***
Шло время, но ни Зецу, ни Пейн, ни Джашин не приходили к нему. Дни Хидана заполняли молитвы, слабые надежды на спасение и ощутимые деформации сознания, гниющего от тишины, одиночества и холодной, влажной тьмы. Джашин-сама, ты забыл своего верного слугу? Своего верного последователя? Или это — испытание Твоё? Или это — кара Твоя за грехи жреца Твоего? Джашин-сама, почему Ты молчишь?.. Земля скрипела на зубах и становилась тёплой от позорных слёз, пролитых Хиданом в порыве ярости и страха. Лучше бы он не был бессмертным. Лучше бы он умер, лучше бы его взяли в плен и истязали плоть день за днём, без остановок. Лучше бы он сошёл с ума от боли, чем от погребения заживо. Лучше бы он не был бессмертным. Именно это притупило его внимательность и осторожность. Зачем быть аккуратным тому, кого невозможно убить? А ведь Какузу вечно повторял, мол, будь внимателен в бою, иначе — покойник. Лучше бы он был покойником, Какузу. Лучше бы совершил непоправимую ошибку и почувствовал потусторонний холод, падение в бездну и ледяные объятия смерти. Лучше бы встретился с ней, чем покоился в бесконечных лабиринтах сознания под давящей на глазницы землёй. Хидан знал — его жизнь не вечна. К счастью, он был не абсолютно бессмертным. Нужно только дождаться момента, когда его уничтожит голод. А до тех пор… он будет томиться здесь, в своей могиле, пока его медленно будут пожирать черви и личинки. Будет мычать изо всех сил, когда с поверхности станут доноситься приглушённые шаги, будет с отчаянием понимать, что это всего лишь проклятые олени, которым не было дела до истерзанного человека под их копытцами. Будет молиться глухому Богу, который слышал только слова, наполненные кровью жертв, а не унизительной болью жреца. Нара Шикамару? Хидан повторял в своих молитвах это имя чаще, чем имя своего Бога, надеясь, что Джашин-сама заставит этого подонка познать все оттенки боли. Нара Шикамару. Хидан запомнил это имя. Хидан отыграется. Он сам заставит эту шваль почувствовать все оттенки и ноты алого цвета, алой симфонии — цвета безумия и агонии. Клан Нара перестанет существовать. Их кровь напоит ту землю, которую глотает жрец великого Джашина. Их кости будут перемолоты в пыль и скормлены этим оленям. Хидан постарается на славу, Хидан уничтожит всё, что связано с Нара. Он сожжёт все архивы, осквернит каждую могилу с этой фамилией, не оставит ни единого волоска, ни единого лоскута одежды. Он сделает идеальную чистку. Никто не сможет доказать, что Нара существовали. Что-что ты говоришь, милый мальчик? Ты помнишь, как играл с Шикамару у его дома? А где этот дом? Где Шикамару и его родители? Кажется, у тебя проблемы с памятью или галлюцинации. Ведь даже документов нет о нём и его семье. Что-что вы говорите, почтенные старцы? Вы помните, как видели беременную женщину, носящую под сердцем мальчика, и счастливого отца? Кажется, это старческий маразм. Шизофрения. Ведь нет ничего, что смогло бы подтвердить ваши абсурдные слова. Да, эти мысли согревали и дарили надежду. Хидан любил представлять сражение с этим мальчишкой или горящий дом, из которого слышались крики женщины, родившей этого ублюдка. Может, у него были братья или сёстры? Может, и друзей его сжечь? О, это будет просто прекрасно. Ведь люди живут в чужих сердцах, пока о них кто-то помнит. Все сердца людей, помнящих и скорбящих по Нара, Хидан радушно скормит голодным волкам. Хидан ничего не оставит от Нара. Эта жертва будет первой, которую он посвятит не Джашину, нет, Тебе, глухой бог, он её не посвятит. Это будет жертва во имя той боли и того страха, которые испытал Хидан, погребённый на целую вечность в холодный и тёмный ад.***
Хидан открыл глаза.