Parabellum

      Чуть более, чем за месяц, «Жнец» под командованием адмирала Старкиллера успевает очистить близлежащие сектора от мелких банд головорезов, донимающих жителей приграничных зон Новой Республики. Опасных и безнадёжных — зачистить. Нужных, пронырливых контрабандистов, умелых наёмников связать обязательствами перед новым правительством или просто договориться, слегка обновив их техобеспечение и наладив поставки продовольствия из запасов складов бывшего Содружества пяти звёзд. Когда на границах спокойно, можно подумать и об их расширении. Но Вейдер знает, в таком случае Лея обязательно ринется в самую горячую точку, поэтому планы по расширению территорий его нового государства, как бы там ни считало временное правительство, откладываются до лучших времён.       Вейдер давно разучился спать, как обычный человек. И это умение так до сих пор и не вернулось. И происходящее там на Эндоре, на которое он никак не может повлиять, не способствует полноценному сну. В сознании плотно засел страх увидеть что-то не то, что-то нехорошее, связанное теперь уже с дочерью. Он понимает, конечно, что путает причину и следствие, долго ворочается на жёсткой армейской кровати, но заставить себя уснуть просто не может.       «Да ну его вообще к хаттам этот сон!»       Вейдер резко поднимается и пересаживается на пол. Можно заменить медитацией. Не слишком равноценно, но более практично. Потому что поток информации в его сознании в эти моменты приобретает направление и смысл. Словно он заполучил ключ к незримой базе данных, хранилищу огромных объёмов недоступных ранее знаний, такой себе нематериальный голокрон, раскрывшийся у него в мозгу.       «Любая форма в пространстве образуется сечением какой-то фигуры с большим количеством измерений. Квадрат — это результат сечения куба, а круг — сечения сферы. Трёхмерный куб и сфера образуются сечением четырёхмерных фигур…»       «Да в курсе я. Давай дальше».       У Вейдера создаётся впечатление, что он поймал передачу какой-то обучающей ментальной программы для юнлингов. О таких очевидных вещах говорится. И транслируется это постоянно. Но только для тех, кто может услышать.       Он не может сдержать нетерпения. Хочется сделать перемотку туда, где хранятся настоящие знания. Но отчётливо понимает, что выбирать контент трансляции не в его компетенции. И придётся пройти все уровни. Невидимый разум, не обращая внимания на замечание, продолжает, словно его и не прерывали.       «Четырёхмерные фигуры создаются посредством сечения пятимерных и так далее, вплоть до бесконечности прообразов. Трёхмерный Мир — лишь малая грань ничтожно малого явления; трёхмерное сечение истинной реальности, а то, что опрометчиво называют иллюзией и мороком — и есть сущность, что расположена за Первыми Вратами, где Т’ан’рии навевает сны Древним».       Вейдер вслушивается и погружается в более глубокий транс.       «Что ты ищешь?»       А вот это уже, кажется, обращено к нему. Он пытается сосредоточиться.       «Ответы на вопросы. Знания. Всё, как обычно», — думает Вейдер.       Но, переосмыслив, отвечает честно:       «Власть».       Потому что смысл этого слова включает всё то, чего ему хочется: иметь власть над обстоятельствами. Он хочет контролировать! Свою жизнь и жизни тех, кто с ним связан.       «Сделай шаг, и дорога появится».       «Куда шаг?»       И вдруг происходит нечто необъяснимое. Он даже не шевелится, так глубоко медитативное состояние, когда возникает ощущение, что его тело распадается на бесчисленное множество частиц, смещается и собирается обратно. Это длится лишь мгновение. Но, очнувшись, открыв глаза, Вейдер обнаруживает, что находится в огромном пространстве. Он чувствует сиюминутную раздирающую боль в теле, тошноту, сгибается пополам и под босые ноги льётся тёплое содержимое его желудка. Леденящий холод неотапливаемого корабельного отсека тут же приводит в чувство. Вейдер осматривается. Резервный док. Он только что был в своей каюте и вдруг оказался километров за десять-двенадцать оттуда. Хорошо хоть не в открытом космосе. Хотя, судя по жжению в груди, воздух и здесь сильно разрежён. Ремонтники не работали здесь несколько дней, и в целях экономии началась откачка смеси, необходимой для дыхания. Повезло, что процесс полностью не завершён. А ещё это пугающее ощущение распада. Пока, шлёпая босыми ступнями по металлическому полу, он, тяжело и хрипло дыша из-за нехватки кислорода, пробирается к шлюзу, то внимательно ощупывает и в полумраке ангара осматривает себя, опасаясь, что в момент синтеза из этих частиц, на которые распалось его тело, он мог растерять какие-то его части. Но всё, судя по ощущениям и восстановившемуся самочувствию, нормально. Если не считать зверского холода, урчащего теперь желудка и навязчивой не своей мысли, вертящейся в голове:       «Величайшее милосердие мироздания заключается в том, что разум большинства существ не способен охватить и связать воедино всё, что истинный Мир в себя включает. Вы обитаете на спокойном островке невежества посреди Тьмы. Подумай, хочешь ли ты быть лишённым милосердного не-знания? Не следует сразу отправляться в путешествие на далёкие расстояния…»       — Ну да. Если бы это от меня зависело, — раздражённый вздох разрывает тишину ангара.       «…Знания уводят в своем направлении и пока что причиняют не очень много вреда…»       «Это точно. Навык полезный. Но, теоретически, можно было и где-то на орбите Эндора очухаться. Нужно как-то научиться это контролировать.»       «… но однажды объединение разрозненных доселе обрывков откроет такой ужасающий вид на реальную действительность, что погрузившийся в них либо потеряет рассудок от этого откровения, либо постарается укрыться от губительного просветления под покровом безмятежной Тьмы».       — Неужели? Пройденный этап. Или может быть хуже? — насмешливо выкрикивает Вейдер в темноту, открывает шлюз и натыкается на изумлённый взгляд дежурного, проходящего как раз мимо входа в ангар. Пока на охране были штурмовые шлемы, им же самим было проще. А теперь эмоции не скрыть.       Подчинённый застывает, приветствует адмирала, Вейдер, словно ни в чём ни бывало, кивает в ответ. В самом деле, происшествием больше, происшествием меньше. Ну, босой и в одних штанах адмирал разгуливает по докам, где почти откачана воздушная смесь и температура окружающей среды, как в полярную ночь на поверхности Илума. Ну, напоминает немного адмирал мертвеца из-за цианоза от холода и нехватки кислорода. Чего экипаж этого корабля ещё не видел? Вейдер шествует невозмутимо и величественно, словно на нём по-прежнему чёрная броня. Второй попавшийся на пути дежурный невольно вытягивается по стойке «смирно».       На флагмане не в боевой готовности установлена искусственная смена дня и ночи, чтобы не сбивать биоритмы большей части экипажа. Бодрствуют только ночные дежурные. До фабрикатора дальше, чем до жилого комплекса. И весь путь — мимо бодрствующей охраны.       «Да уж, будет им что рассказать на допросе у Каллуса. Такое утечкой газа не объяснить».       Отойдя от резервных доков, Вейдер вспоминает, что неподалеку размещаются склады. По серийным номерам штабелей отыскивает остатки запаса списанной формы имперского образца: чёрной и без знаков отличия, пару сапог почти по размеру и надевает. Вид так себе, но подняться на лифте и добраться до жилого отсека, не распугав дежурных, в принципе, можно. Учитывая, что материала для фабрикатора на всех не хватает, и две трети экипажа всё ещё в подобных формах, вид адмирала ни у кого не вызывает вопросов. Стараясь вообще не думать, чтобы снова не переместиться куда-нибудь, Вейдер идёт по коридору, кивает дежурным. В кают-кампании горит свет. Кому там ещё не спится?       Похоже, Каллус с упорством раненого ласата, прущего напролом, выполняет задание, изучая материалы по экипажу «Жнеца», даже ночью. И сам, наверное, не замечает, как становится частью этого экипажа, сначала исключительно ради «размять мышцы», а потом с собственной сформировавшейся вокруг него группой по своей инициативе выбираясь на боевые задания. Вейдер даже зауважал бывшего агента за такую самоотверженность.       Когда в кают-кампанию заходит адмирал, агент поднимает голову и его взгляд на мгновение стекленеет. Он, словно отгоняя наваждение, мотает головой, произносит вслух: «Неожиданно… То есть адмирал республиканского флота по ночам переодевается в имперскую форму… Что-то я заработался…»       — Оборотень, да и только. Скорее, это исключение, чем правило, — Вейдер пожимает плечами.       — Непросто быть чувствительным к Силе, да? Я иногда думаю, что сошёл бы с ума, случись со мной подобное, — видимо, Каллус трактует по-своему состояние адмирала.       — Вы бы не выжили, случись с вами подобное. Скорее всего.       Каллус, кажется, не замечает сарказм.       — Можно менее официально? Я — Александр, — агент поднимается и протягивает руку.       — Лиам, — словно удивляясь, что делает подобное, не сразу, но отвечает Вейдер рукопожатием.       — Слова о галлюцинациях. Если они правдивы и действительно беспокоят… — Каллус окидывает собеседника опытным взглядом и подмечает не сразу заметные детали: от тёмных кругов под глазами и бледности, до лёгкой зелени, Вейдера до сих пор мутит после непредвиденного путешествия, накинутый на голое тело китель. — Хотел об этом с утра поговорить, но раз уж мы здесь… Я служил на Лотале. Там размещался старый Храм джедаев. Давно разграбленный и разрушенный почти шесть лет назад. Я не знаю, сохранилась ли хоть часть древней фрески, но слышал, как покойный ныне Гранд-инквизитор называл эту фреску или тех, кто ее создал, — тсхан’ри. Немного иначе, чем вы, но диалекты, соответственно, и произношение, могут очень разниться.       Первое, что Вейдер ощущает, Каллус говорит искренне, второе, от бывшего агента не исходит явной опасности, но, третье, — Каллус все же что-то скрывает, очень умело, где-то на задворках сознания. Но он не был бы агентом ИББ, если бы не владел самоконтролем.       «Только, что ж ты целый месяц молчал? Информацию собирал? А теперь пришло время для проверки?»       На Эндоре сведений об Энакине Скайуокере нет. Вейдер проверял. Сразу перед отлётом в систему Энтралла. Если что и сохранилось, то только на Корусанте. Но доступа к той информации у Каллуса тоже нет. И Айсард не станет сотрудничать с предателем, предоставляя данные. Так что, чтобы не замыслил агент Каллус, любые его подозрения не подкреплены реальными фактами.       Вейдер помнит эту фреску. Он её видел. Хочется спросить: может инквизитор так называл Семью, изображённую там? Но это значит, выдать себя. Вейдер прищуривает глаза.       «Умелая игра с огнём в исполнении агента. Одно неверное слово — и легенда об амнезии рассыпется в прах, один неверный взгляд — и «несчастный случай» Каллусу гарантирован».       Поэтому, Вейдер изображает искреннее удивление. Заинтересованность и так непритворна.       «Ох, инквизитор, ох и старый джедай-прохвост», — пока Вейдер только и думал о том, как выжить в первые недели после Мустафара, он точно помнил, именно тогда Император отправлял особо отличившегося в корусантском храме пау’ана на Лотал. И там тот, видимо, обнаружил что-то. И даже не поделился размышлениями с вышестоящими. Именно острые зубы пау’ана давали те лишние звуки «с-» и «х-», изменяя слово, но не так, чтобы до неузнаваемости.       — Так что, договорились? Услуга за услугу? Спасёшь меня от десяти лет нескончаемых допросов экипажа «Жнеца», — усмехается Каллус. — На которые меня хитростью обрекла советник Органа, и мы отправимся на Лотал. Я покажу разрушенный Храм.       — Хорошо, — соглашается Вейдер, добавляя мысленно. — «Что бы ты ни задумал, агент, одна ошибка — и будешь страдать остаток жизни. Очень короткой жизни».       К середине следующего дня приходит запрос на стыковку. Старая рухлядь ещё республиканских времён, забавная модификация грузовика, царапая днищем пол ангара, неуклюже размешаются внутри «Жнеца».       В момент появления гостей на трапе, Вейдер слышит сначала голос Люка, а потом второй:       — Да, хочу взглянуть на героя. А то Лея только и твердит: Старкиллер — герой. Старкиллер — надежда Республики! — собственническое негодование ощущается очень отчётливо. Ревность, не иначе. Это они так на повышенных тонах, или слух обострился? А вот, похоже, и будущий папаша объявился. И Вейдер не верит своим ушам. А чем хатт не шутит, может, недоделали миддориане что-то, и со слухом неполадки, но со зрением-то порядок, он проверял. А Вейдер ещё и отказывается верить своим глазам.       «Только не этот! Долетался, Сокол. Вот Дарт Вейдер тебе шарниры в ходовой вывернул бы и в выхлопную трубу вставил, и щуп твой для проверки уровня масла оторвал бы, чтобы не совал куда не следует. А сейчас, получается, даже права не имею высказаться против. Да и поздно уже. Что сделано, то сделано», — сейчас Вейдер как никогда жалеет о своём инкогнито.       Люк, делая страшное лицо, спроваживает Хана обратно на «Сокола», благодаря Силу, что отец ничего не слышал. Вейдер в это время делает вид, что действительно ничего не слышал.       Возвращаясь обратно на корабль, Хан бормочет что-то сердито-невнятное. Вспоминая, с каким воодушевлением Лея рассказывает о похождениях нового Магистра, Хан чувствует укол ревности и испытывает злость. Он знает, каким взглядом смотрит принцесса на новоиспеченных героев.       «На этого тоже, наверное, так же глядела. Неужели, погрузившись в политику, она так очерствела? Неужели оправдывает методы этого «героя»? Ну, угнал он суперразрушитель типа «Палач». И что? Конечно, если мериться размерами… кораблей, то сравнение будет не в пользу Хана. А теперь этот псевдоадмирал взялся методично уничтожать всё, что шевелится, да, отъявленных головорезов, но это, пока. А экипаж, небось клятву верности только ему и давал. Да, население пограничных планет вздохнуло спокойнее. Но какой ценой? Методично, с маниакальным азартом истреблять неугодных, разве это — методы Респубики? А Лея это поощряет. Кто вообще он этот Старкиллер? Откуда взялся? Люк нашёл в разрушенном храме джедаев. А до этого где этот Старкиллер ошивался? Что о нём известно? Ничего!»       Хан порывается показаться на трапе. Люк продолжает делать страшное лицо и машет руками, то ли на языке жестов, то ли, пытаясь использовать джедайский дар убеждения, желая загнать Хана обратно.       Если бы Люк сразу знал, почему Соло вызвался его подкинуть до «Жнеца», искал бы другой транспорт. Но с другом казалось веселее. И только уже в ангаре «Жнеца» Хан вдруг разразился целой тирадой по поводу подозрений, что Лея и не от него беременна, ведь она дни напролёт на «Жнеце» проводила. Доказывать Соло, что он — идиот, значило объяснить, кем Старкиллер приходится Лее на самом деле, что технически невозможно. Ситуация получалась из ряда вон. Но Люк всё же на правах друга сердито сообщает: «Соло, ты идиот!» — и направляется вниз по трапу, предупредив Хана, чтобы тот не вздумал сунуться наружу.       — Что, не срабатывает? Джедайский приём? — саркастично выдаёт Вейдер, не глядя на Люка, а сверля маячившего на трапе Соло взглядом, по разрушительности превосходящим клинок светового меча.       Люк прячет руки за спину, словно провинившийся падаван, и поворачивается лицом к Вейдеру. Очень надеясь, что Соло не вывалит сейчас и не устроит сцену ревности.       — Куда направляешься? — шипит Люк и снова машет руками на Хана. Вейдер тоже глядит на Соло и хватается за левый бок, нет, не за сердце, а там, где пристёгнута рукоять лайтсайбера.       — Со мной хочешь, — это не вопрос, а утверждение. — Как узнал? Кто доложил?       Вейдер понимает, Соло убивать нельзя. А вот шпион, подвернувшийся вовремя, — хороший способ сорвать злость.       — Подготовка «Химеры» к вылету. Тебе понравился корабль. Я сделал выводы.       — Приятные воспоминания, — цедит Вейдер сквозь зубы. — Но ты со мной не летишь.       — Снова один? В прошлый раз, когда ты исчез, вернулся на Звёздном суперразрушителе, — Люк понижает голос до шёпота. — Я опасаюсь, в следующий раз ты как минимум на Звезде Смерти явишься.       — Звёзды Смерти уничтожены. А жаль, — Вейдер улыбается. Но как-то очень хищно и в сторону Соло. — Нерациональная трата ресурсов.       — Ты серьёзно?       — Как никогда.       — Посвящай меня хоть немного в свои планы. Ладно?       — Планы… Для начала, для поднятия самооценки вашего правительства («И лично Леи», — мысленно уточняет Вейдер), во избежание… кхм… непредвиденных дипломатических миссий, стоило бы взять Корусант. Но по причине как раз нерациональной траты, ресурсов для этого пока маловато. Чтобы хоть что-то противопоставить засевшей там Айсард. А если Траун вернётся, которого она, кстати, до сих пор держит на поводке поставок, со всей его империей чиссов, и подожмёт нас с тыла… Получится нехорошо. Поэтому сейчас я просто лечу на Лотал.       «Пора выяснить, что за трансляция для начинающих Владык Вселенной у меня в голове», — но это уже не для посторонних ушей, мысленно. — А ты должен остаться на «Жнеце» вместо меня… — видя все эти взмахи руками и страшные мины в исполнени Люка, Вейдер замолкает на секунду. И, подавив вздох, гаркает так, что по струнке вытянулись все. Даже Соло в своём корабле. — Слушай меня внимательно! — и снова переходя на размеренный тон. — Здесь у тебя будет сразу несколько задач. Следить, чтобы экипаж не поднял бунт. Но это просто. На этот случай у меня припрятана копия их личных дел. Там наберётся материалов, чтобы подвести каждого из них да хоть под три трибунала. И вторая, самая главная и очень непростая задача: Лея не должна покидать Эндор. Если что, разрешаю сделать предупредительный выстрел из главного турболазера. Только смотри, не задень.       — Что? — Люку кажется, отец шутит. Но выражение лица остаётся серьёзным, даже напряжённым. — Ты ведь не серьезно?       — Абсолютно серьёзно. Никаких дипломатических миссий, пока я не вернусь. Никого не впускать и не выпускать из системы. И этого тоже, — имея ввиду Соло.       — И долго ты осаду собрался держать?       Вейдер пожимает плечами:       — Ему лучше знать, — кивок в сторону корабля Соло.       «Тысячелетний сокол» отстыковывается, оставив Люка на борту «Жнеца». Вейдер прикрывает глаза, пытаясь выровнять дыхание, считает до ста, потом — до тысячи. Обзор застилает сплошная алая пелена. Пойти в орудийный отсек и сбить этого сокола к сарлакку — очень привлекательная, по мнению Вейдера, перспектива. Но Соло сегодня улыбнулась фортуна. Снова.