Безжалостность твоей любви
Сжигающим мотив заполняла моё сердце. Мне хотелось закончить все свои страдания. Отвернуться от всех эмоций. Поставить прочный блок, дабы никакие ванильные чувства не смогла прорваться сквозь него. Хотелось просто уйти прочь от всех проблем. Бежать, не оглядываться. Не слышать этих слов. Не ощущать его внутри себя. Исчезнуть, испариться. Не удается. Ебучий мир. Он так и не собирался отпускать меня. Не удается отмыться от грязи лжи и предательства. Безжалостно, не жалея себя и своего тела, я продолжаю тянуться к пачке сигарет, которая спокойно ждала меня на прикроватной тумбе. Курить хотелось так же невыносимо, как и побыстрее залечить раны и встать на ноги. Я с неким ожиданием смотрела на дверь комнаты, так и не дождавшись, что та откроется. Чьи-то тяжелые шаги по коридору, которые меня собственно и привлекли, стали отдаляться. Вновь расслабленно отбрасываюсь головой на подушку, с нетерпеливой хваткой взявшись за сигареты. Какие шансы задохнуться от едкого дыма, лежа в одинокой постели самого преступного места на земле? Ноль? Может повышу их до одного? В очередной раз старательно чиркаю зажигалкой, и с большим облегчением затягиваюсь сигаретой. Мне становится враз легко. Не так, чтобы уж совсем все дурные мысли, которые лезли мне в голову — исчезли, но тем не менее я старательно забывала события трехдневной давности. Какие-то смутные фрагменты всё же врезались мне в память и старались добиться ответной реакции, но сразу шли нахуй. Не могла себе позволить вновь испытать тот спектр чувств. Шок, удивление, паническая атака, а так же дикий ужас, который застыл у меня в глазах, едва я наблюдала за действиями Хама. В тот момент мне казалось, что он произнес эти слова лишь для того, чтобы отвлечь меня. Чтобы я, поддавшись размышлениям, отвлеклась и позволила ему отнять у себя оружие. Но нет… Он не ринулся ко мне. Он просто так же опустился на землю и достал заряженный пистолет, сняв предохранитель и направив его к своему виску. Тогда, я, захлебываясь от эмоций, даже не сразу сообразила что происходит. Лишь смотрела на него. Улавливала каждое движение, каждый его взгляд, сканирующий моё шокированное лицо. — Мы оба отдадимся тьме. Ты и я… Навсегда… — его голос дрогнул, а губы сомкнулись в тонкую линию. Возможно мне стоило в тот момент подождать. Позволить ему сделать это. Во мне разгорелись два чувства. Удивление. И злость. Я была зла на тот факт, что Хам оказался просто слизняком. Тот, кто всегда меня восхищал. Тот, кто хочет смерти в бою, и непременно видеть лицо своего противника, прежде чем тот нанесет ему смертельный удар. Теперь он стал уязвим. Вот он, на коленях. Напротив меня, продолжает прижимать дуло пистолета к своему виску и готовиться к поражению. Мерзко. И этим человеком я восхищалась? Да какая же я дура, раз считала его совершенным. Он такой же слабый… «Как и ты Анна! Такой же, как и ты». — Что ты делаешь? — дрожащим голосом пытаюсь добиться от него объяснений, но вместо этого шатен лишь улыбается. — Тебе не удастся просто так от меня избавиться, крошка. Я уже говорил тебе… Ты моя! — он рычит эту фразу сквозь зубы, а её смысл кипящим мотивом пробирается в глубину моего подсознания. — Ни Астахов, ни Царёв, они не смогли дать тебе то, чего ты хочешь. — И чего же я хочу? — Свободы. Эти слова вновь ударили в сердце. не смогли дать… свободы… Я напряглась от волнения. Внимательно переваривала в себе все эти слова, стараясь не упустить ни одной детали. Сердце начало биться чаще обычного, от чего кровь по венам стала циркулировать быстрей. Мое тело, которое несколько минут назад было вялое и уставшее, напряглось выше предела. Я бы хотела опустить оружие, но не успела даже подумать об этом и как следует здраво взвесить своё решение… Вокруг начался хаос. Три автомобиля буквально пронзили густую растительность, со свистом притормаживая возле полуразвалившегося здания, которое стало для нас Хамом на эту ночь укрытием. Он с какой-то опаской посмотрел в сторону затонированных автомобилей, а затем тут же взглянул на меня, заметив движение моей руки. — Отпусти оружие! — твердый приказ, который я не собираюсь выполнять. — Аня, отпусти, блять, оружие!!! Я продолжала направлять пистолет в сторону незваных гостей, даже не дав себе и секунды поразмыслить над словами Хамилова. Я ждала либо полицию, либо этих грязных ублюдков. В любом случае у меня будет хоть какая-то фора… Стрелять по ним, или стрелять в Хамилова, дабы обезвредить его и дезориентировать, пока спасение не подоспеет ко мне. Арсений поднимается на ноги и вновь смотрит в сторону таинственных гостей. Едва он замечает чье-то знакомое лицо и как-то недовольно склоняет голову и виляет ей, то я всё понимаю. Надо стрелять… Выстрел… И мимо. Расстояние довольно большое, а мой заплывший левый глаз не дает точно прицелиться. Я собираюсь сконцентрироваться на мишени, в виде высокого человека в черном костюме и вновь нажать на курок, как внезапно уже услышала глухой хлопок. Боль пронзает меня. Кровь хлынула с ноги бурным потоком, чем полностью выбило меня из колеи равновесия. Из-за количество алой вязкой жидкости, я даже не смогла полноценно определить, где и в какое именно место на правой ноге попала пуля. Отвлекаюсь… И этот придурок пользуется моментом. Единственное, что мне удается уловить в его резком взмахе, так это оружие, летящие мне в темечко. Снова давлюсь сигаретой. Никак не могла заставить себя этот чертов дым проникнуть в легкие. Три ебанных дня. Три, блять, дня, сука!!! — Придурки блядские! — снова ругаюсь, бросив очередной окурок куда-то на пол. — Когда же тут всё заполыхает огнем?! Меня неимоверное бесил тот факт, что за целых три дня я видела только лицо доктора, который заштопал меня. Он особо не церемонился со мной. Сделал всё по-быстрому, но довольно качественно. Правда будто издеваясь по чьему-то приказу, довольно долго вынимал пулю из моей ноги. Старательно причинял мне боль, и даже не слушал мои маты и ругательства, когда я пыталась донести до этого осла, насколько сильно хочу его убить. Он молчал всё время. Лишь единожды заговорил, когда пытался заставить проглотить таблетки, которые я тут же выплюнула после его ухода. Одиночество меня убивало. Хотелось вернуться туда на ебанную поляну и закончить всё, что я планировала… Но теперь, находясь немного в здравом уме я задавалась вопросом — а смогла бы я сейчас всё повторить? Смогла бы спокойно отреагировать на те слова, которые произнес Хамилов? Нихуя. Ведь даже сейчас, просто вспоминая их, я не могу нормально себя вести. Так и хочется куда-то себя деть. Убежать от подобных мыслей. Скрыться в других воспоминаниях, более сладких для моих ушей… — Конфетка… Слезы давят на глаза. Мне хотелось прогнать их прочь. Чем дольше я жду от Влада действий, тем сильнее сомневаюсь в том, что мне необходим именно он, а не спасение из этого Ада. Снова пытаюсь приподняться. Голова мутная. Я не в силах здраво соображать в такие моменты, но желание размяться весьма велико. Ощутив под ногами твердую поверхность, наконец облегченно вздохнула. Прихрамывая, придерживаюсь за прикроватную тумбу, прокрадываясь дальше по комнате в сторону ванной. От меня до сих пор жутко пахнет. Повязки всё равно скоро менять, так почему я не могу позволить себе принять ванную перед этим? Представляю, как вода будет мутнеть от грязи, а затем превратиться в алый цвет от запекшейся крови. Сделав несколько шагов, опираюсь локтями об невысокий столик, согнувшись пополам. Во рту вновь металлический привкус. Голова кружиться, и этот легкий звон в ушах… он раздражал. Разумеется, тяжело вставать на ноги после сотрясения. Хорошо, что хоть гематома на левом глазу стала немного меньше. Я с ужасом осматривали себя в зеркале, не находя ни единого отблеска прежней красоты. Глаза больше не сияли, губы не были привлекательными. Кто захочет поцеловать искусанные ранки? — Ты уебищная, Анна. — бросаю сама себе и вхожу в ванную. Я с нетерпением стягивала с себя белую ночнушку, попутно открыв все краны. Наблюдая как заполняется ванная, в голове вновь вспыхнули воспоминания. Ночь, бесконечная дорога, холодный дождь… сеновал… его губы, его движения, его обещания. Он… Слезы сами хлынули из глаз. Я даже не успела ничего понять, как внезапно заревела. Громко, сильно, мощно… Не щадила свой пострадавший глаз, когда тыльной стороной ладони тщательно вытирала холодные льдинки слез. Мне чертовски больно! Неужели я реально легкодоступная? Как я смогла так с легкостью отказаться от таких сильных чувств к Владу и отдаться Хамилову? Зачем я так сделала? Почему повелась на свои чувства… Хотя… Откуда у меня вообще чувства к Хаму?! Если бы не они, я бы никогда не позволила случиться такому. — Что же ты чувствуешь, Аня? — виляю головой, постепенно успокаивая себя. Мне с трудом удается забраться в ванную. Едва мои раны входят в реакцию с теплой водой, то становится невыносимо больно. Режущие ощущения. От них противно. Не хочется даже задумываться об этой сраной боли, но блять, они настолько четкая и мощная, что невольно я издаю протяженный писк. Закусываю кулак правой руки зубами, лишь бы не стонать от боли так громко. Не хочу, чтобы меня слышали. Не желаю этого! Наконец, я начинаю привыкать. Тело расслабляется, а вода, как я и предполагала, тут же становится мутной. — Я к ней был ближе, чем к Бонни был Клайд… — закрыв глаза, я отдаюсь приятным эмоциям, продолжая напевать песню себе под нос. Мне удалось с легкостью позволить воспоминаниям вторгнуться в разум. Я даже была рада тому, что это вспомнилось. Клуб… наша первая стычка с Владом. Эта настолько приятная ностальгия от данной песни, которая играла как раз в ту ночь… в тот самый момент. Мне хотелось вернуться в прошлое. Простить его за ложь… Просто быть с ним рядом, и даже я смогла бы принять тот факт, что придется стать любовницей. Той, к которой будет убегать под предлогом «нужно на работу». Той, которой будет дарить ласку и тепло, а жене говорить: «прости, я устал». Той, которая никогда нигде публично с ним не появиться, ведь её саму будет бесить ложь, которую он станет говорить всем… Я не для прикрытия. Я та, кого он трахает. И это сильно ранит мне сердце. Что-что, но принципы у меня на кое-какие обстоятельства всё же имеются. Сильный грохот заставляет меня вмиг открыть глаза. Я даже не успеваю смыть с себя остатки пены, как в ванную врываются. Самопроизвольно прячу оголенную грудь руками. Мой рот уже приоткрылся, хотелось заорать на того, кто смог так легко вломиться. Какого черта они себе позволяют? То три дня никто кроме этого ебанного доктора не заходил, и тот даже стучал в дверь. У меня были хоть какие-то рамки приличия и воспитания. А тут… Какая-то гнида внезапно вспомнила обо мне. И как ни странно, этой гнидой оказался Хамилов. — Ты совсем умом тронулся?! То сначала учудил на поляне какую-то ебучую ваниль! Актерушка ебанный! Теперь вламываешься ко мне!!! Ты хоть раз подумал о том, чтобы зайти ко мне за эти три дня и тупо извиниться! Ты, блять, мне в ногу выстрелил! А затем еще ебанул пистолетом по башке… — я собираюсь продолжить. Слов накопилось довольно много. Хотелось выговориться. Выпустить из себя всё то, что накопилось за столько дней. Я решительно настроена была развить собственную агрессию и закидать Хамилова кучей претензий, но внезапно, осознаю, что что-то не так. Он в панике. В ярости и в какой-то растерянности. — Хам?.. — Собирайся, быстро! — бросает мне в мокрое лицо халат. — Да в чем, блять, дело? Тянет меня за руки, заставляя подняться из ванны. Боль вновь пронзила каждый участок тела. Судорогой сводит сначала ногу, а затем тяжелым ударом неприятные ощущения проникают в затылок. — Мне же больно! Ай, блять! — ойкаю, едва только Хамилов раскидывает мои руки в стороны и тщетно пытается натянуть на меня халат. — Арсений, прошу… Он замирает на мгновение. В его глазах напряжение. Видно как играют желваки на лице. Воздух стал раскален, а мои совсем недавние размышления уже не имели никакого смысла. Я лишь ждала от него ответа. Какого угодно, но то, что я услышала, подвергло в шок. — Второе испытание не было закончено. Нас ждала засада. Полиция. Они скрутили Тимура Аксакова и не знаю каким образом, вышли на это место. Через несколько минут тут на каждом гребанном метре будут стоять менты. Нам надо уходить. — Влад, — шепчу про себя и только от одного его имени ловлю морю воодушеновления, после которого появляется на лице улыбка. — Именно, — хмуро добавляет Хамилов, полностью вытянув меня из мира блаженства, — собирайся. — Он не остановится, если не найдет меня здесь! — Ты думаешь его это волнует? Ты? — громко, брызжя слюной, кричит мне в лицо. — Ему важно только одно, выделиться, Аня! Ты ему нахуй не нужна. — Не говори так. Ты ничерта не знаешь силу нашей любви. — Знаю… Я побывал в этой силе, забыла? Два раза. — кивает мне на промежность, на что я поддаюсь эмоции злости. Отвожу правую руку назад, тем самым стараюсь сделать размах еще сильнее. Едва пальцы ладони припичатываются в щеку Хамилова, как тут же испытываю некого рода облегчение. Возможно, мне удалось его заткнуть?! — Ты идешь со мной! — твердо заявляет Хам. Ну покрайне мере он заткнулся хоть на секунду. Завязывает поясок халата на моей талии и тянет за собой. Я не могу подстроиться под его бешенный темп. Прихрамывая на ногу, старательно пытаюсь успевать за шатеном, но всё катится к черту, едва мы выходим из ванной комнаты. Он ускоряет шаг, как только услышал звуки выстрелов. Надо же! Влад… Ты нашел меня. Ты пришел за мной. Мурашки накатили волнами по телу. Стало так приятно. От одного только представления нашей встречи, я уже теку как сука. Хочется побыстрее обнять его. Прижаться к телу. Почувствовать себя в безопасности. Почувствовать себя любимой. Услышать долгожданное «конфетка» и навсегда позабыть об этом кошмаре. — Иди-ка сюда! — с этими словами ловко подбрасывает меня на свои руки и теперь устремляется в бег. Я не смогу сконцентрироваться. Должна была начать вырываться, но голова гудит. Становится достаточно тошнотворно. Ком в горле не дает мне никак нормализовать дыхание и придумать пути к отступлению. Я старательно всматриваюсь в лицо Хамилова, заметив бешенное волнение. Он спешит по ступеням вниз, перепрыгивает через две, в быстром темпе пробираясь в оружейную. — Отпусти, — сначала вяло, так как от такой скорости кружится голова, — отпусти, сейчас же! Хам! Он не слышит. Он не слушает. Просто продолжает бежать вперед по длинному светлому коридору и едва достигает стальной двери, то тут же вводит пароль на сенсорной панели. Дверь с тяжелым скрипом отворяется, а в этот момент я стараюсь воспользоваться тем, что Хам отвлекся, и соскочить с его рук. Он замечает моё рвение вырваться на свободу и просто бросает меня на ноги. Тупая боль проносится по телу. Я охаю и прижимаю ладони к перебинтованной ране на ноге, боясь ощутить кровь, просачивающуюся сквозь пальцы. Он прижимает меня к стене, заводит запястье рук за мою спину. Расстояние между нами значительно сократилось и теперь мне предстоит ощутить его холодное дыхание на своих губах, едва Хам наклонил лицо. — А теперь, слушай внимательно, — его животный рык делает из меня не хищницу, готовую к нападению, а жертву, которая не знает путей к отступлению, — я скорее отдам тебя ему мертвой, чем позволю дальше издеваться над тобой живой. Ты — моя. Была, есть, и будешь. — Если любишь, — я сглатываю от этого слова, ведь сама нутром понимаю, что это были просто слова… он же просто ляпнул это… не подумав. Ведь так? — Отпусти… Изучающим взглядом осматривает мое лицо. Казалось, его больше не волнует звук стрельбы. Он больше не боится того факта, что будет пойман и скручен полицией. А может он просто жаждет кого-то встретить на своем пути и принять от него собственную смерть? Но нет… Это было всё не так. Всё уже было по другому. Разбиваясь вдребезги. Чувства. Эмоции. Самообладание. Он накрывает мои губы своими и невесомо целует их. Это длится всего пару секунд, но и за столь короткое время мне вскружило голову. — Никогда больше. Я учусь на своих ошибках, крошка. Меня затрусило. Сознательно я понимала, что должна была оттолкнуть его, пробраться обратно в оружейную, схватить пистолет и остановить Хама, лишь бы он не остановил кого-то другого. Но всё моё девичье нутро твердило, чтобы я оставалась здесь. С ним. Он вновь берет меня на руки и уволакивает во тьму. Туда, где почему-то стало так необычайно легко дышать. Звон пропадает с ушных перепонок. Голова больше не кружилось, да и тошнота отступила. Теперь только я ощутила какую-то эйфорию, близкую к осознанию свободы… Вы выбираемся сквозь заросли фруктовых деревьев. Движемся строго в темноте, стараясь обходить яркий свет фонарей. Голоса, крики и эти непрекращающиеся выстрелы — стали уже не так громки. Они словно совсем не здесь, не на этой территории, а будто уже где-то далеко. — Садись в автомобиль, — приказном тоном велит мне Арсений и ставит на ноги, — сей час же! Я вновь замешкалась. Осматриваю темную иномарку, даже тянусь к дверной ручке, но вмиг замираю. Он видит моё колебание, поэтому стремительно приближается ближе, с силой схватив за предплечья. Снова охаю от боли, ведь на этот раз задевает глубокий порез на левой руке. Видишь, Хам, сколько у меня ранений из-за тебя.?!.. — Ты должна верить мне. Ты должна чувствовать меня. Ты должна идти, — он шумно сглатывает, словно подбирает слова, — за мной, крошка. Только за мной. — Я тебе больше ничего не должна, Хам, — усмешка слетает с губ, — ваш Синдикат уничтожен. Всё кончено, Арсений. Тебе лучше уебывать подальше отсюда и не стараться вернуться обратно! — Серьезно полагаешь, что это главное пристанище Синдиката? У нас их сотни, крошка. Один захвачен — другой процветает. И хорошо, что они поубивают половину. Не надо будет платить в конце месяца. Мы наймем новых, еще лучше, еще быстрее и кровожаднее. Его слова приводят в ужас. Я стараюсь не вслушиваться в глубину их серьезности, но выходит не очень. — Неужели ты не хочешь спасти своего Царёва? От этих слов мне никуда не деться. Я внимательно осмотрела Хамилова с ног до головы, осознав одно, что он серьезно. — Говоришь, что он пришел за тобой, — отходит на шаг назад, облокотившись задний об капот, — ну что ж, подождем его здесь. А когда появиться, я не промахнуть. Демонстрирует свой пистолет и увлеченно начинает всматриваться в темноту. — Ты блять издеваешься? — я хотела бы перейти на крик, но горло будто сковало колючей проволокой. — Хамилов?! — Что? — непринуждённо переспрашивает шатен, чем полностью выводит меня из себя. — Поехали, хули встал! Давай! — открываю пассажирскую дверь и стараюсь присесть на сидение не причиняя себе боли. Нога по-моему вот-вот отвалиться к чертовой матери и начнет жить своей жизнью. Я старалась сделать всё максимально медленно и аккуратно, но желание побыстрее отвлечь Хамилова от его цели, было велико. — Мне долго ждать? Он улыбчиво следит за моими действиями, а затем перекладывает пистолет с одной руки в другую и присаживается в автомобиль. — Ты ебанный манипулятор! — шепчу под нос. — Знаешь, — заводит двигатель, переключив скорость, — если бы ты действительно чего-то хотела, то непременно бы добилась своей цели. Напряжение растет. Сердце стучит как бешенное. Мне было даже трудно о чем-то подумать. Всё кашей смешалось в голове, не дав даже какого-то разумного ответа на все вопросы. Мы просто несемся по проселочной дороге. Машину порой заносит, а всё из-за размытой глинистой поверхности дороги. Хам выглядит необычайно спокойным для того, кто возможно сегодня потеряет почти всех своих «дружков». Он оценивающим взглядом вглядывался в темноту перед, ведь фары так и не включил. — Уж лучше бы я осталась там и позволила себя застрелить какому-нибудь новичку-стажеру, чем погибнуть с тобой в автомобильной аварии. — Ты явно не принимала те таблетки, что тебе приносил доктор. — С хуяли? Я следовала строго по инструкции. Брала глубоко в рот и глотала тогда, когда он приказывал. Он остался мной доволен. Он ничего не отвечает на свои слова. Хамилов лишь всматривается в темноту, а затем как-то неприятно выражается на английском. — Ты что, родной язык позабыл? — снова хотела его как-то подколоть, но всмотревшись в темноту, замечаю чей-то автомобиль. — Это твои? — Неееет, — протянул с широкой улыбкой на лице, а затем повернулся ко мне, завладев взглядом, — это твои, крошка. Сердце забилось с новой силой. Я даже не прищурилась, когда на таинственном автомобиле зажглись фары и теперь их свет ослеплял меня. Я просто ждала… смотрела и ждала одного. Его… «Конфетка»… Расстояние между нами было существенно мало. Я бы могла просто выпрыгнуть из салона автомобиля и побежать навстречу к любимому человеку, которого ждала так долго. Просто бежать, без оглядки, что Хамилов направит дуло пистолета мне в спину. Мне необходимо было почувствовать его аромат. Коснутся теплого тела. Оказаться в надежных и любящих руках… Крепко сжимает мою ладонь, тем самым возвращает в реальность. — Пристегнись, — властным голосом велел мне шатен, отчего я тут же подчиняюсь, — и будь готова. — Что ты задумал? Тянусь за ремнем безопасности и вмиг пристегиваюсь. — Хам? — Просто будь готова. — К чему, блять? Он переключает скорость и набирает обороты. Двигатель разрывается, тяжелым басом начинает буквально рычать и едва ли не выскакивает из-под капота. — Пиздец… Резко срывается с места и движется лоб в лоб на Влада. От панического страха я кричу, пытаясь как-то укрыть лицо руками. Становится не то чтобы страшно от такого рывка, я просто опасалась последствий. Едва мы начинаем приближаться к автомобилю Влада, который, кажется не понимал всю серьезность, то Хамилов поступает подло. Он врубает свет и сразу переключает его на дальний, чем ослепляет Царёва, а затем резко выворачивает руль вправо, тем самым объезжая препятствие на пути. Машину резко подбросило вверх, а затем с таким же жестким мотивом она возвращается к земле. Я ударяюсь головой о крышу. Стараюсь держать рот закрытым, ведь если начну что-то кричать, то так и зубами могу язык себе отхуярить! Схватившись за бардачок обеими ладонями, хоть как-то нахожу точку опоры, когда машину начало кидать со стороны в сторону, а Арсений тщетно старался выровнять руль. Внутри всё смешалось. С одной стороны я рада, что не сдохла так глупо, а с другой… Мы всё дальше и дальше отдалялись от Влада. Я с какой-то надеждой оборачиваюсь назад и стараюсь найти свет фар его автомобиля. Молюсь всем Дьяволам, чтобы он не отстал, не потерял нас из виду. Чтобы догнал, всадил пулю в лицо Хамилова и высвободил меня из его Дьявольской власти. Я18.
20 сентября 2023 г. в 08:22