Scene of the Crime

Находись поблизости вольфрам, он непременно вскипел бы от волн злости, исходивших от Накахары. И только чувство собственного достоинства не давало прямо сейчас оскалиться по-звериному на отвратительно довольное лицо Дазая. Вот уж кто рад их встрече, вопреки настроениям Чуи, который больше всего на свете сейчас хотел откусить Осаму голову. Ну или хотя бы его мерзкое лицо. — Какая встреча, — хитрый лисий взгляд хватает рыжего юношу в свои лапы, намертво вцепляясь в него и ни за что не желая отпускать. — Отвратительная. Накахара не желает соглашаться, рефлекторно отступая на шаг назад, ловя свое сознание на инстинктивном желании сбежать. Толпа ощущается капканом — кто сказал, что среди людей легко затеряться, тот явно не встречался с людьми типа Осаму Дазая. И Чуя с радостью бы не встречал. Но коль уж встретил, то трусить не собирается. Это он тут самый страшный и злой, ясно? — Ты совсем не соскучился? Мне показалось, что в прошлый раз мы так мило провели время вместе. Что за нелепые кривляния? Они только сильнее выводят из себя, когда нужно все самообладание, чтобы не вцепиться ублюдку зубами в шею. Разгрызть гортань и порвать трахею, как бы славно это было. Достойно дикого животного, которым обратился встревоженный Накахара: простейший защитный механизм психики, доведенный в нем до абсолюта. — Жаль, не захватил с собой оружия, чтобы вернуть тебе любезность. — Зло отзывается Чуя, сжимая кулаки. Осаму пришел насладиться шоу марионеток, но Накахара не из тех, кто так легко согласится отыгрывать чужой сценарий. И по сему, а не пошел бы ты к черту, Дазай? И кажется, что детонация неизбежна, но тут на плечи парня ложатся аккуратные женские руки, запросто снимая все напряжение. — Вот так сюрприз! — В голосе Кое достаточно ядовитого сахара, чтобы отравить даже змею. — Такие люди да на уличных гонках? — Женщина чуть прикрывает рот ладонью в жесте поддельного удивления. — Чем обязаны? И хоть Дазай не позволяет разочарованию отразиться на своем лице, его неудовольствие вполне ощутимо. Чуя не может сдержать злорадства, все еще, впрочем, горя желанием ему что-нибудь сломать; а еще его внезапно согревает теплое чувство некоторой детской гордости своей названной сестрицей. Потому что Озаки легко может вести игру на чужом поле по своим правилам, не теряя особенного шарма и элегантности. — Всего лишь хотел выразить восхищение сегодняшнему победителю гонок. — Осаму беспечно пожимает плечами, напуская беззаботный и дружелюбный вид. — Я, как и все прочие люди, тянусь к блестящим вещам. А восходящие звезды особенно хороши. — Вот и найди себе восходящую. Молчать и слушать, не вклиниваясь, явно не для Накахары. Кое тихонько фыркает. — Потому что профессионалам неинтересна перспектива потрепаться за жизнь с кем-то вроде тебя. Им, а точнее конкретному, интересна перспектива членовредительства, но на деле ему остается только смириться с фактом существования таких невыразимых мудаков в этом мире, и постараться успокоиться. Его действия — репутация Мори. И дальше будет только сложнее. Чуя это понимает. Дазай — не первый и не последний ублюдок на его жизненном пути. — Вот как? Осаму видит в нем ершистого подростка, а не молодого мужчину, которым Чуя должен вот-вот уже быть. Отчасти дело в его внешности, отчасти в его непримиримости и очень юной злости. Накахара с легкостью воспламеняется, позволяя своей крови вскипать от ярости и сопутствующих эмоций. Слишком импульсивно, слишком стихийно для кого-то… Для кого-то, кого на месте Чуи ожидают увидеть окружающие. Виртуозного профессионала в своем ремесле, будь то гонки или угоны. Что за ирония. И чем только Осаму зацепило это недоразумение? Своим несоответствием? Наверняка. Кое внимательно следит за расстановкой сил, и понимает, что от Накахары особенного благоразумия ждать не стоит. Максимализм как он есть. Но его можно понять, стоять один на один против этого лукавого лиса невозможно, не имея определенной выдержки. Ну и соответствующего характера, позволяющего спокойно выстоять в хитросплетении чужих интриг. Или навыка, кому что выпадет. Чуя не один. За его спиной Озаки, которой есть, чем ответить на любое лукавство. Она мягко гладит своего подопечного по буйной рыжей головушке, улыбаясь ему ласково, чтобы вернуть Осаму его же острый взгляд. — Вы совершенно не умеете добиваться расположения окружающих, Дазай. — Чистый вздор, но что поставить против, если (пока) непричастный к игре фракций человек проявляет к Осаму открытую враждебность? — Имейте совесть не портить моему дорогому Чуе вечер, попробуйте в другой раз. Приходится звучать как можно мягче, нельзя в такой ситуации давать четкий от ворот поворот. Накахара понимает что-то такое, но все равно отчетливо морщится, не выказывая ни толики энтузиазма. Так или иначе, ему предстоит еще не раз встретиться с Дазаем, если Мори все-таки втянет его в большую игру. Не сказать, что Озаки однозначно одобряет политику босса. Но Огай на то и глава. Она может высказать мнение, но никогда не пойдет наперекор. Тем более, что именно ей поручено научить Чую правилам выживания. Осаму не нравятся выпавшие ему карты, но он доброжелательно кивает, изображая шутливое раскаяние. — Как жаль, а я уж думал, что у меня получится сотрудничать с таким талантливым гонщиком. Вы, как всегда, на шаг впереди, Кое, я в восхищении. — Ничуть, но что поделать. — Тогда позвольте откланяться, по всей видимости мне придется выбрать более подходящее время, чтобы познакомится с таким многообещающим молодым человеком поближе. — Мне как раз подходит никогда. Накахара ожидаемо ершится. Кого интересует его мнение? Кого-то, кто не Дазай. Засранец, привыкший получать свое. Отвратительный тип. Чуя с радостью расковырял бы его грудную клетку перочинным ножиком. Вселенная считает, что он неисправимый мечтатель. — Ты слишком открытый. — Неодобрительно качает головой Кое, провожая глазами уходящего Дазая. — Следует обуздать свои эмоции, иначе в будущем тебе будет очень сложно. Они втроем с молчаливой Кекой покидают людную локацию, оставаясь немного в стороне. — Я понимаю. Но ничего не могу поделать, когда вижу этого типа. Он снова тянется к пачке, и Озаки стреляет у него сигарету. — Вот так новости, не думал, что увижу тебя курящей без мундштука. — Но как я могу не разделить с тобой такой момент? — Ужасно польщен. Остывает парень медленно и будто нехотя, но неотвратимо. — Сильно он тебя зацепил. — Кое не очень нравится дым без вишневого аромата, к которому она привыкла. — Он? Меня? — Чуя злобно пыхтит. — Сложно не проникнуться искренней «симпатией» к тому, кто «немножко» тебя потрепал. — Как будто дело здесь только в этом. Накахара хочет что-то сказать, но женщина обрывает его жестом. — Ты же шипишь как масло, в которое плеснули холодной водой. А, помнится, где-то с год назад тебя сбил какой-то дурак, да так, что ты месяц с гипсом проходил. И отбил себе все, что можно было себе отбить. Ох и напереживалась тогда она. — Ну вот снова ты ругаешься на Ацуши. — Чуя закатывает глаза. — Это же ненамеренно. Когда он выскочил из машины, мне показалось, что он сейчас расплачется. И он, наверное, раз сто извинился. Теперь недовольно фыркает Озаки. Ну да, ну да, Накахара еще и подружился с этим. А потом и Кеку с ним познакомил. Этот мальчишка до сих пор ворует ее у Кое время от времени. Возмутительно! — А когда проклятый Дазай всаживал мне пулю в ногу, что-то я не заметил в нем особого раскаяния. Иронично было бы, если да. Но решительно невозможно. Посчитав, что достаточно на сегодня, Кое мягко уводит разговор в другое русло и, докурив, вносит предложение закругляться. Не стоять же им здесь весь вечер. Женщина разочаровывает, говоря, что подвозить их не надо, так как предусмотрительный Огай приказал водителю дождаться и вернуть Кое прямо к нему. Трудоголик, но что с ним таким поделать. Это только в фильмах и аниме мафиозные боссы просиживают свое время в дорогих кожаных креслах, предаваясь праздности и сладкому осознанию своего могущества. Реальность разочаровывает. Чуя со своей реальностью более ли менее примирился, отодвинув подальше недовольство. И уже по дороге домой, стоя на светофоре, осознает, что в холодильнике его стопроцентно ждет новая экосистема, которая не имеет никаких шансов оказаться хоть сколько-нибудь съедобной. А на часах ожидаемо перевалило за полночь. Спасение человечества в круглосуточных супермаркетах, так и запишите. Накахара паркуется на обочине около одного из таких, малодушно надеясь, что поздний час и зарядивший дождь не дадут материализоваться поблизости какому-нибудь представителю закона, чтобы влепить штраф за стоянку в неположенном месте. Внутри ожидаемо пустынно и играет какая-то ну совсем уж беспонтовая музычка. Только на кассе сотрудник со сложным лицом пробивает что-то долговязому типу в пальто. Юноша не заостряет на них внимания, куда больше увлеченный замороженными морепродуктами и готовыми блюдами. Чему отдать предпочтение? Человеческой еде, которую к тому же еще и готовить надо, или обойтись привычной лапшой быстрого приготовления? Ну нет. Лапши более чем достаточно случилось с ним у лентяя Тачихары, самое время приготовить себе что-нибудь посущественнее. Мяса, например. Которое Накахара выбирает с дотошностью шеф повара какого-нибудь первоклассного ресторана, награжденного парочкой мишленовских звезд. Зато с мясом не надо возиться. Бросил на гриль, посолил, поперчил, кинул розмарина, последил немножко, и, вуаля, у тебя уже есть полноценный ужин! Только к мясу нужен гарнир. И вино. И… Стоп, Чуя. Просто мясо и, допустим, салат. Все, хватит, не усердствуй. В итоге он, конечно же, набирает себе полную корзину всякой всячины, и ничуть по этому поводу не раскаивается. В конце концов всем его относительно скоропортящимся запасам наверняка настал конец, и его последствия, которые должны были уже обрести вторую жизнь после смерти, парню еще предстоит убирать. И ему даже не хочется представлять, в какого мутанта превратился его недопитый чай с молоком на компьютерном столе. Ему еще на момент ухода Накахары исполнилось дней пять, а уж сейчас… Благо Чуе не впервой выселять из своей квартиры неизведанные формы жизни, будь то просроченный йогурт или друзья с похмельем. На выходе из супермаркета под козырьком стоит тот самый долговязый тип, озадаченно созерцающий дождь, за проведенное в магазине время превратившийся в ливень. Почему-то Накахара цепляется взглядом за его и без того влажные волосы и плечи, прозрачно намекающие, что незнакомец без зонта. Если до магазина он добрался без особенного ущерба, то выйдя из-под козырька сейчас, гарантированно промокнет до нитки. Чуя ни разу не тяготеет к благотворительности, но, знаете, подкармливает бездомных животных. Как это связано с незнакомым типом у круглосуточного магазина неясно, но Накахара на пару секунд залипает. Темные неряшливо промокшие волосы и не по погоде теплая одежда, в мокром виде больше отдающая, чем сохраняющая тепло, чем-то скребут в сознании. И парень, стоит заметившему чужое внимание незнакомцу обернуться, как-то глупо и невпопад выдает. — Без зонта, да? Представьте себе ситуацию: стоишь себе, никого не трогаешь, ежишься от влажного холода, а к тебе обращается рандомный подросток, увешанный пакетами словно рождественская елка. Да и еще панибратски так, будто вы являетесь как минимум знакомыми. Парень морщится. Молодец Накахара, десять из десяти. У него тоже нет зонта, но есть спонтанность размером с Монблан и машина. У незнакомца европейское лицо и причудливого будто бы фиолетового цвета глаза, остро выделяющиеся на бледном лице. Бледнее, чем у Акутагавы, а это уже показатель. Чуя его оценивает мельком, не находя ничего подозрительного. На наркомана или алкоголика не похож. К тому же Накахара интуитивно чувствует таких и из брезгливости не связывается. Мужчина молча кивает, так же стоя в стороне, будто привидение. Уж не повторяет ли сейчас Чуя судьбу Тихиро? Сомнительно, что его можно так просто съесть, а потому — какая разница. У Накахары нет социальных барьеров, но, оказывается, есть, когда случается предлагать подвезти незнакомого типа во время охуеть какого сильного ливня и не к случаю разыгравшегося человеколюбия. Которого, честно говоря, в юноше от роду не водилось. Он не сразу выдает вторую фразу. — Далеко отсюда? Я могу подбросить. Была бы это симпатичная девушка, Чуя бы принял свой порыв за неосознанную попытку подкатить. А так он принимает его за попытку оказаться сказочным долбоебом не только в своих, но еще и в чужих глазах заодно. От этого на лице Чуи тут же отразилась такая потрясающая неловкость, сложно маскируемая под недовольство, что предположить у него некий умысел смог бы только конченный параноик. Мужчина, которого ситуация, хоть и позабавила, но ничуть не смутила, коротко кивает. — Спасибо. Самый информативный диалог века, спешите видеть! Парень быстро закидывает пакеты в багажник, и кидает в сторону незнакомца взгляд, чтобы тот садился. Тот подчиняется, устраиваясь спереди на пассажирском сидении, и дышит на замерзшие руки, пытаясь согреть их своим дыханием. Сердобольный Чуя врубает печку. Потрясающе идиотская ситуация. Они не особенно разговаривают, Накахара быстро забивает в навигатор названный адрес, отмечая, что тот аж в тридцати минутах езды отсюда. Зато до дома оттуда не так уж и далеко, просто дополнительный крюк. Собеседников из них не получается хотя бы потому, что ни один из них не пытается, а внезапный попутчик просто зябко кутается в пальто и, кажется, засыпает, кое-как приткнувшись в углу сиденья. Ну и славно, так Чуя чувствует себя придурком планетарного масштаба, а не космического. В тишине, превратившейся в сонную и иррационально уютную, Накахара останавливается в незнакомом спальном районе и нерешительно обращается, памятуя, что так и не спросил чужого имени. — Эй, мы приехали. Ноль реакции, видимо, пригревшись, незнакомец уснул действительно крепко. Как же надо было так устать? — Э-эй, доброе утро. — Парень нерешительно касается чужого плеча, все еще влажного после дождя. И только тогда мужчина, вздрогнув, открывает глаза. Ладно-ладно, Чуя его больше не трогает. — На месте. — Стушевавшийся Накахара кивает на навигатор, на котором значком финишного флага обозначается конец маршрута. Боги, ну что за дурацкая комедия? Дурной и еще дурнее, и оба эпитета об одном человеке. — Уже? Так быстро. — Незнакомец, будто вспомнив о чем-то, протягивает руку. — Федор. Самое время познакомиться, о да. Знать, чьим личным водителем Чуя сегодня выступил ни с того ни с сего. Ладно, будем считать, что незна… Федор чем-то заслужил благосклонность кармы. — Накахара. — Парень протягивает руку в ответ, крутя в голове непривычное сочетание звуков. — Дождь закончился, до дома дойдешь сухим. — И улыбается уже более расслаблено. Федор возвращает его выражение, но как-то смазано, словно неясным бликом на воде. — Еще раз спасибо. Хорошей ночи. На том и распрощались. По дороге домой Накахара задумывается о том, насколько странно течет его жизнь. Ну, то есть, бывают периоды, когда он лежит дома и не делает решительно ничего, кроме не особо интеллектуального залипания в интернете, а случается, что его повседневная рутина сменяется каким-то сомнительным блокбастером, сценарий которой склеили на коленке по пьяни. Одним словом — потрясающий контраст, не то, чтобы идущий на пользу здоровью и общему моральному облику обычного молодого человека. Что там говорилось про среднестатистический показатель и Чую? Вот-вот. Закрадывается подозрение, что у высших сил, ответственных за него, биполярное расстройство: время от времени они пребывают в депрессивной фазе, и у них нет сил создать своему подопечному хоть сколько-нибудь значимое событие в жизни, после чего принимаются во время мании всячески восполнять событийный недостаток. Парень не понимает, как это работает, но уже привык подстраиваться под изменчивые тенденции происходящего. Страшно представить, на что пойдет счет, когда он поднимется на ступень выше. Или на много ступеней. Что тогда будет стоять на кону и в каких масштабах? Нет, Чуе не страшно, ему страшно интересно. Чем бы это ни было, это будет весело, да? По приезде он с очень загадочным лицом уходит от расспросов домовладелицы о том, где же он так долго пропадал, обезоруживающе заверив, что успел соскучиться, за что получил пакет яблок в нагрузку. Тяжеловато с пакетами, но ничего: Накахара достаточно сильный и достаточно жадный. Ладно, не очень уж и жадный, просто чужая забота — всегда приятно. Дома чисто и свежо, и парень еще раз чувствует приятную благодарность. Кто-то не любит, когда в его вещах копаются, но у Накахары очень пластичное понятие личного пространства, вполне допускающее вот такие вот штуки. В конце концов он рад, что ему лично не приходится выселять из дома давно пропавший чай с молоком или подгнившие апельсины из холодильника. Немного неловко, что это пришлось делать домовладелице, но ее порыв оценен сполна. Кажется, что прошла неимоверная куча времени с того момента, как Накахара слинял отсюда с намерением тихо отсидеться где-нибудь в уголочке. Ага, да, конечно, так у него и получилось. А все этот мудила перебинтованный. Проверяя мессенджер, Чуя натыкается на целую поэму от страдающего (дурью) Мичизу, о том, как ему тоскливо и одиноко. Накахара бессердечно комментирует, мол, ему не было бы так скучно, придумай он себе деятельность помимо валяния на диване и морального разложения. Чем, конечно же, ужасно оскорбляет тонкую душевную организацию профессионального убийцы времени. Собственно, остаток вечера (ночи) прошел под аккомпанемент страданий напарника, не представляя из себя ничего особенного. Чтобы следующий день, безжалостно наставший после нескольких часов сна, начался со звонка обожаемого (в данную минуту вообще нет) босса и приказа поднимать свое тело с кровати и тащить его по указанному адресу. Ни завтрака тебе, ни времени на сборы. И еще это его «доброе утро» звучало откровенно издевательски в контексте событий. Знает же, насколько поздно Накахара вчера после гонок до кровати добрался, не говоря о том, что он сделал это еще позже ожидаемого. Лояльность и забота, спешите видеть. Да, парень с утра — ужасное чудовище, но пробовали ли вы в семь часов любить весь мир, заснув где-то около четырех? Миссия невыполнима. Дальше только хуже. На месте его ловит Кое, потому что по указанному адресу как раз находится ее дом, больше похожий на поместье из книжки, чем на жилье реального человека. И за чашечкой чая мило разъясняет тот кошмар и ужас, который скромно обозвался «учебным планом», составленным самолично старшей сестрицей. У которой парню теперь полагалось обитать большую часть недели с минимальным временем на какие-то самостоятельные действия. И дома, в общем, Чуя снова еще очень нескоро появится. И зачем он, спрашивается, ключи забирал? Еще можно понять, зачем босс решил научить его человеческим приемам самообороны, Накахара и сам прекрасно осознавал, что похож больше на огрызающуюся дворнягу, нежели на реального противника, если приходится драться. И с холодным оружием ему самому хотелось бы научиться толково обращаться, и с огнестрелом, пусть он его не особо уважает. Но зачем, мать его, языки? Английский? Терпимо. Но Французский-то? И ведь вразумительного ответа никто не даст. Потому что звонить Огаю и разбираться, типа, что за подстава, естественно, никто не будет. А Озаки лишь кокетливо отшучивается, что ей нравятся всесторонне образованные молодые люди. Ну понятно. И эта над ним потешается. Просто блеск! Про остальные радости из набора «сделай свою жизнь невыносимой» Чуя уж молчит, подозревая, что в него просто хотят по-быстрому впихнуть знаний за последние классы школы и начальные курсы университета. А ведь не скажешь, что Накахаре было каким-то боком неудобно существовать без знания методов решения матриц по Гауссу. Его достопочтенное начальство считает иначе. Чуе кажется, что он попал по-крупному, но на самом деле не просто кажется: Кое действительно решила взяться за него всерьез. Ведь на самом деле Мори не давал никаких однозначных указаний, просто поставил задачу, обозначив то, что хочет получить на выходе. А потому, в первый же вечер, решил собственнолично поинтересоваться у Накахары, как ему новое положение. Была бы у него возможность, по такому случаю он бы явился самолично. Но увы, о передышке для себя самого оставалось в это время только мечтать, не то, что о посещении воспитанников. Чуя как раз валялся на кровати в состоянии аморфного нечто и мечтал стать до такой степени биоразлагаемым, чтобы выйти в бесстыже красивый для такого большого города сад Озаки, лечь под дерево и просто не быть. Потому что в первое же свидание тренер по физической подготовке нежно и поучительно раскатала его по полу зала для тренировок (который внезапно нашелся дома у старшей сестрицы, с ума сойти), а потом заставила пахать как ломовую лошадь. Ладно, это пережили, пришли в себя и даже смирились. Но что потом? После обеда пришел окончательный пиздец, хотя парень вопреки здравому смыслу уже начался надеяться на лучшее. Потому что настолько много и упорно думать его не заставляли, наверное, никогда в жизни. «Образование» звучит очень привлекательно и даже как-то заманчиво. Какие танталовы муки скрываются за таким благозвучным словом лично Накахара предпочел бы не знать. У него есть необходимый для жизни багаж знаний со всякими дополнениями, что Земля крутится вокруг Солнца, а Плутон — больше не планета. А остальное так, для общего развития и в качестве досуга. Ага, куда там. Страдай, Накахара. Если повезет — помрешь великомученником, и тебя возведут в лик святых. Но куда там. Жив, относительно цел, до крайности измучен. А тут еще донельзя довольный босс, с ласковой интонацией гордого отца, чадо которого вразумилось и наконец-то задумалось о собственном будущем. — Как прошел день? И тоном таким, будто день у Чуи действительно должен был пройти хорошо. Ага, как же. Поначалу парню показалось, что худшей новостью за сегодня для него стал учебный план дорогой сестрицы. После чего ему наглядно показали, как он слаб, и на пальцах объяснили почему. А потом еще продемонстрировали, насколько он глуп. И что же под вечер? Сама Кое распекала его за то, что тот совершенно не умеет вести себя за столом, когда ситуация может того требовать. — Погано. Отвратительно. Совершенно по-гадски. Накахара призадумывается, как бы еще охарактеризовать свое новое положение.  — Полный пиздец. Емко и от всей души искренне. Можно Чуе назад в предыдущую жизнь? Он готов даже не трогать эту треклятую машину (наверное), лишь бы не осознавать, на каком дне он существует, и уж точно не светить перед боссом желанием изменить положение вещей. Ну разве что действительно попросить себе преподавателя, чтобы тот научил его парочке новых приемов, дабы в будущем так легко не попасться. И ограничиться на этом! — В подвале сидеть тебе понравилось больше? — Мори, когда нужно, умеет быть ужасно уязвляющим. Но Накахара слишком мертв внутри, чтобы действительно чувствовать по этому поводу чувства. — Больше. — В голосе его вселенская тоска, но он вовремя вспоминает о дисклаймере. — Мори, это не предложение запихать меня в подвал. «А может и предложение, — думает про себя, — неделька в таком режиме, и я однозначно ебнусь». — Ты хотел бы прекратить? — Не меняя настроя интересуется Огай. — В таком деле важна мотивация, и, если у тебя ее нет, сегодня я готов позволить тебе отступить. Но Чуя хмурится, оказываясь совсем не в восторге от такого щедрого предложения. — А похоже, что я собираюсь отказаться от своих слов? Ах да, кому как не Мори знать, что негласной жизненной позицией подчиненного было и остается «скули, но делай». По большей части, правда, мальчишка отказывался даже скулить. И давая разрешение на капитуляцию, Огай прекрасно понимает, что им не воспользуются. — Тебе сложно? Все равно, что тыкать в разлагающийся труп палочкой со словами «эй, ты что, умер?». Конечно умер, бля. — Ебануться можно. Уже сегодня легко представить, насколько сильно завтра будет ныть и стенать каждая мышца тела Накахары. Но в этом хотя бы есть смысл, в отличие от основ экономической теории, которую, представьте себе, в него тоже решили запихать. — Я доволен твоими стараниями, Чуя, и надеюсь, что ты продолжишь в том же духе. Босс балует пряником, верно полагая, что кнутом теперь будут служить ежедневные обязанности. Пусть на самом деле для Накахары не так уж и часто требовался кнут. Верно говорят, что уличные собаки становятся самыми верными питомцами. — А где же слова утешения, босс? — парень частенько любил демонстрировать, что с высокой колокольни плевал на понятие субординации. — Тяжело в учении — легко в бою, и все дела? На том конце линии смеются. — Думаешь, я настолько стар, чтобы разбрасываться подобными заезженными изречениями? Иногда так тяжело узнавать, какого мнения о тебе собственные подчиненные. И еще вздыхает так душераздирающе, и Чуя почти верит, что действительно в чем-то расстроил Мори. Но куда там. Чтобы вывести босса из равновесия нужен не легкий порыв ветра, а настоящий тайфун. — Куда вам там до старости, босс, — Накахара даже глаза закатывает, — Не ведитесь на слова Элизы, вы просто ее ужасно избаловали. — И вот теперь оспариваются даже мои методы воспитания! Одним словом, прежде чем закончить разговор, Огай как следует отводит душу, в конце концов смутив Чую, и заставив того убеждать Мори в том, что он хороший воспитатель, отличный босс и вообще. Короткий телефонный звонок заставил босса мафии расслабиться, чтобы вскоре тот мог спокойно вновь обратиться к насущным делам организации. Стоит вернуться к работе, под руку в белой перчатке тут же подластилась хорошенькая блондинистая головка девочки, снова отвлекающей на себя в этой своей очаровательной манере. Не удели ей внимания — непременно обидится и будет игнорировать весь следующий день. — Такой забавный ребенок, верно, Элиза? — Мужчина улыбается, машинально гладя девочку по мягким волосам. — Ты его разбаловал, а не меня. Элиза бурчит, стреляя небесно-голубыми глазками в сторону отложенного на стол телефона. Ну что за маленькая проказница. — Это будет только на пользу, вот увидишь.