Зимняя история

— Чувак, восемь утра! — Вздрогнув, Дин открыл глаза. Он спал на раскладушке. Сэм легонько тряс его за плечо со словами: — Просыпайся. Надо выйти на время. Касу будут делать рентген легких, и им надо убрать раскладушку. Первым делом Дин взглянул на Каса. Тот снова лежал на боку, но ночью он изменил позу и теперь был повернут лицом к Дину. Глаза его были по-прежнему закрыты. Похоже, он все еще спал. За шторками собрался больничный персонал, тихо беседуя, и внизу под шторами виднелись колеса какого-то большого аппарата. Через окно в палату светило яркое солнце. Значит, уже рассвело. Дин все еще чувствовал сонливость — он спал так крепко, что разве только не заляпал слюной матрас. Он сел и вытер рот. Ладно, может, он действительно обслюнявил матрас. Поднявшись с раскладушки, Дин подошел к Касу поближе. — Как он? — прошептал Дин. — Нормально, — прошептал в ответ Сэм. — Жар почти прошел — не совсем, но уже ниже 38. Его хотят комплексно обследовать. Сказали, это займет пару часов. Нам велели выйти через пять минут. Дин посмотрел на Каса. Кас действительно выглядел немного лучше. На его лице появился цвет, и его сон теперь был больше похож на нормальный. — Кас? — позвал Сэм громко и протянул к нему руку. — Не разбуди его! — зашипел Дин, оттолкнув руку Сэма в сторону. — Сестра сказала, что его все равно сейчас разбудят, — объяснил Сэм. — Нам можно поговорить с ним пять минут и сказать, что мы вернемся позже. То есть… если он сможет проснуться. — Сэм повернулся к Касу. — Эй, Кас? Тебе сейчас будут делать обследование. Мы с Дином вернемся через пару часов. Кас открыл глаза. И на этот раз — впервые — он выглядел полностью проснувшимся. Слабым и сонным, моргающим от яркого света, но взгляд его был ясным. И этот взгляд немедленно остановился на их лицах. — Сэм? Дин? — спросил Кас, щурясь по очереди на Сэма и Дина, стоявших рядом у кровати. Он в недоумении обвел взглядом палату, потом снова посмотрел на них. — Это… больница? Он говорил слабым, хриплым шепотом, вовсе не похожим на его обычный низкий баритон, но это было самое прекрасное, что Дин слышал за долгое время. Кас был в сознании. В сознании и в состоянии разговаривать. Связно. — Да, ты в больнице, — ответил тем временем Сэм. — Господи, Кас, как же мы рады слышать твой голос! Дин наклонился ближе и, потрепав Каса по руке, сказал: — Мы скоро заберем тебя назад в бункер, Кас. Как только ты будешь готов к переезду. — Это было то же самое, что он говорил Касу всю ночь, во время его лихорадочного бреда, но Дину все еще казалось, что первым делом нужно прояснить именно этот момент. — О… — пробормотал Кас, моргнув от неожиданности. — О, правда? Это… это… чудесно. Это… правда? Дин, я… Правда? — Потом он нахмурился, прищурившись на Дина. — Погоди. Ты… мне это уже говорил? «Раз сто прошлой ночью», — подумал Дин. Вслух он сказал: — Несколько раз. Ты был не очень-то в сознании. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Сэм. — Устало… — ответил Кас. Он говорил немного невнятно и почти не шевелился — лишь чуть повернул голову, чтобы видеть Сэма и Дина. И у него получалось произнести не больше пары слов за раз. — Очень устало… Даже… странно… насколько устало. — Он набрал воздуха, чтобы сказать что-то еще, но потом свернулся на постели в приступе кашля. Дин вздрогнул от этого резкого звука и несколько раз бесполезно похлопал Каса по спине. Сквозь шторы заглянула медсестра, чтобы узнать, что случилось, но приступ оказался коротким и скоро прошел сам собой. Прокашлявшись, Кас сделал нетвердый вдох и сказал Сэму и Дину так серьезно, будто извещал их о какой-то неожиданной новости: — Мне кажется… я, возможно… болен. — Мы знаем, Кас, — ответил Сэм с ласковой улыбкой. Дин объяснил: — У тебя был грипп, а потом пневмония. Ты, на самом деле, был очень болен. Но теперь тебе лучше. И скоро мы заберем тебя домой. Кас посмотрел на них по очереди, после чего сказал Дину слабым, едва слышным шепотом, делая паузы через каждые пару слов: — Дин… думаю, у меня… еще остались… полезные боевые навыки… и я могу… — Ты можешь мыть посуду и мою машину и знаешь ангельский язык, — перебил Дин. — Я в курсе. Слушай меня, Кас. У тебя еще миллион разных навыков, которые ты забыл в своем списке, но ничего из этого не нужно. Мы заберем тебя в бункер независимо ни от чего. Даже если бы у тебя было ноль навыков — что, конечно, не так, — мы бы забрали тебя в бункер все равно. Ты меня понял? Кас несколько секунд пристально вглядывался в лицо Дина. Потом он спросил: — Можно я останусь у вас… на несколько дней? Пока… мне не станет лучше? Я… мало ем. — О, господи, Кас, — простонал Дин, сжимая кулаки. — Ты можешь есть сколько захочешь, — заверил Сэм. Дин добавил: — Мы заберем тебя насовсем, я имел в виду. Не на день-два. Можешь остаться сколько захочешь. И после того, как поправишься. Если хочешь — навсегда. Кас недоуменно наморщил лоб. Он бросил взгляд на Сэма и, попытавшись пододвинуться чуть ближе к Дину, прошептал: — И Сэм не будет… против? — Кас, Кас, я хочу, чтобы ты у нас жил, — уверил его Сэм. — Я никогда на тебя не злился… Один из медбратьев отодвинул занавеску и прошептал: — Простите, что прерываю, но нам нужно сделать рентген. Сэм и Дин кивнули. Дин снова наклонился к Касу и начал быстро говорить: — Тут много чего случилось, о чем я не мог тебе рассказать раньше. Я потом объясню. Пока, главное, знай: все закончилось, и теперь все хорошо и мы заберем тебя домой. — Дин бросил взгляд на медперсонал, который начал просачиваться к ним через шторки, и добавил: — Тебе сейчас сделают рентген, убедятся, что ты идешь на поправку, и помогут помыться. Мы вернемся попозже, ладно? Но как только Дин и Сэм отступили на шаг от кровати, Кас забеспокоился снова. Он даже попытаться встать. Дин шагнул назад и с легкостью уложил его обратно. — Мы вернемся, — заверил он Каса. — Обещаю. Клянусь тебе. Мы тебя тут не оставим. Честное слово. Поговорим попозже, ладно? Кас немного успокоился и, кивнув, опустился назад на матрас. После этого Дина и Сэма выгнали наружу. Взяв пальто, Дин и Сэм вышли в холл и понаблюдали, как медперсонал закатывает внутрь рентгеновский аппарат. Вскоре медбрат выкатил в холл столик Каса с лежащей на нем сумкой. Теперь она выглядела беззащитной, так что Дин взял ее себе на хранение. — Он очнулся! — сказал Сэм. — Он на самом деле очнулся. И даже выглядит неплохо, да? — Он выглядит отлично, — согласился Дин. — Он выглядит потрясающе. — Если не считать того, что он не может ни сесть, ни произнести больше двух слов за раз. — Ну, потрясающе для того, кто только что был при смерти, — уточнил Дин. Он вздохнул. Видеть, как Кас переживает по поводу возвращения в Канзас, было тяжело, но то, что он вообще смог узнать Дина и связно разговаривать, явилось огромным облегчением. Дин знал, что ему еще придется объяснить Касу всю жуткую историю с Гадриилом, и у него наготове был целый набор извинений. Хотя он совсем не был уверен, что Кас когда-нибудь по-настоящему простит его — да и в том, что Сэм простит его, тоже. Но теперь у Дина появилась надежда. — Он выглядит гораздо лучше, — произнес Дин. — Он всю прошлую ночь был в бреду, Сэм. Сэм кивнул: — Мне сказали. Я на самом деле узнал кое-что полезное. Пошли, посидим в кафе. В кафе Дин внезапно почувствовал жуткий голод. Он взял себе большой кофе и два бутерброда с сосисками, первый из которых проглотил за два укуса и только слегка замедлился на втором. Сэм ковырялся ложкой в каком-то йогурте с мюсли, наблюдая через стол, как Дин пожирает бутерброды. — Кажется, к тебе вернулся аппетит, — сухо заметил Сэм. — Черт, Сэм, — выпалил Дин, сделав перерыв на втором бутерброде. — Я знаю, что он, может быть, никогда меня не простит, но уже то, что он вообще пришел в себя… Уже от мысли, что он поправится, мне в тысячу раз лучше! — Дин откусил еще кусок. Сэм сказал: — Ну, тогда слушай. У меня есть идея, и, думаю, она тебе понравится. — Дин увидел, что у Сэма заблестели глаза и даже замаячила на лице улыбка — он явно был приятно взволнован. Сэм сунул ложку в йогурт и наклонился вперед. — Так вот: я пришел час назад, и пока вы с Касом спали, как две спящие красавицы, я поговорил с врачом. По ее словам, критично было, чтобы этим утром Кас проснулся в ясном сознании — это поворотный момент, и теперь можно сказать, что этот этап пройден успешно. Поэтому расклад следующий: оказывается, с такой пневмонией часто достаточно трех дней антибиотиков. Когда они начинают действовать, пациенту быстро становится лучше. Не хочу сглазить, но врач намекнула, что если сегодня ему будет лучше — если он будет в сознании, начнет есть и вставать с постели — его, может быть, выпишут уже завтра! Он будет еще слаб и должен будет продолжать пить антибиотики, но, может быть, он будет уже на ногах, и мы сами сможем за ним ухаживать. Дин не верил своим ушам. Каса выпишут уже завтра? Сэм добавил, расплываясь в улыбке: — А сегодня канун кануна Рождества. Дин даже не сразу понял, что он имел в виду. «Канун кануна Рождества» — это был день перед кануном Рождества, — так они в детстве называли 23 декабря. Сэм продолжил: — То есть завтра канун Рождества. И было бы классно привезти его домой завтра. То есть… — То есть на Рождество, — закончил Дин за него, отложив остаток бутерброда. — Именно! — сказал Сэм. — В этом и идея. Знаю, что это длинный перегон, и не уверен, готов ли к этому Кас, но… может, можно хотя бы подумать об этом? Дин смотрел на него. Странно было слышать, как Сэм называет какое-то место «домом». Сэм однажды поклялся, что бункер никогда не станет ему домом. Но может быть, теперь все изменилось? И удивительно было, как Сэм произносит «мы» после всего, что случилось. Не говоря уже о таких фразах, как «мы сами сможем за ним ухаживать». Уж не начал ли Сэм снова считать их с Дином одной семьей? Или хотя бы командой? Даже если это было временное перемирие, только на время ухода за Касом, слышать такое было чертовски приятно. Рождество никогда не было любимым праздником Дина. Оно всегда приносило много воспоминаний из детства о грустных рождественских днях в номерах мотелей, о попытках не обращать внимание на вечное отсутствие отца. О попытках забыть, как сильно он скучал по маме; о попытках сделать Сэма счастливым. Когда они оба выросли, Дин по большей части игнорировал Рождество. Однако время от времени он вдохновлялся на то, чтобы купить по пути случайный подарок Сэму или даже повесить какое-нибудь попавшееся под руку украшение. И хотя он никогда бы не признался в этом, одно-два Рождества как-то даже вышли весьма неплохими. Сэм добавил: — У него был такой ужасный День благодарения. Было бы здорово устроить ему настоящее Рождество, да? Дин смотрел на него и думал: «Да, это было бы очень здорово. И было бы здорово устроить настоящее Рождество для тебя тоже». Внезапно перед мысленным взором Дина возникла картина: Кас отдыхает на диване перед телевизором, окруженный морем пледов и подушек, и Сэм сидит рядом, откинувшись в удобном кресле. Они оба смотрят какую-нибудь дурацкую рождественскую передачу, а Дин приносит им горячий шоколад и имбирные печенья (и, может быть, еще алкогольный пунш). — Дин? Ты меня слушаешь? — Да, слушаю-слушаю, — очнулся Дин. — Это гениальная идея, Сэм! У нас не будет времени нарядить елку, но все равно. Даже просто отвезти его домой и устроить его там будет чудесно. Мы можем обустроить для него одну из спален. Сэм кивнул. — Выложить ее подушками и свежими полотенцами по всему периметру. Но даже если его выпишут завтра… — Сэм поморщился. — Может ничего не получиться. — Почему это? — вызывающе спросил Дин. — Ну, ему будет неудобно в Импале, — пояснил Сэм. — Там тесно. Особенно с нами двумя и всеми нашими вещами. Ему придется сидеть всю дорогу, а это длинный перегон. За день доехать будет тяжело. — Он вздохнул. — Это его вымотает. Это на самом деле переезд на два дня. — Да не, доедем за день, — возразил Дин, уже представляя себе в уме карту федеральных автострад. «Из западной части страны до Канзаса — мы так уже ездили; сколько на это уходило — восемнадцать-девятнадцать часов?» — Длинный день, но доехать можно, — проговорил Дин, размышляя вслух. — Кас может спать всю дорогу — устроим ему сзади гнездо, и если выехать затемно, то приедем ночью… — Проблема в том, что ему нужно лечь, — сказал Сэм. — В Импале сзади довольно тесно, ты знаешь. Может, взять напрокат машину побольше? Дин почувствовал, как расплывается в улыбке. Сэм этого не заметил — он теперь уставился на свой йогурт, рисуя в нем ложкой замысловатые фигуры, — и продолжал: — Или можно взять одну из больших старых машин в бункере. Можно смотаться туда и пригнать одну назад… — Наконец он поднял взгляд на Дина. — Что? Ты что, улыбаешься? Чего ты улыбаешься? — Ты не дочитал его дневник, — сказал Дин. — Угадай, что провернул Кас в самом конце ноября? — Сумка Каса все еще была у Дина на плече. Он раскрыл ее, вынул из полиэтиленового пакета ключи от машины и победно помахал ими перед Сэмом. — У него есть машина? — не поверил Сэм. — Где он взял машину, если был бездомным? Он что, украл ее? Или научился жульничать с кредитками? — Он ее заработал, Сэм! — ответил Дин. — Старым добрым способом, по одному доллару минимальной зарплаты за раз. Он купил ее, по-честноку. У него даже был, вроде как, моральный кодекс — о том, чтобы не обманывать и не воровать. Сэм поднял бровь. — Тогда что он делает в компании таких пройдох, как мы? — Сам не знаю, — сказал Дин. — Так или иначе, он раздобыл какой-то древний Линкольн Континентал всего за пятьсот баксов. И, наверное, это значит, что он весь разваливается, но Кас как-то доехал на нем сюда из Айдахо… — Да вообще купить за пятьсот баксов что-то на ходу — это большое достижение, — заметил Сэм. Дин кивнул. — И ты же знаешь, чем всегда славились Континенталы? — спросил он, снова помахав ключами для выразительности. — Что первое приходит тебе на ум, когда ты слышишь «Линкольн Континентал»? — Э… тачка сутенера? — сказал Сэм с сомнением. Дин фыркнул. — Ну, да, но помимо этого, что тебе сразу приходит в голову? Мне прямо стыдно за тебя, Сэмми! Ты что, забыл все, чему я тебя учил? Разве я не вырастил тебя на машинах Джеймса Бонда? — О! — глаза Сэма загорелись. — «Голдфингер»! Золотая машина! Ну конечно! Это та машина, которую злодей набил золотыми слитками на миллион долларов. Это был как раз Континентал! — Точно, — улыбнулся Дин. Сэм кивнул. — Эту сцену я помню. Машину потом еще эффектно раздолбали на свалке, да? И Бобби с папой говорили: «Убивать такую добротную тачку — грех». Сэм теперь улыбался этому воспоминанию. «Блин, как же хорошо видеть его улыбку», — подумал Дин. Здорово было даже просто снова поговорить с Сэмом о фильмах про Джеймса Бонда. И о Бобби. И о папе. Сэм сказал, усмехнувшись: — А помнишь, вы с папой и Бобби затеяли спор о том, выдержит ли подвеска столько золотых слитков? Ты даже какое-то пари с ними заключил, настаивая, что подвеска развалится. И даже выяснил плотность золота и высчитал вес среднего слитка. — И выиграл пари, — вспомнил Дин, тоже улыбаясь. — Подвеска бы не выдержала. Но суть в том, что все эти слитки в машину поместились! И в конце фильма Бонда самого везут в этой машине в аэропорт, на встречу с президентом. И Бонд тоже на заднем сидении. — Точно, — ответил Сэм. — Это перед тем, как он прыгает с парашютом из взрывающегося самолета с Пусси Галор. — Ага. И еще, потом, в «Шаровой молнии» Бонд ездит на Континентале по Багамам. Черт, да даже у Элвиса был Континентал! И у Синатры. Не говоря уже о сутенерах. И сутенеры так любят эту тачку, Сэм, именно потому что сутенер помещается на заднем сидении с тремя телками. Я все это к тому веду, что… — …если в нее помещаются золотые слитки на миллион, и Джеймс Бонд, и Элвис, и Синатра, и сутенер с тремя телками, то поместится и Кас, — улыбаясь, закончил Сэм. Дин кивнул. — Это большая, просторная, роскошная машина. Тяга у нее отстой, и расход немереный, но это потому что Континентал был придуман для комфорта и вместительности. Ради этого их всегда и покупали. Так что в своем Континентале Кас сможет вытянуться лучше, чем в Импале. Нужно только продумать, как перегнать назад обе машины. — Один из нас поведет Континентал с Касом, а другой — Импалу, — сказал Сэм. — И в дороге будем на связи. — Да. Хотя… если план такой, надо найти машину Каса и убедиться, что она на ходу. — Дин взглянул на телефон. — У нас еще полтора часа, так что давай я пойду поищу ее. Она должна быть недалеко. В его дневнике написано, что он припарковался у библиотеки, и эта библиотека должна быть где-то в пешей дистанции отсюда. — Пойти с тобой? Дин покачал головой. — Одному из нас стоит остаться в больнице на всякий случай. Ты будь тут и на связи, а я отыщу машину. И если в ней нужно что-то починить, я займусь. В конце концов, я ему обязан.

***

Дин нашел библиотеку всего за десять минут — это была единственная библиотека в радиусе нескольких миль, и она была всего в шести кварталах от больницы. «Должна быть она», — думал Дин, неспешно обходя прилегающие улицы. Хотя машину он обнаружил не сразу. За ночь выпало несколько дюймов снега, и все припаркованные машины превратились в большие белые сугробы, так что найти среди них Континентал было непросто. Наконец, на боковой улице в квартале от библиотеки Дин заметил особенно длинный сугроб — в длину как раз похожий на Континентал. Дин смел с капота охапку снега. Проглянуло золото, и Дин победно улыбнулся. Он попробовал ключ — ключ подошел. Дин позаимствовал на ближайшей заправке снеговую лопату. Вернувшись, он откопал колеса Континентала (резина требовала замены, отметил он), разбросал снег спереди и сзади них, после чего смел охапки пушистого снега с капота, багажника и крыши, и из зимнего кокона появилась машина. «78-го года, — определил Дин, осматривая ее. — Неплохая. Добротная. Потянет с трудом, но это ничего». Если ему не изменяла память, в конце семидесятых Континенталы выпускали с мощностью всего в 150 лошадиных сил — по сравнению со впечатляющими 385-ю у Импалы. Континентал никогда не был мощной машиной — как Дин и говорил Сэму, ее всегда разрабатывали для комфорта, а не для скорости. «Потянет плохо, и ускоряться, наверное, не может вообще, — размышлял Дин. — Но, если верить Касу, она на ходу. И места в ней навалом, и эти старые Линкольны строили как танки. При таком весе у нее должно быть хорошее сцепление с дорогой, если только резину заменить». — Неплохой выбор, Кас, — пробормотал себе под нос Дин. Он приоткрыл водительскую дверь и заглянул внутрь. Из-за наледи на окнах внутри был тусклый сумрак, но Дин различил разложенный на заднем сидении знаменитый синий трехсезонный спальный мешок. Он выглядел изрядно потрепанным и явно нуждался в стирке. Также на заднем сидении валялись разбросанные обертки от крекеров, несколько пустых бутылок из-под воды и большая куча скомканных бумажных салфеток, которые Кас, должно быть, использовал вместо носовых платков. Немногочисленная сменная одежда Каса — комплект нижнего белья, рубаха, темные штаны от его злополучного «наряда ФБР» и несколько носков — была разбросана сзади в ногах. Видимо, в последние дни у Каса уже не было сил опрятно складывать свои пожитки. Дин прикусил губу при мысли о том, как Кас лежал здесь в одиночестве, не имея ничего кроме крекеров и воды. Кутаясь в спальный мешок. Жутко было осознавать, что Кас был здесь на волоске от смерти — совсем один, на холоде, всего два дня назад. «Но он бы умер еще раньше, если бы у него не было машины, — подумал Дин. — Эта машина вообще спасла ему жизнь». Дин сел на водительское сидение и вставил ключ в зажигание. Машина завелась с нескольких попыток. «Аккумулятор почти дохлый», — подумал Дин. Автомобиль уже больше недели стоял на холоде, а аккумулятор и без того, наверное, был старый. Стрелка уровня топлива показывала на «Е» (пусто), но несколько капель бензина в баке, должно быть, еще оставалось. Дин вырулил с заснеженного места парковки на дорогу. Машину несколько раз повело. «Точно, нужна резина, — подумал Дин, пробираясь по улице со скоростью улитки, бережно направляя большой старый автомобиль через снежные наносы. — И, как я и думал, тяга ни к черту». Казалось, что до шестидесяти он будет разгоняться как минимум полчаса. Но машина ехала. Задула печка, и внутри стало теплее. Сиденья были весьма мягкие. Машина была просторная и добротная, и даже неплохо управлялась. Конечно, это был корабль. Но комфортабельный корабль. Дин медленно доехал по улице до заправки, откуда ранее позаимствовал лопату. Он наполнил бак, вернул лопату и заглянул под капот. Инспекция переросла в длинную беседу с механиком, который завоевал сердце Дина тем, что оказался большим поклонником Импалы. Дин послал Сэму короткое сообщение: «Новости есть? Машину нашел. Но нужно подлатать». Сэм ответил почти сразу: «Его забрали еще на анализы, а потом переводят из реанимации. Сказали, еще час, может, два». Последовало укрепление дружбы с механиком — парнем по имени Билл — на почве любви к мощным тачкам. Вскоре они уже обменивались историями о машинах и Дин поверялся Биллу: «По правде говоря, мой лучший друг в больнице, в реанимации. Ему в последнее время пришлось нелегко, и эта машина — все, что у него есть. Я надеялся починить ее для него на Рождество» (Дин слушал сам себя и с удивлением отмечал, что это была чистая правда, хоть и звучала она как классический слезовыжимательный развод). Десять минут спустя Континентал стоял в ремонтном отсеке и Билл уже одалживал Дину набор инструментов. Дин поменял в машине масло и заменил аккумулятор на новый, пока Билл ставил новую резину. Работа шла быстро, и меньше чем через час все было готово. Дин попросил Билла сделать и несколько более основательных работ: отрегулировать зажигание, поменять изношенный ремень и помыть машину внутри и снаружи. Он договорился, что вернется за машиной позднее вечером. В заключение Дин собрал обертки от крекеров и салфетки с заднего сидения и выкинул их в мусор, сложил одежду Каса в полиэтиленовый пакет и засунул спальный мешок в прилагавшуюся к нему сумку. Наконец Дин отошел от машины с сумкой одежды в руке и спальным мешком под мышкой. Он окинул автомобиль критическим взглядом. «А золотой цвет неплох, — подумал он. — Немного отполировать — и засияет». — Увидимся вечером, Золотко, — сказал он Континенталу, нежно похлопав автомобиль по багажнику. — И спасибо, что помогал моему другу. У Дина еще оставалось время, поэтому он справился, как дела у Сэма, и вернулся в отделение реанимации забрать одежду Каса, которая была на нем, когда он поступал в больницу. Вскоре у Дина был целый сверток одежды, включая пальто (в котором нашелся телефон Каса) и полосатый свитер, который Кас так тщательно выбирал в секонд-хенде в Айдахо. После этого Дин отправился в прачечную самообслуживания. Чтобы постирать всю одежду Каса и трехсезонный спальный мешок. «Я тоже могу мыть и стирать вещи, Кас, — думал Дин. — Я могу стирать твою одежду и мыть твою машину. Может быть, я не знаю ангельского языка, но я тоже могу быть полезен. Честное слово. Я тебе докажу».

***

К полудню Дин и Сэм уже сидели в новой палате Каса — теперь в обычном терапевтическом отделении. Результаты обследования оказались хорошими. Как выяснилось, легкие Каса выглядели чище, температура спала и анализы крови тоже внушали оптимизм — врач даже сказала несколько обнадеживающих слов по поводу возможной выписки завтра утром. Кас спал с тех самых пор, как Сэма и Дина пустили к нему в палату. Они просидели с ним несколько часов, съев обед, взятый на вынос из кафетерия, и неспешно беседуя. Поначалу Дин едва не закипал от восторга по поводу того, что нашел машину Каса. Но шли часы, и он начинал все более беспокоиться о том, что скажет Кас, когда им наконец удастся поговорить. Теперь Дин ссутулился на стуле с телефоном в руках, пытаясь найти в интернете описание на Континентал и то и дело поглядывая на Каса. Сэм сидел на стуле рядом с лэптопом на коленях, просматривая сайты каких-то интернет-магазинов. Как только Дин сказал ему, что Континентал будет готов для длинного переезда (если, конечно, Каса выпишут завтра), Сэм переключился в неожиданно открывшийся у него режим праздничного шоппинга. — Смотри, что я нашел! — прошептал Сэм, разворачивая лэптоп к Дину. Дин посмотрел на экран. Сэм открыл страницу рождественской распродажи байковых пижам на сайте универмага и показывал на теплую мужскую пижаму, покрытую… изображениями Человека-Паука. — Человек-Паук? — спросил Дин с сомнением. — Класс же, да? — прошептал Сэм в ответ. — Ему наверняка понравится! Она байковая! Будет очень теплая. — Сэм, он понятия не имеет, кто такой Человек-Паук. И ему не пять лет. Сэм заметно упал духом. — Да?.. Ну да, наверное, Паучка он не знает. Эх… Но класс же, да? Сэм еще немного поразглядывал пижаму, тихо вздохнул и стал кликать по другим ссылкам. — Смотри! Дин! ПИЖАМА С БЭТМЕНОМ! — Сэм… — Ладно, ладно. Эй, а может купим пижаму эльфа? Только представь Каса в наряде эльфа! — Сэм заулыбался. — Сэм. Ему не пять лет. — Да конечно пять! Если считать в миллиардах, — ответил Сэм. Дин бросил на него сердитый взгляд, и Сэм наклонился ближе, шепча еще тише: — Ладно, костюм эльфа отменяется. Но серьезно, надо ему что-нибудь купить. И сегодня на это единственный день. Я тут подумал… Что если я уеду сейчас, возьму Импалу и смотаюсь за покупками? Нам все равно нужно купить какие-то простыни в машину, чтобы он мог лечь. Дин кивнул. Он думал о том же, во всяком случае по поводу простыней. И Сэм был прав: пора было собраться с мыслями и придумать для Каса подарки на Рождество. — Ладно, — прошептал он в ответ. — Годный план. Езжай тогда сейчас и раздобудь простыней и подушек, а уж я прослежу, что машина готова. Возвращайся к трем, тогда и я смогу отойти и тоже кое-что купить, окей? Сэм кивнул и стал собираться. — Только, Сэм, — прошептал Дин, когда тот уже выходил из палаты. Сэм обернулся. — Никаких эльфийских нарядов! Это была бы умора, я согласен, но он хочет не выделяться из коллектива. Он и так переживал по поводу того, что не знает, как выбирать мужскую одежду. Он хочет быть похож на людей. — Ох уж эти «досадные незначительные нюансы», — сказал Сэм, цитируя напрямую из дневника Каса. — Не такие уж незначительные, да? — Именно. Так что не сбивай его с толку! Если будешь покупать одежду, выбери что-нибудь, в чем он будет хорошо выглядеть. Что-нибудь… в меру стильное. То есть без Бэтменов и Человеков-Пауков, ага? Сэм неохотно кивнул и вышел. И Дин подумал, злорадно улыбаясь: «Не надо ему пижам с Бэтменами и Человеками-Пауками — а вот сам ты получишь такую от меня!»

***

Дин просматривал информацию о ремнях привода Континентала и от хриплого «Здравствуй, Дин» едва не выронил телефон. — Кас! — воскликнул он, поворачиваясь к Касу. Глаза Каса были открыты. — Ты не спишь! — Дин засунул телефон в карман и пододвинул стул поближе. Кас обвел взглядом палату, и на его лице промелькнуло хмурое беспокойство. — Сэм… Сэм ушел? — Нет, вовсе нет… — успокоил его Дин. Он похлопал Каса по руке. — Сэм просто вышел за покупками. Он вернется, честное слово. Мы сидели с тобой по очереди последние пару дней. На самом деле, он уже вот-вот должен вернуться. Кас снова посмотрел на него. — Он сказал, что… не сердится на меня… но… тогда почему… — Кас сделал паузу, потом, глядя на Дина, продолжил: — Дин, три недели назад… ты сказал, что мы не можем работать вместе… — Ему приходилось делать передышку через каждые несколько слов, но он не сдавался. — Я так рад, что… ты передумал… но, Дин… я не понимаю. — Кас, послушай… — Дин пододвинул стул вплотную к кровати Каса. На этом он умолк, уставившись в одеяло и пытаясь сообразить, с какой стороны вообще начать. Рассказать нужно было так много. И Кас был еще очень слаб — ему явно тяжело было даже говорить. Но Дину нужно было объяснить суть дела, объяснить, что он на самом деле никогда не хотел прогонять Каса. — Дин? — позвал Кас. — Ты в порядке? Сэм в порядке? 1. Спросить, в порядке ли он/Сэм. Дин не знал, смеяться или плакать. — Кас, — сказал он, заставив себя посмотреть Касу в глаза. — У нас кое-что случилось. Кое-что нехорошее. Началось, на самом деле, с самого дня испытаний — с того самого дня, когда пали ангелы. И я не мог тебе сказать. Поэтому я тебя и отослал. Я совсем не хотел тебя прогонять. В общем, гм… Кас, если кратко, то я очень сильно ошибся. На лице Каса отражалось все большее замешательство. Дин набрал воздуху в легкие и приказал себе продолжать. — Я позволил ангелу по имени Гадриил вселиться в Сэма, без согласия Сэма… Дальше он говорить не смог. Глаза Каса расширились, и он сделал такой резкий вдох, что закашлялся. Только несколько минут спустя Кас, наконец, снова начал дышать ровно, свернувшись на боку и делая медленные, осторожные, хриплые вдохи под надзором медсестры. Дин, тем временем, виновато переминался в углу. — Не тревожьте его! — прошипела сестра Дину, когда Кас наконец успокоился. Дин кивнул, и сестра ушла. — Ты сказал Гадриил? — выдавил из себя Кас, как только Дин подошел к его кровати. — Без согласия Сэма? — Да, — признался Дин. — Как ты мог так поступить с Сэмом? — спросил Кас. — Тем более — Гадриил? Из всех возможных ангелов? Как до этого вообще дошло? На пересказ истории ушло некоторое время. И теперь, когда Дин рассказывал ее с начала, она звучала еще непростительнее. Почему, черт возьми, он не рассказал все Касу сразу, когда это случилось? Стало совершенно ясно, что Кас сразу заметил бы нетипичное для Иезекииля поведение того ангела. И потом Дину пришлось рассказать о смерти Кевина. При этом Кас закрыл глаза руками и пробормотал: — О, нет, Дин. Только не Кевин… Дин, думал, глядя на скорбь Каса: «Как я вообще мог подумать, что замена масла в его машине что-то исправит? Да что со мной? Этого никогда не исправить». — Я мог бы помочь, — пробормотал Кас, в конце концов опуская руки. — Дин, я мог помочь, я знаю… — Теперь я понимаю. Я понимаю, понимаю, — прошептал Дин хрипло, опускаясь на корточки у кровати, упершись локтями в колени и сжав кулаки под подбородком. — Тогда мне так не казалось. Я так ошибся… И… я… ладно, слушай, я должен признаться тебе еще в одном: я прочел твой дневник позапрошлой ночью — надеюсь, это ничего… — Кас зажмурил глаза и свернулся в еще более тугой комок. — Ох, черт, Кас, — сказал Дин, теперь чувствуя приступ тошноты. — Нельзя тебя расстраивать! Лучше я уйду. Я сейчас уйду — прости, прости меня, я уйду, а ты отдыхай… — Не уходи! — попросил Кас, открыв глаза и едва не схватив Дина за руку. — Пожалуйста, не уходи. Ничего, что ты его прочел… Наверное, я для тебя и писал. Просто не ожидал… — Кас, мне так жаль… безумно жаль, что тебе прошлось пройти через такое — я не знал, что все так! Ты ничего этого не заслужил, ничего! Я должен был позвонить, но я паниковал по поводу Сэма и Гадриила — я жил в постоянном страхе… ох, Кас, все вышло так неправильно… Гадриил постоянно угрожал, что бросит Сэма умирать, как только ты появлялся или хотел остаться с нами. И я был просто в ужасе — и старался только улыбаться, сжав зубы, и как-то перетерпеть это, притворяясь, что все в порядке — но все это превратилось в какой-то бесконечный кошмар… Прости, было совсем несправедливо бросать тебя в одиночестве… — Так значит, у тебя… не все было в порядке, — пробормотал Кас, пристально глядя на него. — У тебя не все было в порядке. Все это время… все было совсем не в порядке. И у Сэма тоже… У меня было предчувствие… все это время… что что-то не так. — Но даже при всем этом, я не должен был вот так выставлять тебя за дверь. Почему-то я полагал, что у тебя все будет нормально, как всегда. Я должен был задуматься о том, как тебе будет нелегко. Я должен был догадаться. Должен был найти способ помочь тебе — прости, Кас, я просто не знал… я пытался спасти Сэму жизнь! Я пытался, но… — Дин испустил прерывистый вздох, покачав головой. — Я никогда еще так не подводил Сэмми — никогда. Он готов был умереть, а я оттащил его от края и заставил впустить ангела… Кас, он никогда меня не простит. Он никогда еще не был так зол на меня. Между нами просто ледяная стена. Он никогда меня не простит! И Кевин — Кевин умер, Кас, он умер, и это моя вина, что он умер, это моя вина, он погиб, он доверял мне и погиб, и мне придется как-то жить с этим, и я не знаю как! У меня перед глазами стоит картина, как он лежит… И теперь я узнаю, что ты прошел через ад, и я даже не знал… — черт, Кас, мне так жаль, честное слово! И я знаю, что никогда не заслужу твоего прощения — хреновый из меня друг, Кас… В этот момент Дин узнал, что Кас имел в виду, когда писал в дневнике: «…ни с того ни с сего я заплакал. И не смог остановиться». Дин, конечно, не был плаксой. Вовсе нет. Он вообще едва ли мог припомнить за свою жизнь случаи, когда он плакал. Но шок от того, что Сэм едва не умер, долгий кошмар с Гадриилом, ужас от жуткой смерти Кевина, чувство вины из-за мучений Каса — все несчастья последних месяцев разом обрушились на него, и ему пришлось спрятать лицо в ладонях. — Паршивый я друг, — выдохнул Дин, закрывая лицо руками. — Не знаю, с чего ты взял, что со мной вообще стоит поддерживать связь. Ох, черт… я не должен тебя волновать… тебе надо отдыхать… лишь бы ты поправился… Он почувствовал легкое, как перышко, прикосновение к своему плечу. — Наклони… голову, — произнес Кас. — Ч-что? — не понял Дин, поднимая на него взгляд. — Наклони голову, — повторил Кас. — Закрой глаза. Наклони голову. Дин был слишком взволнован, чтобы выяснять, зачем. Он вытер лицо рукавом и сделал, как велел Кас, закрыв глаза и уронив голову вниз, на край кровати, все еще пытаясь совладать со своим дыханием. Через мгновение он почувствовал руки Каса у себя на голове — одна легла ему на лоб, вторая — на затылок. Кас начал что-то шептать. Низким, хриплым шепотом, едва слышно. На ангельском языке. — Что ты делаешь? — спросил Дин. Он приоткрыл глаза и искоса взглянул на Каса. Кас свернулся на боку, лицом к Дину, так, чтобы дотянуться обеими руками до его головы. Глаза его тоже были закрыты. Он открыл глаза и бросил на Дина короткий взгляд. — Это ритуал, — прошептал Кас. — Закрой глаза. Не прерывай. — Какой ритуал? — Отпущения грехов, — прошептал Кас. Дин недоуменно моргнул. — Погоди… Погоди, Кас, нет, я этого не заслуживаю, не надо! — Дин попытался поднять голову, но Кас удержал его с неожиданной силой. — Это мне… решать, — сказал Кас, сузив глаза. — Но… ангельский ритуал отпущения грехов… Кас, ты серьезно? Я же… — голос Дина дрогнул, и ему пришлось закончить шепотом: — Я не заслужил. В этот момент все грехи Дина, казалось, столпились вокруг него. То, как он покинул Кастиэля и предал доверие Сэма, смерть Кевина. И другие события. Все, в чем он был виноват. Все, кому он причинил вред. За многие годы. Вся ложь, все бестолковые решения. Все, кто умер, все, кто пострадал. Бобби, Лиза, Бен, Джо, Эллен — все они, и многие другие. Вплоть до самого лета в Аду. — Я этого не заслужил, — повторил Дин. — Не заслужил, Кас. Я такие вещи делал — ты и не представляешь… не только когда тебя прогнал, но и раньше… — Он никогда толком не рассказывал Касу об Аде. — Еще годы назад… Кас прошептал в ответ: — Дин. Я знаю каждый из твоих грехов. Я знаю обо всем, что ты делал в Аду. Дин отдернул голову, вырвавшись из рук Каса, чтобы посмотреть ему в глаза. Кас ответил ему прямым взглядом своих голубых глаз. Он повторил, неожиданно окрепшим голосом: — Я знаю обо всем, что ты делал в Аду. Я знаю все твои грехи. Всегда знал. Я ведь вынес тебя из Ада, я держал в руках твою душу, а значит в тот момент я стал твоим хранителем. С тех пор я — твой ангел-хранитель. Я никогда не говорил с тобой об этом… потому что не был уверен, что тебе это понравится. Но я знаю тебя. И, Дин, я делал и худшие ошибки, тебе ли не знать. Так что… пожалуйста, дай мне закончить ритуал. Он, может, и не значит ничего, потому что я больше не ангел. Но все же… — Кас вздохнул, и его лицо приобрело задумчивое выражение. — Право проводить этот ритуал всегда было у серафимов. У них есть и право, и способность решать, кто заслуживает прощения. По сути, ритуал означает, что ангел знает обо всех грехах человека, знает насквозь его душу, но не потерял веры в него. Веры в то, что этот человек — хороший человек. И я ее не потерял, Дин. У меня есть эта вера. Дин не сводил с него взгляда. — Я в тебя верю, — сказал Кас. — Я тебя знаю, и я в тебя верю. И хотя я больше не ангел, и это, вероятно, бессмысленно, я все равно хотел бы провести ритуал. Если ты не возражаешь? Дин посмотрел Касу в глаза. «Я больше не ангел», — сказал только что Кас. Но Дин был уверен, что смотрит на ангела. Может быть, у него не было крыльев. Может быть, не было нимба, небесной мощи и благодати. Но перед ним был тот, чьей главной задачей было следовать слову Божьему, и когда этого сделать не получилось, он посвятил себя попыткам спасти мир и человечество. Конечно, были и ошибки, и уроки, которые пришлось выучить по ходу, и потерянные жизни. Но даже после полного краха Кас жил одной целью — наладить все на Небесах и исправить все ошибки. Перед Дином был тот, кто видел всю необъятную человеческую историю, держал в руках человеческую душу и помнил все, что видел и узнал за все долгие тысячелетия. Тот, кто, потеряв все, хотел лишь быть полезным своим друзьям и отдавал последние крохи еды птицам. Тот, кто в самом конце, думая, что все усилия тщетны и он умирает в одиночестве, умирал с последней мыслью: «Всегда твой друг». Дин знал, что перед ним ангел. — Наклони голову, — сказал Кастиэль. — Закрой глаза. — Он явно уставал говорить: его голос вновь ослабел и опустился до шепота. Но в его глазах сохранился решительный блеск. Дин кивнул и опустил голову. И закрыл глаза. Руки Каса легли ему на голову, и Кас снова завел монотонный речитатив, начав с начала. Дин сидел не шевелясь, чувствуя ладони Каса у себя на голове и слушая его знакомый низкий шепот. Ритуал не был похож на магическое заклинание. В нем не было никакого пафоса. И Дин не чувствовал ни внезапного облегчения от прощения, ни душевного подъема, ни небесной благодати — ничего такого. Кас просто что-то произносил, а Дин просто сидел и слушал. Слушал голос своего друга, чувствовал тепло его рук, и думал: «Ангел меня прощает. Мой ангел-хранитель. Мой ангел меня прощает». И глубоко в груди Дина что-то отпустило.

***

Во время ритуала голос Каса заметно ослаб — Дин знал, что Касу не стоило так много разговаривать, и дал себе слово, что после этого Кас замолчит и будет спать. В какой-то момент Кас сделал паузу, и Дин догадался — по мимолетному шороху у двери, по тому, как изменилась атмосфера в комнате и пошевелились руки Каса, — что Сэм осторожно заглянул в палату, увидел, что происходит нечто важное, поймал взгляд Каса, говорящий: «Дай нам минутку», — и удалился. Наконец Кас завершил свою речь. — Все, — сказал он. — Я закончил. Спасибо, Дин. Дин медленно поднял голову. Он не сразу набрался решимости встретиться глазами с Касом. Однако Кас лишь невозмутимо смотрел на него. Он теперь выглядел очень уставшим, но в его взгляде было только спокойствие. — Я ведь причинил тебе боль, — прошептал Дин. — Я тоже причинял тебе… боль… В прошлом, — ответил Кас слабым голосом. Он снова начал делать перерывы между словами. — И ты… простил меня. — Но… разве я не должен как-то искупить вину? — неуверенно спросил Дин. — Исправить свои проступки? — Это… тебе решать, — прошептал Кас. — Но в моих глазах… и, наверное, в глазах Неба… на тебе нет вины. Дин покачал головой. — Мне все равно надо как-то искупить ее перед Сэмом. — Это между… тобой и им, — сказал Кас, кивнув. — Но полагаю… ты не повторишь те же ошибки… правда? — Нет, я сделаю новые, — ответил Дин и неожиданно для себя усмехнулся. Даже Кас изобразил слабую улыбку. — Прямо как я, — прошептал Кас. — Каждый раз… новые ошибки. Так… интереснее. — Неудивительно, что ты меня хорошо понимаешь, — сказал Дин, вытирая глаза. — Кас, должен сказать, я не считаю, что заслуживаю твоей дружбы. — Я твоей тоже… не заслуживаю, — ответил Кас. — Так что мы квиты. Дин снова усмехнулся. Но веки Каса уже дрожали, поэтому Дин сказал: — Закрывай глаза. Отдыхай. И остался сидеть у постели Каса, наблюдая, как тот погружается в сон.