Коричневое фортепиано

Пошлые причмокивания разносились по всему салону. Поцелуи становились глубже, интимнее, мокрее. Руки Джина уже вовсю исследовали бедра Юнги, но особое удовольствие он ощутил, когда, скользнув с поясницы парня, сжал в ладонях обе ягодицы, притягивая к себе еще больше, не позволяя даже лишнему воздуху стоять между ними. Юнги тяжело дышал, может из-за поцелуя, а может из-за того, что в машине недостаточно свежего воздуха. Он знал настоящую причину, но, как обычно, отрицал это даже у себя в голове. - Я долго мечтал об этом, - отстранившись сказал Джин. - Странные у тебя мечты, - прошептал второй, и добавил: - Ты уверен, что хочешь этого? Если сейчас не остановишься, то потом не сможешь сделать вид, будто ничего не было. Юнги избегал взгляда Джина, постоянно отворачиваясь, но тот повернул его к себе, легонько касаясь щеки. Джин смотрел на него с такой нежностью, что стало даже страшно. Как он не взорвался еще от переполняющей его любви и нежности? Старший не прерывал зрительного контакта, не отпуская Юнги от себя, даже мысленно. Все это их хваленая телепатия. - Я скучал по тебе, - тихо начал он. - Безумно скучал. Я постоянно думаю о тебе. А еще мне нравится даже то, как ты ворчишь: такой невыносимо милый в эти моменты, - Джин мечтательно улыбнулся. - Я хочу быть с тобой и знаю, что ты тоже… - Но это неправильно, - Юнги закрыл глаза рукой, чтобы отгородиться от этого мысленного обстрела. - Если кто-то узнает? Нас просто в порошок сотрут. - Мне плевать, честно. Я хочу тебя, Юнги, не отталкивай меня, пожалуйста, - Джин, казалось, был в отчаянии. Он вцепился в ладони Мина и прислонился лбом к его лбу. Ким только продолжал умолять рэпера шепотом о всего лишь одном маленьком шансе. Каждому из них сейчас было по-своему сложно. Будучи влюбленным в одного человека на протяжении нескольких лет, не думая даже о ответных чувствах, Юнги держался за эту дружбу и тот минимум, который мог давать ему Джин. Те мимолетные прикосновения рук или объятья на сцене были одними из самых счастливых и ценных моментов, занимающих особенное место в его памяти. Мин коллекционировал его улыбки, разделяя их на счастливые, смущенные и грустные. Каждая из них имела большое влияние на его настроение. Но, отказавшись даже от признания, согласившись умереть с этой тайной, он и не думал, что это перерастет в что-то большее. Ведь если Джин наиграется и решит покончить с этим, Юнги просто загнется. Он потеряет то единственное, что заставляет его просыпаться каждое утро, потеряет свой стимул для создания музыки. Можно сказать, потеряет свою музу. - Хён… Все сложнее, чем ты думаешь, - горло сжималось, а слезы подбирались к уголкам глаз. Сжав пальцы возле носа, Юнги убрал проступившую влагу, смахивая с себя эту пелену грусти. - Это ты все усложняешь. Ты ведь не можешь не усложнять? Джин, не зная истории Юнги, относится ко всему сейчас немного предвзято. Но сам он тоже жил в постоянном поиске. Он искал место, в котором будет чувствовать себя спокойно, искал вещи, которые будут его восхищать. И Сокджин нашел человека, который совмещает в себе все, чего так долго ему не хватало. Дом — это не место; дом – это люди, которые рядом. - Давай ты не будешь принимать поспешных решений. Можешь пока не отвечать мне. Лишь скажу, что я всегда метался от одного увлечения к другому, не мог понять, что же мне на самом деле нужно. Юнги, мне нужен ты. За последний месяц ты стал моим увлечением, и, возможно, это глупо, но я понял, чего мне всегда не хватало. Это твой взгляд, направленный на меня, твои руки, обнимающие меня, твои губы, целующие меня. Мне так не хватало этих тихих ночей, когда мы вместе засыпали на одной кровати после просмотра фильма. Тогда я чувствовал себя так умиротворяюще. Если бы я понял раньше, какие чувства скрываются за этим душевным спокойствием, я бы никогда не отпустил тебя. Пока старший говорил, Мин прикрыл глаза и позволил его успокаивающему голосу обволакивать сознание. Что если он прав, и надо действительно все обдумать, а не бросаться с головой в свою депрессию? Скоро уже тур, а это означает нехватка времени даже на душ и сон, не то, что на отношения. А Джин все говорил и говорил. Его голова опускалась ниже, в конечном итоге оказавшись на плече у младшего. - Все, молчи, голова от тебя разболелась, - Джин рассмеялся и прижался ближе к ворчащему источнику тепла. - Обещаешь подумать? - Обещаю, только прекрати поток красивых признаний в любви, - смутился Юн. - Считаешь, это было красиво? - Джин… - Все, все. Я молчу, а ты не забывай, что я все еще твой хён. - Никак не можешь упустить мне эти три месяца? Джин помотал из стороны в сторону. - Ладно, Джин-хёни, доволен? - Более чем. Они так и не решили ничего. Недосказанность парила в воздухе, но, протянув время до этого момента, каждый был готов ждать другого, сколько потребуется. Главный шаг сделан. Джину осталось только надеяться, а Юнги - решиться на какой-то ответ. Приехав домой, они долго стояли напротив своих дверей, бок о бок, но не проронили ни слова. Казалось, было слышно даже как пылинки оседают на пол или как сердце стучит о грудную клетку, создавая впечатление, словно сейчас вырвется. Юнги повернулся лицом к Джину, подарив ему маленькую приободряющую улыбку. Возможно, этого хватит, чтобы старший не слишком переживал? Прикрыв двери своих комнат с внутренней стороны, парни знали, что уже не будет как раньше. От ответственности уже не избавишься.

***

Повыше натягивая огромный серый шарф, Юнги потоптался еще немного на крыльце небольшого дома и все же решился постучать. Тонкий голос, прозвучавший из-за стенки, заставил Юнги тепло улыбнуться. - Привет. Открывай, мам.