***
Следующие несколько дней поиска работы прошли так же безрезультатно, как и первый. В субботу Кас прошел всю дорогу вдоль шоссе 20 туда и обратно, остановившись на всех заправках и во всех мотелях, что встретились по пути. Нигде ему не повезло. В воскресенье все было закрыто, и ему пришлось провести большую часть дня в поисках еды в мусорных баках. В последовавший понедельник он проработал старые магазинчики в центральной части города, чуть дальше от университета. Во вторник он даже сходил в аэропорт, чтобы поискать работу там. (Пять миль за город в одну сторону. Пешком. Автобус за $1.25 Кас себе позволить не мог.) В среду он дошел до нескольких пригородных ферм. Дин прочел каждую запись. Про каждое заведение, каждое место, куда сходил Кас. Про каждый день. Каждый длинный, утомительный, обескураживающий, голодный день и каждую холодную ночь. Невозможность согреться стала частой темой в записях Каса. Днем все было неплохо, но ночи в начале октября в Айдахо были уже откровенно холодные. Вскоре Кас стал делать короткие записи каждое утро о том, как прошла ночь. Читая эти записи — о том, сколько раз за ночь Кас просыпался от дрожи, приходилось ли ему вставать в три часа утра и бродить по парку, чтобы восстановить кровообращение в ногах, и как он то и дело возвращался к магазину подержанных вещей посмотреть на куртки, шапки и шарфы, которые не мог себе позволить, — Дин сжимал руку Каса все сильнее. И временами прерывал чтение, чтобы проверить, по-прежнему ли тщательно подоткнуто одеяло вокруг его ног.***
Пятница, четвертый день октября. Кажется, я больше не смогу высыпаться ночами. Я неизменно просыпаюсь в районе двух-трех часов утра, и дрожь настолько сильная, что не дает больше заснуть. Но сегодня, спрашивая в библиотеке о вакансиях, я сделал открытие. К сожалению, как выяснилось, студенты получают преимущество при найме на работу в библиотеку. Но пока я был там, я заметил, что два-три студента дремали над книгами. И я подумал, что, может быть, тоже смогу так немного вздремнуть! Конечно, я не похож на студента, но там были и несколько человек постарше — примерно того же возраста, что и моя оболочка. Вероятно, это преподаватели или какие-то академики. Я только что опробовал этот план — разложил вокруг себя разнообразные книги на столе за перегородкой и положил голову на раскрытую книгу. Это не очень удобно, но здесь тепло, так что вскоре я задремал и проспал, наверное, около часа. Я чувствую себя гораздо лучше. Может быть, получится делать так каждый день. Где-то до двух часов утра, пока не разбудит холод, я могу спать в парке, а потом гулять вокруг парка или вдоль шоссе 20, пока не взойдет солнце. Библиотека открывается в восемь утра, так что можно приходить утром и спать часок-другой. Нужно, конечно, делать это крайне осторожно и следить за своей чистотой, чтобы выглядеть как один из посетителей. Но этот план внушает оптимизм. Здесь так замечательно тепло.***
В следующий понедельник, вторник и среду Кас методично прорабатывал территорию университета, факультет за факультетом, справляясь о работе. Но студенты уже заняли все рабочие места. И Кас натыкался на все те же препятствия: отсутствие опыта, отсутствие документов, отсутствие подтверждения гражданства, отсутствие рекомендаций, отсутствие истории трудоустройства. Однако он не оставлял поисков. Еду он добывал в основном из мусорных баков. Дважды он прошел в студенческую столовую, прежде чем его засекла охрана, один раз наткнулся на кладезь бесплатных печений на семинаре физического факультета и все чаще приходил к Брайсу в пиццерию за бесплатными кусками пиццы поздно вечером. Но еды всегда не хватало, и он по-прежнему не мог найти работу. Хотя теперь ему временами удавалось ухватить по несколько часов сна в библиотеке университета.***
Четверг, десятый день октября. Мне кажется, я больше не ангел четверга. Потому что сегодня четверг, и я потерпел оглушительную неудачу. Библиотекарь разбудила меня и попросила документы, засомневавшись, являюсь ли я сотрудником университета. Я сказал, что я лингвист и у меня нет при себе документов (такое «алиби», как выражались Дин и Сэм, я придумал себе заранее — и по большей части это правда). Она посмотрела на меня с недоверием и взяла в руки одну из книг. Вокруг меня были разложены разнообразные книги, и та, которую она взяла, оказалась на греческом (я этого даже не заметил). Она выбрала предложение из книги и попросила меня его перевести. Я был еще сонный и по глупости перевел его на ангельский язык (поскольку именно на него я привык мысленно переводить тексты и речь — я даже английский до сих пор мысленно перевожу на ангельский). Я перевел предложение на ангельский и по выражению ее лица понял свою ошибку. Запаниковав, я перевел предложение на английский, а затем на иврит, на турецкий, на древнеарабский и на хазарский. Когда я дошел до скифского, она попросила меня остановиться. Она посмеялась и сказала, что я действительно похож на лингвиста. Но потом сказала, что в этом заведении нет факультета лингвистики и ни один из этих языков здесь не преподают. Я должен был это знать. Я думал, что просто еще не нашел факультет лингвистики. И когда я не смог предъявить университетское удостоверение, она сказала, что мне придется уйти. Это был удар. Она была любезна — извинилась и сказала, что это новое правило. Что-то связанное с «перестрелками в школах». Они больше не разрешают людям без документов пользоваться библиотекой. Так что пришлось уйти. Я намеревался продолжить поиски работы в университете, но признаюсь, после этого отправился прямиком в парк и сидел там долгое время. Мысль, что даже те немногие навыки, которые у меня еще есть, бесполезны, приводит в уныние. Я не знаю, что делать. Солнце только что село. Сижу тут, смотрю на луну и слушаю сову. Мне бы надо составить план, но ничего не приходит в голову.***
Пятница, одиннадцатый день октября. Прошлой ночью вообще не удалось поспать. Слишком холодно. В первый раз были заморозки. Я боялся отморозить себе пальцы рук и ног. Придется позвонить Дину за помощью. Посмотрю еще, как пройдет следующая ночь.***
Суббота, двенадцатый день октября. Я наблюдаю за трехсезонным спальным мешком. Всю прошлую ночь я провел на ногах, чтобы не замерзнуть, — и продолжал ходить после рассвета (не мог согреться даже когда взошло солнце). Но на рассвете я неожиданно набрел на каких-то людей, раскладывающих разнообразные предметы на траве перед домом. Оказалось, они готовили так называемую «распродажу во дворе» — собирались продавать на своем газоне вещи, которые они больше не хотят иметь. Вещи все подержанные, и ассортимент, по сути, случайный — музыкальные записи, кружки со сколами и тому подобное, но их отдают очень дешево, и среди книг и прочего лежит СПАЛЬНЫЙ МЕШОК. Он старый, с неопрятно зашитой дырой и слегка грязный, но уж точно не грязнее, чем я сейчас. К сожалению, они выставили его по цене пять долларов. Я спросил, не согласятся ли они взять $1.99. Это все, что у меня есть, — последние из тех денег, что дал мне Дин. Они предупредили меня, что это «только трехсезонный мешок, не зимний мешок», и это внушает некоторое беспокойство, но все равно это определенно лучше, чем вообще ничего. Они сказали, что подумают снизить цену до $1.99, если к концу дня он не продастся. Так что я жду на противоположной стороне улицы, наблюдая за трехсезонным спальным мешком.***
12:35. Девушка смотрит на спальный мешок. Взяла его в руки. Спрашивает цену. О, положила назад! Ушла! Не купила.***
2:45. Молодой человек смотрит на спальный мешок. Тоже спросил цену. Носит мешок в руках. Нехорошо это выглядит. Еще смотрит на маленькую складную палатку. Кажется, выбирает между мешком и палаткой. Положил мешок обратно! Выбрал палатку. Купил палатку, а не мешок! Слава богу.***
4 часа дня — ОН МОЙ! — человек из дома подошел и сказал, что они согласны на $1.99, раз я жду тут целый день. Я сейчас держу его у себя на коленях! Эта тетрадь лежит прямо на нем. Я владею спальным мешком! Я чувствую, как становится теплее уже оттого, что он у меня на коленях! У меня теперь вообще нет денег, и тем не менее я ощущаю воодушевление! Он синий. Мне нравится цвет — он почти такого же оттенка, как синий галстук, что у меня был. По форме он похож на кокон. И к нему прилагается своя собственная синяя сумочка, в которую он помещается.***
Сейчас следующий день. Воскресенье, тринадцатый день октября. Я ПРОСПАЛ ВСЮ НОЧЬ. Спальный мешок просто потрясающий! Очевидно, осень — один из трех сезонов, для которых он предназначен. По правде говоря, мне все равно было не совсем тепло — вчера температура опять упала ниже нуля, так что стало зябко, и когда я проснулся, на мешке снаружи был иней. Но разница поразительная. Не нужно было беспокоиться, что я отморожу руки. Сегодня я чувствую себя куда лучше. И это означает, что пока не придется звонить Дину. И ему не нужно знать о том, что я плохо справляюсь (во всяком случае, пока не нужно). Может быть, у меня еще есть шанс найти работу до начала зимы. И реализовать свои цели. Хотя бы некоторые из них. Я понял, что более глобальные цели, вероятно, реализовать не получится — во всяком случае, не в этом году. Но если бы мне хотя бы удалось вернуть себе благодать… Или снова присоединиться к Винчестерам, если бы я мог быть чем-то полезен им… Может быть, стоит пересмотреть миссию. И цели, и стратегию. МИССИЯ: Исправить некоторые из своих ошибок? Хотя бы некоторые? КОНКРЕТНЫЕ ЦЕЛИ: Вернуть себе благодать, если что-то от нее осталось, заработать снова уважение и дружбу Дина (если возможно), а также Сэма (если возможно). СТРАТЕГИЯ по достижению целей: По-прежнему нужно заработать деньги на неотложные нужды (пока продолжать спать в парке, в трехсезонном спальном мешке); затем найти жилье. Я начал сомневаться, что смогу купить машину; теперь, когда я больше знаю о том, что сколько стоит, боюсь, передо мной выбор между жильем и машиной, и очевидно, что жилье мне нужно больше, по крайней мере на зиму. Но когда я найду жилье, возможно, я смогу связаться с Дином и Сэмом и убедить их, что я все еще полезен. ТАКТИЧЕСКИЙ ПЛАН НА НЕДЕЛЮ: Я просто обязан найти работу. Но я абсолютно не продвинулся в решении этой задачи, хотя занимаюсь ею уже неделями. Кроме того, я начинаю беспокоиться, что опять возникнет проблема чистоты. Я протираюсь мокрыми бумажными полотенцами в уборной городской библиотеки. Эта библиотека слишком маленькая, чтобы в ней спать (она крошечная, открыта не всегда, и в ней нет укромных отсеков как в университетской библиотеке — только деревянные стулья), но она открыта по несколько часов в день, и я обнаружил, что в ее уборной можно наскоро привести себя в порядок. Мне даже удавалось там побриться и дважды — постирать рубашку в раковине. Но я беспокоюсь, что нужен полноценный душ. И что штаны у меня слишком грязные. Это снова может негативно сказаться на моих шансах найти работу. Но более серьезное препятствие — это все та же неразрешимая проблема отсутствия опыта, рекомендаций, адреса, документов. По сути, главная проблема — что я не человек. Значит ли это, что придется лгать?***
Сейчас вечер вторника, пятнадцатый день октября. Два дня с момента прошлой записи. Я повторно обошел весь город и так и не добился успеха в поиске работы, но только что случилось нечто обнадеживающее. Сегодня был очередной длинный день бесплодных поисков. После этого я зашел в пиццерию перед закрытием. Там снова был Брайс, и сегодня он оставил для меня 3 куска пиццы! На одном из них сверху были кусочки колбасы, на другом — кусочки ананаса и бекона, а на третьем — грибы. Все они были просто сказочно вкусные. Брайс разрешил мне посидеть внутри, в тепле, и поесть, пока он закрывает ресторан, что было еще лучше. Когда он все закончил, я еще доедал третий кусок и стал торопиться, чтобы он мог уйти домой, но он велел мне не спешить. Потом он спросил, как продвигается мой поиск работы и где я уже побывал. Я рассказал ему про свои трудности и показал тетрадь со списком — списком тех мест, где я спрашивал о работе. Потом я сообразил, что он может прочесть детали инцидента в магазине диванов и записи о том, где я ночую (я наконец понял, что люди начинают сторониться меня, когда определяют, что я ночую на улице), и я попытался выхватить у него тетрадь. Но он уже заметил первые несколько пятничных записей, и одним из первых там упоминался магазин, где требовался «опыт работы на кассе» — магазин на автозаправке. Брайс тогда сказал: «Иди сюда, за прилавок», — и показал мне как обращаться с кассой! И с машиной по считыванию кредитных карт! Мне кажется, я бы с этим справился. Там довольно много специфических нюансов — действий, которые надо выполнять в определенной последовательности, и тонкостей со «штрих-кодами», и «возвратами», и разными типами карт. Но Брайс сказал, что всему этому нетрудно научиться, если быть внимательным. Я поблагодарил его, и он ответил: «Мне просто больно смотреть, как человек на глазах тощает, особенно когда так старается. Ты даже одет не по погоде». Мне стало стыдно, но я все равно был очень ему благодарен.***
Я НАШЕЛ РАБОТУ. Я нашел работу! Меня наняли на работу! Сегодня четверг, семнадцатый день октября, и, по-видимому, четверг все еще благоприятный для меня день, так как Я ПОЛУЧИЛ РАБОТУ. Моя работа — в качестве «ассистента по продажам». Заработная плата — $7.25 в час. Это в магазине на автозаправке. Получилось вот как: я отправился заново осведомиться о работе во всех заведениях, включавших работу с кассой, потому как теперь, благодаря Брайсу, могу честно сказать, что у меня есть «опыт работы на кассе» (хотя признаюсь, я не стал уточнять, насколько длительный опыт). Когда я зашел в магазин на автозаправке, его управляющая по имени Нора, казалось, была близка к отчаянию. Она выглядела усталой, в магазине был беспорядок, и в туалетах явно требовалась уборка. Как выяснилось, несколько ее работников-студентов уволились из-за конфликта с расписанием занятий, и она не может найти замену на утреннюю смену, потому что у большинства студентов занятия с утра, а у нее самой маленький ребенок, и она не всегда может приходить в магазин. Вид у нее был измученный. Как только я сказал, что у меня есть «опыт работы на кассе», она предложила мне заполнить заявление. Боюсь, в нескольких местах анкеты мне пришлось солгать. Но Нора, кажется, ничего не проверяла, так как чуть позже она позвонила мне на мобильный телефон и предложила работу. Это, кстати, первый раз, когда кто-то позвонил мне на этот телефон. Так как Дин еще не звонил. Нора хочет, чтобы я работал в утреннюю смену и иногда в вечернюю — по тридцать часов в неделю! $7.25 в час x 30 часов = $217.50 — только за одну неделю! Больше двухсот долларов! Это кажется такой огромной суммой… За четыре недели получится $870! Этого почти хватит на номер в мотеле. Такой, как те, где останавливаются Сэм и Дин. Самый дешевый в городе стоит $960 в месяц. Я начинаю немедленно — завтра в шесть утра. Нора предупредила, что первый раз мне заплатят только в субботу через две недели, так что еще как минимум две недели мне придется спать в парке, но к концу октября у меня уже будут деньги! И я смогу честно говорить людям, сдающим комнаты, что у меня есть работа и источник дохода. Может быть, я смогу снять комнату с первого ноября. Или найти мотель, который смогу себе позволить. В мотелях есть мебель и настоящая кровать. Слава богу, в мобильном телефоне, который дал мне Дин, имеется встроенный будильник, так что я приду вовремя. Хотя я немного волнуюсь, найду ли где освежиться так рано утром. Я очень переживал по поводу грязных штанов (к счастью, они темного цвета, но все же…). Поэтому я только что постирал штаны в раковине, в уборной городской библиотеки. Я отжал их, как мог, и теперь стою под решеткой обогревателя, пока заряжается телефон. Библиотекарь Одри смотрит на меня немного странно — по-моему, заметно, что у меня мокрые штаны, но зато я уверен, что от меня не пахнет, и надеюсь, она позволит мне постоять здесь еще пару часов, пока они не подсохнут немного. Пока на мне сохнут штаны, запишу вновь накопившиеся вопросы для Дина. Спросить у Дина, когда он позвонит: 1. В порядке ли он/Сэм 2. Можно ли мне вернуться? Я могу предложить: — Боевые навыки — Ангельский язык — Мыть и стирать вещи. Стирать одежду, мыть посуду, машину Дина. 3. Прочее: — Нужно спросить у Дина/Сэма, могут ли они подсказать что-нибудь о том, как работают: машины на бензине, аппараты с едой. Много вопросов по поводу операций с наличными и как в целом работают магазины. — Также, полагаю, нужно уделять особое внимание тому, чтобы вести себя как человек. Как выяснилось, позиция требует «навыков работы с людьми» — Нора специально об этом спросила — а я знаю, что у меня пока с этим плохо, хотя я и стараюсь научиться. В последние несколько тысячелетий я редко покидал гарнизон. Бальтазар то и дело отлучался на Землю, а я никогда этого не делал — я оставался при исполнении. Надо было мне бывать здесь с ним. Как бы то ни было, я знаю, что не замечаю многих культурных нюансов и по-прежнему не понимаю многих современных жестов и идиом. — Необходимость лгать. Мне не по себе оттого, что пришлось солгать о своих навыках. Я не говорил Норе откровенной лжи, но, признаюсь, намеренно сформулировал ответы так, чтобы они создали у Норы впечатление, будто я работал в пиццерии много лет и до этого имел другие работы. И, конечно, я указал много ложной информации в заявлении. Надо ли Дину об этом знать? Один из моих самых ужасных поступков***
Пишу чуть позже. Штаны все еще сохнут. Пришлось прерваться и подумать немного. Одним из моих самых ужасных поступков была***
Оказывается, удивительно тяжело писать об этом даже сейчас, столько времени спустя… Одним из моих самых ужасных поступков была ложь Дину и Сэму во время войны с Рафаилом. Я солгал им тогда неоднократно. И Сэм получил тяжелую травму, когда я сломал стену в его психике. Конечно, все это было сделано в рамках безрассудной стратегии в попытке выиграть войну, и в то время я искренне думал, что у меня нет выбора — но, полагаю, именно тогда Дин начал терять веру в меня. Я до сих пор помню выражение его лица, когда он обнаружил, что я ему лгал. Он доверял мне, до того момента. Я помню это выражение его лица совершенно ясно. И мысль о том, как отреагирует Дин, если узнает, что я снова солгал, ужасает меня. А Сэм нынче вообще, как видно, даже разговаривать со мной не хочет. Дин тоже нередко лжет, как и Сэм, — но я отчаянно хотел не лгать. Хотел быть добропорядочным человеком. К тому же и Дин, и Сэм лгут по мелочам, и им не нужно искупать вину, как мне. И вот теперь мне пришлось солгать. Я солгал в заявлении в восьми местах: имя (я указал «Стив Смит»), «номер социального страхования» (я указал номер, который увидел на заявлении другого соискателя в другом магазине), гражданство, история работы, адрес, навыки, поручители и образование (я вписал местный университет). Это считается за восемь неправд или за одну? В связи с этим вопросы к Дину: — Насколько тяжкий грех я совершил этими восемью неправдами (или одной)? — Как человек может искупить грех восьми неправд (или одной)? — Сможет ли он (или Сэм) когда-нибудь простить меня за то, что случилось в прошлом? Возможно ли это? Могу ли я сделать хоть что-то, чтобы восстановить нашу дружбу? Или она необратимо разрушена?***
Это было одно из тех мест, где Дин вынужден был сделать паузу, отложить тетрадь и какое-то время посидеть, просто стараясь согреть руку Каса. — Простил тебя давным-давно, идиот, — пробормотал Дин наконец. — Ну да, ты облажался. Довольно сильно. Но ты же пытался спасти мир, ты об этом забыл? И это вообще был первый раз, когда ты что-то делал самостоятельно. Первые самостоятельные шаги — и тебе пришлось с ходу возглавить небесные армии? — Дин вздохнул. — Черт возьми, Кас. Ты вообще хоть когда-нибудь перестаешь себя изводить? Спустя некоторое время он добавил: — И, Кас… Ты расплатился уже в десятикратном размере.***
Дальше шли двенадцать страниц специфических подробностей о магазине на заправке. Сначала был набор совершенно великолепных начертанных от руки схем каждого аппарата, с которым Касу пришлось научиться работать. Каждая иллюстрация представляла собой замечательный детальный эскиз, уместно смотревшийся бы в художественной студии. Кассовый аппарат, аппарат по считыванию кредиток, касса отпуска бензина, панель управления бензоколонки, аппарат с прохладительными напитками, гриль для хот-догов, кофе-машины, промышленный холодильник, кулеры… — все это было тщательно зарисовано, с передачей фактуры и светотени. Дальше шел план самого магазина — схемы, фиксирующие, где и что находилось на каждой полке. Потом детальные инструкции по каждому аспекту работы магазина: процедуры открытия и закрытия, заказа расходных материалов, пополнения товаров на полках, приготовления еды (с многочисленными пометками о качестве продуктов: «Нора говорит, что еда с плесенью небезопасна. Это так? Уточнить у Дина»), инвентаризации, мытья полов и окон, обращения с наличными деньгами. Вплоть до подробнейшей пошаговой инструкции о том, как именно мыть уборную. На одной из страниц Кас набросал от руки календарь на остаток октября и ноябрь — дни недели были аккуратно размечены ровной сеткой, и в нее были вписаны рабочие смены Каса. Вместе с подсчитанным заработком за каждый день. Но Кас не учел налоги, обратил внимание Дин. Кас, по всей видимости, изучал еще и телевидение в магазине. Одна из страниц была целиком заполнена вырванными из контекста цитатами из телепередач. (Дин невольно усмехнулся, увидев в углу: «Шериф снова в городе» с педантично указанным источником — оказалось, Кас подцепил эту цитату из повтора старого сериала «Бонанца».) Он записывал рекламные слоганы, клише из мыльных опер и даже делал пометки про жесты («Большие пальцы вверх=доброжелательность? Замечено в трех передачах. Кажется, Дин/Сэм так тоже делали? Уточнить у них при случае»). И после недели работы, в следующий четверг, Кас понял, что сможет позволить себе жилье.***
Четверг, двадцать четвертый день октября. Я нашел номер в мотеле, который смогу себе позволить! Пока еще не могу переехать, но все уже организовано. Это в отеле «Альпинист» недалеко от шоссе 20. До работы идти несколько миль, но зато это будет мой собственный номер. Я выяснил, что они предлагают хорошую скидку, если снимать номер сразу на месяц. В таком случае цена $800! Они даже согласились показать мне один из номеров, и он мне понравился! Он прямо как те номера, где останавливаются Сэм и Дин. Там есть собственный душ с горячей водой и даже маленькая кухня с микроволновкой, и один из маленьких холодильников с миниатюрными бутылочками алкоголя, как любит Дин, и даже плита. И там просто гигантская кровать! На кровати имеются 4 подушки и 2 одеяла, покрывало, и еще дополнительное одеяло в шкафу, а в ванной — шесть белых полотенец (2 больших, 2 средних и 2 маленьких квадратных). Все они белоснежно чистые. Также там есть новый кусок мыла и пузырек шампуня, и во всем номере тепло, а на окнах занавески. Еще там имеется диван, столик и стул. И телевизор. Может быть, я смогу показать свой номер Сэму и Дину, если они как-нибудь заедут в гости. Кстати, это напоминает мне вот о чем: я же выучил столько нового! Мне кажется, теперь я могу быть гораздо полезнее. Нужно быть готовым описать все, чему я научился. Спросить у Дина, если он позвонит: 1. В порядке ли он/Сэм 2. Можно ли мне вернуться? Мои навыки теперь включают: — Боевые навыки — Мытье посуды — Ангельский язык — Могу позволить себе собственный номер в мотеле. 6 полотенец, 3 одеяла, 4 подушки. Я с удовольствием поделюсь и полотенцами, и одеялами, и подушками, если они им нужны. С большим удовольствием. — Мыть сантехнику, полы, столешницы, посуду, одежду, машину Дина — Заменять лампочки — Могу проводить инвентаризацию. Например, инвентаризацию оружия, библиотеки (?) — Умею обращаться с кассовым аппаратом, различными аппаратами по приготовлению еды (не уверен, полезно ли это?) — Умею готовить хот-доги, чипсы начос, замороженные буррито и напитки синего цвета — Умею теперь варить кофе — Много прочих навыков ассистента по продажам. Надеюсь, хоть какие-то из них пригодятся! — Знаю код автозаправки для изменения цены за бензин. Могу выставить цену в 1 цент. Но не хочу воровать. — Имею доступ к номерам кредитных карт многих людей… Нет. Не хочу воровать. 3. Прочее: — Проверить, правильно ли я понял жест с поднятыми вверх большими пальцами — Что означает, когда один человек поднимает ладонь на уровень плеча, а другой человек по ней хлопает? Видел это несколько раз по телевизору в магазине, а сегодня один раз наблюдал лично. Похоже на какую-то короткую ритуальную схватку? Но оба человека были настроены дружелюбно. Может, это знак дружбы? Если два человека так делают, стали бы они друг друга шлепать, как делал разносчик пиццы и молодая нянечка в том фильме? Оба жеста включают шлепки — значит ли это, что они похожи по смыслу? Подозреваю, что упускаю тут какие-то нюансы. — Что означает, когда один человек говорит другому в баре: «Этот раунд за мой счет»? Тоже видел по телевизору. Полагаю, это значит, что человек предлагает заплатить за пиво для других? Тоже дружеский жест? Стал бы человек, который хлопает другого по ладони, также показывать поднятые пальцы и говорить: «Этот раунд за мой счет»? (Прим.: Выяснить, уместен ли будет какой-нибудь из этих жестов по отношению к Сэму и Дину. Может быть, как-нибудь я смогу купить им пиво в бутылках?) Нужно отделить жесты, означающие дружбу, от недружеских. А также определить, какие из них уместны по отношению к тому же полу и какие к противоположному. — Совет, как можно высушить спальный мешок, если возвращаешься в парк ночью после работы и обнаруживаешь, что был дождь и мусорный пакет, в который ты убрал спальный мешок, оказался с дырой наверху и в итоге мешок весь день пролежал в холодной воде. Если спать в мокром спальном мешке, плохо ли это для здоровья? — Заплесневевшая еда? Нора дала мне четкие указания не продавать покупателям еду, которая «просрочена или с плесенью». Она говорит, это небезопасно. Но я только такую еду и ем. Правда ли это опасно? А именно: на сколько дней просроченные молочные продукты можно употреблять в пищу? Можно ли есть сыр, на котором плесень? Я ее соскребал — достаточно ли этого? И в отношении мяса — является ли зеленоватый оттенок и изменившийся запах признаком того, что его есть нельзя? — Почему Дин так долго не звонит? Все ли в порядке? Я сегодня посчитал, что в последний раз видел его уже два месяца назад. Но по телефону мне звонила только Нора.***
Суббота, двадцать шестой день октября. В номер в мотеле переехать не получится. Мне наконец заплатили, и оказалось, что сумма гораздо меньше, чем я рассчитывал из-за «государственных и местных налогов и отчислений на социальное страхование». Я об этом не знал. Нора мне объяснила. Она явно удивилась, что я этого не знал, — мне пришлось скрыть огорчение, так как стало ясно, что это стандартная практика. Еще выяснилось, что деньги платят в форме чека, и единственное заведение, где можно обменять чек на наличные деньги требует весьма высокую плату за эту, казалось бы, мелкую услугу. В результате этих факторов моя заработная плата уменьшилась больше чем на треть. Я не учел этого в своих расчетах. Я провел всю вторую половину дня в библиотеке, переделывая расчеты, но, как ни крути, получается, что номер в мотеле я позволить себе не смогу. Придется продолжать ночевать в парке. Пытаюсь свыкнуться с этой мыслью. Это очень неприятное открытие. Почти как физический удар. Сижу в библиотеке, уставившись на расчеты и пытаясь принять тот факт, что не смогу позволить себе комнату в ноябре. Ноябрь начинается уже на следующей неделе. Цена со скидкой, которую предлагал мотель, была специальным предложением на месяц. Стоимость ежедневного проживания у них гораздо выше. Полагаю, я мог бы останавливаться там в особенно холодные ночи? Но после подсчета ясно, что мне нужно откладывать все деньги, чтобы хватило на номер в декабре. То есть еще как минимум месяц придется провести в парке. Мне очень нравится мой синий трехсезонный спальный мешок — он уже стал мне почти другом, и спать в нем несравнимо комфортнее. Но он всего лишь трехсезонный, и неумолимо приближается четвертый сезон, зима. Я снова стал просыпаться от дрожи по утрам. Такое впечатление, будто зима — хищник, который меня преследует. Каждый раз, когда я нахожу новый способ согреться (картон, мусорные пакеты, спальный мешок), ночи становятся холоднее, и мне все равно в итоге так же холодно. Это очень утомляет. Кроме того, ужасно неприятно, когда идет дождь, даже несмотря на крышу из мусорных пакетов, которую я соорудил в кустах. Дождливые холодные ночи оставляют после себя колоссальное чувство измождения, и я стал делать ошибки на работе после особенно холодных ночей. Вчера мы не досчитались $32, и я знаю, что причина именно в этом. Нора была огорчена. $32 вычтут из моей заработной платы. Мне НЕЛЬЗЯ терять эту работу. Я ОБЯЗАН найти более подходящее место для ночлега и быть внимательнее на работе.***
Внизу под этой записью Кас сделал мелкий набросок, который Дин поначалу не мог разобрать. Это был ряд геометрических фигур: четыре нечетких овала, три больших прямоугольника, затем набор из шести маленьких прямоугольников и квадратов. Наконец Дин догадался, что это рисунок четырех подушек, трех одеял и шести полотенец разных размеров. Расположенных в ряд друг за другом.***
Понедельник, двадцать восьмой день октября. У меня появилась идея. Сегодня я проснулся в три часа утра, замерзнув — настолько, что онемели руки и ноги. Обычно в таких случаях я отправляюсь гулять по парку. Я так и сделал, набросив спальный мешок на плечи, но, обходя парк по четвертому кругу, вдруг сообразил, что могу просто пойти в магазин, где работаю, на несколько часов раньше! И отдохнуть внутри! Нора разрешает мне самому открывать магазин — никто не узнает, что я пришел чуть раньше срока! Я так и сделал — я сейчас тут, пришел в 4 утра — и мне даже удалось пару часов поспать в подсобке до того, как надо было открывать магазин. И потом меня посетило откровение: я ведь могу спать в подсобке в магазине всю ночь! (во всяком случае, с полуночи до 5:30 утра). Нора не узнает! Здесь будет гораздо теплее. Тут всегда по ночам выше десяти градусов. Нужно только быть осторожным, чтобы Тайлер и Кори, которые работают в вечернюю смену, меня не увидели. Тайлер всегда закрывается ровно в 23:30, а Кори, в свою смену, иногда даже несколько раньше. К полуночи они оба уже уходят. Я могу ждать позади магазина за мусорными баками, пока они не уйдут, а затем проходить в подсобку и ночевать там. Так получится спать как минимум по пять с половиной часов! А спальный мешок можно спрятать за ящиком с инструментами.***
Сейчас ночь понедельника, двадцать восьмой день октября. Вернее, наверное, уже утро вторника. Все получилось. Я в подсобке. Я проведу ночь тут. Здесь невероятно тепло! Потрясающе, насколько это меняет дело. Конечно, тут не так хорошо, как было бы в номере мотеля. Признаюсь, я все еще вспоминаю тот номер. Но здесь вполне комфортно. Температура около тринадцати градусов, и у меня есть мой трехсезонный спальный мешок. Кроме того, тут в мусорном баке полно еды (сыр с плесенью и прочие продукты, которые Нора выбрасывает), плюс еще время от времени куски пиццы и печенья из университета (оказалось, что на физическом факультете печенья бывают каждый вторник). Я слежу за тем, чтобы не воровать еду из самого магазина, но как только ее выбрасывают, я решил, что ее можно брать. Сейчас у меня есть сыр вообще почти без плесени. Так что с едой все в порядке. У меня новый план. Думаю, если копить деньги весь ноябрь, то я смогу снять комнату с первого декабря. Не славный номер в мотеле, в каких живут Сэм и Дин, и там не будет полотенец, подушек и мебели, но думаю, я смогу найти комнату у студентов в одном из их общежитий. Некоторые студенты уезжают в декабре, так что комнаты должны освободиться, и на этот раз я смогу честно сказать, что у меня есть работа и доход. И, наверное, я уже смогу лучше вписаться в их общество, если попрактикуюсь в таких вещах, как жест пальцами вверх и ритуальная борьба с хлопками и начну использовать новые фразы, которые выучил. Эта комната будет не такая славная, как мотельные номера Сэма и Дина. Но она будет моя.***
Среда, тридцатый день октября. Уже поздно, почти полночь, и я снова устраиваюсь на ночлег в подсобке. Это моя вторая ночь здесь. Все еще не могу привыкнуть к тому, как здесь тепло. И еще я выяснил, что в ванной можно достаточно основательно помыться.***
Все еще ночь среды. Я не сплю. Здесь очень тихо и темно. Гораздо темнее и тише, чем в парке. И не видно луны и звезд. Здесь спокойно, но и очень уединенно. Я не скучаю по крысам, дождю и холоду, но замечаю, что скучаю по сове и по сойкам, что прилетали и прыгали по моим кустам поутру. Как ни странно, мне нравилось смотреть на порхание соек по утрам. Хотя и это непросто — видеть, как легко они летают. Я думал о том, чтобы позвонить Дину — рассказать ему, что больше не сплю на холоде, но не стал. Лучше подожду, пока сниму комнату с первого декабря. Тогда я смогу показать ему свою комнату, если он когда-нибудь заедет в гости.***
Четверг, тридцать первый день октября. Сегодня четверг, и это должен быть удачный для меня день. Также сегодня праздник, известный как Хэллоуин, или, как его еще называют, Самайн. Это всего лишь мой второй Хэллоуин на Земле. В старые времена этот праздник не отмечали, а за последние шесть лет я пропустил большинство Хэллоуинов — в прошлом году я был в Чистилище, за год до этого — в психиатрическом госпитале, а до этого — в Раю. Единственный Хэллоуин, который я видел лично, был в тот год, когда я вызволил Дина из Ада, — когда взламывали 66 печатей. Поэтому, конечно, сегодня я весь день вспоминаю тот Хэллоуин. Кори взял выходной, и я работаю в вечернюю смену. Студенты весь вечер приходят в магазин в странных нарядах. Некоторые наряжены монстрами, некоторые — демонами. Двое оделись ангелами. Обе — женщины. У них были никуда не годные крылышки, сделанные из проволоки, искусственных перьев и блесток. Не крылья, а полный абсурд. Но потом я подумал, что даже такие крылья — лучше, чем то, что у меня сейчас, а именно — вообще никаких крыльев. Я помню лицо Дина, когда я показал ему тени своих крыльев как раз перед тем Хэллоуином. Помню, как вынес его на крыльях из Ада. Теперь смешно, что меня выбрали для этого задания, потому что считалось, что у меня непревзойденные навыки полета в боевой обстановке. Стыдно признаться, но я даже испытывал гордость — за то, что летал лучше других и меня выбрали для спасения Праведника из Ада. Признаюсь, навыки полета были предметом моей гордости. И я так это любил — летать. Бессмысленно теперь об этом думать. Я никогда больше не полечу. Как странствующий голубь, я***
Уже почти полночь. Нужно это прекратить. Прекратить думать о крыльях. Пойду спать.***
Время — час ночи. Все еще не могу уснуть. Еще я помню, как в тот Хэллоуин встретил Сэма. Я помню очень ясно комнату, где мы встретились — это было в мотеле, конечно, в номере с пурпурными стенами (в одной из них был спрятан колдовской мешочек) и зеленым диваном. На мне был плащ Джимми и синий галстук. Ни того, ни другого давно уже нет. Я пожал руку Сэму неохотно. Он это заметил. Теперь, когда я лучше понимаю значение этого жеста, неловко об этом вспоминать. Это были последние дни перед моим бунтом. В тот момент я еще верил в справедливость Небес, в правильность данных мне приказов. Я повиновался и следовал приказам. Я еще верил, что Бог с нами. Но уже на следующий день, сидя в парке, я сознался Дину в своих сомнениях. В том, что не уверен, что правильно, а что неправильно. По-моему, он так и не понял, насколько рискованным было это признание. Для ангела это было богохульство — это было непростительное признание. Я не рассказал об этом больше ни единой душе во всем мироздании — ни своим соратникам, ни своим начальникам, ни своим друзьям — никому. А тут вдруг я сознался в этом человеку. Я был ангелом. У меня была благодать, были крылья. Я еще мог летать. Но я сомневался. В те дни Дин, кажется, еще испытывал ко мне некое благоговение. Это продолжалось недолго.***
Все еще не могу уснуть. Уже почти рассвело. О чем спросить, если Дин позвонит: 1. В порядке ли он/Сэм 2. 3. Дин не позвонит. Я уже давно это знаю. К чему я составляю эти списки?***
Наконец-то удалось заснуть, и мне приснился сон. Приснилось, что я шел в снегах в поисках убежища. Вокруг выла метель. Кто-то меня преследовал, и в конце концов я увидел кругом тощих волков с красными глазами — они подкрадывались все ближе. Я долго бежал сквозь заснеженный лес, едва опережая их, и наконец увидел впереди окно, в котором горел свет. Это оказался бункер. Заглянув в окно, я увидел Сэма и Дина. Они были одеты в мягкие рубашки и выглядели хорошо. Похоже было, что им тепло и уютно. Их окружало изобилие еды. Огромное количество еды — сыры без плесени, много пиццы с разными начинками — и еще стопки белых полотенец и одеял и горы, горы подушек — все это было просто навалено на полу. Сэм что-то читал на своем компьютере, а Дин пил один из напитков, которые он любит, — и они над чем-то смеялись. Во сне я знал, что должен попасть в бункер, потому что там безопасно. Я занес руку, чтобы разбить окно. Но вдруг я понял, что если разобью стекло, то впущу внутрь холод и снег. И волков. Дин посмотрел в окно. Казалось, он смотрит прямо на меня. Но он только отвернулся. Сначала я подумал, что он отвернулся намеренно. Но потом я понял, что он увидел лишь свое отражение — он на самом деле так и не увидел меня. Во сне я развернулся и пошел прочь, к лесу. Там, у края леса, ждали волки. Десятки волков. Потом я проснулся. До сих пор удивительно, насколько сильно человеческие эмоции физически действуют на мою оболочку. Меня до сих пор застает врасплох это ощущение, когда колотится сердце или дрожат мышцы; или глаза щиплет и легкие сжимает так, что затуманивается зрение и становится трудно дышать. Мне все еще тяжело бывает взять себя в руки, когда такое происходит — я так и не привык. У меня уходит уйма времени на то, чтобы прийти в себя, когда тело реагирует так непредсказуемо. На этот раз я даже не могу понять, какая из эмоций вызывала такую физическую реакцию. Снова заснуть не получилось. Сейчас пять утра, и я открыл магазин пораньше. Все в порядке. У меня есть теплое место для ночлега, работа и спальный мешок на три сезона; есть сыр и чашка горячего кофе, и через месяц я, может быть, смогу снять комнату. Все в порядке. Я в порядке.***
Дин продвигался небыстро — ему то и дело приходилось делать перерывы и временно закрывать, а потом вновь открывать тетрадь — и когда он наконец взглянул на время на телефоне, то обнаружил, что уже шесть утра. Скоро должен был вернуться Сэм. Дин закрыл тетрадь и отложил ее, в очередной раз, на ноги Каса. Затем он положил ладонь Касу на голову, надеясь немного его разбудить, и другой рукой сжал его руку. Дин наклонился к Касу и заговорил ему прямо в ухо, надеясь, что вопреки всему, тот его как-то услышит. — Кас, слушай меня, — начал Дин. Он заметил, что его собственный голос вышел грубым рыком, и подумал: «Я звучу рассерженно». «Это потому что я рассержен, — признался себе Дин. — Только не на Каса. Совсем не на Каса». Он заставил себя сделать пару вдохов и снова заговорил с Касом, смягчив голос: — Слушай сюда. Тебе станет лучше, слышишь меня? Ты проснешься и начнешь дышать сам, сегодня, и ты справишься. Справишься с этой пневмонией. Тебе дают антибиотики, так что ты поправишься, слышишь? Но ты должен бороться, Кас, я знаю, что ты умеешь. Ты же настоящий воин — всегда им был. Я знаю, что ты уже месяцы стараешься изо всех сил, но постарайся еще чуть-чуть — ты меня слушаешь? Еще только пару дней, ладно? Пока не победишь эту болезнь. Дин снова вздохнул. Он сжал руку Каса, погладил его по волосам и продолжил: — Ты должен бороться Кас. Нельзя сдаваться. Понимаешь? Ты должен начать дышать сам. Должен. Потому что… потому что, послушай, Кас, мне нужно, чтобы ты очнулся, и… Кас, господи, ты так точно все понял… Может быть, я по-настоящему тебя так и не увидел… Может быть, никогда так и не увидел. Кас… Я потерял Кевина, я фактически потерял Сэма, если я потеряю и тебя… если я потеряю еще и тебя… вот так… после того, как бросил тебя в этом холодном аду… если я потеряю тебя вот так, я не смогу… никогда не смогу… Дин закрыл глаза, думая: «Но речь же не обо мне». — Ты должен бороться, Кас, ты должен проснуться. Ты должен поправиться, и я заберу тебя назад в бункер, и, Кас, я куплю тебе тысячу белых полотенец, клянусь, и все одеяла в мире, и миллион подушек, и самый лучший сыр, и кровать шириной в милю, и… И Сэм ведь тоже заслуживает тебя увидеть — ты пойми, он-то даже не знал, что я тебя прогнал, Кас. Ты думал, что Сэм не хочет тебя видеть, но все это чушь собачья, он вообще не знал… и… Послушай, ты должен проснуться хотя бы ненадолго, чтобы я мог попросить прощения, ладно? Пожалуйста, дай мне время хотя бы на это? Только дай мне сказать, как мне чертовски жаль! Проснись, Кас! Начни дышать сам… Проснись… Ну пожалуйста… Клик-пшшш.