Parabellum

      Неизведанные Регионы распространяются в космическом пространстве на тысячи световых лет. Мало у кого хватит фантазии, чтобы представить, что может ждать первооткрывателей, рискнувших проникнуть вглубь неизученной части Галактики. Каждое подобное столкновение с неизведанным из глубин космоса может иметь непредсказуемые последствия. Но ближе к границе с Дикими территориями существуют сектора, формально не зарегистрированные, не закреплённые за какой-либо организацией, способной отстаивать там свои интересы, но уже нанесённые на карту гиперпространственных маршрутов. Эти территории, как правило, не долго находятся под контролем лишь одной организации, доставаясь сильнейшему, словно переходящее знамя.       Именно к подобному сектору Галактики относится система Илум, где семь планет вращаются у звезды Азар. Из семи атмосфера лишь одной планеты пригодна для дыхания, но климат настолько суров и холоден, что вся жизнь здесь ограничивается копошащимися в обширных ледниках бактериями и одноклеточными. Единственная сложная форма — жуткого вида рептилоиды, и те, по многочисленным данным, оказалась завезёнными на Илум извне. Популяция горгодонов, обитающих на нижних уровнях подземных пещер, пронизывающих всю планету от полюса до полюса, была столь малочисленна, что монстры считались мифом, фантазией, видениями, навеянными близким присутствием древнего Храма джедаев.       Граница звездной системы Илум замыкается плотным астероидным кольцом, усложняя доступ кораблям внутрь. Случайному путешественнику даже в голову не прийдет, сделать остановку на одном из этих безжизненных миров. Но Храм джедаев привлекал внимание многих чувствительных к Силе. И не только их. В первую очередь потому, что на четвёртой планете находится одно из богатейших месторождений сайбер-кристаллов. На Храм джедаев не раз обращали внимание не только желающие собрать здесь световой меч, но и охотники за реликвиями в поисках чего-то по-настоящему ценного. В результате, за тысячи лет на Илуме из ценного осталась лишь горстка кристаллов, имеющих, как известно, свойства расти и обновляться, да пара гигантских статуй, которые никто не посчитал такой уж реликвией, чтобы демонтировать и увезти с планеты.       Корвет класса «Убийца» с поэтическим, но таким неподходящим республиканцам названием, явно свидетествующим о трофейном происхождении, «Химера» только успел укрыться внутри астероидного пояса, когда оба Скайуокера замечают неспешно курсирующий патруль, состоящий из Корелианского Ганшипа и следующих за ним десятка истребителей.       — Какой символ на корпусе твоего корвета? — Вейдер следит взглядом за исчезающими из поля действия радара патрульными кораблями.       — Символ Новой республики. Корабль — не принадлежит мне. Он — часть флота… — Люк хочет сказать: сестры. Качает головой, словно отбрасывает такую возможность, как неподходящую в сложившейся ситуации. — «Химера» — часть флота представителя совета Новой Республики, Леи Органы.       «Неужели в голосе сына проскользнула гордость? Будет сложно менять это мировоззрение».       — Что-то не так? — Люк наблюдает, как выражение взгляда Вейдера меняется от настороженного до насмешливого. Черты лица при этом сохраняют безмятежную сосредоточенность.       — Да то, что патруль этот — имперский. Почти. Как думаешь: какие шансы без боя выбраться обратно из системы, если они нас обнаружат? — Вейдер считает прямолинейность хорошей чертой, но опасной. Прожитые годы и опыт подсказывают, что иногда нужно быть умнее и хитрее. Только он тоже не часто следовал этому правилу. — Можно было и закрыть чем-нибудь этот ваш… логотип, — Вейдер запнулся. Слово прозвучало с пренебрежением. Он осознает, сын это понял. — По крайней мере на время пребывания на вражеской территории. — Примирительно добавляет он. — «Которую вашей республике даже не светит взять под контроль». — Это Вейдер уже не произносит вслух, тщательно пряча мысль в сознании.       «Кто именно здесь ошивается? Истребители Нова Винги, по-сути, новейшая разработка Империи. Или я уже отстал от последних событий? Наблюдать за созданием первых прототипов Нова Вингов было поручено Трауну, тогда ещё адмиралу Трауну. В любом случае, имперские истребители и корвет класса Ганшип, принадлежат Империи, хоть на нем красуется несколько иной герб, и находятся здесь, в Неизведанных Регионах… Неужели, Гранд-адмирал до сих пор удерживает власть в своей ксенофильной Империи? Без поставок техники от Палпатина? Даже интересно, сколько он ещё продержится».       Похоже, Доминион чиссов протянул руки* и на территории Чёрного солнца**. Вейдер пока не знает, стоит считать положительным или отрицательным этот факт. Во всем свои недостатки.       На окраине астероидного пояса щит оберегает корвет от точечной бомбардировки мелких космических булыжников, которые и астероидами не назовешь. Так, звездная пыль. Но Вейдеру известно, что по мере приближения к орбите Илума, вглубь скопления мелких астероидов, угроза станет более реальной. Особенно для стодвадцатиметрового «Убийцы». В поясе есть места повышенной плотности космических булыжников, через которые можно прорваться лишь с риском потерять щит. Но оставлять корвет в дрейфе на чужой территории и отправляться к поверхности Илума на истребителях не менее опасно.       Вейдер отключает дополнительный слой экранов системы целеуказания и индикации, выводящийся поверх непосредственного изображения навигационных визиров. Немного медлит и снимает шлем вовсе.       Люк поворачивает голову. За визиром не видно его взгляда, но в голосе звучит недоумение:       — Что ты делаешь? Только не говори, что собираешься вести корабль сквозь скопление астероидов вслепую, — сейчас Люк задается вопросом: а что если мозг отца все же повредился в период кислородного голодания там, на Звезде Смерти? Пилотировать корвет без шлема виртуальной реальности, когда из-за габаритов угол обзора ограничен, — чистейшее самоубийство.       — Давай, снимай шлем. При таком скоплении астероидов электроника не поможет. Ты должен использовать Силу. Полагайся только на внутренее зрение. Одному при таких габаритах корпуса мне не справиться. Нужно, чтобы ты корректировал курс. Уберёг меня от возможной ошибки. Это прозвучало многозначительно.       Недоумение Люка перерастает в уверенность, что отец все же потерял рассудок.       — Это словно один слепой поведёт другого слепого через сверхскоростное шоссе! — восклицает он. Но сам не понимая, почему, подчиняется, нервно скидывает шлем.       Астероидные пояса разных систем отличаются по плотности. Встречаются такие, где столкнуться с километровым булыжником в пространстве, протяжённостью в пару километров — настоящее везение. В системе Илум все иначе. Плотность каменных глыб поражает воображение. Астероиды дрейфуют, сталкиваются, рассыпаются на более мелкие, но от того не менее опасные для обшивки корабля, метеороиды. По данным, полученным с навигационного оборудования, этой области одних только астероидов, диаметр которых превышает километр, насчитывается более пяти десятков миллионов, а более мелких — на порядок больше.       Вейдер, как и в подземном комплексе миддорианцев окидывает внутренним взором расстилающееся вокруг пространство. Сразу становиться как-то неуютно — возникает ощущение, что войдя в эту зону, корабль сразу попадет под обстрел гранитных, базальтовых и металлических снарядов, которые несутся в космическом пространстве со скоростью, превышающей вторую космическую планеты со стандартной гравитацией.***       Чёрное солнце поступали проще: таранили астероиды баржами и расстреливали из лазереых пушек. Имперские войска ещё проще: щадили корабли и обдирали возвращающихся с реликвиями из системы Илум уже в безопасной зоне. Почему-то именно здесь методы преступного синдиката и Империи менялись местами.       Сейчас у Вейдера в распоряжении нет ни крейсера, ни даже обычной баржи. Только крайне неудобный в данной ситуации «Убийца». Мысленно делает для себя пометку: при первой же возможности захватить имперский крейсер, а, лучше, не один.       Он пилотирует корвет осторожно и бесстрастно, вслепую, полагаясь лишь на текущую сквозь тело и сознание Силу, чувствует разум Люка, сначала вскользь. Щит гасит несколько бомбардировок мелкими метеороидами, но придаёт булыжникам дополнительную скорость, сбивая их с привычной орбиты. Выстрел из лазерной пушки, чтобы расчистить пространство, манёвр, выстрел, манёвр. Это вызывает настоящий хаос в астероидном поясе.       Вейдер ощущает, как волнуется Люк, помогая корректировать немного сбившийся под действием бомбардировки курс. Сознания постепенно сливаются в нечто до странного единое. Сердца колотятся синхронно, пульс зашкаливает. Но корвет, пилотируемый Силой, уверенно продвигается к цели и выныривает в безопасную область.       На поверхностьи обледеневшей планеты явно различимы следы бомбардировок от сверхмощных лазерных пушек. Не так давно здесь разыгралось нешуточное сражение. Ещё не известно, разрушен ли подземный комплекс храма джедаев. Разве сейчас это важно? Ему нужен лишь подходящий кристалл и энергетика этого места.       — Ты ведь никогда здесь не бывал? — обращается Вейдер к сыну, когда они ступают на бескрайний ледник, сковавший поверхности Илума. — Есть повод приобщиться, почувствовать энергетику одной из святынь джедаев. Только осторожно. Это место может дать многое. Но забрать ещё больше.       В широте, где находится Храм джедаев, сейчас полярная ночь. Впервые с момента пробуждения Вейдер сожалеет, что на нем нет доспехов. Система обогрева защитила бы от переохлаждения. Сейчас, несмотря на то, что они оба кутаются в плотные плащи так, что открытыми остаются лишь глаза, закрытые от пронизывающего ветра защитными очками, холод проникает до костей. Совладать с дрожью становится все сложнее. Джедаи всегда были ужасно экипированы. Как и повстанцы. Любой неспособный контролировать Силу человек в таких условиях без брони погибнет в течение получаса.       Джедай Энакин однажды посещал храм. Вейдер лишь помнил путь, но не ощущал какой-либо связи с этим местом. Вход припрятан надёжно лишь для новичков и нечувствительных к Силе. Что не помешало кому попало грабить Храм с завидной регулярностью.       Наверху главной башни есть окно, которое можно открыть Силой. Солнечный свет должен растопить ледник, скрывающий вход. Но до рассвета слишком далеко.       — Дай мне свой меч, — Вейдер протягивает руку. Люк колеблется, но вкладывает рукоять в раскрытую ладонь.       Восхождение на обледенелую башню даётся непросто, но хотя бы согревает. Кожа на ладонях примерзает к печаткам изнутри, тонким слоем остаётся на подкладке и регенерирует. Наверху Вейдер активирует лайтсайбер, используя его как импровизированный источник света. Это даже быстрее и эффективнее, чем загибаясь от зверского холода, дожидаться убогих лучей солнца, пробивающихся сквозь сплошную, редко рассеивающуюся пелену сумрачных туч. Даже несмотря на систему линз, концентрирующих свет, солнце топит лёд бесконечно долго. С лайтсайбером значительно быстрее.       Спустившись вниз к подножью башни, Вейдер отдаёт Люку меч.       — Возвращайся на корабль. Мне нужно побыть одному. И здесь может быть небезопасно.       — Ты уверен, что стоит оставаться в одиночестве?       Вейдер молча кивает в ответ и поворачивается лицом к входу.       Внутри храма пещеры разветвляются на множество коридоров, уходя вглубь скалы. Здесь много чёрного камня, а стены состоят из отполированных до зеркального состояния минералов. В них мелькают десятки отражений, словно Вейдер заблудился в зеркальном лабиринте. Сейчас он выглядит так же, каким мог стать повзрослевший лет на пять Энакин, не случись сражения на Мустафаре. Разве что волосы за время пребывания в коме слишком отросли, да за время перелета до Илума скулы покрылись щетиной, которая меняет черты лица. Для сохранения инкогнито, неплохо.       Кристаллы можно отыскать буквально под ногами. Вейдер находит и, подковырнув камень ногтем, вертит в пальцах чёрный кристалл в глубине которого мерцает белая искра. Свет во Тьме и Тьма, окутывающая Свет. Мерцающая искра, усиленная конструкцией меча, будет рассеивать черноту кристалла. Можно лишь представить, каким получится клинок: чёрным, но с пронизывающей его изнутри частицей белого света. Суть не в форме, а содержании. Отличие таких камней от остальных заключается в их возрасте: они старше своих разноцветных аналогов примерно на четыре миллиарда лет и встречаются слишком редко. Их твердость намного выше, чем у обычных кристаллов, и обработка практически невозможна. Но этот словно предназначен для помещения в лайтсайбер. Частицы кристаллической решётки вступают в резонанс с Силой, усиливая ее.       Вейдер ощущает уникальность кристалла. Но разумом понимает, в сложившейся ситуации собрать световой меч на его основе означало бы сказать: эй, обратите на меня внимание. Он прячет кристалл в одежде. До лучших времён. И выбирает зелёный, как у сына, чтобы не привлекать внимание.       Он знает, что нужно делать для сборки меча. Чем быстрее, тем лучше. Но при этом, отвлекается, ощущая беспокойство Люка. Сосредоточиться сложно. Патруль вызывает беспокойство. Если они заметят на планете посторонний корабль, как отреагируют, понятно. А остаться на необитаемой планете без возможности выбраться…       Прочь посторонние мысли! Значит, нужно быстрее завершить сборку.       Он представляет, словно видит внутренним взором, конструкцию будущего лайтсайбера. Но среди частей, вытащенных из рюкзака и разложенные на каменном полу, не достаёт одной детали. Без неё можно обойтись, меч будет вполне функционален. Но не соответствующим внутреннему состоянию, навеянному энергией этого храма. Это значит согласиться на меньшее, равнозначно — сдаться.       Он размешается сидя на полу, прикрывает глаза, не обращая внимания на холод, с отработанной десятилетиями легкостью погружается в медитацию, вызывает видение. Почему он видит именно это, не до конца понятно: чьи-то длинные, бледные пальцы с темными когтями вертят хрустальный многогранник, материализованный из ничего, посреди горстки хрустальной пыли.       «Генератор случайностей… — слышит Вейдер голос, исходящий из сознания или проникающий в разум, даже не понять. — Грани поворачиваются, можно что-то изменить. Ты — неизвестная переменная в генераторе случайностей. Но все равно — часть единого целого. Только потомок Силы может взять оттуда что-то…»       Вейдер хмурится. Сосредоточенность достигает той степени, когда каждая клетка тела входит в резонанс с волнами энергии Храма. Раскрывает ладонь, в которой, словно хрустальный многогранник в видении, материализуется недостающая деталь для лайтсайбера. И даже не удивляется произошедшему. Теперь, чтобы завершить сборку меча, достаточно нескольких быстрых движений.       Уже у самого выхода из пещерного лабиринта Вейдер видит как с потолка осыпается иней и резко оборочавается лишь для того, чтобы не позволить пятицентнерной туше плотоядного рептилоида обрушится ему на спину. Повезло. У горгодонов мозг с горошину, уловить ментально их присутствие практически нереально. Придавив жертву массой, тварь уже вряд ли отпустит. Отсутствие мыслительной деятельности сполна компенсируется широченной пастью, усеянной несколькими рядами острых, пятидюймовых клыков, загнутых так, чтобы рвать плоть кусками. Огромная четырёхпалая лапа с громадными, острыми, как стальные клинки, когтями рассекает морозный воздух, сбивает с потолка мерцающие инеем сталактиты. Мощные нижние конечности, не менее когтистые, переминаются, давят кристаллы. Рептилоид голоден и зол. Судя по располосованной кровоточащей морде, им уже неудачно пытался пообедать кто-то из сородичей. Чем меньше желающих посетить Илум, тем малочисленнее становится популяция рептилоидов. Горгодон готовится к финальному прыжку. Вейдер сохраняет безмятежную неподвижность и просчитывает траекторию движения монстра. Лишь в момент прыжка рептилоида, Вейдер активирует световой меч, чтобы горгодон не отвлёкся на яркое свечение и не изменил направление движения. Вейдер совершает один прыжок навстречу и немного влево, оттолкнувшись ногами от стены. Рубящий удар лайтсайбером, и голова твари отделяется от туловища. Что не мешает обезглавленному горгодону ещё несколько мгновений рубить огромными когтистыми лапищами, пытаясь достать жертву. И лишь потом туша рушится на пол, поднимая облако инея, вышибая из каменного пола осколки сталагмитов.       Вейдер включает переговорное устройство.       — Я возвращаюсь.       Эта фраза сейчас звучит, будто сказанные кому-то близкому слова, которых ждут: «Я возвращаюсь домой».       Он слышит в ответ голос сына:       — Начинается буря. Я оставлю сигнальные огни включёнными. Иди на свет.