Океан нашей любви

      Осматриваю свои руки, так и не рискнув избавиться от липкой застывшей крови. Она пробралась под отросшие ногти, пусть половина и была сломана после такой битвы. Тело блондинки упаковали в мусорный мешок, и в скором времени от нее осталась лишь обширная лужа крови, пропитавшая палас.       Смотрела в сторону кресла, за которым несколько минут назад я прижимала ладони к окровавленной ране Вовы. Никак не могла успокоиться. Внутри бурлит поток из слёз и горечи, в то время как снаружи я выглядела по-настоящему боевой. И почему я потеряла контроль и долгое время плакала, а когда дверь открылась и на пороге показался Влад, то тут же снова превратилась в циничную стерву и объявила о том, что пацану срочно нужна скорая? Он был без сознания, и, когда его забирали «проверенные» врачи, у меня даже ничего не дрогнуло…       Впрочем, дрогнуло всё, разрывалось на мелкие кусочки, но я не показывала своего беспокойства.       Продолжала сидеть на полу и рассматривать свои руки, пока в квартире слышался истошный крик.       — Ты привел её сюда, зная, что за ней придут! Ты заставил меня оставить своего сына, сказав, что он в полной безопасности! Я поверил тебе, Влад, поверил в очередной раз! А ты подвел меня! — Андрей вопил во всю глотку, заставляя Царева опустить глаза вниз, словно его отчитывали. — И что в итоге? Мой сын в реанимации и врачи не дают никаких надежд, а эта сука жива и невредима! Да еще и труп известной киллерши у меня во дворе!!!       — Угомонись! — резко отвечаю я, отчего Влад кинул в мою сторону настороженный взгляд, как бы предупреждая меня не вмешиваться. — Твой пацан выживет, нет у тебя причин истерить, как баба во время месячных!       — Она ещё и дерзит! Тупая дура!       — Ещё раз оскорбишь меня, и, клянусь, я вонжу тебе зубочистку в глаз. А это очень неприятно.       Андрей застыл от таких слов. Он молча посмотрел на своего двоюродного брата и удалился из квартиры, прихватив с собой чистые вещи для сына.       Мы остались вновь одни, но от этого ситуация не выглядела более спокойной. Я знала, что Влад сейчас начнёт, но меня больше беспокоил тот факт, что сегодня ровно шестой день, а значит, я должна появиться в нашей с Юрой квартире… Снова буду подвергнута опасности не только со стороны Павла, которому обещала притащить настоящего убийцу своей матери, но и со стороны «Синдиката». Они наверняка будут меня там ждать… но на этот раз пошлют намного больше своих «степных зайцев».       Именно так они называли опытных киллеров, работающих на них.       — Юра в безопасности.       — Мне нужно с ним встретиться…       — Это невозможно!       — Ты совсем рехнулся? Он должен рассказать нам…       — Анна! Он сейчас не должен ни с кем из нас встречаться! Костя позаботится о его безопасности!       — Малин? — у меня внутри разыгрался приятный пожар. Костя… Он в деле.       — Как только этот день пройдт, мы с тобой непременно поговорим с ним. Но пока никто не должен знать, что он жив. Синдикат с легкостью может его найти, так же как и тебя в этой квартире.       — Думал, что они не знали, где живёт твой брат?       — По легенде, он был убит два года назад. Сейчас они живут под другими именами, мы не поддерживали связь напрямую. Пользовались проверенными людьми и передавали послания друг другу на протяжении всего этого времени.       — Юра знает имя того, кто убил Ларису…       — И ты его знаешь, Анна… Не трудно догадаться…       — Хочешь сказать… что…       — Хам и есть убийца. Он был любовником Ларисы, промывал ей мозги и потом убил, поняв, что она пойдет до конца, чтобы этой сделки не было ни с одной компанией.       — Блять…       — Как твоя рана? — Он осматривает моё бедро, присев рядом. — Врачи залатали, но сказали, чтобы ты не нагружалась.       — Очень дельный совет в то время, когда нас пытаются убить на каждом углу.       — Ты потеряла слишком много крови за последние дни.       — Это ерунда по сравнению с тем, что у меня внутри.       — Мы победим. Всё будет хорошо.       — Ты сам то в это веришь? Это бред, Влад… Ты это знаешь. Нам не потянуть Хама. Ты можешь потерять свою семью, ты можешь… Блять.       — О чем ты?       — Он угрожал им, поэтому я поехала на встречу одна.       В глазах Царева вспыхнул огонь ярости. Он вмиг вскочил на ноги, схватив меня за руки и велев так же подняться. Всматривается в мое лицо, пытаясь понять, я реально дура или только притворяюсь ей.       — И ты, блять, молчала всё это время? Ты хоть понимаешь, что они могут убить моего сына?       — Поэтому я и говорю тебе — уйди! Скройся от них! Ещё не поздно, тебя ещё отпустят!       — И оставить тебя?       — Ты ебнутый придурок! — вспылила я и дала ему пощечину. — Кто для тебя важнее? Моя дырка или же твой родной сын?! Тут и речи не может идти о выборе!       Он застыл от этих слов… или же от моего удара. Влад долго молчал, учащённо дышал через нос. Его ноздри раздувались, в глазах бушевал огонь, а сам Царев молчал, и, казалось, он был действительно в раздумьях. Несколько секунд, и Влад наконец повернулся ко мне лицом.       — Ты права…       Обескуражил. Хоть этот ответ и был самым правильным, всё же я не ожидала, что он скажет вот так прямо… В его глазах читалась решительность. Влад направился к дивану, на котором лежала его дорожная сумка, и остановился, едва только обхватил её руками.       — Сын для меня всё. А ты… Ты так… Легкое увлечение.       Обескураженная его словами и поступком, я просто молча разинула рот, смотря вслед уходящему из квартиры Цареву.       Легкое увлечение       От боли разрывалось сердце. Прижав ладонь к своим губам, я едва сдерживала болезненный выкрик. Слёзы снова рванули по лицу, задевая разбитые скулы, проникая в раны и причиняя боль. Хотелось вопить во всю глотку, хотелось разбивать и без того разодранные костяшки пальцев. Я обернулась к двери, не заметив в ней Влада. Он ушёл… Просто ушёл.       Упав на колени, обескураженно распахнула рот, шокировано охнув… Оглядевшись в пустой квартире, не нашла никакого утешения или точки обзора. Пустота, как и привычная для моего существования тьма, пронзившая меня холодной сталью. Прошлась по горлу, заставив болезненный крик сорваться с губ. Я едва ли не захлебывалась кровью от горечи его поступка, когда услышала звонок мобильного.       Где он? И чей?..       Не имело значения, пока звонок не начал надоедать. Мелодия до ужаса знакомая… Она моя… Потянувшись к сумочке, я занырнула рукой в карман и достала мобильный. Неизвестный номер…       Желание услышать, что Влад ждёт меня на улице в своём автомобиле, было велико. Я с замиранием сердца ответила на звонок, тихонечко прошептав его имя. Хотя знала, что жизнь не грёбаная сказка и не будет никакого Хэппи-Энда.       — Не угадала, крошка, — низкий тембр голоса Хама заставил слёзы бурным потоком пройтись по щекам, — не плачь, ты ведь всегда справлялась в одиночку.       — Что тебе нужно?       — Настало время принять решение, малышка. Или ты сдаёшься, или же продолжаешь…       — Я продолжаю. Я уничтожу весь ваш Синдикат, тупые ублюдки! Я покажу вам, что во мне ещё остались рвение и цель!       — В то, что Юрий мертв, мы не верим, Анюта. Рано или поздно мы найдем его…       — Молитесь, чтобы я не нашла вас раньше.       — Влад принял мудрое решение и бросил тебя, он отступил… Так почему бы тебе не взять пример с любимого? Всего-то нужна жизнь Юрия, и всё, Анна, ты свободна.       — Думаешь, я поверю, что Синдикат так легко отпустит меня?       — Нет… Не отпустит. Но примет тебя в свои ряды. Я лично буду контролировать твои задания и успехи в них. Если ты не оправдаешь мои надежды, то сам лично спущу курок.       — Предлагаешь вступить в ваши ряды? — не скрываю удивление. Да и смысла не вижу в этом.       — Именно, — поверхностно соглашается с моим предположением Хам.       — Знаешь, что я отвечу? — шёпотом стараюсь гипнотизировать Арсения.       — Что, крошка? — тёмный, как и его душа, низкий тембр голоса пронзил меня, но не уволок в привычную бездну…       — Я сожгу вас живьём, ублюдки. — Сбрасываю вызов, смотрю в окно комнаты, зная, что где-то за ним, возможно, в противоположной многоэтажке, Арсений наблюдает за мной, иначе как бы он услышал, что Влад бросил меня?       Специальное устройство наверняка помогает ему слышать даже мой шепот, а может, какой-то человек стоит и говорит ему всё, читая строго по губам, прижав бинокль к своим глазам? Этого мне уже не узнать… Но средний палец правой руки всё же оттопырился, а усмешка появилась на лице.       Война, Хам? Будет тебе война!..       Я во всеоружии. Пару пистолетов в кобуре, а поверх кожаная куртка, которая была наполовину расстёгнута. Нож в чехле, обтянутый тугой резинкой вокруг не раненого бедра. Легкая юбка, позволяющая мне двигаться уверенно и не ограничивающая меня в движениях. Интересно, заметно, что снова без лифчика? Не могла же я после приема душа надеть тот, в котором хожу уже вторые сутки.       Осматриваюсь по сторонам, замечаю множество автомобилей. Гадаю, какой из них принадлежит Синдикату, а какой Павлу и его охране?       Я одна, против всех. Как в старые добрые времена. Только вот теперь не убегаю, а иду к своей смерти прямо, не боясь ничего, что может случиться.       Поднимаюсь на второй этаж, прижавшись к стене. Стараюсь сделать всё, чтобы швы не разошлись раньше времени и очередная кровопотеря не вырубила меня.       Дверь нашей с Юрой квартиры открыта.       Хм, наверняка они ждут уже довольно долго…       Отталкиваю её от себя, застывая в ужасе. Вмиг распахиваю куртку до конца и хватаюсь за оружие, выставив его перед собой, поддерживая ладонью другой руки. Лужа крови распростёрлась прямо по всему коридору и ведёт в нашу уютную гостиную, стены которой сплошь кровавые. Переступаю через труп верзилы, которому шесть дней назад здорово накостыляла. Его подбородок раздроблен на части свинцовой. Мертв, без сомнений. Даже на секунду не задерживаюсь возле него.       Шаг в сторону, осматриваю ещё одно тело, под которым столько крови, что не передать словами. Ощущаю лёгкую тошноту. Блин, с моей жизнью пора уже привыкнуть к подобным зрелищам.       Мёртв.       Прохожу вперёд, заглядываю на террасу. Пусто. Резкий выпад и следующий в сторону комнаты Юры… Пусто…       Дверь в мою комнату так же слегка приоткрыта. Услышав стон, я на секунду замерла и отошла на два шага от неё. Переваливаю вес тела на раненую ногу и со всей силы отталкиваю дверь другой. Она распахивается, предоставляя мне увидеть раненого Павла, который лежал под одним из своих охранников. Его глаза застыли, глядя на меня. Наверняка он уже ожидал увидеть свою смерть, думая, что пришли добивать. Оглядев моё лицо, парень расслабленно откинул голову назад и прикрыл глаза, продолжив учащённо дышать.       Осматриваю комнату, нахожу четвёртый труп охраны Павла в полусидящем положении прямо рядом с моим комодом. Прячу пистолет в кобуру, наклонившись к Павлу. Скидываю с него труп, вмиг оглядев парня с ног до головы. Слишком много крови. Не могу определить, ранен он или нет… А если и ранен, то сколько раз в него попали и куда?       Ответ он даёт мне сам, когда тянет правую ладонь к левому плечу и давит на рану. Сквозь пальцы вмиг просочилась кровь. Её слишком много. Слишком…       — Кто это сделал? Эй? Кто?       — Он не представлялся мне. — Кареглазый смотрит на меня словно в последний раз…       И я понимала, что это действительно так, глядя, как уходит из него жизнь. Замечаю ещё одну рану прямо в животе, чуть левее пупка, и молча опускаю голову.       Ему не выжить… Чёрт возьми…       — Я узнала, кто убил твою мать.       — Это хорошо… — улыбается окровавленными зубами… Даже кровь не сделала его улыбку менее сногсшибательной. Тянусь рукой к его щеке и нежно поглаживаю. — Ты ведь знаешь, что я никогда бы тебе не причинил вреда?..       — Конечно, нет…       — И не потому, что ты бьёшь посильнее вышибалы, а потому, что не заслуживаешь боли.       — Ошибаешься… Я заслуживаю не только боли… Но и самой смерти…       Он снова закашлялся, заставляя меня едва ли не завыть от эмоционального всплеска.       — Обещай… что отомстишь… за наши жизни…       — Я не могу обещать тебе такого, Паша…       — Обещай… — он говорит чуть громче, собрав все свои жизненные силы в последний миг, — что не дашь этой мрази причинить тебе боль!       — Я не…       Взгляд застыл… Последний звук сошел с его губ, прежде чем парень отдал душу свету. Внутри всё забурлило от боли. Второй раз за день я вынуждена плакать. И третий раз я виновата в чьей-то смерти. Гриша… Пострадал паренёк… Теперь ещё пять трупов…       — Обещаю. — Нежно кладу ладонь на его открытые глаза и закрываю их, мысленно пожелав парню спокойного сна. Вечного сна.       Он прав, чёрт возьми. Они все правы. В одиночку я ничего не смогу сделать. Не смогу даже нежданно приблизиться к одному из них. Следят за каждым моим шагом. Делают это в открытую, даже не скрываются, но мои глаза всё равно их не замечают. Разве я настолько глупа, чтобы не понять, кто киллер, а кто простой человек, заинтересованно взглянувший на меня? Разве не смогу определить, что лежит во внутреннем кармане куртки?       Встав на ноги, снова берусь за пистолет и направляюсь к выходу. Здесь мне делать нечего… Я не смогу спрятать все эти трупы и сделать вид, что в квартире никогда не покидали тел души. Находиться в ней было небезопасно. И не только из-за Хама. Он всегда будет знать, где я и какой мой следующий шаг. Полиция также могла среагировать, и в этот раз мне так легко из воды не выйти.       Иду ко входной двери, как внезапно мой телефон вибрирует.       Снова неизвестный номер… Едва приготавливаюсь услышать монотонный голос Хама, как внезапно ощущаю чей-то пристальный взгляд.       — На этот раз, — прошептал эти слова чуть ли не над ушком, как вмиг действую.       Оборачиваюсь к нему, направив пистолет в грудную клетку. Перехватывает мою руку в районе запястья, резко дёргает вправо, заставляя болезненно застонать и по инерции начать сгибать коленки. Я следую за этой острой и сильной болью, стараюсь не орать. Другой рукой тянусь к чехлу на бедре, резко задираю юбку. За рукоятку, и прямиком в сторону его бока.       Кончик ножа с лёгкостью входит в бедро Хама, пока он не среагировал. Свободной рукой схватился за другое запястье и настолько сильно вывернул, что мне остаётся только закричать. Искры из глаз не дают разглядеть, что происходит. Я только чувствую, что опасность приближается, когда Хам, наконец опустивший меня на корточки от боли, бьёт ногой в грудную клетку.       Отлетаю на пару метров, жадно хватаю кислород. Подняв глаза на него, наблюдаю, как он частично ухмыляется, оглядывая свою рану на бедре. Ничтожная по сравнению с моими.       — Должен признать, крошка, ты всё ещё в форме.       — Конечно. Так разукрасить твою подружку. Видел уже, что осталось от её головы? — выплёвываю скопившуюся кровь, словно из лёгких, и замечаю, как он начинает медленно подходить ко мне.       Тянусь рукой за вторым пистолетом, но он меня снова опережает. Направляет свой ствол мне в голову и нервно цокает, велев сидеть смирно.       — Не стоит рисковать.       — Если целишься — стреляй. Не глупи, как я когда-то.       — Тебе не убить меня, Анна, так же, как и мне тебя, — внезапно проговаривает, заставив округлить глаза, когда убирает собственный пистолет за пояс.       — Что ты творишь?       — Я не привык получать отказы, — почему-то снова улыбается, сделав этот шаг ко мне, — не привык терять настолько талантливого убийцу.       — Не подходи. — Резко хватаюсь за своё оружие и направляю его в сторону Арсения.       Прижимаюсь спиной к входной двери, бегло смотрю по сторонам, удостоверившись, что мы всё же одни. Арсений, мать его, позволяет мне держать себя на прицеле. Он не предпринимает попыток резко броситься ко мне и выхватить второе оружие из рук. Он просто раскинул руки и ухмыльнулся, чем заставляет мои нервы буквально превратиться в снежный ком, прошедшийся по коже. Становится враз холодно от его ледяного взгляда. От этой ухмылки. От этой грациозной походки, с которой он становится ближе и ближе.       Стрелять.       Я должна выстрелить в него и навсегда забыть о существовании Хама. Должна убить, пока есть возможность. Не могу снова упустить такой шанс. Но что-то не так… Почему всё снова через жопу? Почему он позволяет мне быть главной в данной ситуации?       — Стой.       — Стреляй, если хочешь освободиться от меня. Анна, в глаза. Смотри мне в глаза.       Повиновалась ему, как и в подростковые годы во время наших уроков. И стоило мне заглянуть в эти льдинки, как рука задрожала. Мне было страшно. Были до невообразимости не понятны его действия.       — Ты пойдёшь в Синдикат вместе со мной, Анна, и станешь рядом…       — Этому не бывать. Я не стану убивать людей только по какому-то приказу…       — А разве ты не делала этого раньше? Разве не убивала?       — Это была самозащита.       — Перестань, Анюта. Ты ведь прекрасно помнишь о той горничной, которая посмела украсть у твоего названого папочки.       Глаза расширяются. Это воспоминание, которое я блокировала все эти годы, снова вспыхнуло в голове. Раскалённой лавой заполнило всю нервную систему, заставило покачнуться в сторону и зажмурить глаза всего на секунду. Но и ей Хам воспользовался весьма умело.       Чувствую его дыхание на своем лице. Чувствую, как он присел на корточки напротив и теперь мягко гладит меня по запястью руки, что сжимала оружие, подушечками своих пальцев. Нежно, заставляя ту дрожать с неимоверной силой.       — Взгляни на меня, крошка.       Виляю головой, снова заставляю себя абстрагироваться от этой ситуации и просто нажать на чёртов курок. Я должна покончить с этим! Я должна…       — Ты выполнила приказ, даже глазом не моргнув. Ты застрелила девушку, толком не разобравшись ни в чем. Я ведь намекал тебе, давал знаки, чтобы ты подумала. Рационально пораскинула своими мозгами, — коснулся пальцами моего правого виска, слегка надавив, — чтобы разобралась во всём.       — Кирилл украл у отца портмоне.       — Спустя столько лет до тебя снизошло? — Он ухмыльнулся в очередной раз. Это начинает уже бесить… Сильно.       Открываю глаза, чувствую, как слёзы скопились в них, и едва позволяю Хаму заглянуть, как тут же замечаю его злость.       — Ты должна быть сильной, чёрт возьми! — сильно надавливает подушечками больших пальцев на щёки, по которым уже потекли грёбаные слезы. — Ты не должна сломиться под натиском этого проклятого мира!       — Лучше убей меня, — шёпотом, ощущаю, как пальцы разжимаются и пистолет вот-вот упадёт, — но я никогда не стану киллером Синдиката.       — Ты будешь делать то, что я велю тебе.       Обернулся, потянулся за чем-то правой рукой, снова предоставив мне шанс выстрелить. Слёзы неимоверным потоком потекли по щекам. Ненавижу их. Ненавижу себя!       Хам возвращает ко мне взгляд, и только сейчас замечаю, что именно у него в руках. Проводит лезвием ножа по своей ладони, резко сделав выпад в мою сторону. Зажмуриваю глаза, но так и не стреляю, хотя мозг послал эту информацию. Словно моё тело напрочь отвергает инстинкт самосохранения. Словно не хочет, чтобы я спасала себя. Моя душа хочет выбраться из этой вселенной боли и страданий.       — Почувствуй меня в себе, — шёпот прямо в губы, отчего снова распахнула глаза, почувствовав, как он делает надрез на моём запястье.       Слегка пощипывает, но это не та боль, которая присутствует от прямых ударов. Это совсем ничто по сравнению с тем, что сейчас внутри меня.       Кровь друг друга снова смешивается воедино. Я смотрю ему в ледяные глаза, заметив, как удовольствие нахлынуло на Хама. Он блаженно улыбается, всё еще приближаясь лицом ко мне.       Каждое его слово обдаёт мои губы жарким дыханием. Сильнее сжимает мои пальцы, заставляет нашу кровь, смешавшись друг с другом, падать большими каплями на пол. Этот звук, пожалуй, — единственное, что нарушает тишину, помимо его шёпота.       — Любви нет, и ты прекрасно это понимаешь. Ты думала, что Владислав Царев — твоя вселенная? Думала, что он тот центр мира, к которому ты будешь стремиться? Что он пойдёт за тобой всегда? Что кинется под пули? Что сделает всё, чтобы доказать, как сильно ты ему нужна? Ну и где он сейчас?       — У него сын.       — Все мы не без недостатка, — хмуро поджимает губы и почему-то бегло проходится взглядом по моим.       Хам сглатывает, шумно, заставляя почему-то моё тело приятно задрожать. В воздухе витает теперь не напряжение и опасность, а что-то иное. Мы снова воссоединились… Чувствовала, как он проникает во все частички моего тела. Как он растекается по моим венам, достигает сердца, несильно сжав его, заставляя в ответ разогнаться в грудной клетке до предела. В лёгких недостаточно кислорода. Я хотела сделать этот вдох, почему-то наклонилась вперёд, желая принять для себя удобную позу…       Вбираю в себя его губы, позволив Хаму вмиг завладеть ими. Аккуратно, нежно прошёлся язычком по моим губам, заставляя те раскрыться. Впускаю его в себя, чувствую, как дрожат коленки.       Заводит свободную руку мне за талию, тянет на себя, заставив тут же уткнуться в его грудную клетку. Обсасывает верхнюю губу, издав что-то вроде довольного рычания. Позволяю своему телу упасть на него, когда Хам ложится на пол возле кровавого следа одного из убитых им парней. Но даже это не способно привести меня в чувства. Я снова околдована его чарами. Снова отдаюсь без остатка, позволив Арсению быть моим учителем, моим наставником… Моим центром этой вселенной.       Разум твердит, что я сошла с ума. Что я полная идиотка, раз повелась на его манипуляции. Это всего лишь мозг, а не сердце, проводит хитрые и злые манипуляции с моим разумом. Он посылает картинки прошлого. Выученный сценарий, как я должна вести себя рядом с ним. Он заставляет снова ощутить что-то к нему… К моему учителю, к тому, кому я готова была раньше отдать всё, что было в моей жизни.       Влад… Влад…       Чёрт возьми, Царев, да где же ты?! Как так?       От сильной боли, словно я предала Владислава, едва ли не сжигаю своё сердце, так трепетно заходившееся в груди. Я вдыхаю через рот, едва Хам отстранился и взглянул в мои глаза. В них не было слёз. Я чувствовала это. Но также и не могла понять, почему снова и снова позволяю ему прикоснуться к моим губам. Почему слушаю биение его сердца, и мне так… так спокойно?       — Ты поедешь со мной в Синдикат, Анна. И будешь рядом. Всегда.       Всегда.       Посылаю весь свой разум. Всё, что только что между нами произошло — к чёрту. Блокирую каждую нотку боли. Замыкаю свои чувства и эмоции в сундуке, а ключ кидаю на съедение внутренним Демонам.       Позволяю ему встать и всматриваюсь в протянутую им руку. Надрез на тыльной стороне ладони… И наша с ним кровь, смешанная вместе.       Держи друзей близко, а врагов — ещё ближе.       Гораздо ближе.       Протянув руку, позволяю ему помочь мне встать на ноги. Хам, с довольной улыбкой, тянется к карману джинс и набирает чей-то номер.       Спустя секунду мы выходим из квартиры, а уже спустя пять минут, едва отъезжаем от двора, слышим ошеломительный взрыв.       Газовая колонка оказалась неисправной.       Его старый добрый фокус.