Океан нашей любви

Эта ебучая погода заставила меня усомниться в том, что я делаю всё правильно. Возможно, мне не стоило сидеть раскинув ноги и наблюдать за тем, как Хамилов тщательно пытается сам себе заштопать порез в районе предплечья. Может, мне стоило ему помочь? Хотя думаю, что он и сам бы мог попросить меня… Или же боится, что я могу всадить ему иглу в ебанный глаз? Во всяком случае я оставалась снаружи и терпеливо мокла под проливным дождем. — Блять… — в очередной раз он выругался, внимательно просматривая свою проделанную работу. Обернувшись к нему лицом, я проанализировала его тщательный труд, усмехнувшись этим жалким попыткам самолечения. — Ты следующая! — довольно четко произнес Хам, отчего у меня по сердцу пробежали неприятные мурашки. — Ну уж нет, спасибо, не желаю тыкать свою кожу иголкой. — Поэтому вновь начала увлекаться татуировками? — фыркнул. — Здесь довольно непригодный климат. Ты вполне можешь занести какую-то заразу. — Я уже впустила одну заразу в себя, так что другая меня мало волнует. — Крошка, не стоит тебе так разговаривать со мной. Подумай, это уже не резиденция Синдиката. Мы в суровом мире, где должны выжить. — Она была мелкой, тощей, и щуплой, и то ловко обходила меня. — Она была ловкой, сама же сказала. — Да, но что насчет той жирдяйки? Один удар и она мне хребет сломает. Я уже молчу о другом жирном придурке. — Меня больше всего волнует немая, — внезапно проговорил Хам, — тебе придется с ней потягаться. — А может и нет, — поднявшись на ноги, я уверенно зашагала к противоположной стене, на которою были облокочены рюкзаки, — может у меня получится избежать боя с ней. Сам говорил, что пройдут двое. Так зачем нам драться друг с другом? Мы обе можем победить. — Ты сама себя слышишь, Нюта? При малейшей возможности она сразиться. Уж сильная у нее заинтересованность тобой. Меня вновь заколотило. И вряд ли это гребаный холод. Казалось, что сердце попросту скоро выпрыгнет из груди, а моё самообладание пошлет всё границы спокойствия нахуй. — Так же, как и её наставник. — Он сможет лишь помочь ей в этом, но убивать тебя не будет. — Речь не обо мне, — коротко проговариваю вслух, после чего берусь за пачку сигарет, торчащую из кармана, — тот киллер, который стрелял в тебя… — Тимур Аксаков. Я знаю, что это его заказ. Ну вот теперь я действительно запуталась! Как же это всё заебало. Так и хотелось накинуться на Хамилова, хорошенько встряхнуть его за грудки и спросить, дебил он или как… Вся эта ситуация морально выносила мне мозги… И скорее всего в ближайшем будущем — вынесет физически. — Это ебучий бред! — шепчу себе под нос, а затем начинаю смеяться. — Не проще ли тебе было убить меня, Хамилов? Не проще ли взять этот ебанный кинжал или же открыть рюкзак, взять пушку и вышибить мне мозги? Для чего эта игра? Для потехи? Или ты хочешь какого-то адреналина, сучий сын? Какого хуя тебе, блять надо?! Прекрасно понимаю, что беды не миновать. Хам поднялся на ноги и изящно, словно кошачьей походной, подбирается ко мне всё ближе и ближе. Я не боюсь. Окруженная тьмой, даже не старалась выбраться на свет. Я принимаю каждую темную ниточку, как должное, позволяя ей проникнуть в себя. Казалось, что время для меня остановилось. Больше не испытывала потребности в чем-то. Ни физической, ни эмоциональной. Мне оставалось только стоять на месте. Ждать неизбежного. Ждать конца, который вот-вот настигнет меня. Оглядываться на своё прошлое не было необходимым. Я не хотела анализировать свои прошлые ошибки, как-то испытать чувства ложного сожаления. Я прожила достаточно красочную жизнь. Испытала все оттенки черного. На мгновение даже примерила для себя образ невинности… Должна признаться — белый цвет достаточно эстетичен, но совсем не подходит для моей натуры. Тьма ей больше подходит Он остановился нескольких сантиметров. Ощущаю на своем лице его тяжелое прохладное дыхание. Неизбежное настигло меня ежесекундно. Его острый холодный взгляд приковал меня не только к месту, но еще и заставил отказаться от собственного дыхания. Эта блядская агония от нехватки кислорода, втянула меня в омут непрекращающейся судороги. Даже бежать не хотелось. Я бы могла сделать несколько шагов в сторону, но желание к этому никак не проявлялось в моем разуме. — Ты моя. Эти слова пронзили сердце. Осознание их глубины застало меня врасплох. Всё, что происходило в моей блядской жизни за последние дни, казалось малозначительным. Будто всё это безумие вело именно к этим словам, которые сладкой ноткой пробежались по клеточкам мозга, словно сцепная реакция после взрыва. Всеми силами, разбудив потекший разум, я старалась прийти в себя. Уголки губ приподнялись в легкой насмешке. — Надо было сказать это несколько лет назад. Хамилов продолжал сохранять серьезность лица. Он не выдавал никаких эмоций, тем не менее потянулся ко мне за объятиями… Но они оказались не настолько романтичны и всепоглощающими, как его фраза. Это была своенравная, грубая хватка за мою раненную руку. Тянет на себя, возвращаясь к аптечке, словно таким образом он закрывает тему разговора. Желание продолжить велико. Мой дерзкий язык уже пошел в пляс, а недавнее внутреннее ликование уже вовсю перешло в нечто иное. Теперь меня раздражала вся эта ситуация. Хотелось побыстрее вырваться из его крепкой хватки, сбежать куда подальше… В конце концов я понимала всем нутром, что так просто это сделать не получится. Либо он, либо я… И выбор очевиден. Мой инстинкт самосохранения как никогда велик. Хотелось начать новый этап жизни. Хотелось вернуться в настоящую «нормальную» жизнь. Возможно, у меня бы получилось спасти Юрку другим путем. Может даже мы сможем с Владом всё забыть, вычеркнуть всё прошлое из головы и снова будем вместе. Как и тогда, в те самые безрассудные и счастливые дни… Стоп… А разве они были? Разве у нас была с ним хоть одна романтическая прогулка. И под словом «романтика» — я не имела в виду безбашенных головорезов, которые на нас охотились. Надо же, как же мне всё настохуело, что я уже задумываюсь о какой-то ванильной романтике. — Я люблю его. — твердо начала, но на последнем слово у меня перехватило дыхание. Хамилов остановился, но не спешил повернуть ко мне своё лицо. Воздух стал раскален. Ощущение безысходности застало меня врасплох. Его реакция была для меня непредсказуема. Я ожидала всего от Хама, привыкла к его безрассудным действиям. Но это… заставило поверить, что и у чудовищ — есть сердце. Обхватив моё лицо ладонями, Арсений впивается в мои губы с одним единственным твердым утверждением. — Не его… Язык проникает в мой рот, велев полностью отдаться ощущениям. Его власть постигла меня моментально. Не было ни одного лишнего движения, чтобы я уловила момент и прервала этот поцелуй. Мягко, без тени жестокости и агрессии. Больше не кусает мои израненные губы. Не вбирает мою кровь в себя. Он просто целовал… Как-то обычно, как-то непринужденно. Как внезапно начал, так и закончил… Мои закрытые веки будто обожгли чем-то ярким. Сначала я даже не придала этому значения, но только Хаму стоило отодвинуться в сторону, как тут ж поняла всю серьезность ситуации. Он выглядывает из укрытия и вглядывается в ночное небо, которое будто пронзило ярко-красным раскатом грома. Только эта «звезда» стала плавно гаснуть и опускаться вниз, я позволила себе выдвинуть теорию. — Это была сигнальная ракета? — Верно, — томно шепчет, затем заводит свою руку мне за спину и прижимает к себе, — внимательно смотри, крошка, потому что этот сигнал означает одно… Я чувствую, как вибрация от его тела передается к моему. Становится немного не по себе. От переизбытка эмоция я начинаю задыхаться, ведь уже понимаю, о чем речь. — На рассвете прольется много крови. Отдавшись всецело своим сомнениям, я окончательно растерялась. Казалось, что передо мной высокая стена с колючей проволокой. Я карабкаюсь по ней, сдирая ногти до мяса, пытаясь поймать солнечный свет на вершине. Все мои попытки не увенчиваются успехом. Потерпев очередной поражение, просто падаю в блядскую пропасть. Потеряв все силы, я вновь возвращаюсь к вопросу — а надо ли продолжать? Может мне остаться здесь, внизу. Может лучше сдаться, ведь моя судьба все равно настигнет меня, как бы я не старалась. Мне не выбраться из кошмара, ведь он стал частью моей жизни. Даже сейчас, находясь в объятиях дьявола, я почему-то абсолютно спокойна. И мысли не возникло, что это как-то пиздец странно, лежать лицом на оголенной груди Хамилова. Чувствовать его дыхание у себя по макушке. Ощущать биение его сердца. Быть единым целым. — Я знаю, о чем ты думаешь, — ночную тишину пронзил его шепот, отчего моё тело немного напряглось, полностью выдав меня, — ты в самом деле считаешь, что поступаешь неправильно? — Да, именно так Хамилов, — делаю акцент на его фамилии специально, ощутив как ловко напряглась его грудная клетка, — я считаю неправильным участвовать в этом ебучем бреде. Считаю неправильным убивать людей. — Неправильным быть со мной?.. — он словно продолжает мои мысли, но предподнесет это в форме вопроса… На который я пытаюсь найти ебанный ответ, но не могу. Мне опять хотелось выть, вырвать себе волосы, выбить зубы, да всё что угодно, лишь бы не чувствовать то, что вновь нахлынуло на меня. А всё из-за его нежного прикосновения. То, как он приобнял меня, плотнее прижав к себе, несомненно разорвало мне мозг. На секунду я засомневалась в том, что действительно хочу это прекратить… Возможно, я этого не хотела… — Ебучий твой рот! Хватит со мной играть! — Приподнявшись на локти, я вглядываюсь ему в глаза, а затем поддаюсь физической боли. Руку, которую мне порезала та брюнетка, сильно защемило от боли. Стало довольно неприятно находиться в таком положении, поэтому пришлось пересесть поудобнее, как вдруг всё опять пошла насмарку. Перехватил моё движение и вернул обратно на первоначальную позицию. Вновь лежу на его чертовой груди. Снова чувствую дыхание по макушке… В очередной раз мне приходится подчиняться такту его сердца. — Ты бы хотел жить иной жизнью? — Хотел бы я? — Ну, если бы у тебя был выбор. Ты бы оставил всё как есть, или же… — Когда-то я хотел домик. Примерно в такой же местности, где вокруг ни единой живой души. Где будет спокойствие, свобода, и умиротворение. Я вслушиваюсь в его слова, и даже хотелось как-то улыбнуться, ведь была немного в ахуе от них. Но похоже, мне этого не суждено. — Ты серьезно подумала, что это про меня? — усмешка, после которой он сам немного отодвигает меня в сторону и поднимается на ноги. Ебучий Хам, вновь с издевательским мотивом дразнит меня. Изучив моё хмурое из-за настроения лицо, Хам в очередной раз продолжает издевки. — Даже если так, то в любом случае это не подойдет тебе. — Причем здесь я? — Забыла? — максимально близко прислоняется к моему лицу, отчего от его дыхания мне колышет челку волос. — Мы ведь связаны. — Ничего, скоро этот дурдом закончится. Тебе дорога в тюрьму, Баринову в Ад, да и всем вашим нелегко придется жопы подставлять в «Черном Дельфине». Молчит. Ну и правильно. Нехуй продолжать эту тему. Я и сама не понимаю, почему начала её. Ну разве что хотелось поднять себе настроение, поэтому решила подъебнуть его. — Будь готова. Внимательно осмотрись. Исследуй своего соперника после каждого нанесенного удара. Запомни — у каждого есть слабости. И возьми Глок, — кивает на свой рюкзак, а сам направляется в противоположную сторону. — А ты куда? Бесцеремонно поднимает свою футболку и накидывает на тело спортивную куртку, так и не ответив на мой вопрос. — Эй, блять, я к тебе обращаюсь! — поднимаюсь на ноги, хочу подойти ближе и заставить его ответить, но вместо этого остаюсь на месте, продолжая смотреть ему в след. Он сорвался на бег, и в буквальном смысле растворился в темноте, оставляя меня совершенно одну. — Ебучий ублюдок! Хам! Старалась кричать не громко, но мои эмоции были просто в край взъебнуты его поведением, именно поэтому не смогла сдержать голосовые связки на минимализме. — Придурок. Чертов урод! Да чтоб тебя, сука… Мне хотелось вновь кого-то ударить или даже прибить к чертовой матери. Пальцы сжались в кулаки. Хотелось выплеснуть всю свою злость, лишь бы она не сжирала меня изнутри. Всё настолько сильно меня бесило, что кажется я начала упускать самый важный момент. Будь готова. Возьми Глок В голову словно выстрелили его слова, и проделали приличную дыру, сквозь которую просачивались разумные мысли. Я мгновенно напряглась и последовала его примеру — надела на себя куртку, проверив наличие кинжала в чехле на поясе. Тревога охватило подсознание. Тут что-то не так. Выглянув из укрытия, я начинаю понимать, в чем именно дело. Плавно наступает рассвет. Кровавым цветом солнце начинает появляться на горизонте и пробиваться сквозь густые заросли деревьев. Я принимала этот свет уже без всякого ликования. Это не тот луч, к которому я так желаю стремиться. Это означало начало следующего этапа. Это начало конца… Вмиг устремилась к рюкзаку Хамилова и тщательно вытряхиваю всё содержимое. Пистолет оказался на самом верху. Я проверяю наличие патронов в магазине и к глубокому разочарованию ничего не обнаружила. Пусто… Ничего нет. — Что за нахуй?! Я сама лично видела, как Хам в фургоне заряжал оружие полные магазины патронов. Где оно? — Нет-нет, ты же не мог так со мной поступить, грязный подонок. Как же… Сука!!! Давление подскочило до предела. Мне захотелось завопить во всю глотку. Бросить оружие нахуй и просто бежать, спрятаться, переждать! Это же подстава! Такого быть не должно. Как он мог? Ты моя. — Твоя только грязная залупа, чертов ублюдок! Мразь. Мразь!!! Надо собраться. Нужно мыслить здраво. Но это предательство ранило меня до глубины души. Хотелось вернуться на пару часов назад и вместо того, чтобы прилечь ему на плечо, перерезать ебучие горло! Гнев заменяется на боль. Необычайно сильная обида появилась так же внезапно, как и мои слезы в глазах. Внезапно на всё стало похуй. Я просто осталась стоять с пустым пистолетов в руке, даже не попытавшись придумать планы спасения. Сердце разрывалось от боли. Внутри всё напряглось, а затем меня будто зашараёбили. — Ты предал меня, Хам? Предал… — одними губами шепчу себе под нос. Дежа-вю настигло в тот же момент, как я услышала что-то на подобие свиста. Мне это сильно напоминает прошлое. Боль такая же сильная, как после предательства Царёва. Где-то часть моей души, которая хотела что-то хорошее чувствовать по отношению к Арсению — умерла… Так же, как и всякая надежда. Прячу Глок в карман куртки и застегиваю бегунок. Я оборачиваюсь к тому, кто стоял посреди поля. Солнечные лучи всё же пробрались сквозь заросли и теперь мне пришлось лицезреть довольно-таки неплохо разбитую рожу Сергея. Его рыжая борода стала темно-красной из-за засохшей крови. Он стоял неподалеку от нашего укрытия и был настроен весьма серьезно, это читалось по его взгляду… И наглядно было продемонстрировано пистолетом, который направлял в мою сторону. — Не думал, что мне достанешься именно ты. — Кто тебя так? — сделала шаг назад, выбираясь из полуразрушенной лачуги. — Алла. — коротко произнес он, как в моей голове тут же восстал образ здоровой жирдяйки. — Верно, как я не догадалась. Только она так смогла бы. А как твоя компаньонка? Та немая саламандра? — Она успешно справилась с одним. А теперь пошла за другим, уж очень хорошо он прячется. Конечно, она хотела бы прибить тебя, но, похоже, я опередил её. — Думаешь, у меня против тебя есть шансы? — задумчиво задаю этот вопрос, продолжая приближаться к бугаю. — Сейчас и проверим. — он вновь улыбается своим беззубым ртом. Мда уж, Алла хорошо постаралась. А затем нажимает на курок. Щелк… Осечка. Брови Сергея сомкнулись вместе. Он непонимающе оглядывает свой пистолет, а затем вновь вытянув руку — стреляет. Слегка ошарашен, поэтому тут же вынимает магазин из пистолета и тщательно его осматривает, а в это время я пользуюсь моментом. Тянусь пальцами за кинжалом и ловко обхватила рукоятку. — Забыл проверить наличие патронов? — язвлю, прежде чем сделать выпад в его сторону и стараюсь нанести удар в шею, но кажется совсем забываю о разнице в росте. Острие попадает в грудину, и не пронзает её так же, как ту брюнетку. Шокировано зацикливаю взгляд на глубине раны, пропустив удар кулака прямо в бок. От сильной тупой боли, я не расслышала его циничные слова, которые выплеснул мне в лицо. Всё казалось бредом. Я собиралась остановить этот кошмар, но для этого стоило идти на жертвы. Ведь как иначе мне добиться победы? С ужасом же понимала, что мои ребра далеко не титановые. Внутри всё сковало цепями, это чертовски мешало мне двигаться быстрее. Все попытки были заблокированы, ведь тупая ноющая боль уже распространилась по всему телу и казалось, это еще не весь её предел. Пока я находилась в собственных мыслях и расставляла по полочкам всякие приоритеты, то вновь пропускаю мощный удар, который пришелся ровно в то же место. Блять, я готова поклясться, что даже услышала, как треснули мои ребра. Что-то яростно подступала к горлу, и это отнюдь не мой ужин, который был уже давно переварен. Это уничтожает во мне последние уверенности в себе и в своей победе. Теперь я с паническим ужасом стараюсь отойти назад, как-то увернуться от рыжего бугая, но он настигает меня ежесекундно. Хватает за волосы, старательно тянет их вверх, словно хочет обнажить моё беззащитное лицо и слегка подрихтовать зубы. Всеми силами тяну за рукоятку кинжала. Пропускаю оглушающий удар. Он парализует все мои страния, но в нем есть и свои плюсы… Боль от порезанной руки и треснутых ребер, яростно перешла мне на правую щеку. Во рту солоноватый привкус крови, которую даже сплюнуть не хочу, хотя могла это сделать ему в лицо, тем самым отвлечь от нового готовящегося удара. Я боялась злить его еще больше, пока не завладею кинжалом полностью. Чувствовала его зловещую энергию. Он хотел красивого боя, хотя прекрасно понимал, что силы неравные. Мог уложить меня на лопатки и просто мощным ударом ноги проломить мне череп. Но нет, он продолжал тянуть время. — Я ведь тебя могу сломать, как тростинку. — Тогда сделай это! Нахуй такие прелюдия. Они нихуя не возбуждают! Отвлекая его от своего лица, в которое ему так хотелось вписать свой кулак, я со всей силы тяну рукоятку на себя. На мгновение обрадовалась тому, что наконец у меня получилось, и снова пропускаю удар, на этот раз в грудину. От панической боли, я не смогла сфокусировать свой взгляд на определенной точке, поэтому просто делаю выбросы кинжалом перед собой. Словно я пытаюсь прогнать от себя подальше ночной кошмар, который парализующим мотивом кидает меня от крайности в крайность, где царят лишь безумие и страх. Больше не чувствовала его мощной хватки. Он отпускает мои волосы, позволяя приземлиться на пятки, а не стоять на кончиках пальцев. Густая пелена до сих пор на глазах. Нихуя не удается от нее избавиться, но я знаю лишь одно — он продолжает стоять напротив меня, тем самым моя рука с кинжалом задвигалась еще ритмичнее. Снова боль в грудине. По инерции меня словно отбросило назад, отчего теряю концентрацию и плюхаюсь на землю пятой точкой. Мне нужен отдых. Необходимо было собрать всю боль с разных точек и заглушить их. Едва мне удается отвлечься от режущей боли на руке, как тут же власть захватила тупая ноющая боль в левом боку. Удается собраться с мыслями и нормализовать сбитое дыхание. Крови стало больше, отчего я улыбаюсь своими зубами, увлеченно провожу языком по ним. Как хорошо, что зубы на месте. Но вот что с моей щекой происходит — сейчас волнует больше. Я начинаю хуево видеть левым глазом, словно удар Сергея серьезно травмировал мягкую кожу вокруг нижнего века. Он собирает капли крови, которые выступили у него в районе шеи и ключицы, и увлеченно смотрит на ладонь. — Как будто зубочисткой потыкали, — с сарказмом, но в его голосе чувствовалась некая тревога, — значит биться на равных ты не желаешь? — Сбрось лишний полтинник жира, тогда может и приму твоё предложение. — Профессионализм должен быть не в размерах, а в тактике, — снимает со себя изрезанную футболку, продемонстрировав своё израненное тело. Я внимательно исследую одним глазом каждый его шрам. Какой-то он получил недавно, а другие же уже превратились в ярко-белые рваные рубцы. — Это уж точно не возбуждает. — Так же, как и твоё избитое личико, — разминает свои плечи, вновь кивнув мне, едва я приподняла руку с кинжалом вверх, — бросай его, он тут лишний. Я могла бы послать его нахуй и спокойно продолжать эту борьбу за выживание имея хоть какое-то оружие. Здесь итак всё не по правилам. Каждый довольствуется тем, что может. И каждый, блять, хочет не просто победить — он хочет жить! Но похоже, что моя ебучая внутренняя совесть решила проснуться в самый неподходящий момент. Необходимо преподнести ей в подарок блядское снотворное. Отбрасываю оружие и поднимаюсь на ноги. Это дается мне с большим трудом, ведь даже сделать глубокий вдох не могу без болезненных ощущений. — Хаму явно не понравится твоё подпорченное личико. — Ты бы лучше думал за себя. Сидя говорить было гораздо легче. Сейчас же, моё тело напряглось до предела. Мне приходилось разделять собственные силы на то, чтобы стоять ровно и не шататься со стороны в сторону, и на то, чтобы как-то язвить, наблюдая за тем, как тщательно разминается Сергей. — А на тренировке нам с тобой так и не удалось встать в спарринг. — Ты бы и не смог. Ведь там нужно было руководствоваться правилам… — начинаю кружить вокруг него, в ответ на его действия, — хотя знаешь, я и сама не пай-девочка. Стартую с места и достигаю своей цели. Лодыжка запульсировала от болезненного приземления в конечную точку. Сергей едва устоял на ногах, но все же схватился двумя руками за свой хуй и произнес что-то нечленораздельное. — Я предупреждала, — уже ликую, собираюсь нанести удар с ноги в корпус, при этом подпрыгнув на месте. Хватает меня за щиколотку едва ли не налету и тянет на себя. Я вынуждена выставить ладони у основания своего таза, ведь меня словно бумажный самолетик стараются запустить в воздух. Нет уж, летать мне вовсе не охота. Свободной ногой бью по коленной чашечке, прежде чем окончательно свалиться на землю. Я, словно змея, начинаю выкручиваться в разные стороны по земле, там самым полностью выбравшись с его хватки. Пальцами хватаюсь за траву и тщетно пытаюсь подтянуться, увеличив расстояние между нами. Всё катиться к чертям, когда Сергей, упавший на колени, тянет меня за ноги обратно к себе. Он наваливается на меня всем своим телом и наносит удар за ударом. Тщательно хотел попасть по голову, но мой поставленный вовремя блок — глушит его точные попадания. Руки начинают гудеть от боли прилетающих ударов. Я могла бы уже откинуть их в стороны и позволить Сергею утолить жажду выбить мне зубы. Ловлю окно, которое открылось для меня словно специально. Собираю все силы и в эту долю секунды, когда бугай замешкался, наотмашь бью его в челюсть и выбираюсь на свободу. Вновь хватка, которая заканчивается его поражение. Ногти сломаны до мяса, едва дотягиваюсь до его глаз и с уверенной точностью вонзаюсь в них. С явным наслаждением копаюсь в его глазницах, с диким ужасом осознав, что меня начинают возбуждать его крики. Возбуждали отнюдь не сексуально, они словно возрождали мой моральный дух. Переворачиваюсь на живот, пристав на колени. Я стараюсь ползти уверенно, без тени страха, что он вновь схватит меня за ноги и потянет на себя. Не могу позволить ему сделать этого, ведь понимаю, что сразу же потерплю поражения. Отталкиваюсь ладонями от земли, на ватных ногах двигаюсь вперед, пытаясь проморгаться. Всё тело ломит. Мне становится всё труднее удерживать свой собственный вес на ногах. Казалось, будто мы поменялись с Сергеем мускулатурой и сотней килограмм жира. Шаг один… выдох. Шаг второй и я словно сдыхаю, будто брошенная промерзшая псина в сорокаградусный мороз. Начинает трусить. Осознаю, что болевой шок начинает постепенно спадать, передав мне всю гамму страха. — Тебе не уйти, — от его слов, по инерции оборачиваюсь назад, с ужасом осознав, что скоро просто меня сломают, будто тростинку, — сегодня ты сдохнешь. — Хуй тебе… — тщетно приближаюсь к месту, куда бросила кинжал. Остается всего пара ничтожных метров. Я с неким ликованием уже начинаю праздновать победу. Стоп! Соберись Аня! Ты что-то упускаешь! Едва тебе стоит наклониться, он уже настигнет тебя. Кинжал ты сможешь лицезреть только тогда, когда тебе свернуть шею. Мозг живет еще несколько секунд, так что вполне вероятно тебе удастся пожалеть о всех своих решениях. Соберись. Оглядись. Подумай хорошо. Зачем тебе пустая пушка? Зачем Хам тебе о ней напомнил. Что-то тут явно не так. Одним глазом я принимаюсь осматривать всю поляну. У меня всего пара секунд в форе, и я стараюсь воспользоваться ими по умному. И только сейчас, глядя на то, как солнечные лучи осветили всю поляну, а сама яркая звезда уже восстала из верхушек деревьев, до меня доходит элементарное. Вглядываюсь в зеленую кляксу на упавшем дряхлом дереве посреди опушки. Воспоминания первого забега ударяют в голову, полностью пронзив мозг эмоциями. Делаю глубокий вдох и просто отпрыгиваю в сторону в тот же момент, как Сергей уверенно летел на меня, пытаясь сбить с ног. Он пробегает немного вперед. Большие размеры тормозят его, позволяя мне, маленькой и хрупкой, буквально отбежать бугая чуть левее. Он сильно не поворотлив. Обширные ладони пытались меня схватить за руку, а мощные ноги ударить вслед по пяткам. Быстрее, не обращая внимание на боль. Я специально падаю на ноги и тем самым пропускаю удар кулака предназначенный в затылок. В неком предвкушении даже забываю о том, что соперник стоит уже надо мной и готовится ударить ногой в район поясницы. Он может с легкостью сломать мне спину и не оставить шанса на передвижение. Тогда мне станется просто лежать, не двигаться и ждать конца. Рукой тянусь к дереву и пальцами выдираю высокую траву с корнем, в том месте где был «знак». Что-то увесистое, но легко помещается в ладони. Отдаюсь собственным ощущениям и разумной логике, пока в голове уже отплясываю победное Танго. Рука за бегунок, тяну за него, открываю карман. Глок у меня в правой руке, а магазин с патронами в левой. Мне необходимо, мне нужно… Резкая боль парализовала. Я отплевываю моментально накопившуюся кровь и начинаю выворачиваться по земле в правую сторону. Он не дает мне возможности приподняться и уползти чуть дальше. Две секунды моей форы заканчиваются, и должна признать, что они мне весьма пригодились. Но кажется, что всё уже слишком поздно. — Интересно, Хам со всеми своими подчиненными трахается? Я вяло улыбаюсь, ведь знаю, что бугай этого не видит. Давай Аня, твой выход. Тяни время, пока он не заметил, что у тебя в руках! — Только с теми, кто не может отказать. — Пользуется своим авторитетом значит? — он делает шаг в сторону и я понимаю для чего. В руках мой кинжал. Сергей изящно играет с ним, осматривая остатки собственной крови на стальном лезвии. — Уверяю тебя, увидев его «хозяйство» и у тебя бы во рту всё пересохло. — Совсем по-детски, — бубнит Сергей. — Думаешь, я не видела тебя с тем лысым охранников в их душе. Вряд ли тебе, новобранцу, было позволено войти в душевую, где мылся охранник, который оставил всё своё оружие без присмотра в этот момент. Интересно, ты вставлял, или подставлял? А может просто пощекотал своей бородкой его мошонку? Слышу, как скрепят его зубы, а сама подгибаю руки в локтях и наконец заряжаю Глок. — Ты сдохнешь сука! Самой мучительной смертью! — с громким рыком, он тяжелыми шагами подбирается ко мне. Отталкиваюсь от земли и переворачиваюсь на спину, выставив пистолет перед собой, обхватив его двумя руками. Сил совсем не было. Мне было безумно плохо видно, где именно находится Сергей. Пелена резко опустилась на глаза, не предоставив мне и мгновения, чтобы найти точку прицела. «Чувствуй. Почувствуй меня внутри себя» Выстрел. Один. — Откуда у тебя… Второй, и я чувствую как на меня попадает чужая кровь. Только сейчас смогла разглядеть Сергея. Он стоял надо мной, готовившийся буквально упасть всем телом и вонзить лезвие кинжала мне в глаз по самую рукоятку. Панический мимолетный ужас, который сменился необычайной концентрацией. — Глаз за глаз. — выстрел в левую глазницу. Пуля проходит через черепную коробку и с тупым звуком вылетает позади затылка. Небольшое облако кровавых крапинок тут же разлетаются по воздуху. Я ловлю каждый миг, когда здоровая туша Сергея, с вытянутым кинжалом в руках, начинает падать на меня. Весьма стремительно, отчего тут же переворачиваюсь на бок, слегка сгруппировавшись. Глухой удар. Продолжала лежать, даже не пыталась пошевелиться. Сердце бешено билось в груди, отдаваясь тяжелым эхом в черепной коробке. Дыхание участилось, у него уже не было какого-то предела. Я старательно глотала кислород, пропихивала их в легкие, а затем горько жалела об этом. С каждой новой секундой боль от его ударов усиливалась. В этот момент я уже не могла полностью открыть левый глаз. Болезненная гематома словно распространилась по всему лицу. Трудно было даже сглотнуть образовавшуюся в глотке кровь. Я просто отдыхала. — Надо же… — шепчу себе под нос, — это оказалась не труднее, чем прикончить Астахова. Аня-Аня, теряешь наблюдательность. С огромным облегчением я опускаю руку с оружием на мягкую траву. Жаркие лучи солнца начинают обжигать мои раны на лице. Неприятно пощипывает, заставляет меня едва ли не приссыкнуть от неприятной боли. Я не знала что делать дальше. Просто лежала на земле, перевернувшись на спину и удивлялась, как красиво щебечут птички в лесу. Всё казалось таким невесомым. Таким многозначным, что аж захотелось остаться здесь, а не возвращаться куда-либо. Глубоко в уме понимала, что это мне вряд ли удастся. Мне необходима была помощь. Я должна была восстановить силы и убраться прочь отсюда. Я ведь прошла это испытание, верно? Немая девка… Блять, а что если пока я тут лежу и кайфую, она бесшумно подбирается к мне и готовиться нанести решающий удар? Подняться! Я обязана превозмочь боль. Нужно покинуть это проклятое, провонявшее кровью, место. Я устаю от жестких чувств, пронзившие моё подсознание. Всё внутри смешивается. Каждая эмоция пытается перетянуть на себя внимание, но нихуя не получается. Мне не удается остановиться на чем-то одном. Я лишь смотрю в сторону, уловив довольный взгляд Хамилова. Арсений вздернул подбородком вверх, с неподдельной гордостью приближаясь ко мне. На его лице читается восхищение и какая-то радость. Уголки губ приподняты. Я вообще вижу, что он в пиздатом настроение. — Ах ты мразь! Ебанный ублюдок! — кричу уже громче и не сомневаюсь, что он слышит. — Я уничтожу тебя, дерьма кусок! — Признаюсь, пару раз я уже подумал, что всё… Ты меня удивила. Он, блядина, видил! Он реально стоял и спокойно наблюдал, как я тут сука за жизнь боролась! Во мне теперь боролись лишь две эмоции — гнев и чертовская боль от обиды. Я понятия не имела, как их обуздать. Затрясло. До тошноты. Невозможно. Противно! Сука! Привстав, я направляю оружие в его сторону и с легкостью мне удается стереть этим жестом его самодовольную улыбку с лица. Хамилов останавливается в трех шагах от меня и заметное сузил глаза, изучающим взглядом осматривая мои повреждения. На мгновение он зациклился именно на гематоме на моем лице, а затем плавно перевел свой взгляд на оружие, которое я крепко сжимала в ладонях. — Должно быть сейчас, ты получаешь необычайное удовольствие держа меня на прицеле, — с удивительной ухмылкой проговаривает Хам и начинает перебирать перстни на своей правой руке большим пальцем, — теперь ты просто обязана выстрелить. — Ты же знаешь, что я с легкостью это сделаю, — сквозь зубы, пораженная болью, — второй раз за сутки ты позволяешь другим причинять мне боль. — Это всего лишь боль, крошка, — спокойным голосом, продолжая всё так же стоять на одном месте, — она скоро уйдет и ты испытаешь облегчение. — Надо же? Облегчение чего? Того факта, что меня не избили до смерти? — даже не смотрю в сторону остывающего тела Сергея, но все же киваю головой влево, указывая на него. — Или может мне стоит радоваться, что ты не вмешивался и я всё сделала сама? Гордиться собой предлагаешь? Гори в Аду. — Еще не всё кончено, крошка. И с моей смертью всё и не закончится… — Знаю, — улыбаюсь окровавленными зубами, так как просто дико впадлу сплевывать накопившуюся кровь, — но закончится с моей. Направляю дуло пистолета себе в висок, ощутив насколько оно горячо после тех выстрелов, которые совсем недавно совершила. Какая-то умиротворенность, от которой так и хотелось всё закончить. Уж лучше всё отпустить на столь приятной ноте, чем снова испытать неприятные ощущения обиды на поведение Хамилова. Он сначала стоял спокойно, но его реакция изменилась молниеносно. Внезапно, Хам осознал, что я настроена решительно. Это была не какая-то игра или же уловка, чтобы как-то поиздеваться над ним. Я готова была в тому, чтобы прекратить страдания. Готова была остаться здесь, в лесной гуще, и умереть под щебетание птиц. Его губы поджались, а на лице читалось что-то непонятное для меня… Что-то новое… Я приглядываюсь в каждый сантиметр его играющих желвак, с язвительной и раздражающей реакцией вскликнув от удивления. — Неужели ты пересрался за меня? Надооо же, — протянула слово, а истерический смех уже проник в голосовые связки, — Хам боится… — Отпусти. — грозно, без тени заботы. Мы продолжаем держать зрительный контакт, поэтому мне с легкостью удается пресечь его действия. Он делает выпад вперед, а я поднимаю дуло пистолета вверх и произвожу выстрел. — Блять! — резко останавливается на месте, так и не добравшись до меня. Ему остается лишь наблюдать, как я возвращаю оружие в первоначальное положение и снова прижимаю дуло к своему виску. — Ты чокнулась! Я велел тебе перестать! — Я больше не в твоей власти, Арсений. — Крошка, — он нервно улыбается и виляет головой, — ты просто устала. Тебе стоит отдохнуть от всего. Набраться сил… Отбрось ты эти эмоции. Почувствуй меня в себе… — Я уже почувствовала! Забыл?! Я блять трахалась с тобой! — от этих слов, которые будто были сказаны самой себе, ощутила ебучие слезы на своих щеках. — Я предала свою любовь к Владу! Я предала все свои принципы! Ебитесь как хотите с этим Синдикатом вашим ебанным! Мне плевать, ясно?! С меня хватит! Я не принадлежу тебе! — Неет, — прикрыв глаза он виляет головой, — ты ошибаешься. — Я ненавижу тебя! — прогрызаю каждую букву, готовясь к неизбежному. Он внезапно начал смотреть не на меня, а немного в сторону. Опускает свой взгляд, нервно усмехаясь, словно переваривает мои слова. Хамилов сжимает пальцы в кулаки словно борется со своими мыслями. Интересно, он хочет сам меня прикончить за неподчинение и тот факт, что я взъебнула ему мозги. Или же он просто думает, каким образом будут убирать мои мозги с этой земли, когда я нажму на курок. — Знаешь, о чем я подумала, как только узнала, что беременна от Царёва? Я подумала, что больше не одна в этой тьме… — Ты никогда не была одной, — бормочет себе под нос, так и не подняв на меня свой взгляд, — я всегда был, есть и буду рядом. — Ты мне не нужен, Хам, — виляю головой, а тело всё трясет от эмоций. Чем больше мы говорим, тем сильнее я не хочу вышибать себе мозги. Словно я начинаю перезагружать все «за» и «против», осознав, что моя смерть ничего не изменит. Я просто поступлю как ебанная трусиха. И едва я собираюсь сдаться, принять то, что будет и опустить ебучий пистолет, как всё внутри вновь обрывается. — Я полюбил тебя.