Океан нашей любви

      Понимаю, что являюсь полной дурой, раз так подло поступаю по отношению к Владу. Но попросту не смогла… была не в силах отказать Хаму. В сотый раз просканировала каждую свою мысль об этой ситуации и твёрдо решила приехать одна. Возможно, я поступила глупо, но блин, это же я. Та, которая всегда действует эмоциями, а не здравым смыслом. Словно я его послала к черту, а когда тот решил его мне вернуть хотя бы на время, то послала и его самого к Дьяволу. Тот с радостью принял всё… он всегда принимает.       В голове снова всплывают какие-то обрывки фраз из прошлого, какие-то картинки… Смутные, их мне не разглядеть. Но те чувства снова вспыхнули. Те жуткие и одновременно притягивающие к себе эмоции. Нет, я определенно желала Хаму только смерти… хотела победить его, показать, что я всё же научилась выживать в этом ёбнутом мире, абстрагируясь в любой ситуации. Но в то же время я осознавала, что ничерта не просто против него. Он профессионал в своём деле. Он тот, кого боятся многие…       Вот только Станислав Волков когда-то пошёл против целого Синдиката. Сломил их своей волей и властью. Сделал так, что те даже не совались в его дела. Он когда-то победил Хама и поставил того на место, заставив Арсения перестать дышать в свою сторону… И, как назло, его жена решила родить ещё одного ребёнка именно в такой сложный для меня период. Сидя в такси, я ещё раз набираю номер Волкова, но бесконечные гудки дают понять, что это просто пиздец как нехорошо.       — Долго ещё ждать? — нетерпеливо проговаривает таксист.       — Столько, сколько мне потребуется, — бормочу себе под нос, даже не подняв глаза в его сторону, — скажи «спасибо», что ещё плачу за ожидание, а так могла бы попросту зарезать.       Мне не лень подтянуть ткань сарафана немного повыше по бедру, продемонстрировав ему чехол с кинжалом внутри.       Молодой парень тут же запнулся. Уставился прямо перед собой и долгое время молчал, пока я в сотый раз не решила набрать номер Волкова. На этот раз поняла, что бесполезно. Телефон был выключен… так же, как и мой инстинкт самосохранения.       Ну… С Дьяволом.       Выхожу из машины, поправляю сарафан и закидываю мобильный в сумку. В кедах идти очень удобно, но в то же время понимаю, что туфли были бы лучше. Прохожу по знакомым улочкам, и на меня внезапно нахлынывают воспоминания. Дежавю… То, как мы с Юрой впервые вышли из квартиры, поняв, что нас никто не ищет и нам ничего не угрожает. То, как присели на лавочку на этой самой детской площадке и открыли пивас. Как обсуждали, спорили и дискутировали по поводу нашей новой жизни.       — Я знал, что ты не струсишь, — его голос с низким тембром оказался прямо за мной. Я вздрогнула, но не обернулась. Молча пошла дальше, зная, что Арсений последует за мной.       — Долго ты тут?       — Кому звонила? — игнорирует мой вопрос, продолжив идти прямо за спиной.       Открываю дверь подъезда и уже поднимаюсь по ступенькам в полной темноте. Дааа…. за столько времени они так и не вкрутили лампочку.       — Волкову.       Знаю, что лгать бессмысленно. Арсений уже давно понял, кому я звоню. Он всё разузнал. С ним лучше быть честной, иначе лишусь кончика языка… как это было с моим охранником много лет назад, когда тот решил солгать.       — Думаешь, что ему есть дело до тебя? Что он внезапно, после стольких лет, решит вернуться к прошлому и разрулить всю ситуацию? Его женушка слишком сильно повлияла на него. Закрыла путь назад своей мнимой любовью. Теперь он, как щенок на верёвочке, повсюду с ней, слушается и подчиняется во всём. Она вытащила из него тьму, поселив свой свет.       — Тьма всегда остаётся в уголках души…       — Но у таких, как Волков, души нет, — прямо в ухо прошептал Арсений, едва я остановилась на третьем этаже напротив своей бывшей квартиры.       — Их нет?       — Был молодой парень… ему срочно потребовалось переехать обратно к своим родителям.       — Ты всё предусмотрел.       — А ты сомневалась?       Сам вставляет ключ в замочную скважину и проворачивает два раза. Щелчок… Дверь открыта. Арсений тянет её на себя, даёт мне пройти и внезапно захлопывает.       — Мы согласны на твои условия…       — В самом деле? Кто тогда планирует фальшивое убийство Юрия во время побега?       Резко оборачиваюсь, ощутив его ладони на своей талии. Мы встречаемся взглядами, а я уже задерживаю дыхание.       Ебанутая ты, Аня, раз решила, что от Хама можно что-то скрыть! Он всегда будет на шаг впереди. Он всегда будет всё знать, как бы ты ни пыталась это скрыть… И он знает, что ты до сих пор восхищена им.       Да, я не люблю… но до безумия восхищаюсь Хамом. Это скрывать было бессмысленно. Даже для самой себя. В сотый раз я смотрела на него с трепетом в груди… но теперь это было отнюдь не из-за тёплых чувств, а только из-за страха.       Дура! Почему не предупредила Влада? Почему солгала ему? Он мог подстраховать… ведь живой я вряд ли выйду, если решу сказать Хаму что-то колкое… А я непременно скажу.       — Ты словно Дьявол. Знаешь всё наперед.       Ебанутая идиотка?! Зачем смотрю в его серо-голубые глаза да ещё с таким вызовом проговариваю данную фразу? У меня реально отсутствует инстинкт самосохранения. Напрочь!       — Тебе никогда не удастся скрыть тот факт, что до чёртиков меня боишься.       Ладони стали сильнее сжимать мою талию, медленно переместившись к ногам. Он враз раскусил меня… Едва его ладонь забралась под сарафан, как моё дыхание стало прерывистым. Мурашки накатились волнами и пронзили кожу острыми стрелами. Всё забурлило. Приятное и в то же время пугающее ощущение обескураженности пронзило меня. Мне стало трудно стоять на месте… Едва хотела перенести вес своего тела на другую ногу, как Арсений уже добрался до чехла.       — Плохо, девочка, очень плохо. — Его глаза вспыхнули от ярости. Резко хватается за кинжал, а тяжёлая ладонь левой руки соприкасается с моей щекой.       Удар сильный. И пиздец какой.       Покачнулась, встретилась со стеной и тут же уронила сумку из рук. В глазах искры, во рту привкус крови. Чёртовой крови… Не люблю этот приторный привкус.       — Это было твоей первой ошибкой.       Демонстративно проводит кинжалом по ладони, рассекая кожу. Сначала была невидимая нить, через которую стали просачиваться небольшие капли крови… Они становились в разы больше, превращаясь в тёплую струйку, которая теперь рванула к запястью. Арсений даже не дёрнулся от боли. С безразличием смотрел на свою рану, а потом внезапно перевёл взгляд на меня.       Зверь. Не иначе. Он сделал шаг вперёд, я два назад. Он усмехнулся. Я испугалась. Дрожа, как осиновый лист, старалась дышать равномерно, дышать без опаски… Но по его глазам, которые вмиг стали чернеть от злости и желания меня покорить, поняла, что мне не сбежать.       — Руку, — холодно, таким же низким тембром проговорил Хам.       Я словно была под гипнозом. Задержав дыхание, протянула ему свою правую ладонь, отчего парень заметно обрадовался. Он знал, что не способна ему противостоять. Знал, что не могу возразить. Знал, что я такая же зависимая от него слабачка, как и раньше. Почему он всё это делал?       Да потому что только через кровь, по его мнению, можно заключить договор или же прощение.       Лёгким взмахом руки он рассёк мою кожу на ладони. Кровь вмиг выступила на руке. Противное ощущение боли пронзило меня. Я на секунду зажмурилась, не произнеся ни звука. Понадобилась всего пара мгновений, прежде чем Хам схватил меня за эту ладонь той самой рукой, на которой сделал себе порез. Наша кровь смешалась… Это означало, что мы продолжим разговор. По его правилам, сегодня я не умру… возможно.       Дьявол правил адом… А Арсений правил этим миром. Он казался настоящим Демоном с таким цветом глаз. Почернели, казались бескрайней бездной. Засасывали меня, требовали полного подчинения. Наша кровь вновь смешалась. Я ощущала лёгкое покалывание в груди, отчего широко распахнула глаза, едва он подался телом вперёд. Заставил прижаться спиной к стене, хлопать ресницами, как только горячее дыхание коснулось моей щеки.       Обожгло.       Противно и гадко…       В то же время завораживало.       — Ты чувствуешь меня в себе? Я полностью в твоём теле. Теперь я та самая жизненная сила, что тебя питает. Моя кровь проникла в тебя, растеклась по венам и вот уже достигла сердца, — дыхание перемещается на ушко, щекочет ушную раковину, но в то же время Хам ласкает своим голосом, — твоё тело напряжено. Подчинись уже мне, можно и расслабиться.       — Мы должны поговорить, — хотела ответить колкостью, но куда уж там, когда в его свободной руке до сих пор мой кинжал.       — Ты боишься меня, Анюта?       — Боюсь, — нет смысла скрывать, — но знаешь… за все эти годы я кое-чему научилась…       — Чему же?       — Нельзя играть по правилам.       Со всего размаху бью его коленкой в пах, отчего Хам, согнувшись, отступает к противоположной стене. Его взгляд строго мне в глаза. В нём вспыхивает ярость, и одним резким рывком он настигает меня уже в зале. Хватает за бёдра и кидает в сторону.       Кеды… Как же я вас люблю! Была бы на каблуках — напрочь свалилась бы и тем самым помогла Арсению завершить начатое. Подпитываюсь тем фактом, что ночью мои воспоминания проснулись… Что я полностью так и не отдалась любимому человеку, пусть физически и присутствовала, но эмоционально я была там, в прошлом, с Хамом.       — Тебе не удастся убежать, — звериный рык прямо за моей спиной, пока я не добегаю до спальни, — ты — моя жертва, которая сама пришла на казнь. Я учил тебя следовать правилам, ведь в их игре ты никогда не будешь проигравшей стороной.       — Я создала новые правила. — Останавливаюсь возле окна.       Тупик… Распахиваю шторы, вглядываюсь в закат, постепенно успокаиваясь.       Стою к нему спиной, но уже знаю, насколько близко ко мне подошёл Хам. Он приближается вплотную, прижавшись своей грудной клеткой.       Вибрации, исходящие от его груди, пронзают всё тело. Тяжело дышит, отчего мои волосы теперь начали колыхаться. Холодное, леденящее душу дыхание. Заводит кинжал, прижимает к моему горлу, пока другая, раненая ладонь, ложится мне на живот и заставляет прижаться сильнее, слегка оттопырив попу. Мои ягодицы коснулись его паха… Нет, это не романтическая история, где я почувствовала его эрекцию… Я ощутила дикий ужас, который застыл в моих глазах.       — И чего ты добилась своим подлым ударом? Считала, что удастся убежать? Или думала найти оружие в этой комнате? Я всегда буду на шаг впереди…       — Не сомневалась, что ты тут уже всё перерыл.       — Верно, — шепчет мне на ухо, затем внезапно касается кончиком языка ушной раковины. — Ты в тупике, мышка, и теперь в моей власти.       — Я ведь играю не по правилам, верно?       Протягиваю руку вперёд, хватаюсь за запястье и придерживаю его, пока бью локтем по рёбрам Хама. Поворот, удар под дых. Ещё один прямо в корпус, заставляя Хама обезумить. Он обескуражен, ведь не ожидал от меня очередной подлянки. И собирается нанести удар.       Звук разбитого стекла оказался быстрее, чем его кинжал в моём теле.       Я застываю, победно улыбаюсь и оборачиваюсь к окну, едва Хам падает на пол.       — Ты была прекрасна, — ликование Григория заставляет присмотреться к дому напротив, и замечаю, как ловко он убирает снайперскую винтовку и скрывается из вида, — отлично сработано.       — Я проверю пульс…       — Уходи! — снова голос в наушнике. — Скоро нагрянет полиция.       — Мне нужно удостовериться, что он сдох.       Его тело лежит полубоком. Сначала делаю медленные шаги и наклоняюсь, присев на корточки. Как только моя рука коснулась его плеча и собралась уже перевернуть, в голове промелькнула мысль…       Крови под ним нет!..       Страх пронзил моё сердце точно так же, как и кинжал правое бедро.       Кричу в голос, отчего снова слышу голос Гриши в наушнике.       — Заставь его подняться! Мне вас не видно! Анна!       Он ловко прокручивает кинжал, а у меня от боли едва ли не разрываются все органы. Кричу во всё горло, обнаружив, что кровь начинает бить фонтаном. Ударом в корпус он отправляет меня к стене, заставляя прижаться к ней всем телом. Окно по левую сторону, но мне не удастся доползти до него и слегка приподняться, чтобы дать Грише ещё один шанс на выстрел… На этот раз в грёбаную голову…       Хам так же поднимается на ноги, делает шаг ко мне, кидает взгляд на окно, в котором теперь уже точно не мелькнёт.       — Думала, что меня так просто убить? — ловким движением разрывает на себе светлую рубашку, продемонстрировав бронежилет. — Знал, что ты поступишь, как подлая трусиха. Всё же вас воспитывал Астахов, а он был тем ещё слабаком. Даже в сына собственного не выстрелил, когда тот пришёл его убивать.       — Не смей говорить о нём! — Не вытаскиваю кинжал, знаю, что от этого действия кровь ещё сильнее рванёт из раны. Давлю обеими ладонями чуть выше, стараюсь как-то остановить этот бурный фонтан. Ощущаю, как силы быстро покидают мои руки, как туман застилает сознание, а уши заложило противным гулом.       — Ты ещё не поняла, глупенькая моя? — Он присел на корточки рядом со мной и заставил заглянуть ему в глаза. — Я всегда на шаг впереди.       Крик в наушнике, а затем несколько выстрелов. Обескуражило… Всё это заставило меня безмолвно завопить, отчего в душе остался сильнейший осадок.       — Гриша?.. Гриш? — начала говорить как бы в пустоту. Знала, что ответа не будет. Телефон Хама зазвонил, но он продолжал придерживать мой подбородок пальцами правой руки, велев смотреть строго в глаза. Не разрывая зрительного контакта, тянется к карману брюк и берёт мобильный в свободную руку.       — Оля? — улыбчиво проговаривает Хам. — Молодец. От тела избавься.       Не возвращает мобильный обратно, продолжает смотреть мне в лицо.       Дышу через нос… Пытаюсь набраться сил… хоть каких-нибудь. Ощущаю, как начинаю терять сознание.       — Будь со мной, — зловещий шёпот Хама велел мне снова взглянуть в эту бездну его глаз.       Он набирает номер и проговаривает какие-то слова… Я слышу имя своего любимого… Влад…       Влад…       Конфетка       Нет! Только не он!       Не приезжай! Он убьёт тебя! Убьёт, и я ничего не смогу сделать, чтобы уберечь тебя от пули… Уберечь от лезвия кинжала.       Арсений кладёт мобильный обратно в карман и улыбается кончиком губ.       — Мне интересно с тобой играть, Анюта, пусть и не по моим правилам.       С этими словами он внезапно встаёт на ноги и расстёгивает свой ремень…       Только не это…       Открываю глаза от очередной вспышки боли, когда Хам сильнее затягивает свой ремень выше моей раны. Он удостоверился, что крови начинает выходить намного меньше, и на его лице появляется ухмылка. Снова заставил посмотреть в свои глаза, сильно сжав подбородок пальцами. Пачкает его моей же кровью.       Постепенно темнота уходит. Его серо-голубые очи снова сразили меня наповал, заставляя окунуться в воспоминания.       — Я спас тебе жизнь не потому, что я добрый или же влюблён в тебя. Твоя жизнь — ничто! Ты самый последний человек на земле, Анюта, который заслуживает её. Но умрёшь ты не так… Ты умрёшь по правилам… Строго по моим правилам. Больше не будет твоей подлянки со снайпером или же моей, с ударом кинжала в бедро. Взгляни на меня…       Едва начала терять сознание, как его голос снова возвращает меня в этот бредовый мир.       — Ты должна была стать моей лучшей ученицей, а не худшей.       — А знаешь… Когда я убила Астахова-младшего, то его мозги были повсюду. В моих волосах, на шее, в декольте… Даже, мать его, в рот попали. Но твои… Твои смешаются с твоим же собственным дерьмом, и я буду весело прыгать в них, как маленькая девочка по лужам.       — Очень интересное сравнение, моя малышка, — он снова приблизился к моему лицу с коварной усмешкой, — залечивай раны, потому что война началась.       Холодными губами прижавшись к моим, он с силой надавил на мой рот своим языком, велев его впустить… Я начинаю отключаться, а эта мразь продолжает насиловать меня своим языком, заставляя издать болезненный стон и провалиться в чёртову темноту. Уж лучше с ней… чем с ним.       Хам…       Обрывки каких-то фраз. Мне ничерта не понятно. Где я нахожусь и что, чёрт возьми, происходит?! Казалось, что это всё очередной бред. Казалось, что мир действительно играет со мной злую шутку и каждый раз заставляет ненавидеть саму себя ещё сильнее.       — Эй, конфетка?       — Ты жив?..       Облегчение нахлынуло сразу же. Я выдыхаю через силу, вновь ощутив эту чёртову боль в бедре.       — Ты не можешь без приключений, не так ли?       — Я всё держала под контролем.       — Свою рану и мёртвое тело в доме напротив тоже? — в его голосе слышались презрение и злоба. Я старалась улыбнуться, но ни черта не получилось. Боль снова заставила застонать, при этом рвано вдыхая кислород. — Лежи, набирайся сил.       — Где мы?       — У моего знакомого. Перекантуемся здесь пару часиков, пока обезболивающее не даст нужный эффект.       — Как ты… как…       — Его не было, когда я примчался. От его звонка стало не по себе, думал, что он убил тебя…       — Он убьёт. Непременно.       Открыв глаза, я нахожу в себе силы заглянуть в лицо Владислава. Он обеспокоен, но пытается тщательно это скрыть. Гладит меня нежной ладонью по лицу, заставляя расслабиться.       — Ещё раз выкинешь подобное — я тебя лично прирежу.       — Я согласна… Желательно своим членом.       — Ты ебанутая.       — Зато твоя.       Снова проваливаюсь в темноту, на этот раз с улыбкой на лице.       Внезапно подскакиваю, осматриваюсь вокруг, заметив лишь то, как солнечные лучи проникли в комнату и теперь освещают каждый тёмный уголок в моём сердце. Осматриваюсь по сторонам, ощутив острую боль в голове. Лёгкое головокружение, тошнота подступила к горлу, прежде чем я обращаю внимание на свою ногу. Перебинтована. Нет никаких выступавших из-под бинта капель крови. Предпринимаю глупую попытку встать… Не с первого раза, но всё же удаётся.       Медленно, вдоль стены, небольшими шагами. Блять, как же больно. Каждую мышцу тянет, выворачивает наизнанку от режущей боли. Я простонала сквозь зубы, вышло подобие рычания детёныша хищного зверя. Отталкиваю дверь, вваливаюсь тяжёлой массой в соседнюю комнату.       Никого.       Я одна.       Ещё раз осматриваю небольшую квартирку, не заметив ничего странного. Обычная мебель, фотографии в рамках на стенах. Счастливая семья. Молодой парень, обнимающий свою любимую, а та, в свою очередь, держит на руках белобрысое чудо… Ребёнок, скорее всего, мальчик… Следующая фотография, где парнишка в костюме держит в руках белую розу. Он улыбается тому, кто его фотографирует.       Мило… Аж душу тронуло…       Хм, если бы она у меня была.       Ещё одно фото… тут мальчик уже повзрослевший. Лет десять, может, больше… Но улыбки на его лице нет. Он мрачно распаковывал новогодний подарок, присев рядышком с нарядной ёлкой.       Я едва ли не чувствую его боль… одиночество и какую-то тоску в глазах. Он выглядел совсем печальным.       — Мамы уже не стало, когда папа делал этот снимок, — внезапно со стороны донёсся голос, и я заставила себя обернуться, — она умерла за неделю до Нового года.       Этот же белобрысый мальчик, на этот раз лет четырнадцати, стоял поодаль от меня и наблюдал за тем, как я продолжала разглядывать фотографии.       — А ты когда-нибудь теряла близких?       — Ты не представляешь, как часто. — Отвернувшись от стены с фотографиями, я присаживаюсь на диван, напротив этого самого парня.       — Дядя Влад и отец уехали по делам.       — А ты типа за мной остался присматривать?       — Они заставили. Я два раза менял бинты… — поджав губы, добавил он. — Ты очень сильно кричала и дёргалась.       — Не умер же от помощи?! — фыркнула я. А почему я должна быть любезной?       — У тебя много шрамов. А этот порез нанесли недавно? — кивнув на живот, он присел напротив в кресло, продолжая рассматривать меня. — Сколько тебе лет?       — Мы уже на ты? — снова не сдержалась и фыркнула.       — А что тут такого?       — Да ничего, абсолютно ничего! Какой-то сопляк почувствовал себя героем, который помогает девушке в бессознательном состоянии да ещё и тыкает.       — Я уже давно не мальчик! — он проговаривает эту фразу, словно заученную. Снова скользнул по моему телу взглядом, на этот раз смыкая руки на груди. — Дядя Влад предупредил, что ты будешь стервой.       — Дядя Влад совершил ошибку, оставив меня с тобой.       — Почему это?       — Будешь действовать мне на нервы — оторву к чертям собачьим твои маленькие батарейки.       — Моя девушка на мои батарейки не жалуется, — словно победил меня в разговоре, поэтому ухмыльнулся.       А я наоборот едва от смеха не взорвалась.       — Тебе сколько лет? Хоть лобковые волосы появились?       — Мне пятнадцать! — легко отвечает белобрысый. — И не только волосы!       — Ох, тогда поздравляю, ты теперь жалкое подобие мужчины.       — Знал бы, что ты такая — оставил истекать кровью.       — Думаю, бинты…       — Я зашивал тебе рану, — коротко проговорил парень, и я была в полнейшем ахуе.       Осматриваю его… затем его руки. И не понимаю ничерта. Снова возвращаю взгляд к его глазам. Не лжёт.       — Где научился?       — Мама была хирургом.       — И как она умерла?       — Какие-то упыри убили во время ограбления, — стиснув зубы, спокойно говорит мальчишка. — Но папа им отомстил.       — Кто твой отец?       — Он когда-то был полицейским. Очень давно… Но я рад, что ты здесь, потому что он наконец-таки нашёл новую цель — помощь дяде Владу.       — Дядя… дядя… А со мной на «ты».       — Так он и есть мой дядя, — снова абсолютно спокойно обескураживает меня парень.       — Вот так поворот, — ну, а хера я удивляюсь? — Имя как?       — Вова.       — Я надеюсь, Вова, ты не против, если я приму душ?       — Подглядывать не буду.       — Ещё бы. Ты же не хочешь остаться без яиц и глаз, верно?       — Не думай, что такая вся из себя секси. Ты и в подмётки моей девушке не годишься.       Подъёб был засчитан, и я одарила парня улыбкой. Мы непременно подружимся.       Встав на ноги, двигаюсь в комнату, на которую мне указал парень. Едва только вхожу, как тут же замираю, закрыв за собой дверь. Мда уж, сразу видно, что тут не живёт женщина. Хотя о чем я говорю, ведь у нас в квартире с Юрой был такой же беспорядок! На его полке всегда было множество шампуней, гелей для душа, станков и прочего… Всё красиво расставлено и со вкусом. А у меня что? Средство после сахарной депиляции, вечно пустая бутыль из-под шампуня, поэтому тырила понемногу у Юры. Зато пахла неплохо.       — Полотенце какое брать? — кричу чуть погромче.       В ответ тишина.       — Только не говори, что пошёл подкатывать свои яйца к девушке!       Открываю дверь, чтобы продолжить нашу «приятную» беседу, и застываю.       Блондинка смотрит на меня с издёвкой. Она сильнее оттягивает волосы парня, прижав того спиной к своей груди, и ближе подставляет оружие к его виску.       — Война началась, — улыбчиво шепчет мне Ольга.       В глазах Вовы страх. Мальчик старательно сдерживал слёзы, но они всё же вырвались на свободу и потекли прямо по щекам, собираясь крупными каплями на подбородке. Меня перетрусило. Пистолета рядом нет, и я совершенно не понимаю, как помешать этой твари выстрелить в пацана. Впервые кого-то хотелось защитить… Впервые кинуться под пули, лишь бы спасти чужую жизнь… жизнь того, с кем говорила от силы минуты две, но уже готова была подставить своё тело под свинцовые.       — Отпусти пацана. Он тут ни при чём.       — Его папаша решил помочь вам выступить в неравной борьбе против Синдиката. Разве ты думаешь, что мы прощаем такой наглый вызов? — сильнее потянула за волосы, отчего Вова уже даже не пытался сдерживать слёзы.       — А ты, я смотрю, полнейшая трусиха, — хохотом заливалась я, — считаешь, что мне есть дело до него? Стреляй, а потом стреляй в меня, безоружную. Вряд ли Хам это одобрит. Он потом выпустит тебе кишки наружу, ведь ты пошла против его правил.       Блондинка задумалась. В её глазах словно мелькнули образы, как Хам будет разделываться с ней, узнав, что та стреляла в меня… в безоружную.       — Думаешь, что такими фразами заставишь меня отпустить пацана?       — Ты ничерта не потянешь меня, тварь. С незажившей раной в животе да ещё этой, — кивнув ей на своё бедро, продолжаю, — ты не осилишь мои удары. Имей в виду, я его первая ученица и самая лучшая.       — Нихуя подобного! — в точку, я ударила прямо по её самолюбию. Глаза Ольги загорелись злостью, а сама она уже медленно убирала пистолет от виска Вовы. — Тебе не тягаться со мной!       — В самом деле? — ухмыльнулась я, встав в боевую стойку, сжав пальцы в кулаки. — Так хули ты тогда ссыкуешь?       Она с визгом отбросила парня в сторону и кинулась ко мне, вытянув пистолет прямо.       Выстрел в тот момент, когда я перехватываю её руку и отвожу в сторону. Пуля попадает в дверной косяк ванной комнаты.       Удар в корпус, прямой джеб, отчего кровь брызнула с моих разбитых губ. Правый кросс над её левой рукой, удар достигает цели. Девушка отступает назад, роняет пистолет, её техника нападения немного хромает. Делает выступ, хочет джебом пронзить моё лицо. Подсечка по её ноге, куда я недавно пустила пулю. Сгибается, собирается кинуться на меня. Ещё один кросс, на этот раз левый.       Правый хук в печень, левый в подбородок. Едва ли не падаю, заметив, как её кулак с согнутым локтем летит мне в лицо. Опережаю. Апперкот. Один… Апперкот второй, и девушка падает на пол.       Тянется за пистолетом, хватает его, и снова два выстрела. Я резко падаю следом к ней, прямой джеб по её лицу, отчего та наносит мне хук в печень.       Поднимаемся так же молниеносно, как и ёбнулись. Удар, один, второй, и я чувствую, как задыхаюсь, едва она попадает мне по горлу. Снова хотела выставить руку с пистолетом и выстрелить в меня…       Подсечка. Я тяну девку на себя, снова обхватив её правое запястье двумя руками. Давлю на определённые точки, заставляю пальцы разжать оружие и откидываю его своей ногой, резко провернувшись на полу, да так, что блондинка оказывается подо мной. Свободной рукой она наносит мне удар немного сверху незажившей раны на животе. Сдавливаю челюсти, головой прямо в её нос.       Кровь брызнула, переносица была разбита, на ней тут же показалась красная полосочка рассечки. Отталкивает меня своими ногами в сторону. Болезненно ударяюсь правым боком, резко перекатываюсь на живот и мощным рывком достигаю её ног, тяну под себя, чтобы сучка не успела схватиться за пистолет.       Ногой мне по рёбрам. Отчего скулю от боли, а руки перестают слушаться и отпускают её ноги. Пока я учащённо дышу, пытаюсь восстановить силы, она достигает оружия и направляет на меня… Выстрел в то время, когда я бью тварь прямо между ног кулаком. Она дёрнулась, пуля прошла в сантиметре от моего лица. Настигаю её, едва ли не сажусь сверху её живота.       Свободной рукой она пытается ударить меня по ране на бедре, в то время как пистолет снова хочет направить мне в голову. У меня секунда на размышления… Позволяю нанести удар по ране, схватившись двумя руками за её запястье, велев стрелять в потолок. Штукатурка размером с горох начинает сыпаться на наши головы. Попадает ей в глаза, отчего блондинка сильно жмурится всего секунду и снова бьёт меня в бедро. Кровь брызнула из-под бинтов, я закусила свою нижнюю разбитую губу, дабы не кричать в голос.       Кулаком в её переносицу, доламываю нос, пока предпоследняя пуля не устремляется в сторону.       Чей-то крик… И тело падает на пол.       Поспешно перевожу взгляд на то место, где только что сидел, пригнувшись, перепуганный Вова, и застываю от ужаса. Парень прижимает ладони к своей груди, учащённо дышит, позволяя крови капать со своего рта.       Ещё один удар по моему бедру…       Надоела…       Тварь!       Выхватываю из её рук пистолет и замечаю, как глаза Ольги расширились.       — Нет-нет! — защебетала блондинка с ужасом в глазах.       Знала, что я сделаю это… Знала, что осталась одна пуля… Всегда надо считать.       Выстрел ей в лоб, и взгляд застывает на моём лице, прежде чем я скатываюсь с её тела. Ползком, превозмогая боль в районе печени и своего раненого бедра, добираюсь до Вовы и с силой жму на отверстие от пули.       — Эй… Мужик… Не смей, слышишь? — Слёзы застывают в глазах, когда наблюдаю его агонию. — Не смей. Тебе придётся снова наложить швы на мою рану, слышишь?! Эй…       Он улыбается… Так же, как и на своих ранних снимках…       Вдох… бурление крови изо рта… закрывает глаза.