных детских воспоминаний захотелось, как тогда, провалиться в сон и забыться. «Роберт?» Пытаясь что-то промычать, он получил ответ, но не от сына — голос был ниже и спокойнее, ласковее что ли. Теперь он мог с точностью сказать, что это был не Роберт. Этот кто-то коснулся его лба влажным платком, стирая пот и что-то без остановки бормоча и успокаивая мужчину как маленького ребенка. Тони сначала подумал, что сон продолжался, но по знакомым ноткам и особенно сладко произнесенному «Тони» он узнал гостя. — Тише, — Питер аккуратно протянул градусник, стараясь причинить как можно меньше неудобств больному. — Ну же, если чуть приоткрыть ротик… Вот так. — Ндлй… Измня млнкьгх, — промычал Тони, чем рассмешил Питера. — Да-да, — пара секунд и градусник завопил. По крайней мере, так показалось больному мужчине. — Серьезно? 37.8? Да ты издеваешься, — прошептал юноша, все еще находясь в верхней одежде. Он торопился, еле стянув с себя зимние сапоги, и устремился за Робертом, указывающим путь к отцу. Роберт стоял на пороге, посматривая на воспитателя и на папу. Он держался за дверную раму, переводя взгляды и изучая все, что творилось в комнате. — Робби, — протянул Питер, — что конкретно у папы болело? — Не знаю. Всё? — мальчик качался на носочках, держа руки за спиной. — И часто так? — Каждый раз, — выдыхал мальчик, подойдя чуть ближе. — Он принял таблетки, еще говорит что-то, только в этот раз просто замолчал и упал на кровать. Я и перепугался. — Таблетки? Ну-ну, давай оставим папу в покое, сделаем ему чудо-лекарство, и лучше сами немного подкрепимся, да? — Да! — завопил мальчик, из-за чего мужчина застонал чуть больше. — Ой, да, — добавил он шепотом. Питер скинул зимнее пальто в коридоре, увидев, что оставил после себя грязь. Он не планировал надолго оставаться — дома его ждала тетушка, которая еще не знала, куда тот убежал. «И не узнает, пожалуй. Надо позвонить Нэду, чтобы прикрыл. Хоть бы только он остался в Нью-Йорке на каникулы». Мимоходом он оглянул территорию бойни — если Питер и оставил грязь в прихожей, то вся остальная часть дома была заполнена грязью до потолка. Засучив рукава легкого джемпера, он отправился на кухню. В холодильнике было хуже, чем пару дней назад, когда он был тут. На часах был поздний вечер, но Старк жил почти в центре. — Робби, ты хорошо себя чувствуешь? Не хочешь прогуляться до магазина? — позвал юноша, подходя к раковине. Пара тарелок и куча кружек. «Их же только двое, зачем столько кружек? Они же не одноразовые», — улыбнулся этому моменту Питер. — Да-а, ужасно хочется есть. Я устал от пиццы, — проворчал Роберт, опираясь подбородком на стол. — Пицца? — Папа заказывал, сам готовить не мог, — пожал плечами мальчик. — Но я не жалуюсь, все лучше, чем его бутерброды с рыбой. — С рыбой? Питер дальше не стал расспрашивать, как Роберт выживал эти дни. Только прикинул в голове, сколько у него осталось денег на карточке — негусто. Всю зарплату он уже отдал за коммунальные, осталась заначка. «Бог с ними, проживу как-нибудь», — Питер уже обувался, как увидел, что Роберт не может застегнуть курточку. — Тебе помочь? — Да-а, — и мальчик зажмурился, будто бы ожидал что-то страшное, — только аккуратнее. Питер удивился, но присел на одно колено и застегнул курточку, следя, чтобы ничего не попало в молнию. Когда он закончил, Роб открыл один глаз, все еще ожидая нападения, — столько удивления и облегчения в глазах ребенка Питер не видел давно. — Ты чего? — Как у тебя так легко получилось? — Эм, — Питер сощурил глаза, — легко? Здесь должны быть опасные ловушки? — Папа обычно мне то шарф зажует, то подбородок, — Роберт показательно дотронулся и зажмурился, будто от боли, вспоминая эти эпизоды. — Больно до жути, не привыкну никак. — Твой папа не перестает меня удивлять, — засмеялся Питер. — В следующий раз попроси папу просто придерживать язычок молнии, хорошо? Вот так, — юноша демонстративно просунул руку под воротник куртки, проделав трюк с молнией еще раз, — Так никто не пострадает, обещаю. — А так можно было? — жалобно протянул Роб, прозрев. Питер открыл дверь и хотел было спросить про ключи, как Роберт уже зазвенел ими, довольно улыбаясь. — Я хоть и маленький, но прошел тяжелую школу жизни, — протянул он тоненьким голоском. За этот вечер Питер не переставал удивляться. Перед ним стоял ветеран войны в детском комбинезоне, не иначе. — Я ведь живу с моим папой. — Верю, — засмеялся Питер, последний раз бросая взгляд на второй этаж квартиры, где лежал хозяин.***
— Что хочешь? — Питер рассматривал консервированные овощи, так и не зная, на чем остановиться. На карточке была небольшая сумма, но на пару дней должно хватить. — А что можно? — Роберт не отходил от юноши, держась за маленькую тележку. — Ну-у, — Питер протянул, смотря на бесконечные ряды продуктов, — все, что ты видишь. Могу сделать то рагу, что было в мультфильме. — Ра-та-туй? — протянул мальчик, не веря собственным ушам. — Ты. Умеешь. Это. Делать? — Не ручаюсь за звезды Мишлена моего блюда, но выходит довольно вкусно, — подмигнул Питер и чуть подтолкнул к другому отделу тележку, где уже были молоко, яйца и другие базовые вещи. Даже их он не нашел в пентхаусе Старка. — Оставайся с нами жить, умоляю, — прохныкал Роб, и Питеру хотелось ответить, но он чуть прикусил язык, улыбаясь.***
Тони проснулся из-за чарующего запаха, наполнившего всю квартиру. «Сон становится все более реалистичным», — подумалось ему. Он слышал, как что-то шпарило на кухне и, казалось, Роберт безустанно рассказывал о любимых героях какой-то вселенной. — О нет, Роберт, — Тони подорвался с кровати, думая, что этот мини-герой сам включил плиту, сколько бы отец не запрещал ему это делать. Его шатало, очень сильно, но Тони почти скатился с лестницы, опираясь на перила. Он стоял в одних пижамных штанах с растрепанными волосами. Его радовало одно — ни запаха газа, ни гари не чувствовалось, значит не все потеряно. — Роберт, я кому говорил не… — и мужчина замолк, увидев, как открывает духовку Питер, который стоит к хозяину дома спиной в старом фартуке и одновременно проверяет готовность чего-то бурлящего на плите. — Папа! — почти завизжал Роберт, заметив отца, будто вернувшегося с того света больных. — Ты как раз вовремя, овощное рагу готово! — Питер? — Тони не веря своим глазам смотрел на юношу, будто на призрака. Тот кротко улыбнулся, держа в руках поднос. «Это мой? Разве у нас был такой дома? И откуда продукты…» — Как голова, не болит? — Питер пропустил все немые вопросы на лице мужчины, желая уже приступить к сервировке. Он так долго готовил, что сам проголодался. — Все на столе, я тут похозяйничал и чуть убрался. — Ты сделал… Что? — Тони присел на ближайший стул, не сводя глаз с призрака перед ним. Все это время ему не казалось, что Питер за ним ухаживал? Поменял домашнее, пичкал таблетками и что-то убаюкивающе щебетал. «Я думал с ума уже схожу». — Ты как… И здесь… О нет, РОБЕРТ. — Что? — испуганно протянул юноша, — ты сам попросил ему позвонить! — Я? — Ты! — обидчиво произнес мальчик, с укором смотря на отца. — Не надо тут все на меня скидывать. Я тут ребенок, пока что. — Я не скидывал, — Тони вел себя, как маленький, и Питер не мог оторвать глаз от этой сцены. «Как два малыша, ей богу». — Когда он мне позвонил, думал, что ты умираешь, — засмеялся Питер, подавая тарелки. — Прилетел сразу, как смог. И прости, я тут похозяйничал, купил все, чего не хватало. Надеюсь, все придется по вкусу. — Я просто попросил позвонить тебе, и видимо отключился. Я не хотел причинять… — Все в порядке, я все равно хотел прогуляться, — Питер не переставал улыбаться, но на мужчину не смотрел, отводя взгляд. — Ты… что? — Рейсовые автобусы не подходили, и не было времени заказывать такси. Словил уже, когда попал в центр, — Питер отвернулся к плите, где, выключив огонь, снял второе. Тони не разобрал, что это был за суп, но ему было все равно — во-первых, он был голоден как волк; во-вторых, это сделал Питер, что делает блюдо вкусным в абсолюте. — Сумасшедший, — засмеялся Тони, не сводя взгляда со спасителя. Он чувствовал себя подростком, который съехал из дома, и в какой-то день к нему наведалась старшая сестра или мама. — Я не виноват, что хозяин этого дома простудился. И имей совесть, у тебя была температура 37.8, а стонал, как при 42, — Роберт прыснул от смеха, да и Питер еле сдерживался, ловя моментами мужчину с голым торсом и взрывами в волосах. — И как при этом не сойти с ума, м? Питер разлил все по тарелкам, скучая по садику. Одно большое удовольствие — видеть, как твою стряпню с удовольствием едят и приговаривают, что… — Это лучшее, что я ел, — шептал мужчина, не отрываясь от тарелки. «Мед моим ушам», — думал Питер, не сразу принимаясь за свою порцию. Он смотрел, как два одиноких мужчины уплетают за обе щеки суп, после принимаясь за рагу. — Приятного аппетита, — прошептал он, принимаясь за еду, и в ответ ему прилетело громкое «и тебе» хором. — Может, останешься? — Меня Мэй ждет, да и… — Ты уходишь? — протянул Роберт, уронив ложку в тарелку. Тони посмотрел на сына, который поджал губы. — Меня ждут… Дома. — Так останься! Тут! С нами, дома, — не унимался Роб, и Тони попытался ему что-то объяснить, периодически поглядывая на юношу. Тони сам сдерживался изо всех сил, чтобы не попросить остаться Питера, только бы навсегда. — Робби, я… — и Питер встретился глазами с Тони, внутренне умоляющим того о том же. И что-то сжалось, перевернулось, вывернулось и завертелось в нем — ему было так трудно покидать дом в прошлый раз, и совсем невозможно теперь. — Там Мэй, и, — он встретился с глазами мальчика, опустившего плечи и сжавшего руки. — И я бы хотел, да… И все это, — Питер запутался. — Завтра уже 31 число… Тишину разразил звонок с приятной мелодией. Питер поднял трубку не сразу, зная, кто стоит по ту сторону линии. — Да, Мэй, — Питер не стал выходить за пределы стола. — Да, я вышел. Нет, не за продуктами. Да, я все сделал. Нет… — Питер выдохнул, — не у Нэда. Я в центре. Трудно объяснить, я скоро… Старк сжал рукой запястье своей правой руки, понимая, что сейчас или никогда, — он хотел побыть эгоистом хотя бы раз. И он сделает все, чтобы сожаление прошлой встречи не повторилось. — Питер, — и мужчина замолчал, чуть дернувшись, — останься с нами, прошу. Останься со мной хотя бы на этот вечер. Роберт кивнул в ответ, неотрывно глядя на Питера, который не мог справиться с нарастающим чувством. «Это плохо. Очень плохо. Нужно придумать что-то. Что придумать. Отговорку. Любую. Ну же думай, Питер… А к черту», — и выдохнув, он перебил тетушку и продолжил: — Я вернусь утром, тетушка, к празднику, — Мэй что-то ему ответила с паузой, и Питер еще больше сжался. — Да, я у Тони… Угу, помню. Это тоже помню. Ручаюсь. И я тоже тебя люблю, Мэй, — и за столом с облегчением выдохнули Старки, когда Питер положил телефон на стол и улыбнулся, сказав «ну что, продолжим ужин?».***
Они сидели втроем уже в гостиной, включив какой-то детский канал с мультфильмами. Тони был укутан в одеяло, так и страдая от озноба, пока Питер и Роб были в футболках и увлеченно беседовали о персонажах, которых Тони так и не запомнил. В перерыве юноша принес еще чая, а мужчине заварил какой-то порошок для иммунитета, хоть тот и отпирался, как маленький. После уговоров и «за себя и за Робби» Тони все-таки поглотил отвратительный порошок, периодически бормоча что-то о фармацевтике. — Питер, а у вас с папой секрет? — Питер подавился чаем, стараясь не выплеснуть его наружу. Резко проглотив горячий напиток, он начал кашлять, и, испугавшись, Роберт начал бить его маленькой ручкой по спине. — Что? — удивленно Тони смотрел за этой картиной, думая, а прошли ли его галлюцинации? — О, Робби, — горло юноши першило, и он видел пару звезд перед глазами, — нетнетнет. Это не тот секрет. — Но ты так объяснял, — Роб чуть хмурился и показал на него пальцем, пока Тони пытался расшифровать их двоих. — У папы сердце ходуном ходит, постоянно волнуется и тебя вспоминает, когда плохо становится. Папа ведет себя, как Кэсси, точь-в-точь! А ты даже в магазине на кассе меня переспрашивал о любимых продуктах папы, хотя я тебе отвечал, что он ест все и побольше, — двое уставились друг на друга, и Питер одними губами что-то объяснял мужчине, но тот не воспринимал информацию. — И ворчишь на него постоянно! — Ворчит значит, да. Это секрет, Питер? — хитро улыбнулся Тони, не сводя взгляда с юноши. — О боже, какой стыд, — и Питер уронил голову в ладони, пытаясь скрыть красные щеки от собеседника. «У тебя даже уши покраснели», — улыбнулся мужчина и потрепал мальчишку по волосам, после чего чихнул, да несколько раз. Он откинул голову на диван, чувствуя как кружится голова. — Будь здоров, — пробурчал Питер, на себе ощущая эффект бумеранга. — Стараюсь, — пробормотал Тони с забитым носом. Не так он представлял этот момент. Питер сдерживался всю беседу, но его прорвало — смех залил квартиру. Он смеялся долго и заливисто. От истерики или от ситуации, было уже не важно. Роберт под шум сполз с дивана и направился в свою комнату, наблюдая за мужчинами, особенно за отцом, который широко улыбался и не сводил глаз с юноши. Мальчик почувствовал, что сейчас им не было так весело, когда он был рядом. — Вы может что-то не поняли, но… — Но я думал, что ты… — и Тони не успел договорить, как уже Питер чихнул, сам того не ожидая, и посмотрел так, будто он умер и воскрес. — Будь здоров. Заболел? — Да, тобой, — он засмеялся, и ему казалось, что это был лучший каламбур в его жизни и шутка удалась, но по ошарашенному виду Тони, укутанному в одеяло с красным носом и глазами, он понял, что сказал. Задыхаясь, ожидая что-либо в ответ, он отвел взгляд, как на этот раз чихнул уже Тони. — Будь… Здоров? — Это заразно, — и он улыбнулся, сожалея, что именно в этот момент он болел и выглядел, как опухший баклажан. Тони наклонил голову, пока Питер застыл на месте, пытаясь сообразить, а что теперь? Почему чертовы книжки и фильмы не говорили, как поступать дальше? На этих сладких моментах все обрывалось, не показывая той неловкости и натянутости между ними. Не зная точного алгоритма, Питер повернулся к мужчине и протянул руку, не отдавая себе в этом отчета. — Эм, — и Тони пожал ее, пытаясь сдержаться от вида покрасневшего молодого человека, который вот-вот взорвется криком о помощи. Тони деловито посмотрел на юношу, как смотрел обычно на коллег по работе, — Рад сотрудничать с Вами, Питер Паркер. — И-и я, Мистер Старк. П-плодотворной работы, — выпалил Питер, и Тони засмеялся, притягивая к себе юношу, прикрывая одним куском одеяла. Тот хотел было вырваться, да Тони не давал, не позволяя увидеть на его лице красный румянец. Мужчине было все равно, что, как и почему произошло, он разберется с этим позже. Под утро. Пока Питер пытался справиться с этим медвежьим объятьем, Тони опустил голову на макушку мальчишки и что-то прошептал Питеру, который начал закутываться в одеяло мужчины еще сильнее, но стоящий Роберт этого не услышал, только тихонько засмеялся, закрывая за собой дверь. — Это точно секрет.