Ударь меня нежно

На взгляд Гарри, шутка Гермионы была всем хороша, кроме одного – того, что это шутка именно Гермионы. Ему ли не знать, как трепетно подруга относится к обязанностям старосты и как ценит уважение МакГонагалл! Теперь же МакКошка рвала и метала, и просто чудо, что Гермиона отделалась лишь снятыми баллами, не потеряв значка старосты. И пусть Гарри признавал, что с точки зрения порядка и дисциплины декан права – всё равно считал, что Вейн получила по заслугам. Вряд ли быстро забудет вечер, когда ей наперебой объяснялось в вечной любви больше десятка софакультетников, в том числе вся квиддичная команда! И теперь сто раз подумает, прежде чем подбрасывать кому-то любовные зелья. Вот только в этом «по заслугам» его заслуги не было, и Гарри намеревался исправить это досадное упущение. Потому что, во-первых, иначе Вейн может решить, что ей попросту не повезло, а где не повезло один раз – может повезти в следующий. Нет уж, пусть усвоит, что вожделенного (и вожделеющего, да-да!) Мальчика-Который-Выжил ей не видать в любом случае. Ну а во-вторых – глупо ведь бороться с парнями, которые толкают дурь по подворотням, но не трогать наркодилеров, верно? С любовными зельями должно быть так же. А значит, есть ещё одна причастная к делу девушка, не получившая свой урок. К сожалению, именно девушка. Будь Гринграсс парнем – Гарри не церемонился бы, но ведь не станешь девчонке морду бить? А проучить хотелось. Чтобы в другой раз поостереглась – и чтобы всякие другие тоже извлекли урок. А то ведь эти конфеты вполне могут оказаться первой ласточкой! Верно Грюм долбил – «Постоянная бдительность!» С подачи Гермионы Гарри почитал о любовных зельях – и натурально пришёл в ужас. Конфеты хотя бы не съесть можно – а бывают ведь ещё и контактные зелья! Побрызгают такой дрянью да хоть ту же подушку, или незаметно перо пропитают, или подмешают в шампунь – и привет. Одна радость – действуют слабее и медленней, но ведь и заметить воздействие сложнее. Жуть! К тому же оказалось, что воздействие любовными эликсирами не считается преступлением, и даже общественным мнением обычно не осуждается! То есть в его случае, скорей всего, шум поднимут о-го-го какой — статья Скитер на четвёртом курсе тому доказательством! — вот только за благородным возмущением будет прятаться банальное «почему она, а не я?» Нет уж, Гарри Поттер совершенно не желает становиться объектом охоты всех ведьм Британии! Хватит с него Волдеморта. Так что прав Грозный Глаз – «Постоянная бдительность!» А ещё можно припомнить услышанную как-то от дурмстранговцев шутку: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Словно о Гарри сказано… Было непривычно и странно размышлять о том, как противостоять не Волдеморту с Пожирателями, а влюблённым девчонкам. Хоть какое-то разнообразие в его полной опасностей школьной жизни! Гарри даже сказал бы «приятное разнообразие» — но ведь у него уже есть Гермиона, а все эти поклонницы так и норовят испепелить её взглядами. Как будто у самого Гарри нет ни глаз, ни мозгов, и он всего лишь ценный приз, а не человек со своим мнением. Как Кубок на Турнире – кто первый схватит, тот и победил? Ага, щ-щ-ща-з! Однако планирование никогда не было его сильной стороной, а уж разговоры заранее просчитывать – да что ж он, слизеринец какой?! Поэтому и проводил вечер в гостиной с Гермионой в обнимку – поджидал, когда Вейн вернётся с отработки, а заодно наглядно показывал, что лично он свой выбор уже сделал. А что собирается сказать, да и получится ли вообще разговор – как говорится, «ввяжемся в драку, а там поглядим». Ромильда вошла, пошатываясь и разминая пальцы – Филч, видно, опять был не в настроении. На миг кольнула жалость, но Гарри успешно её подавил – отработки отработками, а проблемы приворотных это не снимает. Навстречу уставшей Ромильде устремилась Викки Хоуп, заметила сочувственно: — Загонял тебя старый хрен? Пироженки будешь? Специально для тебя на кухню бегала. — Нет! — отшатнулась Вейн. — Я… я устала. Пойду лягу, вот! — Погоди минутку, — окликнул Гарри. — Чего? — Ромильда вздрогнула — определённо, присутствие влюблённой семикурсницы не добавляло ей ни спокойствия, ни желания флиртовать с парнями. — Сочувствую насчёт Филча. Но, Ромильда… — он запнулся, и Гермиона ободряюще сжала пальцы. Что и подсказало нужные слова: — Тебе стоит сказать спасибо Гермионе, что она решила сама разобраться с теми конфетами. Даже не знаю, что сделал бы с тобой я – но уж точно Филч бы потом счастьем показался. Ненавижу, когда меня пытаются принуждать. Запомни, пожалуйста – у меня есть Гермиона, и я не собираюсь менять её ни на кого. Даже под зельями. Я принял меры – если вдруг сменю девушку, меня первым делом проверят на приворотные. Ромильда открыла было рот ответить, но, едва что-то пискнув, умолкла. Викки положила руку ей на плечо: — Я прослежу, Поттер. — Спасибо, — кивнул Гарри. Наверное, не слишком хорошо у него получилось, но главное – при всех, вслух и ясно, объявил своё отношение и к тому случаю, и к любовным зельям вообще. И, можно сказать, предупредил не только Ромильду, но и весь факультет. Очередь Гринграсс настала на зельях. Слагхорн благоволил Гарри, и тот в кои-то веки решился воспользоваться особым отношением преподавателя. Ничего такого, чего не позволяли себе слизеринцы при Снейпе! Просто, перетирая в ступке сушеную жабью печень, спросил, словно от скуки: — Эй, Гринграсс! Так ты приторговываешь амортенцией? Сама варила? Смена преподавателя пошла на пользу – Снейп вам только баллы начислял ни за что, а у профессора Слагхорна даже ты научилась варить высшие зелья. — Что?! — Слагхорн подскочил в кресле. — Амортенция?! Мисс Гринграсс… — Неправда! — почти взвизгнула та. — Неправда, что профессор Слагхорн – отличный учитель? — «удивился» Гарри. — Я не варила амортенцию! И не приторговываю! Ты, Поттер… — похоже, Дафна пришла в себя и собиралась ответить на абсурдные обвинения, но Гарри перехватил инициативу: — Так, значит, твоя сестра сама сварила? Она же на два курса младше – с нашей Вейн учится, верно? Да у неё талант! Неужели ты ей даже не помогала? — Не смей трогать мою сестру! — Мисс Гринграсс! Мистер Поттер! — Слагхорн наконец взялся за наведение порядка в классе. — Мисс Гринграсс, амортенция – весьма опасный предмет для шуток, и тем более опасный – для завоевания серьёзных чувств. Я вам крайне не советую использовать подобные методы. — Но я не… — Мистер Поттер, разрешите поинтересоваться – почему вы обвиняете мисс Гринграсс в столь неподобающих действиях? Это как-то связано с недавним случаем, когда мадам Помфри приходила ко мне за противоядием к амортенции? — Прямо связано, профессор. Мисс Гринграсс – не Дафна, её сестра – передала Ромильде Вейн флакон с амортенцией. По-моему, за деньги, но я не уверен – кошелёк видел, но что в нём было, не знаю. Да, Гринграсс, я всё видел и слышал – библиотека плохо подходит для тайных дел. Ну а потом Ромильда начинила зельем конфеты и подкинула мне. Вот только этими конфетами успели угоститься очень многие. Неудобно получилось – для Ромильды. Кстати, Малфой – ты, вроде, с ней помолвлен? С младшей Гринграсс то есть, а не с Вейн? Поздравляю, талантливая жена у тебя будет. Отвыкай от мысли о любовницах – у миссис Малфой найдутся методы обеспечить твою любовь только для себя. Гринграсс прищурилась – ясно, разговор о помолвке происходил вовсе не в библиотеке, там подслушать никто не мог, и, вроде бы, Поттеру неоткуда было бы знать. Гарри мысленно ухмыльнулся: пусть гадает, как он узнал. Судя по тому разговору между сёстрами, старшая Гринграсс – настоящая змея, не чета Малфою. А раз так — поостережётся трогать противника, в силах и возможностях которого не уверена. — Я разберусь с этим случаем, — пообещал Слагхорн. — А сейчас вернитесь к вашим зельям. И урок пошёл своим чередом. А вечером, когда они уже привычно устроились перед камином в Выручай-комнате, Гермиона спросила: — И что это было, мистер Поттер? На зельях? — М-м-м, дай подумаю. Дядя Вернон, пожалуй, назвал бы это «защитой своих инвестиций». А Сириус – «упреждающим ударом». Тебе какой вариант больше нравится? Он надеялся, что на самом деле Гермионе будет не до обдумывания ответа – найдутся занятия поинтересней! Он собирался доставить себе и подруге максимум доступного удовольствия, и разговоры в план вечера не входили. Осталось донести эту мысль до Гермионы – и ни в коем случае не словами! Ещё спорить с ней не хватало… Там, где Гарри наверняка проиграл бы Гермионе в споре, он легко брал реванш, распуская руки. Или стоит назвать это не реваншем, а как раз-таки «упреждающим ударом»? Ей нравилось, когда Гарри начинает играть с её волосами, словно ненароком касаясь то шеи, то ушка. Нравилось, когда его руки спускались ниже, поглаживая спину или коварно подбираясь к груди. Ну как этим не пользоваться?! А когда он пробирался под её мантию, у Гермионы так забавно приоткрывался ротик, что Гарри с трудом удерживался от поцелуя. Или не удерживался. Целовалась она, кстати, невероятно. Сначала с готовностью подчинялась, впуская в ротик его язык и разрешая прижиматься к себе, а потом мягко перехватывала инициативу и уже сама длила и длила поцелуй. И объятия в эти моменты становились крепче, а недавно подруга обнаружила, как приятно во время поцелуя не просто прижиматься друг к другу, а хватать за задницу – желательно, конечно, не через одежду. Вообще изучать Гермиону оказалось крайне захватывающе. Проверять, какие ласки ей нравятся, от чего она млеет и расслабляется, а от чего – заводится. С ним наедине подруга всё быстрее сбрасывала маску заучки и пай-девочки, и Гарри попросту балдел от той Гермионы Грейнджер, которую знал только он один. Эта Гермиона оказалась слеплена из сплошных противоречий. Она могла вести себя раскованно, проявлять инициативу, которую, судя по рассказам парней, вряд ли дождёшься от других девчонок (если те, конечно, не вовсе уж доступные штучки) – но при этом совершенно очаровательно смущалась. Она смущалась – но смущение ничуть не мешало ей, в свою очередь, «изучать» Гарри. Она могла перескочить от флирта к серьёзному разговору и снова вернуться к флирту – и даже не заметить этого! Но главное — то, от чего у Гарри совершеннейшим образом сносило крышу — она оказалась готова не только принимать его ласки, но и заявлять о своих желаниях. Согласитесь, одно дело, когда девчонка с трудом даёт пощупать себя в трусиках, и совсем другое – когда она в ответ требует, чтобы и ты дал ей пощупать себя… там же. Чёрт, да он отхватил настоящее сокровище! И, конечно же, не допустит, чтобы их друг у друга отняли. Кто бы это ни был, хоть Вейн, хоть сам Волмеморт! — И кто из нас чья инвестиция? — Гермиона положила ладошку на его ширинку и слегка сжала пальцы. Получилось… с намёком на угрозу? И крайне возбуждающе. — Милая, если ты сейчас хочешь взять меня за яйца – не стесняйся, они твои, как и весь я. Гарри с трудом удержал серьёзное выражение, глядя, как Гермиона мгновенно залилась краской. И продолжил, пряча смех и собственное смущение за наверняка глупыми словами: — Всегда знал, что дядю Вернона нельзя использовать как пример для подражания. Бедняга Дадли. — Гарри Джеймс Поттер! Не пудри мне мозги! — другая наверняка отпрянула бы, а Гермиона, наоборот, лишь сильней сжала пальчики. Гарри осторожно накрыл её ладонь своей – чтобы не вздумала убрать. Ему нравилась получившаяся композиция. Хотя с расстёгнутой ширинкой было бы лучше – ну так у них весь вечер впереди, почему бы не намекнуть на продолжение именно в этом направлении? — Что ты, милая – твои мозги невозможно запудрить. Да и зачем? Они мне нравятся во всём их сияющем великолепии. — Болтун! — Ты права – мы ведь не болтать сюда пришли, этим можно и в гостиной заниматься. М-м-м, Гермиона… тебе мои штаны не мешают? — Мешают, — буркнула подруга. — Но мне сегодня не мешают мои трусики – прокладку держат, если ты понимаешь, о чём я. Так что… у нас ведь равноправие… Настала очередь Гарри краснеть – ну какая ещё девушка так откровенно расскажет о своих «женских проблемах»? Однако это ведь не повод терять прекрасный вечер наедине, верно? — Кроме равноправия есть ещё и справедливость. Я за справедливость, Гермиона. Ведь нечестно, что парень всегда первым лезет девушке в трусы, а она тем временем только цепляется за него, чтобы не упасть? Мы можем восстановить справедливость – хочешь? Поменяемся немножко ролями. Я обниму тебя – ну, чтобы ты точно знала, что мои руки уже заняты и не полезут куда не надо, — с этими словами Гарри обнял Гермиону за шею так же, как обычно это делала она. — А ты пользуйся моментом и делай всё, что обычно делают парни, когда девушка не против. — Правда? — наверное, с таким же азартом Гермиона отозвалась бы о вечном доступе в Запретную секцию. И тут же перешла к делу. Расстегнула его ширинку, сжала член через трусы и поймала взгляд Гарри. — Я слышала, обычно парни в этот момент ещё и целоваться лезут. Обойдёмся пока без поцелуев, ладно? Хочу видеть твоё лицо. — Звучит угрожающе, — на этот раз Гарри не сдержал улыбку. — Всё в твоих руках, милая. — Да-да, и это совсем не иносказание, — Гермиона потянула его трусы вниз, и Гарри слегка приподнялся, облегчая ей задачу. — Нет, садись. Девушки обычно не делают лишних движений. Я хочу сама. Но трусы уже так и так оказались у Гарри на бёдрах, совершенно не прикрывая «самое дорогое». Пальчики Гермионы изучающе пробежались по члену, сжали мошонку. — Взять за яйца, говоришь? Мальчикам это нравится? — М-м-м, не знаю… когда как, наверное. Мне – сейчас – да. Это ведь ты… такая… ну, возбуждающая! Наверное, получилось не слишком внятно, но Гермиона поняла. И, похоже, ей даже понравилось, что Гарри немножко утратил связность речи. Она медлила, перекатывая яйца в ладони и всматриваясь Гарри в лицо, а он… чёрт, он даже не смог бы найти слов, чтобы выразить свои ощущения! Только одно, уже сказанное – возбуждающе. Если девчонки чувствуют хоть примерно то же самое, просто удивительно, что они сразу не раздвигают ноги! — Хочу тебя, — вырвалось у него. — С этим придётся подождать. Но, — Гермиона сладко улыбнулась, — мы скрасим себе ожидание, согласен? Она слегка отодвинулась – не так, впрочем, чтобы Гарри не мог её обнимать, — и, продолжая играть его яичками, положила другую ладошку на член. Наверное, в другой момент Гарри позабавило бы её сосредоточенное лицо, но сейчас… сам он наверняка выглядел ещё забавнее. Потому что трудно, очень трудно сдерживаться, когда твоя девушка вовсю ласкает тебя двумя руками сразу, а ты пообещал только обнимать и ничего кроме этого не делать. И, хотя ему невероятно хотелось принять более активное участие в процессе, сидеть вот так тоже оказалось… невероятно. Похоже, он тоже слеплен из противоречий – или подхватил это у Гермионы.