Scene of the Crime

Телефон что-то там пищит, свет от его экрана взрезает приятный полумрак опустившихся на город сумерек. Рыжеволосый юноша какое-то время игнорирует настойчивые сигналы выставленного заранее будильника, упорно цепляясь за сон. Но просыпаться приходится – технике все равно, она готова однообразно названивать хоть битый час, пока ты не встанешь и не отключишь это ненавистное (каждый раз, когда приходится просыпаться по его вине) творение прогресса. За окном шумит проезжающая мимо машина, в приоткрытую форточку сует свою косматую макушку сырой ветер и треплет рыжие волосы, когда Чуя с трудом преодолевает притяжение своей головы к подушке. Типично совиный режим – ночью работа, а днем сон – не то, с чем Накахара привык иметь дело, а потому прямо сейчас его обуревает желание упасть в объятия сна и не просыпаться как минимум до второго пришествия. Чувствует он себя откровенно помятым, с тяжелой головой и острым желанием пить. Продолжить видеть сны хочется сильнее, чем существовать в принципе, а тяга послать гонки нахер и просто не явиться – превышает всякие допустимые пределы. Но нельзя. Чуя сам себе не простит. Он так давно не гонял по улицам, что почти забыл это ощущение. Не дело. Утренняя рутина сегодня не слишком отличается от привычной, с той лишь разницей, что за окном не утро, а постепенно проглатывающий Йокогаму вечер. Первым делом юноша безжалостно включает свет везде, где можно, щелкая включателями один за одним. Яркость режет сонные глаза, привыкшие к темноте, но Чуя намеренно устраивает своему организму встряску. С той же целью сует лицо в ледяную воду, перед этим убрав ободком мешающиеся волосы. Умывание бодрит и хорошенько промораживает, заставляя чуть ли не вприпрыжку лететь и ставить чайник, попутно чистя зубы. Среднестатистически, типично, ничего особенного, да-да. Начало «дня» мало чем отличается от начала дня у какой-нибудь школьницы, но попробуйте сказать об этом в лицо Накахаре. Спойлер: не надо этого делать. Самое мудрое из всего: сразу закурить, распахнув настежь окна. Щелкнуть чайником, чтобы по-быстрому заварить себе растворимого кофе. Все, кого знал Чуя, ни разу бы не одобрили подобного отношения к благородному напитку и замену его дешевым суррогатом. Но привычка пить быстрорастворимую бурду осталась еще с того времени, когда энергетические напитки в силу возраста не продавали, а обмануть свой мозг, навязав ему, что тот не хочет спать, случалось необходимостью. Вино должно быть хорошим, а удобоваримая энергия – как повезет. Кто-то скажет, что такой кофе вредит здоровью, но давайте смотреть правде в глаза, что в жизни Накахары не вредит его, хех, здоровью? Может, курение? Или алкоголь? Беспорядочные половые связи (хорошо, ладно, тут ему наставник вбил в голову необходимость контрацепции)? Ах да, есть же и еще его род деятельности. Тоже вполне себе милая и безобидная штука. Кофемашина – до одури запарная вещь. Да и дорогая к тому же, а Чуя тут, прошу заметить, не в золоте купается. Львиная доля времени после ритуального задымления легких уходит на укладку волос. Иначе эта мягкая, торчащая во все стороны чертовщина решительно никакому контролю не поддается. Действия идут друг за другом привычным алгоритмом: вымыть голову непременно с бальзамом «для усмирения особо строптивых», высушить шевелюру полотенцем, затем – уложить феном и расческой. И, на сладкое, немного подобрать отрастающие концы плойкой, чтобы те лежали аккуратно. Стричься с некоторого времени юноша не хочет. Интересно, как живут люди с послушными волосами? Накахара даже не представляет каково это: проснуться, расчесаться и существовать в течение дня прям так, не выглядя при этом выползшим из какой-нибудь пещеры хтоническим ужасом. Финальный штрих – капля хорошего парфюма на запястья, чтобы запах не оставлял даже легкого шлейфа, но у самого Чуи была возможность в любой момент незаметно прислушаться к аромату на своих руках. Он предпочитал что-то терпкое и густое, что довольно неплохо в итоге сочеталось с табаком, не складывая тошнотворного диссонанса. После мерзкого запаха грязи и плесневелой сырости, с которыми близко познакомился ребенок-брошенка, парфюм и дым – своего рода дар свыше. Хотя, какой там дар, когда его выгрызаешь и выбиваешь собственными руками? Наверное, в том, что рано или поздно беспризорному псу все-таки повезло. Сотни, тысячи таких же закончились. А что до него, вот он: неспешно одевается, допивает кофе и собирается хорошенько развлечься нынешним вечером. На парковке с совершенно грабительской месячной ценой за место стоит его радость и любовь на века – машина, некогда подаренная ему Мори Огаем за заслуги и примерное поведение. По своей сути красивый ошейник, который вручили питомцу за верную службу, но Чую это не волнует. Он достаточно предан своему делу, чтобы не париться насчет вещей, что в последствии могли бы связать его с прошлым, сейчас – его настоящим. Вероятно, Накахаре затруднительно было бы даже просто представить себя вне нынешней среды. Такой уж он человек, что не любит распыляться на разнородные «если бы». Зато любит скорость и езду на грани нарушения правил дорожного движения. Весь цимес в том, чтобы виртуозно ходить по черте, оставаясь как бы хорошим мальчиком. То, чем является этот «хороший» мальчик на самом деле – совершенно другая история. Потому что, прямо сейчас, как бы не раздражались дорожные патрульные, надавать по шее Чуе пока еще не за что. А вот его боссу, наверное, стоило бы. Потому что Чуя замыслил неладное, и продолжает замышлять, скучающе стоя на светофоре. Радиоволна трещит последними новинками сезона, но совершенно не привлекает внимания. Юноша искренне предполагает, что у него все на подхвате. Техника подготовлена, место, куда можно по-быстрому сбыть машину – тоже. И да, Накахара верит, что его самоуправство сойдет ему с рук. Мори по головке не погладит, но, смотря на чисто сделанную работу, что ему еще останется сказать. Не будет же он чихвостить Накахару за то, что тот рискнул и не облажался, верно? Барышня в правом ряду безбожно тупит, видимо, отвлекшись на телефон. За рулем! Чуя ругается, выдернутый из раздумий, сигналит, устраивая окружающим встряску. Являться на гонки с опозданием – кошмарнейший моветон. Чересчур спешить, впрочем, тоже не стоит. Чуя любит пунктуальность. Любит быть пунктуальным, любит, когда и его в свою очередь не заставляют ждать. Приезжает на место минута в минуту, останавливает машину, не паркуя к обочине. Все равно он сегодня первый (и самый ожидаемый) в заезде. Его соперник по фамилии Мураками уже ждет, облокотившись на машину и флиртуя с девушкой в короткой юбке. Таких тут – пруд пруди. По щелчку сбежится хорошенькая стайка на любой вкус. Девочки любят плохих парней, ага. Наверное, поэтому у Чуи никогда не было проблем с сексом, но извечно тянулись проблемы с отношениями. Они не склеивались, не получались ни под каким предлогом. Чуя слишком ценил право на свое личное физическое и ментальное пространство, терпеть не мог чужие капризы, а утешать и успокаивать – патологически не умел и, если честно, не любил. Так и получилось, что с автомобилями у него головокружительные романы, а с людьми – чисто физическое влечение. Но какие его годы, боже мой. Ему бы сейчас только и сожалеть, что о душевном одиночестве. Ну уж нет, спасибочки. Вокруг праздник жизни какой-то, куча молодых и пьяных, а так же невесть откуда вылезших малолеток (кто бы говорил, мистер «самый взрослый парень на районе»), горстка солидных мужиков в возрасте и их скучающих молоденьких подружек. Пестро, шумно, сумбурно. Чуе нравится быть в центре внимания, нравится быть самой яркой звездой на небосводе. Поэтому сегодня он, как ни крути, уделает Мураками. А в следующий раз и еще кого-нибудь, кому не повезет стать его соперником. Гонки – место, где Накахара выкладывается на все сто, задействует всего себя. Ради адреналина и сладкого чувства победы. В конце концов, он же чертовски хорош. А потому непременно заслуживает всего этого. Пара минут до начала – соперники обмениваются приветственными жестами и садятся по машинам, подгоняя их к линии старта. Сегодняшняя трасса извилистая, на сорок процентов петляющая по узким улочкам и дворам, так что особенно не разгонишься. Точнее, разгонишься, но маневрировать придется будь здоров. Юноша откидывается на спинку кресла, вдыхая полной грудью. Нервы звенят перетянутыми струнами, но, черт возьми, как же Накахаре нравится это чувство! Сердце бьется гулко, руки предвкушающе сжимают руль. Минута. Полминуты. Пятнадцать секунд. Три. Два. Один. Ну держись, Мураками! Педаль газа и резкий рывок вперед. Чуя сжимает пальцы до побеления костяшек, взбудоражено посмеивается, бросая в сторону соперника «глотай пыль!», которое все равно никто кроме самого Накахары не услышит. От адреналинового всплеска дух захватывает и сладко ноет в районе солнечного сплетения. Как же, блять, охуенно. Резкий поворот, визг шин, в глазах проносятся фонари, горящие окна и редкие неоновые вывески. Брызги прошедшего днем дождя разлетаются из-под колес. Мураками почти трется бок о бок, но Накахара не уступает: нельзя позволить ему выйти на равные перед въездом во дворы, большой риск, что тот получит слишком неудобное преимущество. Мелкие закоулки – не то место, где можно гонять свободно. И Чуя вырывается вперед прямо перед самым носом чужого автомобиля, проехав по тротуару и чуть не задев дурацкий мусорный бак. Эй, идиоты, кто вообще баки так близко к дороге ставит? Это хорошо, что у Чуи руки из нужного места растут, а если бы это был кто-то, кто не столь хорош? Ремонт машины – дорогая штука. А дальше дурацкий лабиринт фавна, и славно, что у парня под рукой навигатор на бесшумном режиме. Почему на бесшумном? Ну, эта бесоебина кого хочешь доведет постоянными замечаниями снизить скорость при том стиле вождения, который необходим для победы в уличных гонках. Снизить скорость? Еще чего! Промедление – незадачливая бездомная собака перебегает дорогу – с лихвой компенсируется парочкой рискованных маневров, когда машина почти трется о забор или дорожный знак. Накахары больше нет. Есть машина, есть дорога, есть безоговорочный факт победы. Есть скорость, толкающая стрелку спидометра все дальше по шкале. Есть ругающиеся вслед припозднившиеся прохожие и ощущение совершенной безграничной свободы. Кто там сказал, что быть свободным – просто миф? Слабак! Свобода – не отсутствие внешних рамок. Свобода – внутреннее состояние, когда ты должен сделать то, чего больше всего жаждешь. Чувство, будто мир заговаривает с тобой на понятном только вам двоим языке. Охуенное чувство! Лучше, чем секс или опьянение. Лучше даже наркотиков, хотя очень близкого знакомства с ними юноша не имел. Зачем, если собственный эндорфин сносит крышу к чертям собачьим? Когда Мураками пытается выйти вперед и почти таранит его машину, Чуя весел и зол. Он ни за что не отступит, вдавливая педаль газа в пол. Обойти его? Город – его совершенная стихия, с его извилистыми закоулками и шумными проспектами. Особенно порт, через который на четверть пролегает их путь. Вот уж где Накахара (как) дома! Дальше: многополосное шоссе и эстакада, уводящая к центру. Чуя наизусть знает места, где можно и где ни за что нельзя превышать скорость. Например, на многополоске – тут же подставишься, слив номер машины понатыканным тут и там камерам, контролирующим скорость. Так что на шоссе приходится гонять аккуратно. Эстакада – тот же расклад. А вот по пути к центру пятьдесят на пятьдесят, там кое-где можно нехило так превысить, а где лучше не рисковать. Однажды Чуя нарвался на камеру на высокой скорости. Чуть до лишения прав не дошло, спасибо, Огай хоть отмазал. Но отчитал так, что на жизнь вперед хватило. Мураками тоже не дурак, сбрасывает на нужных местах и водит, давайте откровенно, как черт. Хорош, чертовски хорош. Но его соперник сегодня все еще Чуя, а значит не видать ему победы. Временами они идут почти нос к носу, ураганом проносясь по сонным улочкам. Накахара матерится и получает столько удовольствия от вождения, что простыми словами не описать. Внутри сводит странным восторгом и острым, ярким желанием победить во что бы то ни стало. Слабаки говорят: «главное не победа, главное – участие». Чуя отвечает им, мол, ебитесь со своим участием сами, а он будет первым вопреки и благодаря всему. До финиша каких-то пара километров, когда Мураками решает прижать соперника, видимо, избрав первенство приоритетным над целостью своего автомобиля. Ну ладно ты ебанутый, но Чую-то в это не втягивай! Ему его крошка дорога, может, не как зеница ока, но точно не тебе своей тарантайкой портить ее внешний вид! Чуя быстро переходит в состояние «а ну не тронь мою девочку, урод» и вжимает так, что мало какой профи на таких скоростях по городу гонять осмелится. Накахаре похуй. Накахара сейчас выиграет быстренько и пойдет бить морду. Потому что, ну какого хуя, чувак, ну нормально же общались! И ожидаемо минует линию финиша первым на силе (ебанутости) праведного негодования. Девочки на трибунах визжат, Чуя красавчик, Чуя победитель, но его интересует исключительно членовредительство. Куда уж там. Его быстренько берут в оборот организаторы, а там и денежный приз, а деньги, как известно, сильно улучшают настроение. Да и Мураками проглатывает многоголосая разношерстная толпа, а искать засранца совсем не хочется. Ух, попадется он ему, блядь! Возвращается он в свою машину, выезжая с трассы и давая возможность начаться следующей гонке, Накахара в странном злобно-удовлетворенном состоянии. Тут же звонит телефон. Неизвестный номер. Ага, значит – Мори. - Доброй ночи, босс. Чуя прижимает телефон плечом к уху, держа в одной руке сигарету, а другой ведя машину. Такой себе Юлий Цезарь японского производства. - Слышал, что ты победил сегодня на гонках. Хорошая работа, Чуя. Вот так, без вступлений и по делу. Даже неудивительно, что Огай так быстро обо всем узнает. У него везде глаза, и уши. Будто какой-нибудь мафиозный дон из Италии. Но нет, всего лишь «мужчина средних лет, управляющий небольшой группой людей». Хах, вроде это так теперь называется. - Спасибо, Мори-сан. Больше ничего не нужно, на той стороне сбрасывают вызов. Накахаре мнится, он может доподлинно представить себе довольную улыбку босса. По-отечески теплая, но обманчивая, словно погода ранней весной. За столь же светлой улыбкой помимо похвалы могут скрываться ощеренные лезвия скальпелей, которые, плохо зная Мори, никак не заметить. Странный полутон эмоции, который сам Чуя научился различать лишь едва-едва. С эмоцией полнейшей доброжелательности босс может, наверное, и убить. Но парень не знает этого доподлинно. Все-таки его «небольшая группа людей» занимается скорее кражами, мошенничеством и угонами, а не убийствами. Вроде как даже и талантливые хакеры в их стане имеются, и торговцы наркотиками. Довольно разнородная система, но настолько органично устроенная и управляемая, что в лидерских способностях Мори Огая сомневаться не приходится. И против этой системы лучше не идти. Накахара не собирается ни за что гнать наперекор интересам своего босса. Но собирается…немного напроказничать. Совсем капельку. Имеет же он право удовлетворить свое страстное желание? Стоит, кстати, поторопиться, если Чуя хочет успеть. Его «клиент» та еще поздняя и, одновременно, ранняя пташка. Да, парень собирается тут же отправиться с корабля на бал, и пойти уводить свою малышку из рук законного владельца вот прямо так, после гонки. Только свой автомобиль отгонит домой. Кто бы мог подумать, что единственная во всей Японии машина ночует на банальной охраняемой парковке? Ну да, на охраняемой парковке огромной элитной многоэтажки, напичканной камерами слежения, охраной и всякими такими штуками. И что? У Чуи на руках набор слабых мест в системе защиты, прекрасное знание человеческого фактора и график дежурств. А также полный план подземной и надземной структуры, знание расположения всех близлежащих улиц и путей для отступления. Плюс договор с Акутагавой, братом Гин, тоже из техников, чтобы помог разобраться с охранной системой. Накахара готовился, очень упорно готовился. Знает расписание ее владельца чуть ли не лучше самого владельца. Ну, ту его часть, что касается его машины – так уж точно. Например, дома этот трудоголичный тип наблюдается где-то с трех часов ночи до шести-семи часов утра, и, если честно, любящий впадать в спячку Накахара в искреннем ужасе от подобного типа людей. Японской нации в целом свойственна трудоголичность, но постоянно жить в режиме повышенной работоспособности – это жестко. Впрочем, парню плевать. Даже лучше, что хозяин его крошки так хорошо работает. Быстрее купит себе новую машину. Потому что этой у него скоро не станет. Десятью часами ранее. Длинный стол и отвратительно длинное заседание. Город за окнами во всю стену, раболепно стелющийся под ноги. Светлый интерьер и заботливо пристроенная в углу драцена в неприметном горшке – чтобы господам из управления было чем дышать, когда те начнут асфиксировать от собственной напыщенности. Скучно. Дазай бы с превеликим удовольствием лично задушил каждого из этих старых индюков в дорогих дизайнерских костюмах. Смысла от них меньше, чем от офисного растения, а сколько денег, сколько ресурсов и времени они пожирают – не перечесть. Бюрократический ад, в котором добровольно заключил себя Осаму. Теперь сиди и слушай с умным видом, будто школьник за первой партой, не имея возможности поглазеть в окно или поспать на столе, пока скучная часть дня не закончится. Что у них снова не так? Прибыль упала? Криминальные авторитеты жить не дают? Наверняка все проще. Одному жена не дает, у другого в целом все из рук вон плохо. И у каждого какое-нибудь дерьмо в голове, потому они сидят и мусолят какую-то бесполезную ерунду, отнимая его, Осаму, драгоценное время. Он знал об этих людях все и немного больше. Например, этот тип, Такеда, что сидит напротив него и активно принимает участие в беседе, имеет на лице жутковатого вида шрам, рассекающий левую щеку. Шрамы украшают мужчину, даже такого полноватого и на вид еще более старого, чем есть на самом деле. Свое увечье Такеда заработал в тридцать два, когда, напившись, начал домогаться девушки излишне агрессивного молодого человека. А бить из бутылок розочки всякий подросток умеет. Его шрам кажется уже не таким «мужественным», верно? То же самое и со всеми остальными. Их мелкие грешки, бесполезные и противные, словно грязь под ногтями, составляют больший процент их личности. И каждый из них полагает, что главный мудак тут далеко не он. И в большинстве случаев, основным претендентом на место самого ублюдочного ублюдка остается сам Дазай. Забавно, правда? Они все и мизинца его не стоят. Все их мысли, все их жизни, их желания – утомительная и скучная вещь. Они не станут интереснее, распотроши их одного за другим по очереди, заставляя еще оставшихся в живых смотреть на кровавое представление. Хотя, наверняка, во много раз занятнее их старческого брюзжания про конкурентные фирмы и «неоправданно большие риски прошедших кампаний». Безмозглые консерваторы. Дазай переводит взгляд на собственную бутылку с водой, кромка жидкости в которой колеблется почти что у самого дна. Ужасно, они столько болтают, как будто кишки тянут. И это он тут малолетний выскочка? Когда у стариков рот не закрывается. Завистливые ничтожества, не способные принять, что у кого-то хватило таланта и мозгов по-быстрому получить место, которого эти остолопы добивались десятилетиями. Щелкает ручкой о столешницу из матового стекла, переводя взгляд на пустующее место во главе стола. Директора Фукузаву не отвлечешь ради нескольких часов бессмысленной софистики. Это единственный человек, которого, пожалуй, уважает здесь Дазай. Сегодня, как и в большинстве случаев, его нет, поэтому Осаму может с чистой совестью сказать, что ему отвратительны в этом помещении решительно все. Даже полноценной ненависти не достойны со своими маленькими алчными умишками, только отвращения. После того, как заседание заканчивается и Дазай может наконец покинуть наскучившую компанию, он идет пить кофе, чтобы перебить стойкий вкус раздражения и скуки. Дорогой кофе, конечно, та еще глупость, чтобы придавать ей большое значение, но отвлечься им от ежедневной рутины и взбодрить скучающее сознание – неплохая идея. Тем более, что потом снова срываться на дикий темп. Встреча, на которой наконец можно будет поговорить о важных вещах. Тренировка в спортзале с личным инструктором: красочный пример, в лице того же обрюзгшего неприятного на вид Такеды заставляет уделять пристальное внимание собственной физической форме. Ну и еще некоторые нужды обязывают, например, чтобы сломать кому-нибудь руку, нужно приложить достаточное усилие. Но это только ради примера. Наверное. Затем можно будет навестить Сасаки, чтобы та окончательно не забыла, как выглядит человек, с которым она встречается. Что-то вроде официальной любовницы, с которой можно и вечер приятно провести, и в свет выйти. Прекрасная, в меру интересная девушка. Интеллигентная, что зубы сводит. Для Осаму, как для официального лица, прекрасно подходит. Что еще приятнее – не сует нос в чужие дела. Хорошая девочка. Домой снова вернется после полуночи, но Дазай уже крепко забыл то время, когда было как-нибудь иначе. Его жизнь – череда вполне ожидаемых событий. Даже шанс приструнить какую-нибудь зарвавшуюся мелочь на теневой стороне города не приносит раннего азарта. Герой нашего времени. Молод, полон сил и возможностей. Уже устал от жизни. Вот вам портрет Осаму Дазая. Для кого-то вызывающий опасения заносчивый юнец, для кого-то опасность и преграда на пути к желаемому. Для себя он является просто-напросто скучающим недочеловеком, которому недостаточно просто жить фактом своего существования. Как высокопарно, но ни капли не поэтично. Так или иначе, смысл все еще остался даже у такого, как он. Интерес. Для Осаму важнейшими вещами становились те, которые в последствии представляли для него некий интерес. Создание собственного имиджа, укрепление благосостояния и зарабатывание авторитета – тоже были своего рода исключительно полюсами интереса в жизни Дазая. И, как можно догадаться, в них он преуспел. Так уж сложилось, заносчивый юнец привык добиваться того, чего хочет. Кровью и потом, разве что кровь, как правило, не своя собственная. Теперь мало кто осмелится перейти ему дорогу. Хоть стаей, хоть поодиночке. Матерые старые волки – и те предпочитают лишний раз не выступать в оппозиции. Потому что среди всех диких зверей этого города, Осаму – человек. Опаснее, хитрее. Венец творения, от истоков стремившегося в небытие. Если обобщить все вышесказанное и упростить, то получится примерно следующее: Дазай умеет зарабатывать деньги и добиваться власти и совсе-ем не любит, когда что-то идет не так, как он того желает. Обычно виновников быстро находят и так же быстро наказывают. Зачастую не самыми гуманными методами. Можно сказать, что Осаму несколько расслабился за то время, покуда его дурная слава служила ему надежным щитом от всякой мелочи и швали, которая в его присутствии и голоса подать не смеет. Время, когда с ним могли вступить в открытую конфронтацию кажется таким далеким, будто в другой жизни. Сейчас игра идет иначе. Сейчас каждый из достойных противников улыбается тебе в лицо, справляется о твоем добром здоровье и желает всяческих благ, на деле развернув полномасштабную холодную войну. Так делает и сам Дазай. Одна из его нынешних проблем, ставшая стеной для распространяющегося все дальше и дальше в криминальный мир Йокогамы влияния Осаму, Мори Огай, при встрече ведет себя как типичнейший добрый дядюшка. Добродушный и приветливый, будто не он тут главный заведующий городскими тенями, контролирующий всю их деятельность. Да, Осаму тоже хочет авторитета среди криминального мира. И он есть. Но упрочниться ему мешают субъекты вроде Огая. Вот кого бы Дазай с удовольствием поставил бы на колени и скинул бы к чертям с пьедестала власти. Но он не обольщается: стоит ему отвлечься в достаточной мере, пропустить удар, и этот тип, Мори, сожрет его со всеми потрохами, не подавившись. И продолжит выглядеть самым доброжелательным человеком в городе, всегда ведущий дела с улыбкой, которому никогда не изменяет выдержка. Тоже человек в стане диких животных. Охотник, как и Осаму. Осталось выяснить только, кто из них более приспособлен к выживанию. Впрочем, что-то Дазай слишком задумался, его лифт уже успел остановится на первом этаже офисного небоскреба. Пора. У выхода пахнет куревом – большинство работников не утруждается походами до курилки, раз уж у автоматических дверей не висит красноречивого большого знака о запрете курения. Отвратительно. Мужчина терпеть не может запаха сигарет. Табак – еще куда ни шло, хотя даже его курение, пожалуйста, не в обществе Осаму. А сигареты – просто омерзительны, как на запах, как на привкус, что остается после них во рту. Быстро отыскав на парковке свою машину, мужчина расслабленно заваливается на водительское сидение и по-быстрому проверяет почту с планшета, валяющегося на переднем пассажирском сидении. Несколько сообщений удаляет сразу, отправителей парочки закидывает в черный список без суда и следствия. Одно не читает, пообещав себе разобраться с ним попозже. Еще какое-то количество сообщений бегло просматривает, либо отвечая односложно, либо откладывая ответ в долгий (до приезда домой в ночь) ящик. Неспешно заводит мотор, ставит диск с музыкой и выбирает соответствующую настроению композицию. Без таких вот маленьких приятных вещей недолго свихнуться в ежедневном круговороте встреч-заседаний-работы-разборок и всего такого прочего. И, с одной стороны, возможно, Осаму сделалось бы приятнее жить в собственном безумии. Но это ведь неточно. А рисковать ради ничтожного шанса в данной ситуации он не готов. Поэтому продолжает функционировать в штатном режиме. Довольствуется вещами, делающими ежедневную жизнь приятной. Тот же качественный кофе, любимая музыка из хорошей стереосистемы, поездка на машине, о которой долгое время грезил. Особенно последнее. Любимое авто неведомым образом настраивает мужчину на более щадящий и миролюбивый лад, даже если ему хочется убивать. Тот еще бесценный артефакт, верно?