Scene of the Crime

Есть такое мнение, что все последнее время Чуя функционировал чисто на силе злости, которая и теперь подгоняет его прочь от ненавистного типа. В поместье Озаки, как уже было сказано, сегодня возвращаться он не собирается, дезертируя со всех завтрашних занятий. Хотите его учить? На здоровье, но вот подставлять в таких масштабах в дополнение к обучению — ну уж нет, Накахара на такое не подписывался. И самое дрянное не то, что эту мумию бинтованную взяли в няньки, самое дерьмовое — что об этом умолчали, не дав толком даже подготовиться к пиздецу подобных масштабов. Очень внушительных! Подозрение, что основная реакция на внешние раздражители у Чуи — это злость. Злость, смешанная с непокорностью, как часто это и бывает у молодых людей. Он набирает короткое сообщение Тачихаре, чтоб тот ждал гостей и отворял ворота, проскакивая за секунду до красного сигнала светофора на перекрестке. С его колокольни казалось, что Дазай делает решительно все, чтобы испоганить ему жизнь. Из этого следует что? Осаму — чертов мстительный засранец. На деле все конечно же предстает в ином свете, но Накахара смотрит сквозь призму собственной предвзятости и ярких впечатлений, полученных от увеселительной экскурсии в подвал. Антураж отстой, ведущий мудак и удовольствие от его общества более чем сомнительное. Ноль баллов из пяти, Чуя никому не рекомендует. Заруливает в магазин за здоровенной бутылкой Чинзано и блоком сигарет, решившись на этот вечер целиком и полностью отдаться в руки распутного гедонизма и праздности. Что он находит по приезде к Тачихаре? Как минимум находит Мичизу не в своей квартире, а у соседей. И это чудесато, потому что не то, чтобы этот товарищ рвался зависать у сиблингов Акутагава. Ну так вот, по приезде Накахара не застает своего напарника, обнаружившегося уже отдавшимся гедонизму в компании Рюноске и Гин. Маленьким алгебраическим дополнением к нетрезвой гоп-компании прилагалась миловидная блондиночка, что-то мурлычущая под собственную игру на гитаре. Пасторальная картина. — Явление Христа народу! — Восклицает Мичизу, салютуя бутылкой вишневого пива. — Я пришел карать нечестивых, ты идешь вне очереди. Чуя стягивает обувь в прихожей, привычно суя ее в маленькую обувницу, не рассчитанную для такого количества гостей. Ну ничего! В тесноте, да не в обиде. — Это тот кошмарный тип, про которого я говорил, — Тачихара с противной улыбочкой обращается к блондинке, судя по всему являющейся той самой Хигучи, о которой он тоже упоминал, — Накахара-мневсеможно-Чуя! И тупо хихикает со своей тупой шуточки. Накахара закатывает глаза. Блядский цирк. Акутагавы молча кивают в знак приветствия, Рюноске неодобрительно косится на Мичизу, а Гин обращается к Хигучи. — Не слушай его, у него хромает чувство юмора и совершенно отсутствует чувство такта. Чуя был очень способным напарником. — Говоришь так, будто вспоминаешь обо мне на поминках, — оный подсаживается на ковер к уютно расположившейся там компании, — Я цел, я жив, я заебался, но не более того. Хигучи запинается и пытается сбивчиво представится заплетающимися словами, но Накахара отмахивается. Ясное дело, что заочно они знакомы очень хорошо: сарафанное радио «Тачихара и Ко» справляется на отлично. — Я думал, что приеду, обрадую всех своим появлением, а вам тут и без меня, как я вижу, весело! — Чуя театрально разводит быстрорастворимую драму. Блондинка, кажется, собирается на самом деле устыдиться, но ее быстро успокаивает Рюноске. — Он несерьезно. — А, может быть, я да! — Накахара тыкает его в бок. — Ты — нет. — Накахара получает заслуженное возмездие.  — Ну и пожалуйста! Ну и не нужно! Ну и очень-то мне нужно! Подумаешь! Награду за лучшую актерскую игру ему однозначно присуждать никто не собирается. Досадно, но ладно. Он демонстративно открывает бутылку Чинзано, до этого нежно обнимаемую, и делает глоток прямо из горла. Вот теперь окружающие впечатляются. — Ни хрена себе, да у тебя берегов нет. Мичизу. Ну с этим все ясно. — Да ты просто завидуешь, — в тон отзывается Накахара, отрываясь от бутылки. — Конечно завидую, а ну делись, чем давишься. — А ты заслужи! — А я заслужил! — Чем это? — Да хотя бы тем, что тебя терплю. Лучшие годы жизни на тебя потратил! Теперь пришла очередь сиблингам Акутагава возводить очи горе. Ну начинается. В общем бутылка пошла по кругу, минуя такую формальность, как стакан или на худой конец кружка. И общение пошло как-то легко-легко, и настроение как-то само собой поднялось. Ичие оказалась приятной и, кажется порядком запавшей на обоих из четы Акутагава. Чуя несколько раз ловил ее украдкой брошенные в их сторону взгляды, и его улыбка от того становилась донельзя ехидной. Ой какие страсти. И уже забылось чудовище в бинтах, забылось, что завтра на нем поставят клеймо дезертира и наверняка завалят дополнительными заданиями. Это проблемы будущего Накахары, которые никак не касаются Накахары настоящего, пьяного и легкого, словно мыльный пузырь. Он почти выиграл в карты на раздевание, продув Акутагаве, которому даже не пришлось снимать кардиган, но зато сам Чуя отстоял свои штаны. Разбил своих товарищей в уно в пух и прах, несколько раз отбил задницу в твистере и почти заснул под песни Хигучи и гитару. В общем и целом — вечер удался. Зато у кое-кого другого он не задался. Например, у Осаму, которому внезапно нашлось, о чем призадуматься. Он всю жизнь считал себя бисексуалом, но с сильным перевесом в сторону противоположного пола. Юноши привлекали его намного реже и не в пример слабее, но иногда Дазай позволял себе увлечься кем-нибудь из них в том числе. А теперь будто его крепко замкнуло на одном человеке. У Дазая такое случалось примерно никогда, он запросто отказывался от мимолетных увлечений, и предпочитал не тратить слишком много сил на что-то столь незначительное, как чувственные отношения. Деловые и выгодные — еще куда ни шло. Ему было неведомо желание подчинить и добиться, привязать к себе просто из собственного эгоистичного желания. Это почти как тяга заключить пари с самим собой, что тебе не слабо. В конце концов просто несолидно отступать и воздерживаться от собственного хода, когда тебя так перемыкает. Нужно? Так бери, столько возможностей, столько связей, а ты себе отказываешь в такой сущей мелочи, как чужая душонка. Да такие купить можно за гроши. По части Чуи с успехом можно было купить его шкуру, что один раз Осаму уже провернул. Второй раз так просто не пройдет из-за покровительства Мори. А до души поди доберись. Доберется же. И покопается как следует, попутно пытаясь разобраться, ну с чего же так с ним, что за чертов криптонит? Где-то в районе солнечного сплетения неприятно колется досада и совершенно инфантильная обида за то, что его так просто кинули. Ну что еще можно было ожидать? Накахара протянул гораздо дольше и сдержаннее, чем рассчитывал даже сам Осаму. И тот начал уже прикидывать, что, возможно, перед ним стоит и не такая уж сложная задача. Ну да, ну да, держи карман шире. Дазай и не полагается на авось, и вообще, как примерный преподаватель составляет импровизированный «план занятий» что-то чирикая в своей записной книжке. Из навыков Накахаре предстоит приобрести очень многое. Умение вести переговоры и допросы, читать чужие эмоции и мысли по мельчайшим деталям внешнего облика. О да, в своем самолюбии лишь бы доказать собственное умение и способность к передаче мастерства, Дазай собирался отполировать чужие умения до идеального состояния. И тогда он сможет взять за свою работу втридорога, несмотря на те невыгодные условия, на которые пока что пришлось согласиться перед всевидящим Мори. Конечно, у Осаму все еще порядочно дел, помимо размышлений о своей неожиданной склонности, но у него есть замечательный Куникида и возможность свалить что-нибудь на могучие плечи Анго, как бы бесчестно не было поступать со своими друзьями подобным образом. Стыд? Уво-ольте, вы не по адресу. Спать ложится Дазай в итоге с головой, забитой одним конкретным человеком, и совсем не удивительно, что видит того даже во сне. Правда сны у него состоялись…несколько неожиданной для него самого наклонности. Потому что эротических снов Осаму не снилось с его бурного пубертата, и поэтому видеть во сне самую настоящую порнографию — для него большая новость. Но, судя по тому, что предъявило мужчине его живое сознание, грубый собачий ошейник Чуе очень подошел бы. Интересно какой эффект подобное зрелище окажет на Дазая в реальности, если от одного чокера Осаму сегодня несколько закоротило? И даже в таком виде Чуя ни разу не похож на юный доступный цветочек. Боже, пошлость какая. Парню идут грубые аксессуары, как и он сам. В нем, несмотря на длинные волосы, нет жеманной женственности. Красивые правильные черты лица и этот холодный голубой цвет глаз не делают его лицо мягким в своей красоте. О нет, его красота похожа на красоту холодного оружия, к нему нужно найти подход, чтобы не остаться потом без пальцев или еще чего-нибудь. Не подходи на близкое расстояние, смотри издалека, пока не будешь уверен, что сможешь удержать в руках, не ранившись. Самоуверенности у Дазая всегда было вдоволь. И в этом они с Чуей очень похожи. Кое даже не ругается и, кажется, не сердится на Накахару, встретив его на следующий день у себя помятым и совершенно не пригодным к усердной умственной деятельности. Благо, женщина до этого успела поставить крест на всех сегодняшних занятиях, не чая обнаружить в Чуе достаточное количество благоразумия. Хотя, видится, в чем-то она перед ним виновата. Наверное, было очень некрасиво с ее стороны вот так взять и не предупредить о грядущей встрече. Но что бы это изменило? Возможно, Чуя бы не прогулял сегодняшний день. Возможно. Никто не сможет обещать подобное со стопроцентной вероятностью, а потому игра не стоит свеч. За Накахарой не водится привычки долго держать обиду, он в любом случае и сам прекрасно понимает, какие бонусы и возможности может принести ему подобное сотрудничество с Дазаем. Да уж, с ним вечно приходится оставаться начеку, но оно того стоит. Чуя считает, что пошло все нахер, у него второй выходной, и на сей раз полноценный. Он через силу заставляет себя вбить телефон Дазая в свой мобильник, коротко наименовав его «пиздец», пьет чай с Озаки и рассказывает ей, как она не права. Он, в общем-то, тоже вчера был не слишком прав, но имел все основания. Но в целом — все завершается миром. Между всеми, исключая Дазая. Потому что его явление на следующей неделе заставляет хорошее настроение Накахары мгновенно скиснуть. Стоит этот бинтованный, значит, облокотившись на бампер своей охуительной машины и что-то печатает в смартфоне, одетый с иголочки, свеженький. Павлин ебучий. Чуя же ведет себя как агрессивный школьник, на сей раз одевшись не менее вызывающе. Собирается играть роль бельма на глазу, игнорируя реальность и факт того, что его воспринимают совершенно в ином ключе, диаметрально противоположном. — Ну и? — Он останавливается напротив увлеченного своими делами Осаму. — Что дальше? Тот лениво поднимает взгляд от экрана и, глядя на чужую хмурую физиономию, обворожительно улыбается. — Ничего такого, с работой мне поможешь. Нихуя себе. — Что-то я не заметил, когда успел к тебе в секретарши записаться. — О, поверь мне, до секретарши тебе еще очень далеко. — Осаму раздражает каждым своим вдохом, не считая желания прибить его, стоит ему раскрыть рот. — Я познакомлю тебя со своей секретаршей. Его зовут Куникида, и он замечательный тип, если не мешать ему жить по расписанию. Что Дазай, собственно, регулярно и делает, не заботясь о чужих делах. Он-то и о своих не слишком печется. Накахара еще не знаком с Куникидой, но думает, что, возможно, они могли бы подружиться на почве общей ненависти к Дазаю. А что? Ведь не может его любить человек, находящийся рядом с ним так много времени, ну никак не может. Садиться в одну машину с Осаму противно. Точнее, Накахаре очевидно нравится эта машина до одури, но третий лишний (тем более такой) в их трепетное свидание никак не вписывается. Ложка дегтя, что не бочку меда испортит — баррель. — Пристегивайся, — нараспев тянет бинтованное чудовище, заваливаясь на водительское сидение. Сердце Накахары кровью обливается. — Я тебе что, малолетка какая? — Как минимум несовершеннолетний, пристегивайся, говорю. Какой восхитительный повод для сцены неповиновения пропадает, но Чуя думает, что скандалить по такому поводу попросту тупо, и пристегивается-таки. Разговаривать по дороге не тянет, и парень погружается в собственные мысли, залипая в окно. Почему-то вспомнился давнишний ночной попутчик, которого случайно подцепил Чуя в дождь. Интересно, кто он такой? Обычный человек, один из толпы, но выглядит как минимум колоритно, чтобы за него цеплялся не только глаз, но и мысли. Дазай, узнав, о чем раздумывает парень, в определенной степени оскорбился бы. Накахара не думает интересоваться им, но предпочитает загадывать, каким человеком мог бы оказаться случайный ночной встречный. Для Осаму люди вокруг и их жизнь подобны оживленному трафику на трассе: огоньками проносятся мимо, не цепляя сознания. Он точно не из того типа, что спонтанно предложит подвезти незнакомца из круглосуточного магазина. Хотя бы и потому, что Дазай не шатается по дешевеньким супермаркетам, открытым двадцать четыре часа в сутки. Мысли в голове юноши идут тяжело и путаются, слипаются в комок неразберихи: он постепенно теряет нить, засыпая. Вчера лег поздно, а сегодня вставать ни свет ни заря, потому что некий «многоуважаемый» сказал ему быть готовым к полвосьмого утра. Сначала Чуя удивлялся, но, когда до него доносят, что придется торчать на работе у Дазая, все встает на свои места. Хорошо, раз уж его решили использовать в качестве бесплатной рабочей силы, остается надеяться, что ему достанется поручение, позволяющее смотаться от Осаму подальше с глаз долой. Дазай же время от времени кидает взгляды на приткнувшегося к стеклу и уснувшего парня, прикидывая свое сегодняшнее расписание. Отдать Чую Куникиде, и одновременно с этим самому лишиться помощи Доппо — неудобно, но довольно работоспособный план. Куникида хорош во всем, что касается преподавания и организации, это однозначно пригодится в будущем Накахаре. Но ведь тогда получается, что этому Чую научит не сам Дазай, а его помощник? Пф, организатор тут Осаму — все лавры ему. Нет, не стыдно. Он ведь добровольно жертвует своей правой рукой, дает ее, так сказать, на временное отсечение. Это очень большой жест с его стороны! Тем более, что это еще не все. Дазай, например, собирается лично учить его технике ведения допроса. Увлекательная тема не для слабонервных. Поэтому она — позже. Вообще с Мори этот договор звучит как-то вроде «отдавайте мне вашего звереныша на день каждую неделю, а я его за это чему-нибудь научу». Точнее, та часть, касающаяся конкретно Чуи. Помимо него Огай протянул свои лапы к некоторым стратегически важным точкам Йокогамы, пользуясь уступками Осаму, чем, несомненно, добавил последнему головной боли. Дазай порою готов заплатить действительно высокую цену за интересующие его вещи. Что поделаешь. Ничто в этом мире не дается за даром. Будить Накахару не приходится — он просыпается сам, стоит только Дазаю въехать на подземную парковку. Он с тоской думает, что с удовольствием вернулся бы к прежнему распорядку своей жизни, тихо мирно угоняя себе симпатичные автомобили и гоняя по ночам на гонках. Это все, чего он хочет, а вот этого всего — нет. И это он тут говорил, что ему надоело быть мелкой деталькой механизма. Возможно, это не так уж и плохо. Как минимум, ему не приходится иметь дело с типами, которые ему не нравятся. Опустим то, что первое свидание с Дазаем случилось именно по причине того, что Чуя та самая мелкая (не в росте дело, совсем не в нем) деталька. А вот с Куникидой знакомство состоится просто волшебное. Он встречает Дазая прямо на парковке, сходу налетая на него с претензиями на повышенных тонах. — Ты. Уже. Ничего. Не. Успеваешь! — Он поправляет очки, выглядя донельзя грозно, эдакая Немезида с ежедневником наперевес. — Вчера ты сломал весь график и свалил домой раньше положенного, а теперь еще и сегодня опаздываешь! Осаму игнорирует помощника с мягкой улыбкой Девы Марии на лице, и поворачивается к Чуе, презентуя своего подчиненного. — Это Куникида Доппо, моя секретарша, о которой я говорил. От услышанного та самая «секретарша» запинается на полуслове, прежде чем начать снова. — Секретарша? А не потерял ли ты берега, уважаемый? Тебе губозакатывательную машинку не подарить? А знаете, Накахара в восторге от Куникиды. Которому, к слову, Чую оперативно сбагривают, прежде чем свалить по делам, быстро сверившись с составленным расписанием. Накахара даже осознать ничего не успевает, как остается один на один с еще одним своим воспитателем. Ну и дела. То есть, ему не придется целый день мариноваться в компании Дазая? Аллилуйя! Плюя на все условности, он довольно дружелюбно протягивает руку Доппо. — Чуя. — Куникида Доппо, — мужчина игнорирует ненадлежащее представление, которое ему организовал «обожаемый» босс, — С этой минуты твой…э…- Он запинается не зная, как обозваться в рамках своей не совсем определенной роли. — Наставник. — Накахара посмеивается, проникаясь симпатией все сильнее. — Пусть будет наставник, да. Объясню тебе механизм работы в крупной организации и все необходимое, касающееся данной темы. — Лучше объясни мне, как ты выдерживаешь рядом с Дазаем. Это звучит забавно, но Доппо так душераздирающе вздыхает, что парню тут же становится его жаль. Не похоже, чтобы Осаму действительно заботило мнение своего помощника по поводу собственных действий. Пренебрежительная сволочь. — Никак, — Он поднимает очки, потирая переносицу. — Понимаю. — Парень даже хочет сочувственно похлопать Куникиду по плечу, но не решается: мало ли у кого какие понятия о личном пространстве. А Чуе не очень хочется вмазаться в чьи-нибудь внезапно жесткие рамки. А еще он думает, что они с новоиспеченным «наставником» похожи на двух людей, увязших в одном и том же болоте. Грязно, лягушки квакают, вокруг кочки да топь. И куда деться не ясно. Дазай Осаму — то еще болото. Мумия недобитая. Ужасная селедка из ада. И просто токсичная дрянь. И не переубедите. Интересно, у него вообще есть девушка? Внешность внешностью, с ней у засранца проблем нет (кроме бинтов, конечно же), но внутри он же похож на червивое яблоко. Такой дичью голова набита, что жутко становится. Куникида ведет прочь с парковки, поднимаясь в стеклянном лифте, пока Чуя, словно ребенок, глазеет по сторонам. Он никогда не был в таких рафинированно-правильных бизнес-центрах, расположенных в нутре здоровенных небоскребов. Все выглядит так…будто с картинки журнала, опять же. Или словно в рекламных роликах. Не по-настоящему. В кабинете Доппо захламленный порядок, если так можно выразиться. Все лежит по своим местам, аккуратно, но как-то обильно. Тут много бумаг. Хорошо, очень много бумаг, не будем грешить против истины. Видно, что дел у Куникиды немало. — И вот тут ты проводишь большую часть своей жизни, по уши закопавшись в документацию? — парень падает в предложенное кресло, фамильярно в нем растянувшись. Кожаное, удобненькое. Приятно. — Что-то вроде того. — Мужчина отмахивается, будто для него это ничего не стоит. Ох уж эти перфекционисты. Чувство, что это отдельная раса, а не привычный всем человек ленивый. — И зачем? Работа ради работы? Она тебе так нравится? Накахара зарывается в мир других людей, заключенных в вереницу дел и денег, существующих в рамках небоскребов из стекла и бетона, а также из небоскребов собственных амбиций. Ему интересно, но его интерес толкуют по-своему. — Я что, на приеме у психотерапевта? — Нет, конечно, в твоем (очень по-панибратски, Чуя) расписании просто не найдется на него времени. А я так. Исключительно из праздного любопытства. Не похоже, что Доппо одобряет близкую дистанцию в общении, которую быстро выстраивает Накахара, но ничего на это не говорит. Хоть горшком назови, только в печь не ставь. У таких людей, как он, даже эмоциональный ресурс расписан, не говоря уже о физической выносливости. Парень никогда таких не понимал, но в чем-то восхищался. Мори тоже в какой-то мере является человеком, чьи ресурсы должны быть распределены максимально эффективно. Чуя думает, что он бы так не смог. Слишком много всего нужно учитывать, координировать и соблюдать. Он уже на шаг ближе к необходимости постоянно жить в режиме многозадачности, но не то, чтобы он этому очень рад. Они вместе копаются в бумагах и тонкостях дел, которыми заведует Доппо (а заведует он туевой хучей всего), пока Чуя не устает и не просит пощады. — Кофе? И кто Накахара такой, чтобы отказываться от совместного похода в Старбакс? Если можно считать походом ленивое сползание на первый этаж в мир кафешек и маленьких и неоправданно дорогих магазинчиков со всякой нужной всячиной, которая может стать внезапно необходимой в течение рабочего дня. Прикольно, конечно, но существовать ежедневно в такой среде Чуя бы не смог. Просто не захотел бы: это не его мир. Ему нужно что-то более динамичное, больше адреналина, больше эмоций, больше поводов чувствовать себя остро живым. А где еще это чувствовать, как не на пике опасности? Уж точно не в комфортабельных офисах с кондиционерами, мягкими креслами и разлапистым фикусом в углу. Такой себе фен-шуй среднестатистического офиса. Скука смертная. Куникиде она подходит. Дазаю…не то, чтобы очень. Но фу, кто вообще будет копаться в жизни и мотивации подобного типа? Стоит им обоим только зайти в помещение кофейни, как Куникиду кто-то внезапно очень настойчиво призывает, и он, извинившись, сбегает. Чуя обещает взять ему что-нибудь, но его, кажется, уже не слышат. Интересно, какой кофе предпочитает Доппо? Парень, пока его провожатый не слинял, даже не задавался подобным вопросом. Он берет себе холодный американо, уже собираясь уходить, но цепляется взглядом за знакомое лицо. Тот самый ночной попутчик. Федор. Сидит себе, возникший, словно черт из табакерки, читает какую-то книгу в темном переплете, и на окружение внимания никакого не обращает. Неудивительно, что он Накахару не заметил. А может и заметил, только не узнал или проигнорировал. Как бы там ни было, а Чуя считает, что не имеет никакого кармического права не окликнуть. Потому что, ну почему бы и да? — Не занято? Парень с довольным лицом двигает стул с противоположной стороны столика, высматривая в лице собеседника признаки недовольства. О да, это вторжение в личное пространство! Дерзкая экспансия! Федор выглядит индифферентно, поднимая глаза от текста, написанного явно не по-японски, а потом светлеет в неявном подобии улыбки, видимо, узнав. — О, какая встреча. Не думал столкнуться с таким человеком здесь. Чуя тоже не думал однажды обнаружить себя на фоне подобного окружения. Не Старбакса конкретно, тут слишком вкусный кофе, чтобы его игнорировать за порою грабительские цены. — Аналогично. Даже не представляю, какие дела могли тебя сюда завести. Зонт с собой? Сегодня обещали дождь снова. Чуя ехидничает и в какой раз игнорирует правила хорошего тона. Его визави это нисколько не смущает, он сворачивает салфетку в несколько раз, прежде чем заложить ее между страницами и закрыть книгу на незнакомом языке. — Может быть я кого-то жду, а может быть уже дождался. Может быть я просто люблю подобные места. — Достоевский неопределенно пожимает плечами. — Это игра в две правды одна неправда? Или наоборот? — Просто все вместе. Я уже встретился с тем, за кем приходил, и решил просто-напросто здесь остаться. Люблю наблюдать за окружением. И так получилось, что случайно дождался тебя. Видишь? — Интересно, — Чуя барабанит пальцами по столешнице, декорированной под мрамор. — А я тут застрял по делам. Никогда не прельщался подобными местами: слишком настойчиво они заставляют задуматься, а на кой черт ты вертишься, словно белка под кофеином в колесе. Сразу с автопилота сбиваешься. — О, вот как? Интересно сказано. У Накахары трезвонит телефон, прерывая его еще не начатую реплику. Звонит пиздец, и говорит, что Куникида Накахару потерял, а по сему пусть тот несет свои бренные мощи к нему назад. И побыстрее. — Заебал. — Цедит Чуя, отключаясь. И переводит внимание на Федора, не сводящего с него задумчивого взгляда. — Мне, кажется, пора, но раз уж мы так интересно столкнулись во второй раз, то, может, не будем терять связь? Может, дашь мне свой телефон? Достоевский тратит пару секунд на раздумья, но соглашается. — Конечно.