***
До базы оставалось ещё двое суток пути. Необычное чувство дежавю охватило Хидана — казалось, что он уже переживал эти мгновения. Одёрнул себя: не мудрено, ведь сколько раз они возвращались этой дорогой — самой короткой — до Амегакуре? Да и со скупым на разговоры Какузу практически каждый новый поход не сильно отличался от всех предыдущих. Менялись только пейзажи и настроение Хидана. Внимательно он осмотрел Какузу. Нет, что-то ещё беспокоило, не только дежавю. Что-то смутное и едва различимое… — Чего уставился? — не без раздражения спросил Какузу, переведя взгляд тёмно-зелёных, неестественно вспухших глаз на Хидана. — Да ничего, — задумчиво ответил он, не переставая осматривать Какузу. — Приснилось сегодня, что ты сдох. Тот издал неопределённый звук. — Не дождёшься. Хидан хмыкнул. Сон был отвратительным. Хидан помнил, как чувствовал на языке тёплую, пульсирующую жизнь Какузу, помнил свой страх и плотную, тяжёлую землю, сдавливающую со всех сторон. Помнил, как в одно мгновение жизнь напарника оборвалась. Да, одно сердце Хидан уничтожил, но сам Какузу был жив, оттого и не было вкуса смерти, когда перед ним разыгрывал дешёвый спектакль коноховский мальчишка. Затем жизнь Какузу оборвалась, а жизнь Хидана отвратительно долго тянулась в жуткой тюрьме. — Ненавижу убежище в Амегакуре, — фыркнул он, чтобы отогнать воспоминания о мрачном сне. Поднял голову вверх и увидел собирающиеся над головой тучки. Цыкнул. Только дождя сейчас не хватало. И без того совсем скоро будет утопать в рыданиях Амегакуре. — Мне больше нравится просто так шляться от задания к заданию. Хотя бы климат меняется и ландшафт, а там лишь эта ссанина с неба капает постоянно. Какузу молчал. Хидан не выносил тишину после своих слов, но стойко терпел. Иногда. — Сегодня будет захвачен Однохвостый, — немного подумав, сказал Какузу, отчего Хидан невольно нахмурился. — Через два дня будем извлекать биджу. Считай, что нам повезло — мы будем это делать в комфорте и безопасности. Не вижу причин жаловаться на дождь, если ты всё равно будешь сидеть под крышей. Надо же, ведь извлечение биджу тоже было во сне. И Хидан начал припоминать, что в нём, как и сейчас, они шли в убежище. Ах да, потом, кажется, Сасори с позором проиграл, а его психованный напарник лишился обеих рук. Хотя, чего мелочиться, они оба психи. Так им и надо. Меньше народу — больше кислорода. Только Какузу немного огорчился из-за этого Сасори. Ну, Хидан это мог понять, всё-таки они в течение долгих лет видели морды друг друга, приелись уже. Порой они что-то обсуждали, даже работали вместе, а тут — оп! — и нет больше знакомой рожи. Неприятно. Будет забавно, если этот мрачный чудак умрёт, как во сне. А сон был очень долгим, надо же. Но самое худшее — его окончание. Хидана передёрнуло. Твою мать, да когда же он перестанет об этом думать?***
В голове что-то знакомо щёлкнуло в тот момент, когда он упал на твёрдую кровать после принятия душа. Щелчок и последовавшая за ним тугая боль в затылке говорили о том, что с ним, как и с остальными, хочет связаться Пейн. Это означало, что Однохвостый пойман. Сложно признать, но Какузу был прав — сама мысль о трёхдневном нахождении под крышей здания, где им ничего не угрожало, приободряла. Что уж говорить о плотном обеде и небольшом отдыхе. Удобней устроившись на кровати, Хидан закрыл глаза и погрузился в медитативное состояние.***
Извлечение биджу сильно выматывало. Нет, всё-таки очнуться на базе было в разы приятнее, чем где-нибудь под деревом или на камне. Хидан размял затёкшие руки и ноги, привычно провёл ладонью по волосам и подумал, что неплохо было бы чего-нибудь перекусить. На общей кухне он видел остатки карри.***
Не прошло и нескольких часов, как в затылке вновь засвербела боль, и в голове раздался щелчок. Хидан подумал: неужели Пейн сейчас скажет, что организация лишилась Сасори и его место займёт этот клоун Тоби, и попросит Какузу заняться руками Дейдары? Хидан издал смешок. Вечно этот псих кичился своим кеккей генкай, вечно что-то лепил и что-то кричал, потому что из-за взрывов оглох совсем. Строил из себя чёрт знает что, не замечая, что рот на одной руке пускал слюни, и не подозревая, что прилипшая к коже и одежде белая глина издалека походила на сперму. Теперь не будет ни кичиться, ни лепить, ни кричать. Вот и славно.***
Пейн сообщил, что с поимкой Двуххвостой придётся немного повременить из-за травмы Дейдары. Нужно подождать, пока он вернётся на базу и Какузу пришьёт ему руку. И ещё всем нужно будет привыкнуть к Тоби — новому полноправному члену Акацки, занявшему место Сасори. Надо же. — Сейчас самое время для поимки Девятихвостого, — сказал Пейн. — После того, как Сасори убил его подругу — Харуно Сакуру, а Дейдара едва не лишил жизни его сенсея, Узумаки Наруто потерял контроль над Кьюби, и это привело к появлению четвёртого хвоста, из-за чего он нанёс своему телу большой урон. Он ослаблен физически и морально. Лучшего шанса для поимки не придумать. Хидан покосился на призрачный силуэт Дейдары. Во сне он лишился обеих рук и много ворчал, сейчас же на месте была одна рука, а сам он был удивительно молчалив. Забавно, что подсознание Хидана выдало подобное: и отсутствие конечностей, и смерть этого Сасори. Даже внешность паренька, из которого извлекали биджу, чем-то походила на того, который ему снился. Хидан, впрочем, не помнил деталей, но рыжие непослушные пряди остались в воспоминаниях. Хидан сильно зажмурил глаза. Расслабил, открыл. Он слишком много думал о всякой чуши. Не верил он в вещие сны, нет-нет. Однако… Может, это Джашин-сама приоткрыл для своего верного жреца завесу будущего? Или показал, что может произойти, если вера его ослабнет? Этот сон — проверка его преданности? Хидан с ужасом и ненавистью к себе вспомнил о мгновениях под землёй, когда он засомневался в своём Боге. Невольно передёрнуло. Отвратительный сон. До сих пор во рту ощущалось скользкое движение червей, словно то действительно было… Абсурд. Джашин-сама не бросил бы его. — Так что, нам не идти за Двуххвостой? — уточнил Хидан. — Нет, — ответил Лидер. — Сначала Девятихвостый.***
Хидан не сомневался, что Какузу потащит его в храм Огня, потому что там будет монах, за чью голову обещана награда. Ах, простите, за всё тело. Этим мародёрам нужны трупы с минимальным ранениями. Хидан презрительно сплюнул. Ну, хоть выбрались из Амегакуре. Наконец над головой было чистое, ясное небо, под ногами — мягкая трава, а вокруг — шорох листвы и пение лесных птиц. Правда, рассматривать новый ландшафт и наслаждаться тишиной нетронутой природы не позволял темп, в котором они двигались. — Ну и куда мы так спешим? — лениво протянул Хидан, едва поспевая за Какузу, который ловко перепрыгивал с ветки на ветку. — Ты оглох? — раздражённо бросил через плечо он. — Нам необходимо как можно скорее захватить Девятихвостого. А мне нужно заглянуть в храм Огня. Всё равно по дороге. Хидан фыркнул. С каждым сделанным шагом укоренялась его мысль о том, что сон был предзнаменованием от Джашина-сама. Выходит, встречи с коноховскими шавками им не избежать? Пожалуйста. Хидан только рад. Он уяснил свои ошибки, и он выполнит обещание. От клана Нара не останется ни следа.***
Единственное, что могло убедить Какузу не посещать храм Огня, — предложение более выгодное, чем тело монаха. Споры, угрозы, провокации — ничто не могло его переубедить. Впрочем, Хидан понимал, что если сон его вещий, то так будет проще. Он уже знал примерный сценарий их путешествия. Зная свою судьбу, проще влиять на происходящее. Битва с монахами прошла точно так же, как и во сне, что несколько удивило Хидана. Как странно исполнялся его сон: некоторые моменты были абсолютно идентичны, другие же — кардинально отличались. Главное, чтобы последующие события в точности повторяли сновидение, а всё остальное не так важно.***
Хидан отказался заходить с Какузу в пункт обмена и решил остаться на улице, заявив, что не хочет дышать отходами и разбирать, какой запах сильнее — испражнений или мертвечины. — Откуда ты знаешь про уборную? — с подозрением, смешанным с изумлением, спросил Какузу, и Хидан понял, что сболтнул лишнего. Напарник никогда не говорил про точки обмена, а в стране Огня они и вовсе были впервые. — О, я что, угадал? Ты погляди, — беззаботно хохотнул Хидан, мысленно ругая себя за неосторожность. А затем спросил самого себя: почему язык не поворачивался рассказать ему о сне? Может, тогда бы Какузу поверил в силу Джашина? Нет, пока не надо говорить ни о чём. Ночью ему привиделось, что сперва они отправились в Кумогакуре для поимки Двуххвостой, и Наруто Узумаки был в полном здравии. Не всё было правдой. Не хватало сказать, что в скором времени на них нападут шиноби Конохи, среди которых будет мальчишка, управляющий тенью, и курящий мужчина — его сенсей, и никакого нападения не будет. Или их встретят другие ниндзя. Но их непременно встретят. Свист позади — так тяжёлый острый предмет рассекает воздух. Хидан резко обернулся. Отразил атаку и принял для себя простое решение: он будет действовать так же, как в своём ночном видении. Потому что сражение начиналось абсолютно так же. Но на этот раз он учтёт свою самую большую ошибку. Посмотрим, что ты предпримешь, Нара Шикамару. Два лезвия пронзили плоть, и Хидан с нарочитым спокойствием наблюдал за удивлением на лицах шиноби. Затем — ловушка из тени, онемевшее тело, Какузу, атаковавший подонка на крыше, развеявшаяся техника. И желание кричать на весь свет о том, что Джашин послал своему жрецу вещий сон, и о том, что сегодня он отыграется. Но Хидан хорошо запомнил урок своего Бога: на поле боя нужно молчать. Хидан вынул из своего тела оружие, презрительно откинул его в сторону. Нарисовал ритуальный круг из собственной крови, щедро заливающей землю из только что нанесённых ран. Так забавно: хотели убить врага, а в итоге подготовили почву для собственной кончины. — Божественный приговор прозвучит для тех, кто остался слеп к мукам других! Сердце билось часто-часто, словно на первом свидании с красивой девчонкой. Он отыграется, отыграется! Он чувствовал всем естеством сладостный страх Нара и его сенсея. Это было волнительно. Страх, ненависть и любовь — самые сильные чувства. Даже опытным шиноби не так-то просто бывало скрыть эмоции, когда что-то угрожало их или чужой жизни. Именно смертельная опасность всегда обличала истинное лицо человека. Вот ты, — Асума, кажется? — боишься за свою жизнь. Это нормально для всех людей, у которых нет за плечами бессмертия, кукольного тела или пяти сердец. Хидан видел его страх. Асума что-то сказал Шикамару, после чего сделал выпад в сторону Хидана. Тот легко увернулся. Но любовь к Конохе и ученику сильнее. Ему важно, чтобы жили близкие. Хидан видел его страх и понимал любовь. Бросок косы — и кончик одного из лезвий рассёк щёку Асумы. Шикамару во сне тоже боялся смерти. Но любовь к сенсею и ненависть к его убийце были сильнее. Хидан видел его холодный, стальной взгляд и понимал ненависть. Отвернулся и слизнул кровь. По телу словно прошёлся разряд. С лёгким покалыванием кожа его темнела, и внутри поселились новые, чужие эмоции. Теперь Хидан не просто видел и понимал то, что творилось в душе Асумы. Он чувствовал это. Чувствовал, как теплилась на языке чужая жизнь, как бешено билось сердце от страха, как горечью отдавало отчаяние. У Асумы хорошая интуиция и аналитические способности. Он прекрасно понимал, что ему не выжить в этой битве. Он был абсолютно прав. Хидан поспешил вернуться в ритуальный круг, и в это самое мгновение всё вокруг него заволокло обжигающим жаром — Асума применил свою технику. — Ну, как ощущения? — спросил Хидан, расплываясь в счастливой улыбке и с удовольствием рассматривая искажённое от боли лицо соперника. Достал из-за пазухи выдвижное копьё и разразился рвущим горло победоносным смехом. Как бы он ни любил играть с жертвами, мучить и наслаждаться их страхом, тянуть было нельзя. Уже наигрался в своём сне, хватит. Дождавшись, когда Асума сделает новый выпад, Хидан расправил копьё и, растягивая рот в широкой улыбке, проткнул своё сердце в тот миг, когда соперник был всего в паре шагов от него. Тело пронзила сладостная, агонизирующая боль. Волна потустороннего холода окутала его душу. Шаг — в бездну. Полёт в никуда. Такие знакомые и доводящие до экстаза ощущения. Внутри — хлыст отчаяния, осознание собственного конца. Асума разбился о свою жизнь, и осколки его бережно собирала смерть. А Хидан остался жив, и чувства его были как никогда обострены; он ощущал, как кровь пульсировала в венах, как билось собственное сердце и воздух заполнял лёгкие. Он был жив. Асума — с каждой секундой исчезал из этого мира. Хидана затрясло от наслаждения. — Асума! — со слезами на глазах закричал Шикамару, вложив в свой голос, кажется, всю силу печали и страха. С подобным криком появлялись на свет первые твари на планете, испуганные собственным рождением. — Что будешь делать? — спросил, ухмыльнувшись, Хидан, пронзая его взглядом. На языке медленно тлела жизнь Асумы. В прошлый раз этот щенок разгадал его дзюцу, потому что Хидан был слишком многословен. Кричал про ритуал, проклятие, подготовку, демонстративно слизнул кровь. Наделал много глупых ошибок, которые, впрочем, на других шиноби производили должный эффект — из-за паники они не могли здраво мыслить, да и, положа руку на сердце, на пути Хидана ещё не встречалось настолько башковитых людей, как этот Нара. — Какузу? — позвал он, когда тело Асумы безжизненно упало к его ногам. Но этот подонок ещё дышал, Хидан чувствовал вкус его жизни на кончике языка. — Займись этими двумя. Мальчишка на мне. — Разумно, — коротко ответил он и сорвался с места. Конечно, ведь ему совсем не хотелось ждать, пока Хидан проведёт ритуал на оставшихся троих шиноби. А убивать просто так, без своих утомительно долгих проклятий, он категорически отказывался. К тому же эти трое были слишком шокированы гибелью своего командира, сейчас нужно действовать быстро, пока они не успели взять себя в руки. Мальчишка споткнулся, пока бежал к сенсею, и совсем позабыл о двоих товарищах, которых душил Какузу, что обвил их тела нитями из своих рук. Какая ирония. Вот и вся командная работа шиноби из Конохи. С лёгким покалыванием возвращался прежний цвет кожи Хидана, и в голове постепенно исчезал гул потустороннего мира. Нужно как можно быстрее заканчивать с Нара, пока тот не устроил чего-нибудь. Хидан быстро сократил расстояние между ними и полоснул лезвиями косы по рукам Шикамару, чтобы тот не смог использовать техники. — Я бы так хотел, чтобы ты ощутил всю гамму алого цвета, — скривив губы в усмешке, тихо сказал Хидан, упиваясь страхом и ненавистью скулящего от боли ублюдка. — Но ты, сука, слишком умён, и потому опасен. Сдавив рукой свежие раны и услышав тихий стон, Хидан слизал со своих пальцев чужую кровь и, не медля, вернулся в ритуальный круг. Лёгкое покалывание, жгучий страх наряду с теплотой жизни, горечь от слёз Шикамару на языке. Учащённое дыхание; сердце пропустило удар. Секунда, и — копьё пронзило грудь. Шаг — в бездну. Полёт в никуда. Рядом с мерзким грохотом упали два задушенных тела. Осколки жизни Шикамару бережно собирала смерть. — Пойдём, — голос Какузу вернул в реальность. — Прямо сейчас получим ещё тридцать пять миллионов рё.