***
Санби, конечно же, достался ему. Сасори ничего не сказал, когда он в пятый раз настойчиво повторил: вот, данна, видите, не врал я, вот наш Трёххвостый, да. Дейдара легко расправился с биджу и невольно вспомнил, что в прошлых жизнях эту миссию он выполнял в компании Тоби. И… разницы никакой не было. Тоби раздражал несерьёзностью и язвительностью, Сасори раздражал угрюмым молчанием и вечным недовольством. Больше Дейдара с ним не разговаривал. Только обменялся несколькими фразами о Трёххвостом, об убежище и уточнил место, в котором они остановятся после запечатывания биджу. Наконец-то ночевать они будут в гостинице, а не в лесу. Не то чтобы Дейдару не устраивала походная жизнь — он давным-давно к ней привык — просто иногда действительно хотелось проснуться в уютной постели, принять душ и позавтракать чем-нибудь вкусным. Пока они добирались до убежища, Дейдара успел незаметно закинуть в себя две таблетки обезболивающего. Коктейль из боевых пилюль, что был в нём, давал о себе знать новыми приступами боли. Не вовремя, не вовремя, как же всё было не вовремя…***
Когда Треёххвостый и вовремя пойманный Двуххвостый были запечатаны, у Дейдары тряслись руки. Когда они покинули убежище и направились в ближайший городок, Дейдаре подкашивал ноги внезапный приступ слабости. Организм был на пределе. Когда до гостиницы оставалось пару километров, Дейдара почувствовал, что ему становится нехорошо. Глотать ещё одну боевую пилюлю не решался — так и откинуться было не ровен час. Нужно было продержаться. Когда Сасори под техникой перевоплощения общался с администратором и выбирал им номера, Дейдара едва держался на ногах. Но вида не подавал. Лишь облокотился на стойку и обмахивался какой-то брошюрой, мысленно сетуя на то, что время так долго тянулось. Когда Сасори наконец протянул ему ключ от номера, он внимательным, изучающим взглядом впился в бледное лицо Дейдары, а затем вложил в ослабевшие руки какой-то маленький свиток и сказал: если будет плохо — раскрой его и коснись печати, я приду. Когда Дейдара оказался в прохладной и уютной комнате, он закрыл за собой дверь и тут же упал на заправленную кровать. Он понимал, что память начинала ему изменять: так, он даже при угрозе смерти не смог бы сказать, в какой момент Сасори всунул ему свиток и откуда он вообще его вытащил. И сколько это заняло времени? Насколько Дейдара плохо выглядел? Мысли лениво ворочались в голове, веки смыкались. Может, он поспит и всё пройдёт. Господи, пусть это будет так. Пусть ему приснится очередной идиотский сон про петлю времени, битву с Учиха Саске и раздражающим Тоби. Всё, что угодно, лишь бы… Дейдара распахнул глаза и почувствовал острые рези в животе. Вот и началось. Сон не стал для него спасением. Собрав последние силы, он заставил себя сползти с кровати, взять маленький свиток, на полусогнутых ногах добрести до ванной и дрожащей рукой включить свет. Уже начинал бить озноб и тело разрывало мерзкое чувство: когда кожу покрывал липкий, холодный пот, а внутри всё словно горело. Дейдара согнулся над раковиной, вцепившись в её края мёртвой хваткой. Взглянул на свиток, который бросил у ног. Отвернулся. Нет, он сам справится. Вдруг услышал голос Сасори в своей голове: «Это нормально. Обычная реакция». Ах да, это было после миссии, когда Дейдара впервые, будучи уже членом Акацки, принял боевые пилюли. После успешно выполненного задания напарники разбили лагерь в лесу, и именно в тот вечер пошёл дождь. В тот вечер, когда Сасори соорудил им, с помощью своей марионетки, крышу, под которой Дейдару всю ночь рвало. «Это нормально», — говорил Сасори, подавая ему ведро. «Обычная реакция организма на чрезмерное употребление боевых пилюль», — говорил Сасори, вкалывая ему что-то в вену. «Думать нужно, прежде чем глотать всё подряд, идиот», — говорил Сасори, бросая на плечи напарника плащ, когда того крупно трясло от озноба. К напрягшемуся горлу подкатила мерзкая волна, и Дейдара с тяжёлым кашлем выплюнул зловонную жижу. Помутневшим взглядом он посмотрел на то, что было в нём секунду назад, и усмехнулся. Желчь. Ну конечно, он ведь не ел уже двое суток. «Боевые пилюли необходимо принимать строго после еды», — услышал Дейдара голос своего сенсея. Какая ирония — это был один из тех немногочисленных уроков в Академии, который он действительно слушал, но что это дало? Ничего. «Компоненты, которые содержатся в пилюлях, разъедают стенки желудка…» Мощная струя воды очистила раковину. Дейдара дрожащей рукой провёл по нижней губе, с которой стекала вязкая слюна, и умылся. Ничего страшного. Нужно просто остаться в ванной или взять с собой вон тот дивный тазик. Нужно просто пить много воды. Нужно просто… Дейдара, не чувствуя ног, грузно осел на мягкий коврик. Может, имело смысл позвать Сасори, чтобы он вколол ему что-нибудь и дал несколько килограмм таблеток. В какой-то момент станет плохо — настолько, что захочется выть и молить о быстрой кончине, но потом всё пройдёт, всё пройдёт… Нет. Позвать Сасори означало сдаться. Не нужно его звать. Дейдара называл это своим выбором. Напарник, конечно, относился к этому как к юношескому максимализму, романтизации и инфантильности. К ознобу и тошноте прибавились головокружение и сухость во рту. Ничего, ничего, главное, что он сейчас не в холодном лесу, не в дали от цивилизации и людей. Ничего, ничего… А точно ли это хорошо? До слуха донёсся приглушенный щелчок и тихие шаги. Либо галлюцинации, либо горничная, либо… — Я так и думал. Либо Сасори, который взломал замок на двери и пришёл к нему с арсеналом медицинского дерьма. Дейдара лениво открыл глаза, и только когда почувствовал, что напарник своими ледяными, искусственными руками переворачивает его на спину, понял — он сам не заметил, как упал. Резкий запах нашатыря заставил сознание на какой-то миг проясниться. Дейдара шумно и часто задышал, и расфокусированным взглядом посмотрел на расплывчатый силуэт Сасори. — Не закрывай глаза, — ровным тоном произнёс он. — Я сблюю, — едва ворочая языком, ответил Дейдара и прикрыл веки, вновь ощущая, как от головокружения скрутило желудок. Запахло спиртом. Что-то влажное коснулось вены, а затем остро вонзилось в неё. — Что ты выпил пару дней назад? — спросил Сасори. — Пилюли для стимуляции активности? Дейдара слабо кивнул. Чёрт, как же отвратительно быть в таком состоянии у кого-то на глазах. Не увлекаться боевыми пилюлями нужно хотя бы из-за того, чтобы никто не видел твоего отходняка. Дейдара с негодованием приоткрыл глаза, когда почувствовал, что холодные пальцы разомкнули ему губы и протолкнули в рот что-то маленькое и горькое. Тут же увидел бутылку, которую подставила к лицу изящная рука, и с трудом заставил себя сделать несколько глотков, чтобы запить противную таблетку. — Минут через десять станет легче, — сказал Сасори. Но легче не стало ни через десять, ни через пятнадцать минут. Вместо долгожданного освобождения от боли, дыхание участилось, а в сердце стало колоть. — Ты выпил две пилюли, а не одну, — подняв верхнее веко Дейдары и осмотрев его зрачок, произнёс Сасори. — В твоей голове есть хоть зачаток мозга? Голос Сасори — ритуальный клинок, что резал остро тонкую кожу. От него стыла кровь в венах и страх змеями заползал в пространство между рёбер. — Твоё сердце может остановиться, — каждое слово было пропитано безразличным холодом. Дейдара хрипло рассмеялся, извиваясь на полу от судорог и ломоты в мышцах. — Я не доктор и не нянька, — сжав его запястье, процедил Сасори, смотря на тяжело дышавшего, обливающегося потом напарника. — Если тебе плевать на свою жизнь, не воображай, словно мне есть до неё дело. Дейдара слышал слова, но с трудом улавливал их смысл. Сердце упрямо билось в нём, каждый удар — пытка. Каждый удар был похож на маленький взрыв, словно из левой руки выпрыгнула орава крохотных паучков, которая забралась к нему в грудь, и теперь по очереди они самоуничтожались, доставляя резкую, колющую боль своему создателю. Сейчас бы не помешало сотворить что-нибудь, да. Какую-нибудь фигурку, чтобы она сидела рядом… нет, чёрт с ней. Дейдара бы схватил её и бросил в стену, чтобы она не видела его состояния. Пожалуй, вторая пилюля и правда была лишней. Мышцы ломило, и Дейдара бы всё что угодно отдал, лишь бы не испытывать этой боли. Пусть ему ещё раз отсекут обе руки, да и ноги тоже, господи, плевать, Какузу потом пришьёт. Он слышал, как в его голове, по сосудам, бежала кровь, словно наперегонки, в догонялки, ха-ха. Нет, вторая пилюля определённо была лишней. Но если бы не она — добрался бы он до гостиницы, при этом отловив Трёххвостого и затем извлекая двух биджу шесть дней?.. Господи, да плевать, как же плевать, ха-ха… — Ну так убейте меня, — хрипло дыша и выдавливая из себя улыбку, сказал Дейдара. — Зачем возиться? А? — Ещё чего, — с презрением ответил Сасори. — Страдай. — Сука. Запястье больно сдавило, Дейдара потянул на себя руку и вдруг понял, что это Сасори вцепился в неё. С каждой секундой боль становилась сильнее. — Ну, давайте, только шею сжимайте, а не запястье, — с трудом выговаривал слова Дейдара. Но ради этой грёбаной куклы он старался. — Ты жив только потому, что этого хочет Пейн-сама. Озноб бил сильно, и, кажется, только усилился, когда голос Сасори прозвучал почти у самого уха. Дейдара повернул голову и с удивлением обнаружил, что напарник лишь слегка наклонился к нему. Сглотнул вязкую, горькую слюну и с ненавистью посмотрел на безразличное, неподвижное лицо Сасори. Его грудь никогда не вздымалась от дыхания, ноздри не расширялись от гнева, а брови только по желанию хмурились или насмешливо поднимались вверх, а в стеклянных глазах ничего и никогда не отражалось. Как и сейчас. Ничего. — Если я могу что-то сделать, чтобы сохранить твою никчёмную жизнь, я сделаю это, — холодный, стальной тон. — Потому что ты нужен организации. А организация нужна мне. Но ты… Его молчание — словно нож. — Я хочу знать, что погубит тебя. Его молчание резало плоть рваными ударами; шёпот проникал под кожу тонкими иглами. — Взрыв? Передоз? Смертельное ранение? Как ты убьёшь себя, Дейдара? Имя — по слогам, медленно, почти нараспев. Его молчание не оставляло ничего живого после себя. Только кровь и ошмётки. Искусство, данна? Сознание туманилось, туманилось… «Ложись рядом, — услышал Дейдара эхо женского голоса. — Закрой глаза и представь что-нибудь хорошее. Ну, только не взрыв, ладно? Что-нибудь спокойное». Его прижимали к себе тёплые руки, а он практически каждый раз вспоминал вид с самой высокой горы. «Не поможет это», — капризничал мальчик и неохотно клал голову на чужую грудь. «Поможет. Это что-то вроде заговора. Знаешь, в чём их прелесть? Ты можешь не верить в них, а они всё равно срабатывают. Вот увидишь, голова у тебя пройдёт». «Бред ты несешь, нужно таблетки пить, а не заговоры заговаривать», — и всё равно продолжал слушать ровное сердцебиение, не выскальзывая из объятий. «Тебе от них плохо. Поэтому просто замолкни и представь что-нибудь хорошее». Дейдаре было холодно. У него замёрзли руки и ступни, и тело сотрясалось от сквозняка. Он не понимал, сон ему снился или он вспомнил о чём-то. Это был бред, галлюцинация? Или злую шутку играла с ним память? Усилием воли он заставил себя встать на ноги. Кажется, стало всё-таки легче. Голова кружилась, но наизнанку не выворачивало, а боль в желудке и сердце притупилась. Сасори в номере не было. Дейдара доковылял до кровати, грузно упал на неё и с трудом залез под холодное одеяло, успокаивая себя тем, что скоро оно согреется от его тела. И станет хорошо. Ему снился сон, или он вспоминал, или видел в бреду, как теплые руки мягко обнимали его за плечи, и слышал размеренный ритм чужого сердца? Но когда он представлял вид с самой высокой горы и чьё-то тепло, боль в голове постепенно уходила. Сознание словно погружалось в тёмную, тягучую патоку.***
— Неужто жив? Дейдара лениво приоткрыл правый глаз, но не спешил поворачивать голову в сторону голоса. Он прижал ладони к векам, слегка надавил на них и замычал от боли в висках и сухости во рту. — На тумбочке стоит бутылка воды. Советую пить сегодня как можно больше, чтобы из организма вышла вся дрянь. Пичкать растворами тебя не буду. В тебе их и так сейчас больше, чем крови. Не открывая глаз, Дейдара протянул руку и нащупал пол-литровую бутылку, которую поспешил открыть. Жадно он выпил половину, испытывая невыразимый восторг от влаги во рту. И плевать было, что опухнуть может. — В идеале ты должен был ночью выпить хотя бы литр, но ты уснул. Поэтому сегодня ты опять ночуешь в гостинице. Тебе нужно отдохнуть, нормально поесть и много пить, вследствие чего — часто пользоваться уборной. — Терпения не хватит ждать, если буду у каждого дерева останавливаться? — усмехнулся Дейдара, представив их поход и Сасори, который наверняка начал бы ворчать, злиться и говорить о неудобствах человеческого тела, будь оно неладно. — Это тоже. Из-за твоей халатности тебя может начать лихорадить. Или будет ломка. Не хочу наблюдать за этим в полевых условиях. Дейдара допил воду. Он помнил обрывки минувшей ночи — резкую боль, едкий запах желчи, странные видения и озноб. Мысли о том, что это конец. И… всё. Но, в самом деле, повторять это в лесу или на границе какой-нибудь страны совсем не хотелось. — Что-нибудь помнишь? — спросил Сасори. А Дейдара только сейчас понял, что они оба находились в его номере. — Нет, — ответил он и вздохнул. Открыл глаза. Шторы были закрыты. Уютный полумрак пришёлся ему по душе. — Вообще ничего. Только момент, когда мне плохо стало, хм. А что? — Я так и думал. Значит, та сыворотка неизбежно приводит к частичной потере памяти. Даже несмотря на то, что я её дорабатывал. — Надеюсь, я ничего не делал… ну… плохого? — с подозрением спросил Дейдара. — Ничего такого, что было в тот раз, когда ты напился, — усмехнулся Сасори. — Да хватит уже это вспоминать, а! — вспыхнул Дейдара и даже привстал, но тут же пожалел об этом — голова отозвалась резкой болью, а в глазах потемнело. Он рухнул на подушку и поморщился. — Рядом стоит ещё одна бутылка. Советую выпить её и лечь спать. Я зайду через пару часов, если что — свиток лежит у тебя под подушкой. Оставлю тебе всё необходимое и доложу Пейну-сама о твоём самочувствии. Если ничего срочного не будет, он разрешит тебе остаться здесь столько, сколько захочешь. — А вам что, в лес приспичило вернуться? — спросил Дейдара и прикрыл глаза. — У меня встреча с Орочимару. И так пришлось её перенести из-за биджу. Дейдара распахнул глаза. — Чёрт, и что, я… — Ты не успеешь поправиться, — холодно перебил Сасори. — Только мешать мне будешь. Дейдара понимал, что он был прав. Не стоило себя пичкать боевыми пилюлями. На здоровье и боль было плевать, но было обидно до зубного скрежета, что пропустит славную битву. И неизвестно, чем она закончится. Орочимару — сильный шиноби. Интересный. — Свяжись завтра с Лидером-сама и сообщи о своём самочувствии, — стоя у двери, сказал Сасори. — Если будешь совсем загибаться, тебе пришлют катафалк. Дейдара не сразу осознал, что он пошутил. Только когда услышал скрипучий смех, понял, что к чему. — Да пошли вы, а! — вслед уходящему Сасори бросил Дейдара. У него всегда были проблемы с чувством юмора.***
Легче стало через два дня. Пейн-сама посоветовал вернуться на основную базу и восстанавливать силы уже там, в окружении ирьёнинов. Дейдара решил, что это разумно. К тому же в его распоряжении была целая сумка с глиной: сотворить фигурку и на её спине отправиться в путь труда не составляло. О Сасори ничего не было слышно. Как и об Орочимару. Когда Дейдара добрался до Амегакуре, Лидер-сама сказал: твоим напарником теперь будет Тоби. Предатель и его пешка повержены. Дейдара цыкнул.***
Пожалуй, стоило рассказать (вернее, показать) о временной петле Пейну-сама. Или Конан, потому что у неё, кажется, было чуточку больше свободного времени. А может, ничего не надо было ни показывать, ни рассказывать. Может, Дейдара сам во всём разберётся. Может, разберётся уже в следующей жизни. Он вышел из комнаты. В коридоре было темно и сыро, как и во всём здании. Всё было тихо и спокойно, ровно до тех пор, пока он не почувствовал знакомую чакру. — Дейдара-чан, эй, — услышал за спиной голос Хидана. Дейдара закатил глаза и неохотно повернулся. — Что ещё? — лениво отозвался он. — Ха, уже не так бесишься, как прежде, — едко заметил Хидан. Раньше было веселее — Дейдара вспыхивал моментально, услышав суффикс «чан». Заметив, как под ещё ребячески пухлыми щеками начали перекатываться желваки от молчаливой злобы, Хидан смягчил улыбку и спокойно добавил: — Поговорить нужно. — Я миллион раз говорил, что меня не интересует твой божок, — сухо ответил Дейдара, всем своим видом показывая, что хочет как можно скорее закончить этот не начавшийся разговор, и отвернулся. — Эй, ты полегче, — привычно вступился за Джашина Хидан, но вовремя одёрнул себя: не ради ссоры он здесь. — Тц. Я о другом. — О, тогда я заинтригован, — безразлично произнёс Дейдара, хотя в глубине души пробилось любопытство. — Слушай, не беси, — Хидан начинал закипать, но слишком ясно осознавал — ему не справиться в одиночку. Даже если он ошибся в своих предположениях и Дейдара не попал в ту же временную ловушку, не беда — он всё равно ничего не вспомнит после следующего пробуждения. — Ты ведь тоже видишь сон, в котором всё повторяется? Зрачки Дейдары на мгновение расширились.