Океан нашей любви

      — Ты должна была следить за ним!       — Я ему не грёбаная нянька! — буркнула про себя, всё ещё наблюдая за тем, как мне уже в третий раз накладывают швы, на этот раз профессионально.       — Как можно жить с человеком в одной квартире и не заметить за ним каких-то отклонений?!       — Отклонений у него полно! Он же жил со мной, мать его, это уже главный признак психического расстройства!       — Ладно, его можно понять, он сошёл с ума от любви к тебе, ну, а ты?..       — Что я? — ойкнув от боли, хмуро смотрю на смущённого доктора, который боится теперь пошевелиться. Киваю, давая понять, что всё вытерплю и пусть продолжает, снова бросаю взгляд на Царева.       — Какого хрена ты так вела себя при встрече с Хамом?       — Я предупреждала тебя, что он профессионал в своём деле. С ним нам ни за что не тягаться!       — Это я уже заметил, — буркнул себе под нос, наблюдая за тем, как медсестра крепко завязывает бинт на его ладони. — Я обеспечил охрану своей семье, так что нам можно…       — Ты хочешь продолжить? Действительно?       — Надо закончить всю эту поеботень! Нам необходимо…       — Подожди-подожди, нам?! — переспрашиваю, наконец почувствовав некое облегчение, когда игла перестала входить под кожу. — Ты всерьёз думаешь, что я продолжу работать вместе с тобой над тем, чтобы вызволить Юрку?!       — Я не думаю, а знаю. Без меня ты пропадёшь.       — Это я без тебя пропаду? — взрываюсь от смеха. Он реально так думает или хочет показаться перед незнакомыми людьми эдаким альфа-самцом, который что ни скажет, так то непременно будет? — Ты хоть думай своей верхней головой, прежде чем что-нибудь ляпнуть.       — Конфетка, советую тебе закрыть свой рот, пока я не засунул в него свою нижнюю голову.       — Заебёшься засовывать.       — Я гораздо выносливей, чем ты думаешь.       — Я не беспокоюсь за твою выносливость. Речь идёт о том, что именно ты собрался засовывать!       — Гляди мне, Конфетка, — серьёзно и с долей рассерженности проговаривает Царев, — довыёбываешься!       — Серьёзно? — ворчу себе под нос, улавливая кайф оттого, что начинаю бесить его. — Уже жажду проверить, насколько сильно ты можешь разозлиться.       Он напрягает челюсть, отчего его скулы начали играть волнами на лице. Влад отворачивается, и только когда все покидают комнату, предварительно получив хорошую плату за молчание, я позволяю себе взяться за пачку сигарет.       — Положила на место!       Обернувшись на его голос, вздрагиваю, а уже потом наполняюсь злостью и высокомерно, даже демонстративно, берусь за сигареты.       — Ты слышала меня?       — Мне что, блять, даже покурить нельзя? Бесишь, Царев!       — Это ты меня бесишь! — грубо отозвался он и снова принялся кому-то звонить.       Пользуясь моментом, всё-таки закуриваю, и едва начинаю делать тягу, как Влад проходит мимо меня, увлечённый разговором, а его пальцы выхватывают сигарету и тут же комкают её. Провожаю этого ублюдка взглядом, берусь за вторую, которая также оказывается на полу, а пачка уже направляется прямиком к мусорке. Злости нет предела. Я раздражена данным фактом, поэтому запускаю в спину уходящему Цареву зажигалку.       — Придурок!       Он даже не оборачивается, словно ничего и не было. Царев продолжает на повышенных тонах разговаривать с кем-то из бывшего начальства, и как только я слышу знакомую фамилию, то тут же теряю всякий интерес к злости. Вмиг встаю на ноги и крадусь к нему, потихонечку, стараясь быть как мышка, чтобы побольше разузнать о его «тайном» плане. Ведь не зря парень вошёл в ванную комнату и закрыл за собой дверь, говоря как можно тише?       — Я тебя понял. Мне нужны дела об убийстве за последние два месяца. Конечно, я гарантирую, что дальше меня это не пойдёт. Понял, жду.       Едва щеколда неприятно скрипит, как Влад сталкивается со мной. Он, кажется, даже не удивлён, что я подслушивала. Просто молча обходит меня стороной и движется в сторону спальни.       — Этот номер не такой большой, как в прошлой гостинице, от меня не скроешься! — по пятам за ним. Он бесцеремонно входит в спальню и сильно хлопает дверьми прямо перед моим носом. Обескураженной данным действием мне не остаётся ничего больше, как сильно стукнуть кулаком по древесине. — Чёртов мудила!       — Когда ты злишься, то неимоверно сильно заводишь меня! Конфетка, швы же разойдутся к чертям собачьим, если я тебя сейчас нагну.       Слышу его голос за этой дверью… Его тембр — невероятная мелодия для моих ушей. Мне захотелось сразу же кинуться на него и заткнуть поцелуем, ведь мурашки уже тёплыми волнами пронзили каждый участок кожи. Прикусив губу едва ли не до крови, ещё раз прикладываю ладонь к древесине. И только сейчас томно выдыхаю. Он прав, чёрт возьми… Блять, как же сильно хочу его. И не только губы.       — Ты ещё там? — снова бархатный шёпот.       Казалось, что он тоже стоит возле двери. Слышит, как я учащённо дышу, как скребу ногтями по двери и всеми силами сдерживаю себя, чтобы её не открыть.       — Прими душ и ложись спать. Уже светает.       Молчу. Мурчание его голоса уже заставило всё внутри разгореться пожаром. Между ног неприятно заныло. Я уже не помню, как давно мастурбировала, представляя рядом с собой Царева. Не помню, как ловила жадно кислород ртом, стараясь вспомнить его опьяняющий аромат, исходящий от кожи. Сейчас же это казалось пыткой для меня. Он здесь, рядом, и я так сильно возбуждена, но не могу до него дотронуться.       Делаю шаг назад от двери, на ходу снимаю с себя пропотевшую от адреналина одежду, стараясь не особо шуметь. Сколько во мне было выдержки… Блять, даже завидую самой себе, что не плюю на собственную боль и третий раз наложенные швы и не прыгаю на члене любимого. Звучит пошло, мерзко даже, но желание действительно было сильным.       Вся эта хренотень выводила меня из себя. Сон никак не шёл, и мне уже захотелось прошарить карманы Царева ещё раз в поисках нужной сигареты. Он спал как убитый. Временами только храпел, чем неимоверно бесил. Снова бью его локтем по рёбрам, заставляя перевернуться на бок и на мгновение стихнуть. Но только на мгновение. Снова этот противный храп.       Блять!       Когда же это прекратится?       Почему-то в голову лезут только одни воспоминания, от которых никуда не могу деться.       Снова переношусь на несколько лет назад. Едва закрыв глаза, ощущаю дыхание Арсения у себя за спиной и то, как его мощные ладони смыкаются на моей талии. Как он прижимал меня спиной к себе и шептал, словно завлекая в какую-то бездну. — Ты должна держать оружие правильно! Вдохни поглубже. Вот так… А теперь, медленно выдыхая, стреляй точно в цель.       Хлопок, после которого следует ещё один. Прямиком до щелчка, выпустив всю обойму в дерево. Улыбаюсь, понимая, что попала все шесть раз точно в цель.       Арсений делает шаг в сторону, отнимая свои руки… которые уже казались моими. Они стали для меня наркотиком, запретным плодом, который был так необходим ежедневно. Смотрю на него, изучая профиль, затем медленно кладу оружие обратно.       — Что дальше?       — Дальше? — он приподнимает бровь и затем резко убирает оружие в кобуру. — Дальше мы встретимся через две недели.       — Что? Почему?       — У меня появились дела. Работа, — поясняет он, да так, словно я тупая и нихера не понимаю, — вернусь только шестнадцатого числа.       — Но с кем же мне тренироваться?       — Попроси Кирилла. У него неплохо получается.       — Нихуя, — бурчу себе под нос, следуя за Арсением прямо к его автомобилю.       — Помнится, раньше ты говорила, что он привлекателен?       — А что если теперь ты моя слабость? — даже не пытаюсь это скрыть. Хам останавливается и медленно оборачивается ко мне.       Будто и не было этих нескольких шагов. Он так быстро преодолевает расстояние между нами, а я уже, как наивная школьница, собираюсь отвечать ему на поцелуй…       Внезапно резко и грубо хватает за шею и сильно сжимает её, заставляя вонзить ногти ему в запястья.       — Слушай сюда, мышка, — он говорит с жестокостью, с невероятной агрессией, которую я раньше не замечала по отношению ко мне, — ещё раз скажешь что-то подобное — я тебе кишки через пизду вытащу, поняла меня? Забудь! Ты — моя ученица, а я лишь твой преподаватель. В этом мире нет ничего ничтожней, чем такое чувство, как любовь! Никто и никогда не будет любить тебя вечно, а даже если и будет, то это не значит, что ты будешь чувствовать то же самое. Каждый человек по своей натуре предатель и манипулятор. Кто-то прикрывается этим словом и трахает бесплатно, а кто-то берёт насильно и может заплатить. Уж лучше иметь деньги в кармане, чем быть дурой, которой морально воспользуются. Поняла меня? Поняла?!       — Да, — сдавленным голосом шепчу я, и Хам наконец отпускает. Он делает шаг назад и убирает слезинку, скатившуюся по моей правой щеке.       — И эту дрянь, — он указывает на слезу, что осталась влажной дорожкой на его указательном пальце, — тоже блокируй. Ты не в мире розовых соплей и ванильного облака. Это жизнь, Анюта. Жестокая жизнь.       Разве я могла быть настолько дурой, чтобы любить его? Блять, да с самого начала было понятно, что ничерта не получится.       Снова переворачиваюсь на другой бок, ощутив, как рана защипала. Стараюсь заснуть, считаю в какой раз овец, но храп Влада не даёт мне сконцентрироваться.       — Сука! — Бью его со всей силы, и едва пытаюсь сделать это ещё раз, как парень резко хватает меня за руку и заводит её за спину, нависая надо мной. — Ты сдурел, больной что ли?       — Я пытаюсь заснуть, а ты дубасишь меня!       — Твой храп меня заебал вконец!       — А меня заебали твои ёрзания! Разве нельзя просто…       — Просто что? — перебиваю, заметив, как в его глазах появилось что-то, похожее на успокоение. — Нихуя я не успокоюсь, ясно? Хам чётко дал понять, чтобы мы…       — И ты теперь будешь слушать своего бывшего учителя?       — Нам с ним тягаться будет сложно. Сколько ещё ран мы должны получить, чтобы понять, что мы попросту…       — Главное, что есть «мы». Вдвоём мы сильнее, чем он. Ясно? И этот ебучий «Синдикат» нам не помеха, если мы хотим вызволить Юрку из беды.       — И как ты, собственно говоря, собираешься это сделать?       — Завтра его переводят в другой участок.       Я начинаю внимательно слушать, так и не позволив Цареву слезть с меня. Он старается не давить на живот, облокотившись руками по обе стороны моего лица. А так хотелось этого грёбаного тепла.       — Побег?       — Во время которого его застрелят, как и одну девушку когда-то.       — Власов?       — Его план всегда будет актуален, верно, конфетка?       — Да ты чёртов гений! — восхищённо проговариваю я и даже не скрываю того факта, что от сообразительности Царева между ног снова влажно.       — Отъебётся от нас тот мудак. А дальше дело уже за нами и нашими оперативниками. «Синдикату» придёт пиздец. А вместе с ним и Хаму.       — Я тебе не сказала…       — Что именно?       — Хам отдельно от них. Да, он выполняет их приказы, но… он сам по себе. Одинокий волк. Он может работать на несколько крупных группировок одновременно. Покончив с одними, не значит, что доберёмся до него.       — Значит, придется убить этого говнюка, пока он не навредил мне или же…       — Твоей семье?       Царев понимает, о чём я, поэтому скатывается с меня и ложится на спину, обхватив лицо руками.       — Почему ты убила нашего ребёнка?       Я молчу. Не хочу ни о чём говорить.       — Анна! — называет по имени, и для меня это худшее оскорбление, которое могу услышать от него. Привычного нежного голоса уже нет, только холодный приказ.       — А что бы это изменило?       — Всё. — Он продолжал залипать в потолок, даже не смея посмотреть в мою сторону.       — Ребёнок — это не для меня.       — Тогда почему ты решила всё сама?       — В смысле?       — Отдала бы его мне!       — А рожать ты тоже сам бы собирался? Ну уж нет, терять свои сиськи из-за какого-то…       Он слишком внезапно хватает меня за шею, как и Хам когда-то. Но это было отнюдь не из-за моей «любви» и признания в ней. Это было из-за обиды… злости и непонимания. В глазах Влада что-то промелькнуло. Словно он презирал меня, и в этот самый момент я полностью теряю контроль.       — Что ты делаешь, идиотка? У тебя швы… а у нас серьёзный разговор.       — Так хочешь ребенка от меня? Ну так давай!       Тянусь рукой к его члену и внезапно охаю от обескураженности. Да у него же колом стоит! Едва ли не рвёт ткань боксёров, требуя высвободить наружу. Горячая твёрдая плоть так и манила к себе. Я облизнула пересохшие губы и снова посмотрела в лицо Царева, когда тот приоткрыл рот в попытке захватить как можно больше кислорода.       Снова провожу ладонью по всей длине, слегка надавив подушечками указательного и большого пальцев на головку.       Стон срывается сразу. Он не перестаёт сжимать моё горло, но давит не так уж и сильно. Терпимо… Не так, как между ног. Там уже всё давно завязалось крепким узлом, который ныл каждый раз, едва я старалась пошевелиться или же сделать вдох.       — Что ты делаешь?       — Хочу тебя…       — Швы…       — Похуй.       — Дура.       — Кретин.       — Я люблю тебя, — на выдохе говорит он и, наконец, убирает свои пальцы с моей шеи, медленно потянувшись за поцелуем.       Страстно. Сразу начинаю посасывать его губы, пробираясь язычком прямо в рот. Я дышу учащённо, дышу носом, но, кажется, этого для меня мало. Стон срывается с моих губ, как только Влад касается оголённой груди и с силой сжимает её, захватив в плен между пальцами мой сосок.       — Ты ненормальная.       — Трахни меня уже.       — Повтори! Быстро повтори! — требует он. В глазах лишь пошлость… возбуждение… недержание.       — Трахни меня! Жёстко. Давай!       Снова поцелуй, за ним ещё один, пока губы Влада не переметнулись на мою грудь.       — Ну же!       — Дурёха, швы…       — Я могу лечь на спину, чтобы не напрягать живот.       — Всё равно…       — Стоя?       — Нет…       — Тогда что?..       — Пальчиками, — шепчет он, и его рука плавно опускается вдоль моего живота, слегка касаясь бинтов, и ловко добирается до трусиков.       — Влад!..       — Конфетка? — улыбчиво произносит он, и я понимаю, что на дальнейшие разговоры попросту не способна.       Ловко снимает белье, вмиг опустившись телом вниз. Ничерта не понимаю, что происходит, но меня это пиздец как возбуждает. Его указательный палец легко проник в меня, пока Царев языком добирается до клитора. Вбирает в себя мою влагу, которой охуеть как много. Мне этого мало. Я хочу ещё. Хочу сильнее чувствовать тепло Влада, и это безумно срывает мне крышу. Напрочь забыв обо всём, едва ли не сама насаживаюсь на палец Царева, при этом учащённо дыша. Казалось, что мир действительно потерял все свои краски… моя жизнь была сыра и угрюма, как осенние деревья, лишившиеся своей листвы.       — Тсс, — шепчет он, — расслабься. Тебе нельзя напрягать живот.       А мне было плевать. Я хотела его. Всецело. И когда он добавляет ещё один палец, у меня с губ срывается долгожданный для него стон. Смотрю в лицо Влада, заметив, как он прикусывает нижнюю губу. Даа, вот так… сильнее, до крови… А затем резко тянется ко мне за поцелуем, давая полную возможность насладиться этим солоноватым вкусом. Мне рвёт крышу. Напрочь забыв о морали, я прижимаюсь губами к его ранке и начинаю буквально высасывать капельки крови. Так приятно… Всё забурлило внутри, когда его пальцы начали уже беспощадно вторгаться в меня. Казалось, что и этого мало… Я хотела, чтобы он заполнил меня всю, без остатка. Хотела отдаться ему, хотела ощутить пульсацию члена у себя внутри. Чтобы он бешено двигался во мне, как и раньше. Чтобы кусал шею, а затем с заботой зализывал раны. Чтобы едва ли не рычал каждый раз, когда я сладко стону. Для него. Для него одного.       Чёрт, и неужели мне реально не хватало именно этого? Неужели я могла столько времени прожить без таких дивных моментов?       — Расслабляйся, — снова шёпот мне в губы, и я начинаю вилять головой, тем самым дав ему ответ.       Сильно, жестоко и даже с некой болью. Он проник пальцами весьма глубоко, но и этого не достаточно. Тянусь своей правой рукой к его боксёрам и тут же освобождаю пылающий от возбуждения орган. Его член был прекрасен… Да, вот именно, прекрасен. Не такой, как у порнозвёзд, не такой, как у Юры (смутно вспоминаю, как застала друга, мастурбирующего в душе). Этот член был строго мой…       Ощущаю влагу на головке, размазываю её по длине органа. Тянусь к основанию, осторожно и не спеша надрачивая тому, кого люблю всем своим сердцем.       Движения пальцами становятся более умеренными, но всё же грубыми. Влад слегка сгибает фаланги пальцев, отчего я начинаю кричать, едва он давит на нужную точку. Захватив в плен кислород, я напрягаюсь, ощутив лёгкую и колющую боль в области раны. Владислав злится. Он готов прекратить всё — это видно по его глазам.       Нет, не смей останавливаться.       Начинаю бешено надрачивать его орган, заметив, как в глазах парня темнеет. Он также застонал, и это была запретная музыка для моих ушей. Разум тут же отключился, мне захотелось снова поцеловать его губы, но мужчина решил иначе. Он прижимается губами к моему соску. Захватывает его в плен, посасывает, слегка задевая зубами. Нарочно, блять, он делает это специально.       Внутри всё завибрировало, по телу прошлась приятная дрожь. Я была на седьмом небе, но этот грёбаный оргазм никак не шёл. Словно Влад доводил меня до точки кипения, но эта «кнопка» так и не нажималась.       Бесило.       Твою мать, я едва ли не сама трахала себя его пальцами, не забывая при этом отдаваться полной гамме ощущений, что приносил мне Влад. Но не хватало чего-то. Не хватало именно Его.       — Трахни меня уже.       — Ты ебанутая.       — Конечно! Раз прошу об этом именно тебя.       — Наслаждайся этим…       Укусив за мочку уха, Влад едва не заставил мой мозг взорваться. Он начинает дуть на влажное место, отчего сразу же просыпается дрожь в груди. Снова протяжно вдохнула, отдавшись этим эмоциям, этим грёбаным, но прекрасным ощущениям.       Член в моей руке слегка дрогнул, когда я на мгновение остановила движение. Снова продолжаю, на этот раз сжимаю своими тоненькими пальчиками куда сильнее, чем раньше.       — Это правда? — повышаю голос ещё раз, чтобы Хамилов обратил на меня внимание.       — Что именно? — Он спокойно расположился в кабинете Астахова-старшего и как-то криво взглянул на меня. С некой усмешкой на губах, отчего стало необычайно противно.       — Что ты убил… что убил… — у меня не поворачивается язык сказать такое.       — Правда, — спокойно отвечает Арсений, — что-то ещё? Хочешь знать, почему я это сделал?       — Приказ?.. Деньги?..       — Просто посчитал, что так будет веселее.       — Ты чудовище.       Уголки его губ снова дрогнули. Он медленно поднялся на ноги и проследовал дальше по комнате, заставляя меня не медлить и пойти за ним. Остановившись возле шкафа, Хамилов продолжил рассматривать книги, словно они были реально ему интересны, как и двадцать минут назад, когда я только ворвалась в кабинет.       — Я не могу поверить, что ты чокнутый монстр… что…       — А чего ты ожидала? — Внезапно поворачивается ко мне и делает шаг, полностью сократив то ничтожное расстояние, что разделяло нас. — Ожидала, что я украду тебя и мы будем жить вместе где-то в глуши и с радостью производить на свет детишек?       — Нет! — твёрдо заявляю, хотя сама где-то в глубине души об этом думала.       — Тогда к чему такие претензии?       — Я просто… — вспомнив последний раз, тут же затыкаюсь. Нет, не буду говорить. Пошло всё к черту.       — Я бы мог трахнуть тебя прямо здесь, — он хватает меня за волосы и приближает к своему лицу, шепча прямо на ушко, — нагнуть тебя и выебать раком в две дыры поочерёдно.       — Ты этого не сделаешь, — твёрдо заявляю я и чувствую, как острый кончик языка Арсения прошёлся по ушной раковине.       — Хочешь проверить? — его горячий выдох на влажную дорожку заставляет меня вконец отключиться.       В груди что-то пульсирует. Сердце? Или же надежда на что-то?       В эту же секунду он властно накрывает своими губами мой рот, пропихивая язык сквозь зубы. Жёстко показывает через поцелуй, кто тут главный и кто именно руководит ситуацией. Кусает до крови верхнюю губу, заставляет ощутить привкус собственной крови, будто проверяет меня на трусливость или же… он попросту захотел сделать мне больно, дать понять, что рядом с ним всегда так будет.       — Глотай, Анюта…       — Давай, Конфетка… — сладкий голос, словно из воспоминаний, заставил меня широко распахнуть глаза и чуть податься вниз, снова насаживаясь на пальцы Царева.       Этот голос… эта встреча спустя столько лет… И я не могла понять, принадлежит ли он действительно Владу, или это сладкое мгновение было для меня воссоздано из глубин воспоминаний?       Оргазм нахлынул с волной. Сердце на долю секунды останавливается, тело начинает биться в лёгких конвульсиях, словно рыба на суше. Живот снова скрутило, но не от боли, а от кайфа. Золотистые шары пустились в моё подсознание, лопаясь от напряжения, пока я не поняла, что кончила вовсе не от блаженного мига… а от блаженных воспоминаний.       Пугает, блять! Жёстко пугает. Мне даже нечего было сказать самой себе, не говоря уже о том, чтобы как-то попытаться оправдаться перед Владом. О чём я вообще думаю? Он же не телепат! Не мог прочесть мои мысли о том, как Арсений впервые поцеловал меня.       Но всё же…       Что это было, твою мать?! Какого хуя я вообще думала о нём?! Хам — единственный враг для нас сейчас. Столько лет я восхищалась им, но сегодняшняя встреча заставила меня попросту напрячься… Я бы сказала, что испугалась… Нет, не так… Мне было страшно до усрачки, когда он направил оружие на Влада.       Но кончить, едва вспомнив о нём, я никак не ожидала.       — Быстрее, любимая… Конфетка? — он попытался достучаться до моего разума…       Сильнее сжав член у основания, я вновь продолжила бешено двигать рукой. Влаги было слишком много. Мои сухие от стонов губы были снова искусаны. Кровь растекалась по уголкам губ, что немедленно привлекло к себе внимание Влада. Он вмиг начал облизывать ранки языком, поглощая кровь, как это делал Арсений…       Блять, опять он!!!       Какого хуя?!       Завибрировал. Едва ощутив это, вмиг двинула рукой ещё раз, заставляя мужчину спустить мне на бедро. Горячие и словно даже покалывающие ощущения от столь неожиданного, но разумного исхода событий.       — Моя… Ты моя… — он шепчет мне в шею, наконец перестав напрягать руки и рухнув на подушку рядом.       Я же перевела взгляд в потолок, не найдя рациональных ответов на то, какого чёрта…       Какого чёрта…       Спешу быстрее одеться, пока Владислав был в душе. Мне никак не удавалось отвергнуть тот факт, что безумно клонило в сон. Едва ли не засыпала, если хоть на секунду позволяла себе расслабиться. Стоит ли самой себе напомнить о том чудесном факте, что я вообще заснуть не смогла? Даже учитывая тот факт, что Владислав отрубился сразу же, едва кончил?       Телефон непрерывно звонил. И хера им надо? Мы ничего не собираемся заказывать в номер, да и вообще сейчас намерены съезжать! Раздражает. Со мной не выспавшейся вообще лучше не вести беседу. Чуть что, сразу хватаюсь за пистолет.       — Алло?       — Почему-то так и думал, — внезапно произносит его голос, — что трубку поднимешь именно ты.       — Какого чёрта? Откуда ты…       — Не спалось ночью? Ты так сладко стонала. Признаюсь, — протянул Хам, — что даже мне трахаться захотелось… Но что-то всё быстро закончилось.       Удивление тут же иссякло. А чего я ожидала, связавшись с этим опасным человеком? Что он не будет искать нас и просто оставит в покое?       — Тебе понравилось, Анюта?       — Охуенные ощущения, когда в тебя проникают сразу двумя пальцами. Попробуй как-нибудь, не пожалеешь! Да и подрочить партнёру не забудь, стоны возбуждают ещё больше.       — Почему я ничуть не расстроен такому дерзкому совету?       — Чего ты хочешь, Хам?       — Того же, чего и ты… Встретиться. Один на один.       — Ты всерьёз полагаешь, что я приму твою любезность как должное? Это же фальшь, ты что-то задумал…       — Уж явно не убивать тебя, — протянул он, словно промурлыкал, — зная ту Анюту, которой ты была несколько лет назад, я почти уверен, что встреча состоится.       — Место и время назначаю сама, ясно?       — В девять? — шепчет он, и я слышу ещё чей-то голос… женский голос.       — В восемь, — противоречу Хаму, — скажем, на той квартире, что я снимала, едва переехав в этот город. Думаю, адрес ты нароешь.       — И что мне делать с теми, кто будет в ней?       — Только не то, что ты умеешь лучше всего. Лучше пригрози, заплати и отпусти.       — Я жду тебя, Анюта… И да, моя девочка со сладкой кровью… скажешь Цареву — его сыну не жить. Если я не вернусь после нашей встречи, его сына изрежут на мелкие части и отправят в мешке прямо к ногам твоего благоверного.       Взгляд тут же был направлен на двери спальни, которые в эту же секунду отворились. Передо мной мой любимый… тот, с кем я хотела устроить засаду… А в голове слова Хамова.       — Да нахуй мне ваш подгоревший омлет! Нахуй, ясно? В фастфуде пожру! — кладу телефон и делаю вид, что безумно раздражена…       Напугана… Глядя в его глаза, понимаю, насколько попала… Рисковать всем — моя привычка. Мы могли бы сделать что-нибудь, придумать вместе… Если бы только речь шла только о наших никчёмных жизнях.       Нет, ещё одного ребёнка я его не лишу.       Только не сейчас.       Только не так…       И плевать, что тьма снова сгустилась надо мной. Она мне больше подходит. Мы дополняем друг друга. Я — своим похуизмом и готовностью к смерти, а она… она была моим утешением, моим личным наркотиком, который так был необходим всякий раз, когда жутко боялась.       Медленно подхожу к Владу и кладу голову ему на плечо, приобняв за оголённый торс.       — Всё готово, Юрку скоро освободим и подумаем, как выманить Хама… Всё скоро закончится, Конфетка.       — Конечно. — Даю ему поцеловать себя, едва сдерживая слезы.       Ненавижу плакать. Слёзы — удел людей… А я… я просто…       Ничто.       Так было всегда и этого не изменить. Вдох, Анна, чёрт возьми, сделай вдох… А теперь ответь на поцелуй любимого. Ведь кто знает, чем закончится сегодняшняя встреча! Это тебе не Кирилл Астахов… Это Хам. Арсений Хам, тот, кто когда-то убил твою любовь… а теперь, возможно, убьёт и тебя.       Вдыхаю сладкий аромат любимого и закрываю глаза. Всё хорошо… Всё будет хорошо. Правильно, Влад… будет.