Чёрная звезда

Трубы удивительный звук пронесётся Над кладбищенскими странами, Созывая всех к престолу. Смерть и природа замрут, Когда творение воскреснет, чтобы Судящему дать ответ. Откроется книга, Содержащая в себе всё, По чему судим будет мир. И вот, когда Судия воссядет, Всё тайное станет явным, Ничто не останется безнаказанным. Что тогда, несчастный, я скажу? Кого призову в защитники, если и праведник едва будет в безопасности?

      На улице стемнело. Гермиона ожидала, что Рон предложит поехать ей в больницу, но она очень ошиблась. На деле ничего подобного не произошло.       Сопровождаемая Пэнси и Роном, Гермиона очутилась перед широкой тяжёлой дверью старой университетской библиотеки, в которой никогда не была раньше. Это было здание, построенное в эпоху Возрождения с фасадом из белого мрамора и зимним садом вместо последнего этажа. Немыслимая задумка для тех времён, да ещё и в холодной Англии! Библиотека была высоким, восьмиэтажным зданием, а ее первой владелицей — католическая церковь.       Рон нажал на звонок один раз, дверь тут же открыл молодой мужчина, дворецкий, отметила про себя Гермиона. Оглядев всех троих, он отступил, давая возможность пройти внутрь, смиренно склонив голову.       Это место было наполнено светом и холодом. Все ручки и металлические детали были выполнены из драгоценных металлов, золота и серебра, но это не выглядело броско и безвкусно, наоборот, металла здесь было мало, в основном он был в деталях. Сюда не пускали студентов, да и преподаватели почти не посещали это здание, насколько было известно Гермионе. Вообще эта библиотека считалась закрытой на реконструкцию. Но, судя по тому, как выглядел интерьер, реконструкция здесь была ни к чему.       Гермиона ступала осторожно по белому мраморному полу, ощущая, что тяжесть и неприятное ощущение чужих рук на шее уменьшалось с каждым шагом. Оказавшись в центре главного зала, она оглянулась. Ни Рона, ни Пэнси рядом не оказалось. То ли они отступили, то ли она свернула не в том направлении. Хотя Грейнджер шла прямо за Роном, в какой же момент ей удалось потеряться? Наверное, когда она осматривала лепнину на потолке в коридоре, по которому они шли все вместе.       Подняв взгляд, Гермиона увидела, что зал венчает не крыша, а стеклянный купол, через который можно было видеть темнеющее звёздное небо. Она смотрела на взошедшую луну в окружении серебра звезд и все никак не могла отвести взгляд, любуясь холодным светом, пока с самого верха не начали плавно загораться небольшие светильники, освещая бессчётное количество книжных полок, тонированных в светло-серый цвет. Преобразившись, помещение открыло взору ряды книг в белых кожаных обложках с тесненным названием и автором. Книжные полки были выполнены на манер этажей: наверх можно было подняться по спиральной лестнице. Так же на каждом этаже были небольшие проходы, видимо, ведущие в другие помещения. Под ногами же был причудливо выложен мрамор, а между его пластинами были проложены серебряные и золотые металлические нити. Получался рисунок, похожий на тот, что был на руке Рона и щеке Пэнси — восьмиконечная звезда, словно сотканная из огня и света, вписанная в тончайшую окружность. Гермиона так увлеклась разглядыванием деталей зала, что невольно вздрогнула, прежде чем обернуться, когда за её спиной послышались шаги. И едва удержалась, чтобы не засмеяться, потому что это выглядело очень по-карнавальному: из боковой двери, замаскированной среди полок, появились Пэнси и Рон в чёрных плащах с кроваво-красной атласной подкладкой. Слева на их груди были небольшие гербовые значки в виде золотогривого льва. И если Рон, накинувший этот дурацкий плащ поверх повседневной одежды, несомненно, выглядел эффектно, как фокусник на арене цирка, то Пэнси чувствовала себя зажато и неуверенно, всё время оправляя платье и этот странный плащ.       Первым, что пришло Гермионе в голову, было подозрение, которое она прямо озвучила:       — Ты подсыпал мне наркотиков и теперь так шутишь надо мной, Рональд? — её голос дрожал от смеха, разносясь эхом по всему залу. — Очень смешно.       — Нет, — ровно ответил Рон, делая несколько шагов к ней, — но я бы хотел сказать, что так и есть. Поверь мне.       Девушка похолодела, запоздало пугаясь не только этого места, своего состояния, но и поведения Рона и Пэнси. Того, что никто не потрудился объяснить, что творится с ней. Почему она видит странные вещи. Откуда на её шее следы от удушья. Почему она не может рассказать никому, что видит тень за своей спиной. Было так много вопросов, но ответов она не получила, хоть и задавала их по дороге сюда. Рон и Пэнси отмалчивались и выглядели очень подавленными и серьёзными.       — Когда вы объясните мне, что происходит? — Гермиона перевела взгляд с Рона на Пэнси.       Кто-то хохотнул сверху и через мгновение спустился с лестницы, вставая в нескольких шагах от Гермионы, прямо за её спиной.       — Действительно, давай, Уизли, поведай нам, как так вышло, что подающий надежды, возможно, будущий медиум вдруг стала одержимой? — насмешливый, холодный, властный голос прозвучал слишком громко, и девушка снова вздрогнула. — Где же твоя львиная гордость? Провалил задание и теперь не знаешь, что с этим делать?       Гермиона медленно обернулась, вглядываясь в незнакомого ей парня: серебристые волосы, серые глаза, ледяной взгляд, кривая усмешка. Его одежда разительно отличалась от одежды Рона. Плащ незнакомца с серебристой змеей на месте гербового значка и подкладкой в тон тончайшей вышивке, отлично дополнял образ расчетливого аристократа. Стоило ему сделать шаг, как полы плаща распахнулись, и Гермиона увидела прикреплённый к поясу меч в ножнах, а на груди тонкую цепочку с кулоном в виде изумрудной змеи, обвивающей ствол дерева. Одет незнакомец был в классический черный костюм и белую рубашку с воротником-стойкой, плотно застегнутым под горло.       — Вы кто? — спросила Гермиона, немного наклонив голову и еле сдерживая ехидную улыбку. «Дай угадаю, актёр, сбежавший с реквизитом из театра?» — подумала она, но мысли свои не озвучила.       Он медленно улыбнулся, осматривая её с головы до ног, и снова поднял взгляд, но обратил его уже не на неё, и не на Пэнси с Роном. Он вглядывался в силуэт за её спиной и обращался к нему напрямую.       — Малфой, — едко произнёс он. — Драко Малфой. А ты… — он шагнул к ней ближе, и ещё, и ещё, и ещё, пока не подошёл вплотную, нагнулся к её уху и прошептал: — Ты — Дьявол, верно? Изгнанное любимое дитя Создателя.       Парень рассмеялся, отступая на шаг, и достал серебряный одноручный меч из ножен, взмахнул им и приставляя к шее Гермионы.       — Ты не можешь убить её, — спокойно произнесла Паркинсон, вставая по правую руку от Гермионы и касаясь пальцами лезвия.       — Одержимая не с обычным демоном пришла сюда, Пэнси, — возразил Малфой.       — По закону ты не можешь её убить, иначе… — её голос дрогнул, но девушка сжала рукой острый клинок меча и отвела его от застывшей на месте Гермионы, — …ты погибнешь самой страшной смертью.       — Мне всё равно. Раз такова цена — я заплачу её.       Рон встал с другой стороны от Гермионы и положил руку на её шею, защищая кожу от касания лезвия.       — Не глупи, Малфой. Твой гнев и жажда мести мешают тебе поступать разумно.       Открылась дверь, из которой вышел мужчина, одетый в одежды католического священника, с чётками в руках. Худой, с нездорового цвета кожей, крючковатым носом и сальными, до плеч, волосами. Он медленно шагал к ним.       — Опусти меч, Драко, и отойди от девушки, — ещё один ледяной голос, пробирающий до мурашек по спине.       Малфой недовольно скривился, но меч убрал, хотя отступать от них вовсе не собирался. От его взгляда Гермионе становилось дурно.       — Драко, ты сказал, что юная леди одержима Люцифером?       — Да.       — Но разве ты смог бы так просто приставить к её горлу лезвие, будь она действительно им одержима?       Парень поднял голову, его глаза сузились, он зло воскликнул:       — Он стоит прямо за её спиной, отец Северус! Прямо за её спиной! Он держит её за плечи!       — Люцифер же не в ней, правильно? Он не может контролировать её тело, верно? — священник обратился к Рону и Пэнси.       — Нет, — первой нашлась Пэнси. — Вероятно, он обостряет её способности медиума, не более того.       Рон сделал шаг вперёд и выставил руку, чтобы не дать никому приблизиться к Гермионе:       — Да, он не может контролировать Гермиону, и она не одержима. Я бы на месте Малфоя не делал поспешных выводов.       — Это дело времени, Уизли, — усмехнулся Драко. — Он уже ближе к ней, чем ты думаешь. Вам, красным, этого не понять.       — Кичишься своей серебряной меткой, Малфой?       — Ты даже распознать его не смог! А теперь говоришь мне, чтобы я не убивал её? Если он так близко к ней, девчонку ничто не спасёт. Забудь и отойди.       Священник опустил руку на плечо Малфоя. Гермиона сделала ещё несколько шагов назад.       — Вы точно нормальные? — спросила она, глядя на них с непониманием. — Откуда у этого кровожадного идиота оружие? А вы кто? Пастор какой-то? У меня кто-то за спиной? Да неужели?! Может, у меня ещё и способности есть экстрасенсорные? О, да ну? Я угадала? — Гермиона громко рассмеялась. — Давно из лечебницы сбежали?       Она снова рассмеялась, но ухватилась за горло, резко замолчав и нагнувшись. Боль прожгла связки, резко стало тяжело дышать.       — Вы ей ничего не рассказали, — утвердительно произнёс священник, ступая ближе к Гермионе. — Дочь моя, — мужчина подошёл к ней и присел на корточки перед ней, — тебе плохо?       — Вы ещё и спрашиваете? Издеваетесь, да?       — И в мыслях не было. Пойдём, — он предложил ей руку, — держись за меня. Я помогу тебе и всё объясню, а юные экзорцисты подождут нас.       Гермиона подняла взгляд на Рона и Пэнси.       — Я без Рона никуда не пойду.       — Тогда давай я расскажу тебе здесь, чтобы никого из них не выделять. Видишь ли, Библия — это не сборник мифов и легенд, а наша реаль…       — Да неужели? Я атеист.       Послышался неприкрытый малфоевский смешок:       — И вы ещё удивляетесь, как он к ней прицепился?       — Нет, дочь моя, уверен, что ты знаешь, что Бог есть. Помнишь, Гермиона, в детстве тебе часто виделись люди, которых давно уже нет? — пастор перебрал несколько бусин и слегка нахмурился. — Помнишь, твои родители были очень сильно напуганы и отвели тебя к детскому психотерапевту?       — Да, но откуда вы это знаете? — спросила она, немного наклонив голову и понизив голос. Она внимательно смотрела на этого мужчину, ища в нём хотя бы отдалённо знакомые черты.       — Но тебе не назначили лечение и даже не поставили диагноз. Врач направил вас к другому «специалисту» — пожилому мужчине, который принял вас в здании, похожем на это. Он сейчас ректор этого университета, не так ли?       — Да.       — И этот специалист, профессор Дамблдор, сказал, что всё в порядке, только у тебя весьма тонкая психика, легко поддающаяся воздействию извне. Он выдал вам лекарства, которые способны блокировать эту чувствительность, так как ты не могла самостоятельно справиться с тем, что видела, и это, в свою очередь, угрожало твоей жизни?       — Возможно, до таких подробностей я не знаю, но те лекарства я до сих пор принимаю, хотя и в меньшей дозировке.       — А теперь, Гермиона, вспомни, пожалуйста, что ты видела в детстве. Каким был мир для тебя? Был ли он похож на этот или хотя бы отчасти отличался?       Гермиона закрыла глаза. Ей виделись страшные вещи, если судить по её детским рисункам, но она почти ничего не помнила. Остались лишь чувства из прошлого — страх, боль, сожаление.       — Я не помню, — честно ответила она, покачав головой. — Ничего не помню.       — Тогда позволь мне напомнить, дочь моя.       Он взял её под руку и повёл в одну из дверей, что находились на первом этаже. Следом за ними последовали и трое остальных. Дверь со скрипом отворилась, и Гермиона сделала шаг в полумрак. Свет загорелся позднее на несколько секунд, как только дверь закрылась за последним вошедшими. Грейнджер отступила снова, увидев картины, написанные маслом, висящие на белых стенах в чёрных рамах. На них были изображены… находились… была… Преисподняя.       Нет, там не было привычных фольклорных демонов и бесов. Не было огня, пожирающего грешников, и котлы там не кипели, варя людские конечности. Там были люди. Люди, которые пугали своей жестокостью. Люди, которые вгоняли в ужас. Самое страшное было в том, что понять — кто из них демон, а кто человек — было нельзя.       Они рвали себя в клочья. Они играли друг с другом, подвешивая на верёвки, за которые тянули другие, а других тянули те, кто выше. Они были злы, черствы, голодны, жадны. Но главное — горды и упрямы. Пороки, пороки, пороки. Смертные желания, похоть. Всё, что только возможно было себе вообразить.       А ещё… уныние. Уныния было так много, что многие утопали в нём, погрязая, как в болоте.       Демоны — люди, люди — демоны.       — Это иллюстрации смертных грехов, — сказала она.       — Да, но если пройти дальше, то увидишь больше, — пастор повёл её за собой ещё настойчивее.       Коридор длился и длился, всё больше картин они проходили, от которых на её затылке начинали шевелиться волосы.       — Ад, — произнёс Драко, толкая Гермиону в спину.       — Ад — это не то, что было описано Данте и вошло в канон. Мы не отрицаем его виденье и, возможно, даже поддерживаем веру в этот образ, но… — святой отец остановился в центре небольшой тупиковой комнаты, — как видишь, наш земной мир и Ад почти ничем не отличаются.       Гермиона взглянула в глубину прозрачной стены. Во тьме сияли молнии, слышались крики и вопли. Да, вдали, когда вспышки молний освещали на несколько мгновений тот мир, Гермиона видела здания, похожие на современные, но… будто бы на планете была ядерная война и никто не выжил. Эти здания были как из фильмов про постапокалипсис — полуразрушенные небоскрёбы, многоэтажки. Целый мегаполис, который вымер.       — Души, что согрешили здесь, отправляются туда, чтобы искупить свою вину и понять, в чём были неправы. Они повторяют там свои жизни до тех пор, пока не осознают в чём же их вина. Мир не так прост, как бы нам всем не хотелось этого. Поэтому…       Драко перебил его:       — Поэтому, одержимая, некоторые демоны не хотят сидеть в том гадюшнике, а желают отнять этот мир. Прослойка между мирами очень тонка и напрямую зависит от желаний людей. Чем желания порочнее, тем тоньше она становится. Чтобы подцепить Дьявола к себе, нужно быть отчаявшимся человеком. Он войдёт в этот мир, завладеет твоим телом, откроет портал и миры объединятся. И этот мир погибнет по твоей вине.       — Ты слишком категоричен, Малфой, — возразил Рон.       — Нет, — покачал головой он, — в отличие от вас всех, мой отец был в Преисподней два раза и погиб там же, защищая этот мир. Вы знаете, что случится, но не говорите, а всё пытаетесь ей доказать правду. В чём смысл, если мне всё равно придётся убить её? Изгнать Дьявола не получится, даже если мы соберём всех глав орденов. Он слишком силён. В последний раз, когда его изгоняли пятьсот лет назад, погибли тысячи из наших рядов. Сейчас нас вряд ли соберётся и половина. Так зачем же нам беречь жизнь опасного якоря?       Все замолчали, так и не отвечая на его вопрос, и их взгляды обратились на Гермиону. Девушка вскинула бровь, озадаченно глядя на них. Воспоминания из детства… что ей виделось? Ну, возможно, что-то подобное. Да, она разговаривала с людьми, которых не существовало, но это было давно и почти неправда. И сейчас один белоголовый идиот хочет убить её, обосновав это тем, что её существование — опасно для мира?!       Она нащупала телефон в кармане, готовясь набрать телефон службы спасения в любой момент.       — Вы мне показали анимированную картинку и думаете, что я вам поверила? — тихо спросила Гермиона, переводя взгляд с одного человека на другого.       Малфой хмурился, вглядываясь в бледное лицо девушки, а затем, сжав губы, скороговоркой проговорил:       — Во имя Отца, Сына и Святого Духа, Нечистый, что посмел осквернить эту землю своим присутствием, я изгоняю тебя! — он резко взмахнул правой рукой, и Гермиону тут же отбросило в сторону на несколько метров, как раз к картине, что символизировала грех лжи. — Во имя Отца, Сына и Святого Духа, Нечистый, что посмел осквернить эту землю своим присутствием, я изгоняю тебя!       И снова это повторилось. Её проволокла какая-то неведомая сила до самой двери.       — Во имя Отца, — Пэнси ухватила его за руку, останавливая, но Малфой оттолкнул её, — Сына и Святого Духа, Нечистый, что посмел осквернить эту землю своим присутствием, я изгоняю тебя!       И тут Гермиону резко подняло вверх, она больно ударилась макушкой о потолок. Окружающее пространство вмиг стало лишь смазанной картинкой.       «Проклятый ублюдок», — прошептал вдруг знакомый голос внутри неё и тут же замолк, пальцы, что сжимали плечи, исчезли, отпуская тело.       — Теперь ты веришь? — спросил Малфой.       Логического объяснения тому, что сейчас произошло, она дать не могла. Точнее, объяснение было только одно: если Драко, допустим, экзорцист и обладает какими-то способностями, а его слова и жесты так действуют, возможно, на Люцифера, который по какой-то необъяснимой причине пристал именно к ней, то всё встаёт на свои места. Хотя, если честно, до сих пор верится с трудом.       — Звучит, по-правде говоря, бредово,  — Гермиона поморщилась, все ещё зависшая у потолка.       Ладони саднили, содранные о камень пола, когда её бросало из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Да и спиной, похоже, она тоже неслабо приложилась. Малфой даже и не подумал быть с ней деликатным. Отнюдь! И тут Драко поднял руку вверх и начал медленно сжимать пальцами воздух, а Гермиона почувствовала, как он её начал душить.       — Но я готова поверить тебе… — прохрипела она.       Он отвернулся, а Рон еле успел подхватить падающую в этот же момент с высоты Гермиону.       — Ты не ушиблась? — встревоженно спросил он, оглядывая её.       — Нет, я в порядке, если можно так сказать, конечно. Отпусти меня, пожалуйста, Рон.       — Уверена?       Гермиона кивнула и, когда Рон с неохотой опустил её на пол, зло уставилась на Малфоя.       — Я не буду просить прощения, — равнодушно отрезал он, скрещивая руки на груди. — И какой у вас план, отец Северус?       Священник стоял к ним спиной и смотрел на Ад.       — Отвезёшь Гермиону в лесной дом, останешься с ней, усмиришь свой гнев и переборешь себя, Драко. Пэнси, поедешь вместе с ними. Будешь помогать Гермионе адаптироваться. Рональд, остаешься здесь и будешь следить за тем мальчиком и дальше. От тебя многое зависит. — Северус повернулся к Драко и протянул руку, выжидающе глядя на него: — Не беспокойся, он не причинит Гермионе вреда, обещаю. Отдай свой меч и кинжал, Драко.       Малфой прикоснулся к рукояти меча, но ножны так и не отцепил.       — Сейчас же, — повелительно произнёс пастор.       Гермиона перебила их немой поединок, невольно переступая с ноги на ногу.       — Простите, но я не могу никуда поехать, — она заговорила громче и гордо вскинула голову, в её голосе начались слышаться ледяные ноты. — Во-первых, у меня сессия. Во-вторых, я с этим психом даже рядом не сяду. В-третьих, — она прищурилась, — я не поеду в незнакомое место с незнакомыми людьми, к тому же в одиночестве. А вдруг он решит меня убить?       — Я и сейчас не прочь, одержимая.       — Или, — Гермиона покраснела, — ещё хуже — изнасиловать.       Драко уставился на неё, немея от услышанных слов. Пэнси хихикнула, Рон же рассмеялся, прикрывая рот ладонью.       — Он не может, дочь моя, — холодно заметил отец Северус. — Это запрещено. Даже если бы вы оба этого возжелали, он бы всё равно не смог. Драко дал обет.       — Целибат*? — переспросила она неуверенно.       — Нет, но этот обет очень похож на него. Экзорцист обещает не осквернять свою душу никакими поступками и желаниями, запрещёнными Словом Божьим.       Драко ещё сильнее покраснел и громко произнёс:       — Вы говорите обо мне так, будто меня здесь нет!       — Это всё ради того, чтобы Гермиона была спокойна, — возразил Северус. — Не волнуйся, мальчик мой, и отдай мне своё оружие, наконец.       После долгих уговоров, Гермиона всё же согласилась, что поедет в дом, который находится недалеко от каких-то святых источников, о которых она никогда раньше не слышала. Правда, с несколькими условиями. Во-первых, это никак не должно было отразиться на её успеваемости. Тут ей сообщили, что Университет находится под покровительством католической церкви и, когда всё закончится, Гермиона сможет без проблем сдать все экзамены и зачёты. Во-вторых, она скажет своим родным, куда отправляется, возьмёт с собой технику и будет постоянно общаться со своими друзьями, чтобы те, если вдруг она не выйдет на связь, смогли забить тревогу и начать её поиски. Этому тоже никто возражать не стал, но её попросили не говорить о том, что всё-таки произошло с ней на самом деле. В-третьих, Гермиона потребовала вещь и лучше оружие, которое сможет её защитить. Отец Северус вручил ей электрошокер со словами, что «Драко точно не поздоровится, если ты его ударишь током. Можешь бить, сколько пожелаешь, я тебе разрешаю, дочь моя». Так же Гермионе дали кулон, как у Пэнси, который не позволял дьяволу влиять на её подсознание. Этот кулон был наполнен, как сообщил ей Рон, кровью Христа. Кулонов осталось мало, но несмотря ни на что, эта вещь была очень сильна, поэтому Гермионе не о чем беспокоиться. Девушка с недоверием рассматривала кулон: серебряный, выполненном в форме восьмиконечной звезды, с простым стеклом внутри, наполненный кровью двухтысячелетней давности. Сомнительно это всё, но Гермиона сжала его в ладони, чувствуя тепло, разливающееся по телу.       «Дитя… — голос стал намного тише, — я не оставлю тебя».       «Не снимай его, если тебе так спокойнее».       «Ты хотел убить меня», — мысленно обратилась она к нему.       «Нет».       «Как же нет, если от твоих рук у меня на шее следы?»       «Я желал, чтобы ты увидела меня и поверила мне. Это был единственный способ. Мне не нужно твоё тело. Мне нужна твоя помощь».