«Наши сокровенные мысли - находят ли они когда-нибудь своё выражение? У тебя в душе может пылать жаркий огонь, и никто не подойдет к нему, чтобы согреться. Прохожий видит лишь лёгкий дымок из трубы и шагает дальше своей дорогой. Скажи, что тут делать? Надо ли беречь этот внутренний огонь, лелеять его и терпеливо ждать часа, когда кто-нибудь подойдет погреться?» Ирвинг Стоун «Жажда жизни»
Она с трудом находила себе место, мечась по комнатам и не зная, чем себя занять. Профессор написал полтора часа назад о том, что идёт на собрание. Она тут же ответила, что поняла и будет ждать. Но каждая минута казалась длиннее предыдущей, и это было невыносимо тяжело. В голову постоянно лезли образы того, что сейчас с ним может происходить, что он может переживать прямо в этот момент, - одна фантазия хуже другой. Грейнджер помнила, как было в тот вечер, когда профессор пришёл к ней впервые. Тогда был яд. Как он сказал, «Тёмный Лорд может быть очень изобретательным». В следующие разы, когда зельевар приходил к ней, это, в основном, были множественные ранения, не всегда причинённые Лордом. Про это Снейп говорил, что «авроры тоже не смущаются калечить». И вообще Гермиона никогда не подумала бы это про себя, но девушка начинала по-настоящему злиться и на авроров, и в особенности на Директора, который подвергает профессора такому риску и страданиям. Именно так, постепенно, менялось её мировоззрение. Она больше не делила мир на чёрное и белое. Теперь Гермиона видела, что грань не просто расплывчата, а зачастую её просто нет. Эти мысли, конечно, совсем не помогали успокоиться, но иначе не получалось. Ни одна книга сейчас не могла её завлечь. Не было ничего важнее, чем профессор и его безопасность. А если он слишком ранен и не может дойти до Хогвартса от антиаппарационного барьера и тем более до её комнат? Если ему нужна помощь? Рванувшись было к двери, Гермиона одёрнула себя. Нет, уходить нельзя. Преподаватель не просто так написал ей. Значит, Снейп будет думать, что она здесь. Если они разминутся, и её не будет, то… Определённо, нужно оставаться здесь. Грейнджер заранее приготовила зелья и теперь пила чай, сидя на диване. Чашка подрагивала в руках. Взгляд гипнотизировал дверь в ожидании стука и периодически возвращался к камину, будто это могло как-то помочь. Словно от этого время пойдёт быстрее, и профессор быстрее вернётся. Помогало не очень, но решимости не убавлялось. Это всё, что она могла сейчас, - нервно пить чай, сверля взглядом комнату, и думать о профессоре. Наконец, раздался стук в дверь, и Гермиона тут же подскочила, распахивая её. Но по ту сторону оказался Рон, и девушка испытала разочарование и раздражение одновременно. В другое время такого, наверное, не было бы, но сейчас она ждала совсем другого человека, который мог прийти в любую минуту и лучше бы им не столкнуться вот так. — Привет, я хотел извиниться. Я зря наговорил тебе всё это, Миона. Мне не следовало… — Я тебя прощаю, Рон, — перебила Грейнджер, желая поскорее закончить с этим. — Правда? — просиял он, наконец, оторвавшись от разглядывания своих ботинок. Она быстро закивала, прислушиваясь к камину. — Да, конечно. С кем не бывает. Парень выдохнул с облегчением и начал улыбаться. — Хорошо. Можно войти? Ни в коем случае. — Нет, — видя, как изменилось его лицо, девушка поспешила найти оправдание. — Уже поздно, я устала и ложусь. — Оу. Ну… Ну, ладно. Да, конечно. Тогда спокойной ночи? — Спокойной, — скомкано улыбнулась Гермиона и начала закрывать дверь, но в последний момент окликнула уже развернувшегося парня: — И, Рон! Он обернулся с плохо скрываемой надеждой. — Не называй меня Мионой. Я уже говорила, — сказав это, она захлопнула дверь. И, как оказалось, очень вовремя, потому что тут же огонь в камине ярко полыхнул, и из него почти что выпал профессор Снейп. Гермиона в момент направила на него палочку, уже хорошо выучив, как надо поступать. Она отлевитировала его на диван и подошла, оценивая ситуацию. Чёрная одежда как-то странно прилипла, и, дотронувшись пальцами, Грейнджер поняла почему - она пропиталась кровью. Чертыхнувшись, девушка сделала несколько пасов палочкой, избавляя мужчину от мантии, сюртука и рубашки. Он едва ли был в сознании, что-то совершенно невнятно бормотал, так что на его помощь надежды не было. Однако здесь и не было нужды гадать, в чём дело и какое нужно лекарство. Гермиона замерла в ужасе, увидев располосованное тело. Большие кровоточащие порезы ввели её в ступор на несколько секунд, но она заставила себя действовать - медлить было решительно нельзя. Грейнджер ненавидела избитые фразы, но сейчас на ум приходило только «каждая секунда на счету». Потому, что так оно и было. Увеличить её аптечку заклинанием, которое она давным давно наложила на свою сумку, и пополнить разными зельями из лаборатории было определённо прекрасной идеей. В один вечер Снейп просто сказал, что, учитывая этот скудный запас, в следующий раз лечить его ей будет попросту нечем. И это была правда - её зелий было недостаточно, либо они не помогали с заклинаниями, которые использовал Тёмный Лорд и другие Пожиратели. Так что профессор сказал ей наложить заклинание, а потом повёл в лабораторию, где они вдвоём выбрали необходимые зелья. В нескольких экземплярах. Северус слабо застонал и пошевелился, и тогда девушка надавила ему на плечи. — Не двигайтесь. Пожалуйста, — тихо, но твёрдо сказала она, почти уверенная, что он не слышит. — Сейчас я всё сделаю, и вы выживете. Грейнджер провела палочкой, убирая кровь, чтобы лучше видеть раны, а потом взяла два зелья. Первое было тёмно-лилового цвета с миниатюрными сизыми частицами. Оно было чем-то вроде универсального противоядия, правда помогало только от не слишком сильных ядов. Гермиона не знала, есть ли сейчас яд в его крови, но точно нужно было перестраховаться перед тем, как лечить раны. Взяв три небольших подушки, она положила их под шею и голову Снейпа, чтобы влить ему зелье. Зельевар ещё не отключился, и хватило закрыть ему рот рукой и зажать нос, чтобы рефлекс сработал, и он проглотил зелье. Его глаза приоткрылись и слабо, но всё же сосредоточились на ней. — Послушайте, я… — он заговорил хрипло и тихо. — Даже. Не. Смейте, — тут же жёстко оборвала она. — Вы не умрёте. Я обещаю. Кроме того, вы ещё должны нормально извиниться. Он слабо улыбнулся, одобряя эту попытку пошутить, и тогда Гермиона улыбнулась в ответ. Но улыбка была стёрта с лица в тот момент, когда зельевар зашёлся в кашле. Нужно было продолжать. Грейнджер взяла исцеляющую мазь. Когда крышка была снята, по комнате тут же разнёсся приятный успокаивающий запах древесной коры и мяты. Заклинание затянуло раны, но не полностью, так что девушка набрала мази и начала наносить её на тело Северуса. Она впитывалась быстро, потому что раны были свежи, и Грейнджер тут же наносила следующий слой, не теряя ни секунды напрасно. Она коснулась тыльной стороной ладони его лба, и опасения подтвердились - сильный жар, который грозил перерасти в лихорадку. Но нельзя было лечить всё сразу, потому вначале она подождала, пока мазь перестала стремительно впитываться и осталась на его коже, исцеляя, чтобы не осталось шрамов. Хотя бы серьёзных и больших. И потом девушка дала ему Жаропонижающее зелье, после чего Снейп отключился. Гермиона выдохнула и села на пол. Поспать этой ночью ей точно не удастся, но это, на самом деле, было наименьшим поводом для волнения. Она постоянно обновляла ткань, которую клала ему на лоб, и раз в два с половиной часа давала Жаропонижающее, постепенно уменьшая дозу и проверяя его состояние с помощью заклинания. Грейнджер сжимала ему руку и осматривала его лицо, размышляя над тем, когда она влюбилась в собственного преподавателя. Мысль, что это случилось, не вызвала должного ошеломления. Она просто поняла это и… Приняла. Они столько общались, проводили времени вместе. Неудивительно, что Грейнджер привязалась к нему, но что бы влюбиться… Чувство зрело в ней постепенно, укреплялось с каждым днём, каждой встречей и тренировкой. Шуткой, взглядом, прикосновением. Девушка усмехнулась, представляя, что на это могли бы сказать Гарри с Роном или Джинни. А вот Тонкс, возможно, была бы не слишком категорична. В конце концов, они оказались в похожих ситуациях, влюбившись в мужчин, которые намного старше, в не лучших положениях и которые не… не ответят взаимностью. Честно говоря, ей было страшно даже предполагать, какой бы была реакция профессора, если бы он узнал. Ох, она, наверное, выслушала бы много интересного о глупых, безрассудных гриффиндорках, которые вечно встревают в неприятности. Да, он определённо бы посчитал влюблённость в него неприятностью. Большой и досадной. — Вы можете считать это полной чушью, но от этого ничего не изменится, — прошептала она, касаясь его руки лбом и прикрывая глаза. — Глупая я, безрассудная гриффиндорка.***
Пробуждение было легче, чем ожидалось. Он словно просыпался от долгого и глубокого сна - медленно, но без особых усилий. Открыв глаза, Снейп проморгался, привыкая к утреннему солнцу. Самочувствие было, на удивление, очень хорошим, вот только на левую руку что-то давило, и, повернув голову, он понял, что. Вернее, кто. Гермиона, умостившись на полу у дивана, положила руки и голову на его руку и заснула. И хоть рука затекла, мужчина не спешил убирать её и этим будить девушку. Она выглядела чертовски измотанной, и не нужно было гадать о причине. Она наверняка снова всю ночь заботилась о его самочувствии, причём, судя по всему, делала это, сидя вот так, что весьма неудобно. Зельевар поднял правую руку и коснулся лица Грейнджер, убирая несколько локонов с её лица. Это, пожалуй, было невероятно сентиментально, но мужчина подумал, что мог бы провести так очень много времени, просто любуясь тем, как она спит. Зная, что сейчас её не тревожат ни кошмары, ни дурные мысли и воспоминания. Зная, что та чувствует себя с ним спокойно, чтобы безмятежно спать, ни о чём не беспокоясь. Да, определённо сентиментально. Но зато очень даже правдиво. То ли всему виной его прикосновения, то ли она так привыкла регулярно менять ему повязку и проверять состояние, но, слегка вздрогнув, девушка резко проснулась, тут же посмотрев на него. Она облегчённо вздохнула, уже по цвету кожи и выражению лица понимая, что чувствует профессор себя вполне неплохо. Особенно для того, кто был очень близок к смерти этой ночью. — Доброе утро, — сонно пробормотала она. Он попытался задавить это тёплое чувство в груди при звуке её голоса и всего такого беззащитного вида, но ожидаемо не смог. — Благодаря вам оно действительно доброе, мисс Грейнджер. Она, кажется, смутилась и потому отвела взгляд, делая вид, что что-то ищет. Её рука всё ещё накрывала его ладонь. Он не спешил напоминать об этом, наслаждаясь ласковым теплом её кожи, зная, что ученица, забывшая про это и сейчас не замечающая, тут же оборвёт этот контакт. — Вас что-то беспокоит сейчас? — она, наконец, снова посмотрела на него. — Только то, что вы из-за меня опять не спали ночью. — Это мелочь, — отмахнулась Гермиона. — Мисс Грейнджер, я должен извиниться. Я был резок с вами тогда. Она всё ещё не смотрела на него, хотя явно внимательно слушала. — Я простила вас почти сразу же, профессор. Очевидно, не я была причиной вашей злости. Очевидно. Вообще-то всё обстояло немного иначе, но ей об этом знать не нужно. Она собиралась встать, но он положил правую руку поверх её, и Гермиона осталась на коленях, но теперь не сидела. — Вас что-то сильно беспокоит, — сделав ударение на первое слово, он словил её нахмуренный взгляд. — Расскажите мне. Грейнджер словно хотела что-то ответить, но спохватилась и поджала губы, быстро поднимаясь. — У меня всё в порядке, профессор. А вам нужно хорошо отдохнуть. Я сделаю чай. Она ушла на кухню, где, открыв холодную воду, умыла лицо несколько раз. Быстро вытерла его, выдохнула и начала заваривать чай. Гремя кружками, пока закипал чайник, Грейнджер перечисляла в уме состав Веритасерума, чтобы занять мысли и не думать ни о чём другом. Они пили чай в тишине, что уже было привычно. Снейп никогда не рассказывал ей о произошедшем на собрании, а она никогда не спрашивала. Ей было достаточно того, что она видела, чтобы примерно понимать, что там происходило. И зельевар по объективным причинам считал это излишним. Но в редких случаях мог сказать или только намекнуть ей на то, что произойдёт в скором будущем, чтобы Грейнджер была готова. В этот раз ничего такого не было, и они выпили чай, не говоря ни слова, каждый занятый своими размышлениями. Периодически мужчина поднимал на неё взгляд и задерживал его с явным интересом, а она же, в свою очередь, наоборот, старалась не смотреть в его сторону. Когда чай закончился, девушка отлевитировала кружки и помыла их, но из-за шума воды не сразу расслышала шаги. — Как вы себя чувствуете? Она вздрогнула, тут же пристыдив себя за это, и выключила воду. — Нормально, — пожала плечами, оборачиваясь к нему. Вряд ли его проницательный взгляд упустил её мешки под глазами и несколько подавленное состояние в целом. Но Грейнджер провела всю ночь, дежуря возле него, так что в этом не было ничего удивительного. — Я не про физическое состояние, — уточнил Снейп. — Ответ тот же, — снова пожала плечами и хотела выйти из кухни, когда он взял её за руку. Это напомнило о том, первом разе, когда Северус пришёл к ней в почти бессознательном состоянии. Когда узнала, что он Пожиратель. Разница была в том, что теперь от прикосновения она не напряглась, как тогда, а спокойно остановилась и посмотрела на него в ожидании. — Вы правда можете мне сказать, — тихо сказал он. Нет, нет и нет. Абсолютно исключено. Глубоко вдохнуть и собраться. Взять себя в руки. Подняв голову, Гермиона посмотрела ему в глаза и твёрдо произнесла: — Нечего говорить, профессор Снейп. А теперь отпустите меня, пожалуйста. Он тут же сделал это, и Гермиона прошла в комнату. Очевидно было то, что её что-то терзает, но ученица не была готова поделиться этим, несмотря на то, что они стали намного ближе за последние месяцы. Несмотря на доверие, которое между ними образовалось, этого было мало. Сейчас она закрылась от него, и он не имел права настаивать, потому что так мог только всё испортить и разрушить. Отпугнуть её. Так что Северус надел сюртук, мантию и подошёл к камину. — Мне нужно к директору. — Конечно. Она стояла к нему вполоборота, смотря куда-то перед собой, и это почему-то причиняло боль. — Спасибо за помощь, мисс Грейнджер, — не дождавшись ответа, он исчез в пламени. Она, наконец, посмотрела туда, где секунду назад стоял профессор, и села на пол. Облокотившись спиной на диван, Гермиона закрыла глаза.***
Конечно, он ни о чём не забыл и всю последующую неделю занимался своими делами, в перерывах незаметно наблюдая за Гермионой. В Большом зале, во время зельеварения, их тренировок и собраний на Гриммо его взгляд то и дело будто невзначай возвращался к ней и анализировал. Не упуская ни одного неосторожного движения или взгляда, профессор сделал вывод, что она намеренно старается не смотреть на него и делает это либо при крайней необходимости, либо когда он точно не смотрит. Это позволяло заподозрить, что её отстранённость как-то связана с ним. Северус обдумывал, что могло случиться. Не считая того инцидента возле библиотеки, всё было в порядке, а за него - по её словам - она почти сразу его простила. И он был склонен верить, потому что понимал, когда ему врут. Не было больше ничего, чтоб мужчина обидел её или оскорбил, и это вводило в замешательство. Возможно, она больше не хотела продолжать тренировки с ним или помогать варить зелья во внеурочное время. Но это было непохоже на неё - просто стать холодной и почти что избегать его. Гермиона Грейнджер бы прямо ему сказала. Она была честной и прямолинейной и не занималась подобными играми, к его счастью, потому что он такое поведение очень не любил. Так или иначе, все размышления ни к чему не приводили. Все доводы упирались в тупики, и всё, что ему оставалось, это продолжать наблюдать в надежде, что ученица всё же поделится с ним в скором времени. Но две тренировки прошли почти в полном молчании, не считая необходимых фраз об ударах и техниках боя. Девушка была сдержана, била сильно и точно, концентрируя взгляд на точках, куда собиралась нанести удар. Ничего лишнего. Никаких шуток, острот и улыбок. По окончании она благодарила, прощалась и покидала Выручай-комнату, оставляя Снейпа одного с вопросами и без ответов. Он не собирался допрашивать её или давить, ни в коем случае. Тем более после того, как он заслужил её расположение в тот момент, когда почти никто другой не мог. В воскресенье в пять часов вечера они варили противоожоговое зелье, всё также в тишине измельчая, добавляя и передавая друг другу ингредиенты. — Как прошла ваша неделя? — он приложил усилия, чтобы голос звучал ровно, но заметил, что девушка всё равно замерла на три секунды. — Хорошо, спасибо, а ваша? — предельно вежливый тон, взгляд обращён на растение, которое она разделывает. — Также. Казалось, не было ни одной причины полагать, что что-то не так. Она была вежливой и учтивой, не игнорировала его вопросы. И раньше Снейп бы не обратил внимания на изменения, но сейчас разница была слишком очевидной. Она больше не шутила и не отвечала сарказмом, заставляя его усмехаться. Не дерзила, а просто отвечала прямо, как есть. Он и не думал, что ему может не хватать этого.***
Она усиленно старалась делать вид, что всё нормально, но после прокола в то утро, удавалось это с трудом. Гермиона так боялась, что он что-то заподозрит, что невольно замкнулась. Это казалось безопаснее. Меньше идти на контакт и расслабляться в его присутствии, чтобы держать под контролем всё, в том числе и собственные реакции. К счастью, было мало случаев, когда они оставались наедине. Почти всегда был кто-то другой: в Большом зале все факультеты и преподаватели, во время урока зельеварения - ребята с Гриффиндора и Слизерина, на площади Гриммо - члены Ордена. Они с профессором оставались вдвоём только во время тренировок, но там говорить особо не требовалось. Только драться. По правде говоря, это было пугающим - рост её чувств к этому человеку. Это произошло так стремительно и в какой-то мере неожиданно, но в моменты, когда его взгляд был направлен куда-то в сторону, Гермиона смотрела на него и с трудом подавляла что-то в груди. Такого не было раньше. Танцуя с Виктором Крамом, ревнуя Рона, она всё равно не чувствовала такого. Не было этого желания постоянно смотреть на человека, слушать, говорить с ним. Некая пытка была также в том, что тут она точно знала, что ей есть о чём говорить со Снейпом. Они могли говорить долго, одна тема переходила в другую, и им не было скучно. Но Грейнджер не могла себе этого позволить. Потому что каждый такой разговор только укреплял её невзаимные чувства к собственному профессору. Собственно, как и каждая тренировка или взгляд, но чего-то она хотя бы могла избежать. И, пока могла, делала это. Воскресенье грозило стать испытанием, потому что у них по плану было изготовление зелий, а потом урок легиллименции, а значит, они должны были остаться вдвоём на несколько часов. Гермиона только надеялась, что сдержится и не начнёт шутить или разговаривать о чём-то, обходясь обсуждением зелья. И всё было отлично, пока они его варили. Несколько вопросов, простые ответы, ничего лишнего или отвлекающего. Но потом пришло время легиллименции, и Гермиона тяжело опустилась в кресло у камина.***
Они разлили зелье по склянкам и покинули лабораторию, дабы устроиться в гостиной для занятия. Снейп заметил, что девушка села на край кресла, сжав колени и положив на них скреплённые пальцы. Поза была одновременно закрытой и выражающей готовность в любой момент встать и уйти. Он стиснул зубы, чтобы не отпустить какое-то замечание по этому поводу. «Молчи», — говорил он себе. Меньше всего нужно было сейчас вывести её на злость, спугнуть и заставить закрыться ещё больше. Учитывая, что это было совсем не обязательным, она легко могла отказать и уйти. Никто и ничто не обязывало её учиться этому. Гермиона захотела сама, он только согласился. Ирония теперь была в том, что для него это стало не то чтобы необходимостью, но чем-то желанным. Ещё одна возможность побыть с ней. — Готовы? — Да. — Легиллименс! Её первая защита уже была достаточно крепкой и нужно было двигаться дальше. Снейп усилил напор, по стене пошли трещины, и, наконец, она с грохотом рухнула. Он отметил попытку нескольких крупных камней упасть на него - это бы заставило его потерять сосредоточенность на несколько секунд. Достаточно, чтобы вытолкнуть его из сознания. Но Северус увернулся и подождал, пока не наступит тишина, а потом перебрался через руины и последовал дальше. Грейнджер начала забрасывать его обыденными воспоминаниями последних недель. Ничего сверх интересного или важного. Урок Чар, разговор с близнецами Уизли, вчерашний завтрак на Гриммо, на котором он тоже присутствовал, книги в библиотеке. Много книг. Она пыталась задавить его рутинной информацией, чтобы заставить потерять бдительность и вытолкнуть прочь. Но не только. Снейп отбрасывал одного воспоминание за другим, догадываясь, что тут есть что-то ещё. Он был профессионалом в этом, и не составило особого труда понять, что тут не просто желание вытолкнуть его наружу, но также стремление спрятать что-то, утаить. Что ж, это обещало быть интересным испытанием. И стоящей тренировкой. Северус начал действовать активнее, игнорируя всю ерунду и с некой гордостью отмечая, что она тоже проявляет упорство. Воспоминаний стало больше, они почти что ложились друг на друга. Это длилось дольше, чем он предполагал. В сознании другого человека время текло иначе, чем в реальности, так что Северус не мог сказать, прошла одна минута или пять, но это было не так важно. Эта игра захватила их обоих, мужчина чувствовал азарт Гермионы, и это, несомненно, было положительным изменением. А в следующий момент ученица удивила его, изменив тактику. Перестав закидывать его, выбрала одно из воспоминаний и затянула его туда. Это обещало быть интересным. Гермиона выбрала воспоминание первого занятия по зельеварению. Оказалось любопытно наблюдать за самим собой. Но гораздо интереснее была реакция Гермионы. Тогда он не обращал на это внимания, слишком увлечённый Поттером и его запугиванием. Но теперь мужчина смотрел только на неё и с немалым удивлением отметил любопытство, интерес и желание ответить. И никакого страха. Даже слизеринцы смотрели на него с опасением, вздрагивая от резких поворотов. Но не она. — Вы меня даже тогда не боялись, да? — С чего бы? — прозвучало в ответ, и он усмехнулся. — А что чувствуете сейчас? Это был простой вопрос, предполагающий её состояние в общем на данный момент. Но что-то случилось. Воспоминание вдруг помутнело, а потом вовсе исчезло, сменившись другим. Их первая тренировка в Выручай-комнате, его выпад, чтобы она перестала бояться и начала действовать. Следом другое воспоминание - он ведёт её в лабораторию и даёт доступ, говорит, что теперь они будут тут работать вместе. — Хватит, — её голос эхом отдаётся вокруг, но он не может прекратить сейчас, когда чувствует что-то стоящее. Гермиона потеряла контроль, и теперь воспоминания возникали сами, но не просто так. Его вопрос каким-то образом спровоцировал эту реакцию, и нужно было узнать, к чему это приведёт. Вот лаборатория сменяется библиотекой на Гриммо. Они сидят в креслах, рядом друг с другом. Он показывает ей воспоминание о том, как поставил Фаджа на место, а потом девушка просит его научить её легиллименции и окклюменции. И она так искренне рада, когда он соглашается. Это не просто выражение лица. Воспоминание позволяет ему почувствовать её эмоции в тот момент. И это не только радость, вдруг понимает он. Есть что-то ещё. Но прежде чем он понимает, воспоминание вновь меняется. Он видит её и Тонкс, слышит обрывки фраз их разговора. Смятение Гермионы, когда звучит вопрос. Оно секундное, незаметно со стороны, но вполне ощутимое ею самой в тот момент и им сейчас. А потом она выходит из комнаты и прислоняется спиной к двери, прикрывая глаза. Гермиона соврала; он чувствует все эмоции и понимает это. Гермиона влюблена? И вот он сам лежит на её диване без сознания. Всё замирает. Снейп видит Гермиону, сидящую на полу. Она смотрит на него и гладит его ладонь. На её лице столько чувств: грусть, принятие, смирение и досада, даже какая-то безнадёжность. — Вы можете считать это полной чушью, но от этого ничего не изменится, — шепчет она, не отрывая взгляда от его лица. — Глупая я, безрассудная гриффиндорка. Всё заканчивается, и он приходит в себя, сидя в кресле в собственной гостиной. Его охватывает ступор. Неужели… Все сомнения отходят назад, когда он видит лицо Гермионы. Её глаза, наполненные ужасом. Она подскакивает и, взяв порошок, исчезает в огне камина так быстро, что он успевает только встать. Ещё секунда, и мужчина остаётся один в комнате. Снейп садится обратно в кресло, тяжело выдыхая. Какого чёрта только что произошло?***
Это должно было быть чем-то забавным и интересным. Испытание, которое позволяло проверить её выносливость и смекалку. И всё получалось отлично, тем более когда она решила сменить тактику и затащить его в воспоминание о первом занятии. Гермиона и не предполагала, на чём сосредоточится его внимание, и, уж тем более, какой он задаст вопрос, но именно это спровоцировало цепную реакцию. Смятение и страх, охватившие девушку в тот момент, заставили сбиться и потерять контроль над ситуацией. И что хуже - над собственным сознанием и воспоминаниями. Оставалось только с нарастающей паникой смотреть, как одна картинка сменяет другую, и буквально чувствовать непонимание профессора. Непонимание, которое постепенно отходило на второй план, сменяясь догадкой. Она правда пыталась прекратить это - вытолкнуть его прочь или использовать любое другое воспоминание, но всё было бесполезно. По сравнению с его мастерством её умения были слишком слабы. И раз он решил дойти до конечной точки, то Грейнджер не могла этому помешать. Едва вступив в свою комнату, Гермиона оборачивается и блокирует камин. Потом с трудом доходит до дивана и садится на него, откидываясь на спинку. Вот и всё. Конец. Теперь он знает - наглядные доказательства услужливо предоставило её собственное сознание, подставив саму девушку. Слёзы обиды и разочарования застилают глаза, и она всё же перестаёт сдерживать рыдания, давая чувствам волю. Теперь-то не перед кем скрываться и держать лицо. Здесь, в своих комнатах она может и кричать, и плакать, и ломать вещи, чтобы потом их починить движением палочки. Грейнджер не знает, сколько времени провела так, прежде чем встать и пойти в ванную. Чувства удалось выплеснуть наружу, и теперь нужно было привести себя в порядок и успокоиться. Горячие струи действительно оказались расслабляющими. Выходя из душа, наспех выжимает полотенцем влагу из волос, оставляя их влажными, надевает пижамные штаны с майкой и любимую кофту сверху. А потом заваривает себе чай, решая, что тепла много не бывает в таких случаях, и устраивается на диване. Не с книгой, нет, - сейчас не удастся сосредоточиться ни на чём другом. Просто сидит, держа в ладонях горячую кружку и думает. Убедить Северуса, что он всё не так понял, не удастся. Особенно учитывая её поспешный побег. Значит, придётся прекратить и тренировки, и зелья, и уроки легиллименции. Ага, последнее так точно, без вариантов. Хотя жаль, у неё начало получаться, да и умение это чрезвычайно полезное. Может, удастся продолжить самостоятельно. И найти кого-то для тренировок. Ну, ладно, это не главное сейчас. Осадок осел где-то в груди. Больше никаких занятий с ним один на один, шуток и остроумных ответов. Она сама всё испортила, дала прорасти неуместным и неразумным чувствам. И не сумела скрыть. Идиотка.