Ветер в Свит-Черри-Гарденс

Несколько часов спустя — Что выявило заклинание просвечивания? — тихонько опускаясь на колени возле матраца, где спала тощая девочка с каштановыми волосами, спросил Северус хлопочущую около неё мадам Помфри. Бывший Большой Зал был битком набит такими матрацами. Ни одного пустого… — А сами не знаете? — с неожиданной яростью глянула на него целительница. — И не пытайтесь мне врать! Наверное, никто и никогда ещё не видел, чтобы спокойная, доброжелательная мадам Помфри вот так на кого-то шипела. Имей она возможность закричать — это был бы пронзительный визг. Но девочка — как и многие другие пациенты — спала некрепким сном после успокоительного зелья. — Про Обливиэйт я знаю, — шёпотом произнёс Северус. — Но когда это заклятье наложили, и насколько оно сильно… — Три года назад, не меньше, — процедила сквозь зубы целительница. — Сейчас ей четырнадцать. — Четырнадцать? — с сомнением переспросил волшебник. — А что вы хотели? — с ещё большей яростью отозвалась мадам Помфри. — На объедках не особенно вырастешь… А заклинание, я подозреваю, накладывал сам… гори он в аду, даже сейчас боюсь произносить это имя… Сдержаться Северус сумел — не содрогнулся всем телом, представив, каким способом нужно будет восстанавливать девочке память. Но его сердце словно сдавила страшная, покрытая змеиной кожей лапа. Хоть бы не ему поручили снимать с ребёнка это заклятье! — Совесть мучает, да? — безжалостно зашептала мадам Помфри. — Так не надо было… — Я же ничего с ней не делал! — чуть-чуть не закричал он. — Извольте шипеть тише, — прервала его целительница. — Пусть не делали. Но не могли не знать. Так?! — Сами не шипите… Да, я знал. Но не всё. Где их прятали — не имел понятия… — А выведать? — Зачем? — Чтобы спасти невинных детей, превращённых в… нет, хуже, чем в животных! Как же вы так можете… — Я был не в силах их спасти. Да, мне предлагали… — невольно скривился Северус, — «развлечься». И рассказали, как именно… Но я отказался. И… заставил себя забыть об этом. Вы же понимаете: если бы я их спас… или попытался спасти — это же верная гибель. Пожиратель смерти, который приходит на помощь маглам… — Значит, — резко прервала его мадам Помфри, — вы поставили свою шкуру выше жизней шестерых детей? Затуманенные гневом голубые глаза вновь встретились с усталыми, полными затаённой боли тёмно-карими. Но ненадолго: Северус, не выдержав, отвёл взгляд. Зажмурился… Перед глазами, как это часто бывало в последнее время, возникло заплаканное лицо Чарити Бербидж. «Северус, помоги…» — зазвучал в ушах умоляющий женский голос. Но через мгновение этот образ исчез, вытесненный новой страшной сценой: лежащие на грязной соломе детские тела… Однако и это продолжалось недолго, сменившись давним воспоминанием: лицо годовалого мальчика со шрамом на лбу. — Что бы вы делали, — медленно, холодно заговорил волшебник, глянув прямо в пронзительные голубые глаза, — если бы перед вами стоял выбор: или спасти детей, которых вы никогда не видели, и немедленно погибнуть, или помогать ребёнку вашего любимого человека? Ребёнку, который унаследовал её глаза? И которому было суждено уничтожить наложившего вот это заклятие? С этими словами Северус, протянув руку, легонько прикоснулся ко лбу спящей девочки. Её лицо осветилось на какой-то миг слабой улыбкой… — Помогите ей хоть теперь… — еле слышно прошептала мадам Помфри. Гнева в её глазах уже не было — только печаль. — Скажите, что я могу сделать. И я всё сделаю. — На неё наложили ещё одно сильное заклятье… — Какое? — не сразу осмелился спросить Северус. — Бесплодие. Тоже три года назад… Бледное лицо стало мертвенно-белым. На чёрную мантию упала ярко-алая капля. — Что уж теперь губы кусать… — тихо всхлипнула мадам Помфри, доставая из кармана кусочек бинта и аккуратно стирая с лица Северуса кажущуюся багряной струйку. — Скажите лучше: вы сможете помочь? — Есть одно зелье… — глубоко вздохнул волшебник. — Очень сложное. Но я справлюсь… Что с ней… ещё делали? — Ещё — били. Синяки вы сами видели… Но это-то пройдёт. И с сердцем и другими внутренностями у неё всё в относительном порядке. Так что ей ещё повезло… И от истощения она оправится. Уже через неделю ходить сможет кое-как. Только… — Что? — Как думаете: если даже вылечить её тело и вернуть воспоминания детства — сможет она жить среди людей как нормальный человек? — Пойду я зелье варить… — горестно вздохнул Северус. И, с усилием поднявшись на ноги, нетвёрдой походкой направился к выходу из лазарета.