Океан нашей любви

      Находясь в чёрном спортивном костюме посреди просторного кабинета на первом этаже, не переставала изучать охрану. Кто-то стоял, напряженно разглядывая меня, другие были менее встревоженными. Парочка вообще ладони от оружия не убирала, постоянно переглядываясь друг с другом.       Я одна.       Их семеро.       Разве это и есть Синдикат? А как же их строгие правила?! Реально думают всемером меня останавливать? Нет никакого чувства такта и солидарности? Нет никакой этики и…       О, черт. Я говорю про самую опасную группировку в мире так, словно снова нахожусь на боксерском ринге с честным спарринг-партнером.       Дверь позади открылась. Кто-то вальяжно вошёл в комнату. Я затаила дыхание, перед тем как посмотреть в лицо тому, кто и держал весь Синдикат, кто возглавлял его. Кто был самым главным из самых главных… Кого боялись и уважали все преступники, киллеры, наёмники.       Подняв глаза, застыла в откровенном шоке.       — Это шутка? — глядя на этот недоросток с пивным пузом, который уселся на широкое кресло за письменный стол, я не сдержала смеха. — Ты и есть…       Кулак пришёлся мне в солнечное сплетение. Закашлявшись собственными органами, тут же упала на колени, прижимая ладони к болезненному месту. Голова закружилась. Во рту снова привкус крови, по которому невозможно скучать. Требуется немного времени, чтобы прийти в чувства и набраться сил, чтобы встать на ноги. Тело затрясло от адской боли, которая через секунду затишья снова прошлась по моему разбитому самолюбию.       — А теперь позволь представиться. Андрей Николаевич Баринов. Глава этого места. Предводитель и создатель Синдиката. Первый человек, объединивший самых опасных и опытных киллеров в одну совместную группировку. Сделавший невозможное, — он прикуривает толстую сигарету, выпустив кружок дыма, кивнув своему охраннику, ударившему меня, — ставший самым влиятельным человеком в этом мире.       Меня хватают за локоть и заставляют встать на ноги. Коленки дрожат. Всё ещё не пришла в себя после такого подлого удара. Я на мгновение зациклила свой взгляд на том охраннике, который меня ударил, затем резко дёрнула своей рукой, вырываясь из его крепкой хватки. Подняв глаза на Баринова, с усмешкой заявляю одну вещь:       — Никто в этом мире не вечен. Никто и ничто. Как тебе удаётся держать их в узде?       — У каждого человека есть свои слабости, — улыбчиво сообщает он и разворачивается на кресле к высокому шкафу. Достав одну из книг, он снова развернулся и кинул её на свой стол, да так, что та открылась.       — Решил заставить меня почитать тебе вслух?! Сам уже нихера, наверное, не видишь без очков?!       — Я слыхал о твоей дерзости, Анна, но я не такой человек, которого легко вывести из себя. Посмотри, — кивнул мне на книгу.       Пришлось сделать пару шагов, отчего удивленно приподнимаю бровь. Это не книга… Это совсем другое. Досье.       Начинаю листать страницы, бегло просматриваю глазами досье на чью-то семью. Здесь родители, бывшие подружки, жена, двое детей, коллеги… коллеги жены, соседи, друзья и одноклассники детей, даже клички домашних питомцев. Снова поднимаю свой взгляд на Баринова, который выпустил очередное колечко дыма.       — Это всё так же легко уничтожить, как и человека.       — Не у всех есть слабости, — я намекаю ему, и Баринов отлично понимает.       — Хамилов здесь по своей воле. Он моя защита, мой верный пёс, который выполнил всё, без угрызения совести. Таких отчаянных много. Но знаешь, что их объединяет?!       — Что же?       — Преданность своему делу. Они будут служить мне столько, сколько я захочу. Делать то, что я захочу. Я их хозяин.       Хам — ручной пёсик?! Никогда в жизни не поверю. Это действительно кажется бредом, но как только Баранов кидает на стол другую книгу, которую выбрал специально из своей коллекции, внутри всё рушится.       Моя книга. Моя фотография на обложке. Тут же кидаюсь к ней, перелистываю множество десятков страниц. Малин, мой брат Вадим, даже капитан Власов тут присутствует. Но больше всего меня убивает определённая страница.       Информация о Владиславе Цареве. О всей его жизни. О его врагах, о его друзьях… о его семье. Фотография его жены, полное имя и адрес проживания её и её ближайших родственников. Дата рождения его сына. Адрес садика. Медицинские данные. Абсолютно всё.       — У меня вопрос?       — Задавай же.       — В вашем ебучем Синдикате в самом деле нехуй делать киллерам? Ведь поэтому они бегают и узнают, кто что жрал, кто чем срет, чтобы создать потом досье? — отталкиваю книгу подальше по столу, пока та не достигает руки Баринова. — Этим занимаются самые опасные в мире киллеры?!       Смеяться даже не думала, оно как-то само… непроизвольно. Едва я понемногу начинаю успокаиваться, как охранник снова собирается нанести удар. Я вижу краем глаза, как его кулак уже летит мне в лицо, разумеется, по приказу Баринова.       Ноги сгибаются в нужный момент. Ухожу влево, делаю подсечку, и охранник тут же падает на пол. Ногой ему по челюсти, выпачкав беленький ковёр кровью. Харкает, захлебывается этой массой, старается перевернуться на бок, отчего я бью его ногой по рёбрам. Ещё раз и ещё, для верности.       Нихуя не понимаю, почему другие шестеро просто так стоят и спокойно наблюдают за этой картиной.       Взгляд довольного Баринова, спокойно курившего сигарету. Он вальяжно расселся в кресле и теперь с вызовом смотрел на меня. Словно был судьей, а я той, которая пыталась ему доказать что-то, продемонстрировав свои способности.       Снова удар, на этот раз мои глаза встречаются с открытой кобурой, где лежал ствол. Шанс, которому бесконечно рада. Шанс, который нихера не упущу. Придумывая пути отступления, я вмиг понимаю, что необходимо убрать тех двоих, которые держали ладони на оружии, а затем уже остальных четверых. Они не настолько опасны. Вспоминаю контрольные точки охраны, те, куда Арсений ставил собственный автомобиль и вешал ключи. Вспоминаю, сколько шагов до лестницы, там небольшое пространство, есть пути отступления, если меня попытаются зажать с тыла.       Наклон. Выпад. Оружие в руках. Разворот.       Дуло направлено ему прямо в голову. Я придерживаю вооружённую руку ладонью другой руки и стреляю. Нет времени медлить. Тут же дуло в сторону этих двоих и снова…       Щелчок.       Ещё раз. Щелчок.....       Блять!..       Осматриваю пистолет, тут же высвободив магазин.       Вокруг идеальный баланс похуизма. Охрана так и не дёрнулась с места. Те двое так и продолжили держать ладони на оружии. А Баринов даже не дёрнулся от страха. Все гармонично усмехались над моей ничтожной попыткой.       — Что за… хуйня? — подняв глаза, шокированно смотрю на Баринова. Он начинает весело хлопать в ладоши, зажав сигарету меж своих губ.       — Ты был прав! — произносит, обращаясь к человеку, стоящему у меня за спиной. — Хам, ты как всегда прав.       Моё тело обдало кипятком, когда волосы слегка колыхнулись от его горячего дыхания возле правого уха. Нежные ладони прошлись по коже моих рук. Пальцы замирают в районе локтевых суставов, слегка сжимают косточки, до безумия превращая меня в куклу. Даю ему возможность посмотреть в глаза. Слегка поворачиваю голову и, едва встретившись с льдинками, вмиг теряю всякое самообладание.       Он смотрит расточительно, без всякой нежности, какая была вчера. Он смотрит жестоко, с какой-то долей раздражительности. Снова молчит, как и после моего вопроса о Волкове ранним утром.       Его невозможно прочесть. Он отнюдь не открытая книга. Невозможно даже вывести на малейшую эмоцию, чтобы понять, что можно ожидать от него в дальнейшем. Он был загадкой. Он был человеком без эмоций, призраком в этом жестоком мире.       Ладони плавно опустились обратно к запястьям. Одно он сильно сжал, а по другому прошёлся подушечками пальцев, замерев на рукоятке пистолета.       Покорно подчиняюсь ему. Знаю, что это всё было игрой. Они проверяли меня. Проверяли на верность, проверяли на храбрость. И, судя по отсутствию эмоций у Хама, я проверку завалила.       Забирает пистолет, протянув его тому охраннику, который только сейчас начал подниматься с пола, хватаясь за свою сломанную окровавленную челюсть. Тот покорно берёт оружие и становится смирно вдоль стены, перестав издавать какие-то болезненные звуки. Он превращается в робота, который словно ничего не чувствовал. Превращается в статую, без каких-либо эмоций. Точно такую же, как и другие шесть. Точно такую же, как и Арсений.       Снова взгляд прямо мне в глаза. Пронзает, уничтожает, растворяет в своей темноте. Недоволен, пиздец как недоволен.       Удар по щеке его мощной ладонью. Я покачнулась, но на ногах всё же устояла. Кровь с уголка разбитых губ струйкой потекла по подбородку. Теперь массивные капельки падают на открытый участок моей груди, задевая ткань спортивного костюма.       — В девчонке есть что-то… — Баринов оттягивает вердикт, точно так же, как и продолжает выпускать кольца дыма, — что-то настоящее. Она как спичка, воспламеняется и тухнет по одному лишь дыханию смерти. Твоему дыханию, Арсений. Думаю, неплохо было бы держать такую обольстительницу в моём Синдикате.       — Но ей нужен кнут, — спокойно добавляет Хам.       — Ты и будешь этим кнутом. Несомненно, она бы попыталась всех нас перебить. Но посмотри на неё… Желание уничтожить меня, сбежать отсюда, всё было подавлено только одним твоим присутствием. Одним взглядом ты угомонил её огонь, превращая его в покорённый лёд.       — Позвольте приступить к тренировкам?!       — Немедленно. Скажи Ангелине, чтобы приготовила комнату. Там слишком много крови, единственный след, что напоминает нам о новеньких.       Кивает, после чего разворачивается ко мне.       Хам зациклился на моём лице, и только сейчас в его глазах что-то удалось прочесть.       — Подчиняйся, — протянув мне руку, тут же велит взяться за неё.       Пальцы соприкоснулись друг с другом… Дыхание вмиг замерло где-то в горле… не опускалось вниз, не выходило наружу. От этого мне стало трудно двигаться. Моё сердце вмиг с трепетом забилось в груди. Я заглянула в глаза Хама ещё раз, заметив там неподдельную заботу, с которой он прошёлся подушечкой большого пальца по моей ладони.       Это будет пиздец как сложно.       — Счёт до пяти ранений. Любые колюще-режущие предметы. Любая тактика, стратегия. Строго без правил.       — А если я ей в сердце ножичек воткну! — Провертев огромный нож с толстой рукояткой, брюнетка уставилась на меня хищным взглядом.       — Не думаю, что ты способна найти его! С таким мозгом, как у тебя, только и знаешь, что ножом махать. Об анатомии человека ты явно нихуя… ай! — вскрикиваю, резко отпрыгнула в сторону, прижав к своей кровоточащей ране на ноге ладонь руки.       Сильнее прижимаю, давлю на эту полоску, которая прошлась прямо над швами от предыдущего ранения. Всматриваюсь в эту рану, без тени сомнений могу утверждать, что удар был намеренный. Он был чётко спроектирован и обдуман. Точно такоё же, как и тот, на который были наложены швы.       — Ангелина начала свой счёт к победе. До третьего удара. Приступаем. — Хамилов отошёл дальше к стене, а я шокированно уставилась на него.       — Ты меня не этому учил, чёрт тебя побери! — пока произносила эти слова, четко ощутила режущую боль на пояснице.       Вскрикиваю, осматриваюсь, не находя этой суки. Она присвистывает, с улыбкой продемонстрировал лезвие ножа, выпачканное моей кровью.       — Ты ещё не поняла, крошка, тут нет правил?! — чётко и властно произносит Хам, на что я медленно отхожу назад к столу, где красовались различные орудия смерти.       Беру в руки продолговатый кинжал с красной рукояткой, отметив для себя, что та хорошо подходит для моей ладони. Рукоять держалась в моей руке, а лезвие было отлично наточено.       — Поиграем?! — улыбчиво произносит сучка, на что я лишь делаю пару шагов вперёд.       — Не боишься остаться без таких сисек?!       — Наоборот сделаешь одолжение, — усмехнувшись, она кивнула на мою грудь, которую сейчас плотно облегала белая футболка, — будет повод подправить её у твоего хирурга.       — Я не ложилась под нож, — начинаю двигаться с ней по окружности, — и сейчас не собираюсь.       Выпад, направляю кинжал в её сторону, целенаправленно нагнувшись. Хочу провести по коленной чашечке, но девушка чётко бьет меня кулаком по рёбрам. Моё тело по инерции отбрасывает в сторону. От этого удара посыпались искры из глаз, но я довольно быстро прихожу в чувства. Поправив свои волосы свободной рукой, улыбаюсь, глядя на брюнетку. Она продефилировала перед Хамом, который без тени стеснения раздевал её глазами.       Я смотрела на его поглощающий брюнетку взгляд и не понимала, какого чёрта в груди разгорелось пламя. Он смотрел на неё, строго на неё. На то, как двигалась она во время нашего боя. На то, как улыбалась, когда в очередной раз била меня кулаком в живот и проходила совсем близко от него.       Пока я откашливалась, Ангелина опять встала рядом с Хамиловым и что-то прошептала ему на ухо. Улыбка. Его грёбаная улыбка.       Именно она добила меня, заставила основательно возжелать смерти этой суки. Отвлеклась, и я пользуюсь этим. Никаких правил?! Значит, действуем без правил.       Хам видит моё приближение, он смотрит чётко в глаза, но не подаёт особого вида. Наношу удар вскользь по её лопатке. Огромная неглубокая царапина всё же начала кровоточить, а девушка без всякой нотки боли на лице повернулась ко мне.       Замахивается ножом, другую руку сжав в кулак, и направляет мне в живот. Я улавливаю её мысль и бью ногой в солнечное сплетение первой… Так и не успев поднять ногу, отвлёкшись сама же на свои обманные маневры, девушка закашлялась, подалась назад, столкнувшись с бетонной стеной. С разбегу наношу ещё удар кинжалом прямо в плечо, к несчастью задев только кожу. Она легко отталкивает меня ногой, оставляя открытую рваную рану на своём теле.       Улыбается, глядя на собственную кровь.       — Счёт равный. Два-два, — торжественно объявляет Арсений, и сейчас я смогла увидеть на его лице какое-то удовольствие.       Разумеется, чёртов псих испытывал настоящий кайф, наблюдая, как девки дерутся.       — В штанишках стало тесно?! — с сарказмом произношу я, как внезапно теряюсь.       Больше ничто не важно. Будто и не было этого грёбаного боя. Больше ничего не было вокруг нас. Я не понимаю, может, он специально это сделал, чтобы меня как-то отвлечь и снова понаблюдать, как кровь вытекает из свежей раны. А может, он… сам не понимал, что только что произошло, поэтому попытался спрятать эту эмоцию под маской циничного убийцы.       Улыбка.       Речь шла именно о его великолепной улыбке. Широко, без всяких на то чёрных побуждений, без всяких посторонних мыслей и засады. Он просто улыбался на мои слова, которые не казались ему дерзостью, не казались вызовом.       Разве это тот Хам, которого я помню?! Разве это самый опасный преступник на планете?!       Так искренне улыбающийся той, которую не раз хотел убить.       Снова острая боль прошлась по моей руке выше запястья. От такого количества крови, тут же рванувшей из раны, я растерялась. Замечаю, как нож летит в район моей грудной клетки.       Разжимаю пальцы, кинжал падает на пол. Раскатившийся по уголкам этой тёмной сырой комнаты звук металла по бетону. За секунду я перехватываю руку соперницы в районе запястья, игнорируя её слова о трёх ударах и победе.       Хуй тебе, а не победа.       Выкручиваю руку, ломая несколько пальцев сразу, едва выхватив нож из них. Кидаю оружие подальше от нашего поля боя, присев девке на поясницу. Она старается ударить меня свободной рукой, которую я также перехватываю и теперь, сжимая их в районе запястий, прижимаю к спине между лопаток.       — Сука! — Она делает выпад, перебрасывает ноги чуть в сторону, полностью обернувшись, как только я падаю на раненую ногу в бок.       Удар коленки мне в грудную клетку. Избавляюсь от воздуха, как кошка от шерсти. Порой задыхаясь, чувствовала головокружение. Перед глазами всё мерцает белыми вспышками. Я лишь видела её черные волосы… отблеск её силуэта, двигающегося ко мне, едва подхватив мой кинжал.       Сидя на заднице, раскинув ноги в раскорячку, я прижимала похолодевшую ладонь ко лбу, а другую — к грудной клетке. Сильно она меня шарахнула. Наверняка треснули ребра, а может, и вообще лёгкие пострадали. Дышать всё труднее, но надвигающаяся угроза была посильнее нашатырного спирта.       За мгновение поднимаю ногу и делаю выброс, отчего девку откидывает назад. Она снова начинает приближаться, тогда я кидаюсь на неё. Пригнувшись, сбиваю с ног, обхватив те своими руками чуть выше коленей. Знаю, что сейчас нанесёт удар мне в спину, поэтому тут же специально падаю вместе с ней, с силой ударив девушку всем телом об бетонный пол.       Тут важна скорость. Не даю ей оклематься. С ноги прямо в шею, затем ещё раз по рёбрам, пересчитываю каждое. Снова и снова, пока она не предприняла попытки перевернуться на живот и попытаться встать, помогая себе руками.       Носком прямо по красивому личику. Похоже, теперь никакой хирург не спасёт.       Адреналин завладел моим подсознанием. Тьма оказалась в каждой частице души. Мои внутренние Демоны аплодировали стоя, под шквал оваций они требовали продолжения. Хотели, чтобы я добила суку, чтобы умылась её кровью, чтобы торжествовала.       Что-то кричу, подняв кинжал и замахнувшись.       Прямо в горло. Да… Хочу видеть, как кровь фонтаном хлынет из него. Хочу услышать предсмертное хрипение. Лицезреть эту агонию.       — Достаточно!       За сантиметр от цели кончик кинжала останавливается. Девка старается не дышать, ведь сама может напороться на острый конец, пронзив себе горло. Моя рука напряглась, труднее стало держать кинжал, сжимая его в своих пальцах. Всё тело дрожало, меня трясло изнутри.       Блять, неужели я подчинилась?!       Оглядываясь, наблюдаю, как Хам, даже не пошевелившись, остался стоять на месте. Он это серьезно?! Серьезно полагает, что я остановлюсь от одного его голоса?!       Ха-ха, это так смешно. Он далеко, остановить меня не сумеет. У меня есть полностью все шансы пронзить горло этой стервы, и будет минус один у Синдиката. План потихоньку начну выполнять, а там и до Баринова недалеко.       Демон. Словно читал мои мысли, поэтому сделал небольшой шаг вперёд. Нет, всё равно расстояние большое и времени у него не будет, чтобы молниеносно добежать до нас.       — Я велел тебе остановиться.       — Мне плевать на твои приказы. Я не собираюсь тебе подчиняться.       — Смотри в глаза…       — Иди нахер.       — Смотри в глаза!!! — как раскат грома, его голос эхом прошёлся еще несколько раз по моим ушным перепонкам.       Зажмурила глаза, попытавшись подбодрить своих внутренних Демонов, которые тут же осели и перестали аплодировать мне. Они, словно загнанные кошкой мыши, переглядывались и искали пути к отступлению. Боялись даже дышать, боялись пошевелиться, они боялись жить… Ведь перед ними показался настоящий Дьявол, который стремительно направлялся ко мне.       — Почувствуй меня. — Оказавшись напротив, протягивает мне свою руку.       Я смотрела на его порезанные пальцы, которые едва зажили после нашего «соития».       — Не надо…       — Я велел тебе. Ты должна выполнять мои приказы… всегда. Почувствуй. Меня, — членораздельно, с высокой яростью в голосе, прошипел Арсений.       Я вмиг взмахнула кинжалом по его указательному пальцу и откинула оружие подальше. Находясь непосредственно вблизи капелек крови, которые теперь беспорядочно падали на бетон, сама не заметила, как облизнула губы.       — Чувствуй меня, Анна.       — Ты блядский придурок. Даже не представляешь, что скоро я перережу тебе глотку.       — Чувствуй, — с одобрительной улыбкой шепчет Хам, и мои губы прижались к его раненому пальцу самопроизвольно.       Сама не понимала, как начала поглощать его кровь, ощущая, как та горячей лавой пронеслась по моим жилам, задевая каждый жизненно важный орган. Кончиком языка провожу по открытой ранке, проникая в неё. Кровь становится всё гуще, всё насыщенней. Больше нет этого солоноватого привкуса. Здесь нет ничего противного, аморального, извращённого. Я наслаждаюсь этим вкусом, отметив, что он для меня имеет что-то связанное с ежевикой. Приятный, терпкий, кисловатый даже…       Я наслаждаюсь им. Желаю его. Позволяя проникать в себя, заполнять, возбуждать. Смотрю снизу вверх на него, заметив, как Хам приоткрыл губы от кайфа. Интересно, ему так же необычайно неловко… от возбуждения, что накатывает волнами.       Закрыв глаза на мгновение, он подтверждает мои мысли. Улыбаюсь ещё раз, прежде чем окончательно выпустить его палец изо рта.       — Ты отлично впитала в себя сегодняшний урок.       — То, что нет правил?!       — То, что следует ожидать предательства даже от своих. — Гладит меня по лицу, затем внезапно тянется к пистолету, заправленному в кобуре.       Дуло на лицо шокированной Ангелины. Выстрел.       Кровь и разлетевшиеся по сторонам мозги пачкают мою футболку. Вязкая слизь скатывается по груди, падает на бетонный пол, пока пальцы моих рук не касаются волос. Всё в мозгах, всё в этой грёбаной слизи, после соприкосновения с которой меня тянет блевать.       — Мозги Астахова так же выворачивали твой желудок наизнанку?!       — Нахуя?! Она же одна из вас?!       — Еще нет. Она была моей ученицей, но, видимо, недостаточно хорошей. Два месяца подготовки впустую, а она ни черта не научилась.       — Но в твоей койке она явно хорошо прыгала. — Не сомневаюсь в своём подозрении и оказываюсь права, когда Арсений присел на корточки напротив меня и протянул ладонь к моему лицу.       Убирает остатки мозгов со щеки, медленно проводит окровавленным пальцем по губам, не сдержав усмешку.       — Ты должна обуздать свою ревность.       — Думаешь, что я ревную твой хер?! Разве не понял, что я не буду подчиняться. Тебе лучше убить меня, Хам, иначе это сделаю я с тобой. Ученик всегда превзойдет учителя.       — Я не думаю, я видел твою злость, когда Ангелина шептала мне на ухо, — проигнорировав все мои последующие слова, Арсений ответил лишь на один вопрос, — ты ревновала.       — Я люблю только одного человека в этой жизни. Влада. И уж поверь, не стоит недооценивать силу нашей любви. Возможно, уже в этот момент он готовится брать штурмом ваш грёбаный Синдикат. Уже сейчас он может вломиться в эти двери и…       — Т-с-с, что я слышу?! — Он делает вид, что реально прислушивается, затем зловеще смеётся, с вызовом смотрит прямо мне в лицо. — Ничего. Тишина, крошка, и никакого намека на присутствие Владислава Царева.       — Ты не знаешь его… Он…       Молчу, едва только Хам нервно цокает и достаёт мобильный из кармана. Он набирает кому-то по видеосвязи и, дождавшись ответа, тут же проговаривает ту фразу, которая выбивает меня из колеи.       — Покажи мне Царева.       Повернув телефон экраном ко мне, Хам усмехается уголком губ, словно видит то же, что лицезрею теперь я.       Лицо человека, сидящего в автомобиле, сменяется. Он переключает камеры на телефоне с фронтальной на основную и приближает её к открытой террасе частного дома. Высокая шатенка, держащая на руках смышлёного мальчика, который тянет ручки к кому-то… Влад с весёлой улыбкой подходит ближе к сыну и берёт его из рук бывшей жены. С улыбкой целует малыша в обе щёки и протягивает свободную руку девушке. Она делает два медленных шага… Прижимает к себе, продолжая улыбаться…       Убирает телефон, после чего встаёт на ноги, протянув мне свою ладонь.       — Тебе следует принять душ и обработать раны у доктора.       — Это всё монтаж… Это всё…       Растеряна. Убита. Уничтожена.       Океан нашей любви враз высох, даже намёка на какую-нибудь обитающую в нём раньше живность не оставил. Я оказалась одна в этой высохшей пустыне. Кричу что есть сил, рву волосы на голове, царапая кожу на своём лице.       Ненавижу…       Ненавижу!!!