В своём несчастье одному я рад, Что ты — мой грех и ты — мой вечный ад.
Ночь завораживает и вдохновляет, это столь волшебная и магическая красота, воспетая художниками и творцами всех времён, что лишь она и её всепоглощающая тьма может помочь успокоить душу. В Новом Орлеане, ночи были особенными, не важно, будь то день или надвигающаяся полночь, из разных уголков улицы этого старого города доносились звуки музыки. Даже в ночь, когда Элайджа убил Марселя, Никлаус, стоя на балконе своей комнаты и смотря на огни города, слышал мелодию, которую играли уличные музыканты. Возможно виной был вампирский слух, который мог уловить даже самые тихие звуки, а может всё же игра музыкантов была столь громкой, что её можно было услышать даже находясь за пару километров от источника. Никлаус сжимал пальцами балконный поручень, а его взгляд, хоть и был направлен на город, но был абсолютно пустым. В голове пробегали воспоминания знакомства с Марселем, каким он был, кем вырос, минуты его смерти. Да, они были врагами, но когда-то они были семьей, а возможно само слово враг было преувеличено. Мысли вампира прервал скрип половиц, который оповестил о присутствии кого-то ещё в комнате первородного гибрида. — Я не настроен на разговоры, — гордо произнёс Никлаус. — Чувства всё усложняют, не так ли? — пронёсся тихо, знакомый голос по комнате. — Тея. — Элайджа рассказал мне. Он сделал то, что должен был, — девушка закрыла дверь позади себя и медленно стала продвигаться вперёд. — Фрея сказала, Марсель угроза нашей семье, — Алетея оказалась подле мужчины и коснулась тёплой ладонью его спины. — Не вини себя или Элайджу, всё случилось так как должно было. — Марсель не заслужил этого, всё можно было решить иначе. Я был его семьёй Тея, мы все были и как мы поступили? — Никлаус продолжал смотреть в даль, даже не повернувшись в сторону своей собеседницы. — Забавно, — Алетея отошла от вампира и уперлась спиной о стену. — Неужели я вижу, как самый безжалостный и кровожадный вампир этого мира испытывает чувство сожаления? Никлаус усмехнулся, он ещё раз взглянул на ночные огни Нового Орлеана, отпустил балконный поручень и вошёл в комнату. Вампир подошёл к небольшому стеклянному столику где стоял графин с виски, налил янтарную жидкость в стакан, чуть скрывая дно и залпом выпил. Казалось, мужчина был расстроен, но чем именно, тем что сожалел о потери Марселя или тем, что Алетея считает его злом во плоти? — Считаешь меня безжалостным и кровожадным? Она ничего не ответила, девушка вошла в комнату, не спеша приблизилась к вампиру и взяла из его рук пустой стакан, поставив тот на стол. Её холодная от улицы рука коснулась щетинистого лица мужчины, а её разноцветные глаза с нежностью посмотрели в глаза Никлауса. — Ты знаешь что нет. И что бы я не думала, это никогда не изменит моих чувств к тебе, — Алетея аккуратно, словно боясь спугнуть, ласково и нежно, лишь слегка коснулась столь сладких и желанных для неё губ мужчины своими. Оставив на его губах свой след, она отстранилась, но её глаза продолжали смотреть на Никлауса, а ладонь гладить его щеку. — Алетея, не надо. — Пожалуйста, — шёпотом пронеслось по комнате, — хотя бы сейчас не отвергай меня, позволь остаться рядом. Мужчина ладонями обхватил лицо Алетеи и прижал свой лоб к её, закрыв глаза. В душе было столько противоречий, столько ненужных сейчас мыслей, которые так и норовят заполонить голову, но почему-то рядом с ней, с его Алетеей, его маленькой ласточкой, все мысли улетучивались. И вот уже нет никаких проблем, никаких злых пророчеств и врагов, нет ничего кроме них двоих, стоящих так близко к друг другу и чувствуя мелкую дрожь по всему телу. Никлаус открыл глаза, поднял голову девушки и посмотрел в разноцветные, влюблённые в него глаза. Одного её взгляда, как выстрела на поражение, хватило для того чтобы уничтожить оборону и оставшиеся колебания Никлауса за считанные секунды. Не думая больше ни о чём, мужчина осторожно и нежно, одним движением притягивает Алетею снова к себе. Его губы накрывают её рот ласковым, бережным поцелуем, он целует её чувственно и аккуратно, этот порыв был примером целомудрия и никакую другую Никлаус не смог бы так целовать кроме самой Алетеи. Девушка поддаётся вперёд сильнее и её пальцы сжимают ткань чёрной рубашки. В голове Де Пейрак пролетает мысль что это сон, или что Никлаус прекратит свой поцелуй и отстранится, скажет, что это ошибка, но, когда его руки обхватывают её талию и прижимают ближе, а поцелуй начинает терять своё былое целомудрие, она понимает, не в этот раз. Рот мужчины приоткрывается, и его язык осторожно скользит по языку Алетеи. В голове творится бардак и от одной мысли, что он целует эту девушку, воздуха начинает не хватать, её запах, её духи с щепоткой миндаля и лаванды начинают сводить его с ума. Их пальцы соприкасаются, когда они оба начинают расстёгивать пуговицы на рубашке мужчины. Никлаус слегка ухмыляется и уступает ей право снять с него вещь и оголить торс. Вампир жадным взглядом стал рассматривать её бледные, тонкие ключицы, плечи что виднелись из-под бордового платья с открытыми плечами и руками, которые двигались, снимая с него рубашку. Он видел дрожь в руках, неуверенность и этого его удивляло. Никлаус не был первым мужчиной для неё, далеко не первым. За пятьсот лет жизни у неё было не мало партнёров среди которых был и муж, но гибрид был уверен, что только с ним, в данную минуту Алетея чувствует эту неуверенность и даже лёгкий страх перед занятием любовью, как и он сам. Будто для них обоих это было первым разом, как у подростков в старшей школе и в этом была доля правды. Они действительно впервые предстают перед друг другу в этом обличие, впервые целуют друг друга, показывают свою уязвлённость, впервые станут единым целом. Никлаус задумался: а что будет дальше? Но мысли упорхнули в тот самый миг, когда Алетея снова поцеловала его. Мелкими шажками они стали приближаться к кровати, Никлаус прикусил и слегка оттянул нижнюю губу девушки, посмотрел в её разноцветные глаза, обвил пальцами её тонкую талию и повалил на кровать накрыв собой сверху. Из груди девушки вырывается стон, когда она ощущает его щетину что царапается при поцелуе, когда он касается губами её ключицы. Пальцы Алетеи судорожно хватаются за тёмные волосы Никлауса. Девушка ощущает напряжение, что тянется и скручивается внутри живота, и они оба понимают, как сильно нуждаются друг в друге. Пусть не навсегда, но в данную минуту и до утра, они будут дарить друг другу себя. Вампирский слух страшная вещь, он сводит с ума обоих, когда они слышат в ушах бешеное и дикое сердцебиение, которое ускоряет темп с каждой секундой вдохновляясь поцелуями и покусыванием нежной кожи девушки. Губы Никлауса не останавливались исследовать тело Алетеи, его пальцы ухватились за край платья и стали опускать его вниз. Какого было восхищение вампира, что под платьем не обнаружилось бюстгальтера. Когда он обхватил грубой рукой её оголённую грудь, а его губы вобрали в себя розово-жемчужный сосок, шумный вдох и стон что, издала Алетея, заставили Никлауса ещё сильнее почувствовать неудержимую плотность, обтягивающей ткани джинс. Мужчина вдыхает в себя безумно приятный запах девушки и ненадолго прекращает терзать её грудь своими поцелуями. Никлаус дотрагивается до молнии платья, что находилась на боку и быстро расправляется с ней. Алетея послушно приподнимает спину с кровати, поднимает руки вверх и помогает мужчине освободить её от такой ненужной сейчас вещи. На ней остались лишь чёрные трусики, которые идеально сочетались с бледной, как молоко кожей. Никлаус был художником, он мог видеть и описать красоту во всём что попадалось его взору, однако вампир был готов поклясться что за века, что он прожил в этом мире, он ни разу не видел ничего совершеннее: эти чёрные, как вороново крыло длинные волосы, что лёгкими кудрями были раскиданы на постели цвета неба, идеального размера, украшенная розово-жемчужными сосками грудь, которая вздымалась не в такт сбивчивого дыхания и разноцветные глаза, наполненные волнением и смятением, которые в сочетании с покусанными и опухшими алыми губами, заставляли сердце гибрида гореть от восторга. Никлаус сжимает руками бёдра девушки и снова касается губами её тела. Он медленно целует живот, рёбра, поднимается выше к груди и уже ласкает её шею, где венки пульсируют, а кровь бурлит от нарастающего наслаждения. Мужчина словно исследует тело Алетеи, пытается запомнить и запечатлеть на холсте мыслей все те чувства, что он сейчас ощущает, словно зная, больше этого не повторится. Этой близости их тел, этих чувств, и её в его объятьях. Прижимаясь вплотную Никлаус заставляет Тею обхватить ногами его за талию и ощутить, как упирается в неё напряжённый до предела член. Алетея словно дразня, и невзначай шевелит бёдрами, прижимаясь ещё ближе. Это вызывает рык вампира, который тонет за ухом девушки в её волосах. Никлаус отстраняется, он проводит пальцами по лодыжке девушки, поднимается выше, касается колена и видит мурашки что проходят по телу Тэи. Когда его рука настойчиво сжимает бедро Алетеи, она томно вдыхает воздух, а её щеки краснеют. Девушка замирает и слегка разводит ноги, а пальцы Никлауса медленно доходят до середины внутренней стороны бедра. Восхищённым взглядом, разноцветные глаза Алетеи гуляют по мускулистому торсу, делая паузу на выраженных кубиках пресса, плечах и руках мужчины с выделяющимися на них венах. Никлаус вновь нависает над Теей. Его пальцы остаются на внутренней стороне бедра и не дожидаясь, когда он прикоснётся к её губам, девушка сама приподнимает голову и впивается в его губы глубоким поцелуем. Алетея улыбается, когда чувствует его пальцы на краях её трусиков. Пальцы гибрида скользят до середины и снова вверх, будто дразня свою любовницу, но девушка не из робких, она накрывает его пальцы своей рукой, изгибает спину и подталкивается бёдрами навстречу его ладони, а стон, что она пытается издать, тут же прерывается горячим поцелуем. Никлаус ни о чём не может думать уже давно, но в данный момент, ощущая мокрую ткань между её бёдер под нажимом своих пальцев, мужчина забывает даже своё имя. Его губы касаются её сладкой шеи, всасывают кожу поцелуями, а поглаживание меж бёдер сводит с ума обоих и доводит до исступления. В комнате уже давно стало жарко и душно. Алетея сжимает голубую простынь тонкими пальцами, впиваясь ногтями в ладоши и пытается сдержать застрявший стон в горле. Полнейший провал. Губы Никлауса покинули область шеи и сжимали напряжённый сосок. Дразня девушку движениями языка, он чувствовал, как выгибается её спина от удовольствия и с какой силой она хочет сжать бёдра, чтобы чувствовать его прикосновение ещё чётче, что просто разрушало его выдержку и посылало к чёртовой матери, однако он продолжал играть с Алетеей. Никлаус отвёл руку от столь невыносимо-мокрого белья девушки, чувствуя её возбуждающий запах и провёл пальцами по ареоле второго соска не переставая терзать губами другую грудь. Алетея чуть ли не хныкала, как сильно она хотела, чтобы его рука вернулась к её трусикам. Девушка и так долго ждала чтобы приблизиться к мужчине, попробовать его губы на вкус, ощутить, как её кожа тает под напором его горячего тела, испытывать, как царапается щетина о её кожу и слышать сбивчивое дыхание обоих. Чувствовать, как сильно он её хочет и что бы это чувство было жизненно необходимым не только для неё, но и для него. Алетее надоели эти игры, она хватает Никлауса за плечи и слегка отталкивает от себя вжимаясь ладонями в его грудь. Мужчина недоумевает, но увидев поджатые в ухмылке её алые искусанные губы, он не может не усмехнуться в ответ. Алетея хватает его подбородок большим и указательным пальцем и жадно целует. Покусывая губы, девушка решительно тянется к его джинсам и ногтем поддевает металлическую пряжку ремня. Когда Тея начала расстёгивать его джинсы, это казалось мужчине ещё более сексуальней чем всё, что он видел до этого момента. Де Пейрак смотрит в глаза Никлауса с вызовом, когда осталось лишь расстегнуть молнию. Гибрид приподнимает одну бровь будто спрашивая: Почему остановилась?, а затем вновь целует столь полюбившиеся за эти минуты губы. Никлаус опрокидывает Алетею на спину и быстро избавляется от джинс, чтобы не терять секунд, которые он хочет провести с девушкой. Вампир снова заставляет Тею выгнуть спину, как только его пальцы касаются живота и продвигаются ниже, опять касаясь края чёрных трусиков, но на этот раз он не стал мешкать и ловко, как вор, стянул эту не нужную ткань с её бёдер. Губы Никлауса касаются её шеи, язык проводит по вене и доходит до мочки уха, Алетея слышит горячий шёпот в тот самый момент, как один палец мужчины скользит в неё до основания и с губ срывается очередной стон. Их горящие глаза пересекаются, губы сталкиваются и из них вырываются стоны. Движение медленное, дразнящее. Немного вперёд, немного назад, постепенное ускорение. Ногти впиваются в плечи мужчины, а стоны из губ просят о большем. Никлаус добавляет второй палец, продолжая двигаться в так с её дыханием, это чувство ненаполненности заставляет Алетею сжать бёдра как можно сильнее, чтобы ощутить его движение внутри неё ближе. По телу пробегает дрожь и сквозь пелену в глазах, девушка притягивает мужчину к себе за плечи и просит о поцелуе. Алетея чувствует, как упирается в неё напряжённый член Никлауса. Она кусает его губы, когда пальцы продолжают двигаться внутри неё, но этого мало. Мужчина целует её со всем жаром и страстью, отвлекая, от того как его пальцы покинули её тело. Алетея почувствовала пустоту впилась ногтями в плечи вампира, готовясь опрокинуть его на спину, однако ощутила плавное движение внизу, когда мужчина оказался внутри неё. Никлаус входит достаточно медленно, Алетея с шумом втягивает воздух и подается бёдрами навстречу, когда мужчина входит во всю длину. Ногти девушки не отпускают плечи Никлауса, а ещё сильнее будто проникая под кожу, прижимают к себе, не давая и шанса отстраниться. Но вампир и не хочет отдаляться от столь желанного и сладкого тела. Движения постепенно ускоряются. Округлая грудь Алетеи вздымается под натиском сильного тела мужчины, а разум пытается не сойти с ума от приятных спазмов внутри, зарождавшихся от резких и глубоких толчков. Уже давно не слышна музыка, доносящаяся из улиц ночного Нового Орлеана, единственный шум что летал по старому городу, был звук стонов от сильных, постоянных и интенсивных движений, разгорячённых тел. Никлаус словно растворяется в девушке, он грубо прижимается к её губам и ловит очередной блаженный стон, вырвавшийся из самых недр души Алетеи. Пальцы вампира крепко сжимают бёдра девушки, и Тея не понимает она ли двигает ими на встречу или же Никлаус сам направляет их. Она лишь может терзать ногтями его спину и блуждать по позвоночнику останавливаясь на его ягодицах. И стоило мужчине лишь на пару секунд сбавить темп и ослабить хватку, как Алетея всё же повалила того на спину, как планировала изначально. Никлаус без сожалений отдал ей бразды правления. В свете луны её бледная кожа сверкала, а при движении переливалась лунными оттенками. Вампир был готов вечно наблюдать за тем как колышется её грудь, как чёрные волосы ниспадают на плечи, а глаза закатываются от удовольствия, но жажда снова прижать её к себе, желание почувствовать её дыхание и каждую капельку пота, что струится по её телу, была сильнее. Никлаус вжался пальцами в её бедра и резко поднял спину, толчок оказался столь резким, что Алетея вскрикнула. Одной рукой он прижал девушку ближе к себе, чтобы чувствовать, как её возбуждённые, твёрдые соски трутся о его грудь, ощущать, как он полностью входит в неё, а второй вжался ногтями в бледное бедро где стали проступать кровянистые царапины. Последующие стоны, что срывались с губ девушки, обволакивали томным и тёплым дыханием шею Никлауса. Алетея снова и снова ощущала его толчки внутри себя, слышала, как пульсировали его вены, как кровь кипятком проходит по всему телу и его дивный запах, что пробудил в вампирше животный голод. Разноцветные глаза поменяли окрас на звериный, вены выступили на лице и Алетея обхватила лицо Никлауса ладонями обнажая клыки. Вампир замер, он смотрел в эти дикие глаза, поднял ладонь и привычным жестом заправил её чёрную прядь волос за ухо. — Не сдерживайся, ласточка. Его хриплый голос был гипнозом для Теи, её слабостью, такой любимой и возбуждающей слабостью, что она вновь двинула бёдрами, нежно наклонила его голову в сторону и впилась клыками в столь сводящую с ума на протяжении долгого времени вену на шее. Алетея слышала об обмене крови между вампирами, это было что-то интимное, что-то личное, особая вампирская связь, в метафорическом смысле особый вид вампирского секса, но она никогда не испытывала жажды пить какую-либо кровь кроме человеческой. Не было даже мысли пить кровь Никлауса какие бы чувства она к нему не испытывала. Однако ощущая его в себе, как он двигается внутри, его руки что ногтями впились в бёдра, губы, которые целуют плечи, его аромат что наполнен запахом апельсина и кедра, вызвал некий порыв. Голод. Дикий. Буйственный. Нужду только в его крови и никакая человеческая не утолила бы её нынешнюю жажду. Алетея ощутила первую каплю крови Никлауса в своём рту, а затем и последующий поток алой жидкости. Это было совершенно новое впечатление, новый вкус, ранее никогда не испытанный. И всё то, что она чувствовала с мужчиной до этого укуса, просто меркло в сравнении. Никлаус вздохнул, когда клыки Теи прокололи его кожу. Ощущение как собственная кровь покидает жилы, как Алетея бережно и нежно держит его шею, а губы отдают теплом, наполнили тело ещё большим возбуждением и желанием. Вены на руках вздулись, когда он резко приподнял девушку за ягодицы, сел на колени и опустил Алетею, снова войдя в неё. Де Пейрак продолжала пить кровь Никлауса и клыки, что она вонзила в его шею приглушали громкие стоны. Бёдра девушки стали вздрагивать и гибрид понял, как она близка к концу. Он и сам еле сдерживался, когда она всё глубже вонзала клыки в его шею пытаясь подавить стоны. Алетея хотела дальше наслаждаться кровью мужчины, но она понимала что слишком сильно увлеклась, и желание снова ощутить вкус его губ, смогло затмить желание его крови. Палец Никлауса опустился на бугорок клитора, который лёгким и нежным движением стал массировать его, а затем надавливать всё сильнее. Ритмичные, отточенные как в танце движения приводили обоих к безумству, заставляя испытывать сладостное наслаждение. Алетея обняла Никлауса за шею и впилась губами в его рот так сильно, как только могла, когда ощутила собственное тело таким натянутым, внутри которого бушевал неподвластный пожар. Её ноги обвили талию мужчину, как можно сильнее, вжимая в себя, ощущая как дрожит её тело, а после расслабляется каждая мышща. Спустя пару грубых толчков, Никлаус сам того не ожидая, впился клыками в её шею без предупреждения и кончил следом. Алетея лишь охает, затем откидывает голову на бок и поглаживая волосы Никлауса, улыбается закусываю губу. Ощущение его клыков в шее, было своего рода завершением их ночного безумия. Голова абсолютно пустая, словно перекати поле. Есть только он и она, горячие губы вампира что касаются шеи девушки, когда он сладостно пьёт её кровь, крепкие объятия обоих, что сжимают друг друга словно под давлением и запах дикого, но в тоже время чувствительного секса. И всё это затмевало весь мир, все проклятья, невзгоды и проблемы.~ Два часа до рассвета ~
— Грядёт что-то плохое, — тихо, и обыденно произнесла Алетея. Девушка мирно лежала на груди Никлауса и слушала как медленно бьётся его сердце. Вампир лежал с закрытыми глазами, но не спал. Ведь девушка чувствовала, как его пальцы скользят по её спине вверх и затем зарываются в волосы. Тея приподнялась на локте и указательным пальцем прошлась по его нижней губе. — Тебя это не беспокоит? Никлаус открыл глаза и умиротворённо взглянул на Тею. Всё казалось таким обычным. Вся ситуация представлялась привычной. Будто они каждый день лежали вот так в обнимку, а ночью занимались любовью. Однако понемногу, глубоко внутри гибрид слышал голос разума, который говорил ему что так не должно быть, и что подпуская Алетею столь близко, он подвергает её опасности. Эта ночь разрушила барьер между ними, но к великому сожалению Никлауса, он снова построит эту стену. Но не сейчас. Пусть ещё пару часов до рассвета, он будет иметь возможность вот так вот, лежать рядом с ней и смыкать её в своих объятиях. — Каждый день происходит что-то плохое, ласточка. Так давай хотя бы сейчас, ненадолго забудем обо всех проблемах. Алетея улыбнулась и прижалась к его губам своими, следуя совету. Пусть так. Она не строила никаких надежд на то, что теперь так будет всегда. Ей хватит и этой прекрасной ночи, и вкуса его губ, которые Алетея всегда будет хранить в своей памяти. Никлаус сжал её волосы так сильно и прижал к себе, будто боялся, что она сбежит и покинет его. Однако всё произошло иначе. После рассвета, когда комната утратила запах ночного безумия и дикого желания, а на теле Никлауса не осталось аромата лаванды и миндаля, все узнали что Марсель жив и просит возмездия, и тогда гибрид покинул свою ласточку на целых пять лет.~ Поместье Майклсонов. Подвал. Настоящее время ~
Эти воспоминания четырнадцатилетней давности, посетили Никлауса как призраки прошлого. Такого давнего прошлого, что их можно было забыть, но не хотелось. Гибрид знал, что та ночь была первой и последней в их жизни, больше он не подпустит Тею так близко и вот теперь смотря на девушку, чьи руки были закованы в цепи, всё что он хочет, это зарыться всеми мысли в это давно забытое прошлое и никогда его не покидать. Веки Алетеи вздрагивали, будто девушка видела кошмары. Холодный пот тёк по её лицу, и тихие стоны боли выходили из рта. Никлаус закатал рукав куртки Теи и его взгляд тут же притянули чёрные вены, которые как чума рассасывались от кисти по всей руке. Он дотронулся ладоней до её лица и убрал за ухо черную прядку волос. — Едва я думал что малышка Тея переросла свои детские чувства, как она тут же вновь спасла задницу Ника, разыгрываю мелодраму, — недовольно и фыркая произнёс Коул, держа руки в карманах своего пальто. — Смерть Алетеи не мелодрама, Коул, — даже не смотря на брата, холодно ответила Ребекка — Ей всё хуже. Энергия питается гневом, и несмотря на нежность её характера, ей хватит ярости разрушить пару городов, — Никлаус сидел на корточках возле Теи и просчитывал все возможные варианты её спасения. — Сколько раз это будет повторяться? Ник лгал ей, предавал, использовал, а она всё равно была на его стороне и каждый раз когда наш дорогой брат нуждался в её помощи, она как слепой котёнок следовала за ним. — Заткнись, Коул, — сдержанно как и всегда, ответил на его тираду Элайджа. — Знаешь что Коул, не тебе судить что как и ради кого что-либо делала Алетея. Ты сам то впервые в жизни полюбил пару лет назад, так что засунь своё недовольство в задницу. — Ты права, Бекс, — как-то весело ответил брат, — и именно поэтому, я сваливаю, и еду к своей жене. Передавайте малышке Тее мои наилучшие пожелания. Коул поправил воротник своего пальто, взглянул мимолётно на Алетею, что без сознания лежала на каменном полу и направился к выходу из подвала. — Он вернётся. Мы все знаем что за всем этим недовольством скрывается братская любовь и привязанность к Тее. Элайджа был уверен в своих словах, в то время как он сам учил Тею играть на пианино, а Ребекка французскому языку, именно Куол учил Тею проказничать и прогуливать уроки Элайджи, которого раздражали подобного рода выходки.~ Комната Хоуп ~
Хоуп металась по своей комнате в поисках тома заклинаний, держа в руках две огромные книги. Она не могла всё так оставить. Только не Тея. В то время как Хейли была для Хоуп мамой, Алетея была для неё самой близкой подругой. С которой можно было сплетничать, обсуждать разные глупости, творить те самые глупости. Хоуп помнит как она проснулась с мыслью о том, что хочет сделать татуировку, но Хейли сказала что Хоуп ещё мала для такого необдуманного поступка и тогда младшая Майклсон обратилась к Тее. Де Пейрак не надо было говорить дважды, в тот же день, под предлогом сходить прогуляться в магазин, Алетея затащила Хоуп в тату-салон и лично подобрала для колдуньи эскиз. Это были две ласточки, что в полёте смотрели друг на друга. Майклсон без каких-либо вопросов, приняла это предложение и две птицы что символизировали надежду и любовь навсегда были выбиты на предплечье левой руки ведьмы. Пальцы дрожали, перебирая находившиеся на полках гримуары с заклинаниями, ноги сгибались от страха, сердце бешено стучало, а в голове Хоуп мысленно себя ругала: Нет, только не в этот раз. Я не могу её подвести. Снова. Я обещала. Сознание перенеслось на пару дней назад. Хоуп была без сознания, однако её тело и разум ощущало тревожность и слушало что происходило вокруг. Вот Грета, один из давних врагов семьи прижимает мать к стенке и своими тонкими пальцами вонзается в её грудь что бы извлечь сердце, отец стоящий на коленях крича от боли и дядя Элайджа, который без толики эмоций пронзил отца на сквозь чем-то острым. Мама что смотрит на старшего Майклсона с надеждой в глазах, что он пришёл спасти свою семью, однако надежда в одночасье оборачивается разочарованием, поняв что Элайджа пришёл защитить врагов. Хоуп слышит крик. Женщина что пыталась вытащить сердце матери кричит от боли когда Хейли отрывает ей палец на котором было кольцо защищающее от света солнца. Волчица хватает Грету и готова выпрыгнуть с ней на улицу чтобы сгореть заживо защитив дочь, однако вовремя подоспевшая Тея толкает Хейли обратно в дом, а женщину как мешок вышвыривает наземь. Теперь слышен истошный вопль. Тело Греты вспыхнуло как спичка, а её визг напоминал звук пластмассы, которую бросили в огонь. Дядя Элайджа и Роман сбегают. Тея помогает Никлаусу подняться, затем подходит к Хейли узнать её состояние, а после берёт Хоуп на руки. Открывает маленькая ведьма глаза уже находясь в своей кровати. В голове много вопросов, встревоженность и неясность что происходит, но Фрея что ждала пробуждения племянницы говорит: всё хорошо. Хоуп спускается в вниз, где за столом сидит мама и Тея. Девочка кидается в объятия Хейли и говорит как сильно испугалась и ей жаль что всё так случилось и на её жалостливые всхлипы слышит грозное: — Жаль? Хоуп никогда не видела Тею такой грозной. Ни один мускул не дрогнул на лице вампира, разноцветные глаза, что ярко переливались на солнце, в данную секунду смотрели на юную ведьму таким холодом, что казалось будто душа Хоуп упорхнула покорять ледяные земли Хельхейма. — Тея не надо, — устало произнесла Хейли защищая дочь, — ведь всё разрешилось. Но вместо того, чтобы успокоить, данные слова произвели на Де Пейрак другой эффект. — Всё разрешилось?! — голос повысился. Ледяной взгляд снова был направлен на младшую Майклсон. — Сказать тебе Хоуп, как бы мог закончится сегодняшний день, если бы я хоть на секунду опоздала? Похоронами! Ты бы рыдала на плечах у Фреи и говорила как тебе жаль, а вечером мы бы провели обряд прощания с твоей мамой. — Тея... — Фрея тоже решила встать на защиту Хоуп, однако Алетея подняла ладонь вверх в сторону ведьмы, не давай ей начать говорить и продолжила гневным взглядом отчитывать Хоуп. — Ты поступила эгоистично, необдуманно, инфантильно и будет не лишним добавить современный сленг тупо, — Тея впритык подошла к Хоуп, сжирая её своим взглядом. — О чём ты думала когда затаскивала Хейли в гроб? Что было в твоей незрелой головке, когда ты придумала этот "план"? — Тея я … — губы Хоуп стали поддёргиваться, слезы вновь стали наворачиваться на глаза. — Молчи! — вампир глубоко вздохнула и произнесла. — Мне жаль Хоуп. Мне жаль что в твои пятнадцать лет на тебя столько всего свалилось. Я всё это понимаю, и я бы очень хотела что бы твоей главной проблемой было в какой одежде пойти в школу или какой урок подтянуть что бы не завалить экзамен, или быть может как привлечь внимания парня и так далее, но это невозможно, прости. Первая слеза скатилась по щеке Хоуп и девочка глянула в сторону матери думая найти поддержку но услышала грозный голос Теи. — Не смотри на мать, смотри на меня! — Тея давай прекратим это всё. Хватит на неё давить. Это не её вина, — Хейли устало взглянула в глаза де Пейрак. — Не её вина? Всё, — Тея руками обвела помещение, — всё что сегодня произошло её вина. И Каждый раз когда Хоуп будет делать необдуманные поступки и поступать как глупый ребенок итогом будет чья-нибудь смерть. Сегодня, Хейли могла произойти твоя. — А что будет завтра? — Тея обратилась к Хоуп. — Кто должен будет умереть завтра? Я? Быть может Фрея? А быть может Никлаус или Ребекка? Коул? В комнате стояла мёртвая тишина, были слышны лишь всхлипы Хоуп и яростное дыхание Теи. Вампир была похожа на злобного зверя, чьи ноздри раздулись как у хищного животного готового напасть. — Ты не можешь жить так, как живут твои сверстники. Твой отец первородный гибрид у которого за тысячу лет накопилось безумное количество врагов, твоя мать гибрид и королева оборотней у которой врагов хватает. Твоя бабка была ведьмой, твоя тётка ведьма а твои родственники первородные вампиры которые за прошлые столетия сделали столько ужасного, что просто невозможно не обзавестись врагами и все эти враги желают нам смерти! — Тея хотела быть спокойной, старалась обуздать эмоции, но одна мысль, что по вине Хоуп сегодня могла погибнуть Хейли, разжигала внутри пламя эмоций. Девушка замолчала на секунду и выдохнула. — Хоуп, ты являешься центром всего этого безумия. И мне жаль, но ты чёрт возьми Хоуп Майклсон и всё это…твоё наследие, — последние слова Алетея произнесла спокойно, но строго. Будто камень правды, что упал на голову юной ведьмы. Младшая Майклсон не смогла удержать слёзы, как бы не старалась. Слова Теи безумно её ранили, все сказанные предложения пронзали сердце как кинжалы, но девочка не отрицала что де Пейрак права. — А вы…— Алетея обратилась к волчице и ведьме, — если каждый раз когда Хоуп будет вытворять глупость, и слышать: Всё в порядке. Не твоя вина, то сколько трупов вы готовы оплакать и убрать после? Фрея и Хейли молчали. Им не нужно было время обдумать услышанное. Слова выливались в горькую правду, и только Теи хватило смелости их озвучить и задеть нежную душу Хоуп. Тея пронзила напоследок холодным взглядом плачущую девочку и развернулась чтобы уйти, но тихие слова маленькой ведьмы её остановили. — Я больше не буду. Я исправлюсь. Я обещаю, больше не подведу! — трясясь от рыданий, последнее сказанное Хоуп выкрикнула. — Действуй. Стань лучшей из нас. Стань лучшей Майклсон, — сдержано произнесла Тея не глядя на девочку и исчезла из комнаты. — Обещаю.~ Настоящее время. Комната Хоуп ~
— Хоуп, выслушай, — тактично начала Фрея стараясь не давить на племянницу. — Энергия будет питаться её силой, она потеряет рассудок, станет безумной и совершенно неузнаваемой. Тея станет опасной для каждого и в первую очередь для тебя. — Сколько это займёт? Дни? Недели? — нервно спрашивала Хоуп, раскладывая книги на кровати. — Скорее часы. — Нет! Я не сдамся! Усыпи её, до лучших времён, пока мы что-то не найдём или не придумаем, пожалуйста Фрея, я не могу её потерять, — ведьма старалась быть собранной и взрослой, но всё равно оставалась маленькой напуганной девочкой, ради которой один из самых близких членов её семьи был готов умереть. — Хоуп, — Фрея подошла к племяннице и ладонями обхватила её лицо, — всей магии мира не хватит что бы остановить это. Маленькая ведьма ничего не ответила, её глаза бегали от растерянности в разные стороны и проронив первую слезу, она крепко обняла свою тётю.~ Поместье Майклсонов. Подвал. Настоящее время ~
— Проснись, красавица, открой свои дивные очи. Голос был очень знакомым. Алетея чувствовала холод камней, которых касалось её тело. Ощущала пот, что скатывался по её лицу, руки, которые были тяжёлыми от надетых на них наручей и губы, которые потрескались и требовали воды. Мысли были в тумане, а во рту пересохло. Голова болела как будто от удара, а глаза было сложно открыть. — Проснись! Тея с трудом, но смогла разомкнуть глаза. Всё вокруг было расплывчато и двоилось, однако девушка смогла уловить силуэт, который медленно и грациозно, как хищник, приближался к ней. — Надо же, ты очнулась. Этот голос. Последний раз, Алетея слышала его лет семнадцать назад, когда была на пороге смерти. И вот, это повторяется снова. Место вокруг стало проявлять очертания и знакомый голос обрёл лицо. Призрак прошлого явился к Тее. — Катерина? — Ну зачем так официально, можно просто мамочка.