«Люди слишком многое связывают с сексом, тогда как настоящая близость - глубже. Она в ласковом прикосновении, в спокойном взгляде и ровном дыхании рядом…» Эльчин Сафарли
— Полируем замочную скважину? Гермиона, уперев руки в бока, наблюдала как Гарри и Рон с - почти - пристыженным видом оборачиваются к ней. — Там просто Ремус и Тонкс, — промямлил Гарри. — И это разумное оправдание тому, что вы подсматриваете и подслушиваете? Поттер потупил взгляд, а лицо Уизли пошло красными пятнами. Последний хотел ещё что-то сказать, но она не дала ему такой возможности: — Я не желаю ничего слышать. Это невежливо. Парни кивнули и, обойдя её, направились вверх по лестнице. Но перед этим Рон сказал: — Гермиона, — она посмотрела на него, — ты сейчас очень похожа на Снейпа. Она отвернулась обратно, чтобы они не увидели улыбку, которая мимо воли появилась на лице. Сходство со Снейпом не казалось ей чем-то плохим и уж тем более ужасным. Услышав шаги, девушка отошла в сторону и увидела, как мгновением позже из комнаты вышла Нимфадора. Она была явно расстроена, хоть и старалась не подавать виду. Дождавшись, пока она тоже поднимется, Гермиона подошла обратно к двери и заглянула внутрь. Ремус сидел в кресле, вперившись взглядом в книгу, но что-то подсказывало ей, что он совсем не читал. — Здравствуй, — она прошла внутрь. Он посмотрел на неё и попытался улыбнуться, однако, осознав тщетность попытки, тут же перестал. — Гермиона. Здравствуй. — Можно присесть? — Да, да, конечно, — он отложил ненужную книгу на столик рядом. Гермиона села напротив. Она видела попытки Люпина не выглядеть задумчивым или грустным. Видела, как ему не хочется показывать слабость. Он ведь с самого появления в их жизнях был именно тем, кто всегда был весел и улыбчив. Кто давал шоколад, шутил и подбадривал. Кто давал советы и всегда находил те самые, нужные слова. Словно просто не привык, что может быть наоборот. Что это он может быть тем, кому нужны слова утешения. — Я хотела бы с тобой поделиться своим недавним открытием, — тихо начала она, мягко улыбаясь, смотря на огонь в камине. — Если, конечно, ты не против. — Что-то мне подсказывает, что ты всё равно это сделаешь, не так ли? — уточнил он совсем без упрёка или недовольства. Не ответив на вопрос, Гермиона заговорила снова: — Так вот, открытие это простое и, казалось бы, очевидное, однако оно стало для меня… запоминающимся. И, как мне кажется, может пригодится тебе в будущем. Ну, когда-нибудь. Она посмотрела на него, и оборотень жестом дал ей понять, что внимательно слушает. — Если не можешь решиться на что-то - просто сделай. Рискни. Всё же лучше пожалеть потом о сделанном, чем всю жизнь жалеть, что не сделал. — А если жить осталось не так уж и много, то, может, лучше не рисковать? — Ты не можешь знать этого наперёд, Ремус. — Зато я знаю, что шансы выжить пятьдесят на пятьдесят. У большинства, по крайней мере. Грейнджер поджала губы. Горечь была в том, что Ремус был прав. А пятьдесят на пятьдесят - это очень даже большая и рискованная вероятность, особенно когда речь идёт о тех, кто тебе близок. — Ладно, — она пожала плечами, — но если судить так, то и жалеть о сделанном в разы меньше, не так ли? Он предпочёл не ответить на это, смотря куда-то в сторону. Спустя время его голос прозвучал в тишине комнаты: — Почему ты говоришь мне это? Девушка не собиралась говорить ничего про Тонкс и её чувства. Она просто не имела право, даже если предположить, что Люпин знает об этом. Врать, что просто решила поделиться с ним мыслями, было глупо и неприятно. Ложь была бы очевидной и обидной для мужчины. Поэтому из двух зол - сказать про другую девушку или себя - она выбрала меньшее. — Три дня назад человек, в которого я влюблена, узнал об этом. Она ожидала вопросов вроде «Что?» или «Кто?», но оборотень молчал, ожидая продолжения. — Я испытывала, пожалуй, весьма неуместные чувства, во взаимности которых была совсем не уверена. Если точнее - была уверена, что они не могут быть взаимными. Гермиона помолчала, подбирая слова. Как бы она не любила Ремуса, она уж точно не собиралась ни ему, ни кому бы то ни было ещё говорить больше положенного. Если вообще было о чём говорить. — И что? — спросил оборотень, выдавая своё нетерпение и заставляя её усмехнуться. — Оказалось, что взаимно. Я… Я не знаю, что будет дальше. Даже предполагать сложно. Но пока хватит и того, что теперь я знаю, что он тоже… Что я ему тоже небезразлична. Она посмотрела на внимательно наблюдающего за ней Люпина и мягко улыбнулась ему, замечая, что тот непроизвольно улыбается в ответ. — Ты прав. Любой из нас может умереть. Причём даже раньше, чем наступит битва. Но, как по мне, это как раз лучший аргумент, чтобы не ждать подходящих моментов и перестать бояться. Грейнджер встала с кресла. — Мне пора идти. И, Ремус, так вышло, что я нечаянно нырнула в омут с головой, не надеясь на успех. Ты же можешь сделать это, зная, какие будут последствия. Он посмотрел на неё, выглядя немного поражённым, но потом, будто смирившись, кивнул. — Ты очень взрослая, Гермиона. Спасибо. — Всегда пожалуйста, — она ушла, оставив его одного размышлять.***
Они готовили новое зелье, а он никак не мог сосредоточиться. Взгляд непроизвольно ускользал от разделочной доски в сторону стоящей напротив девушки. В её виде не было ничего такого, но само присутствие Гермионы отвлекало. Кажется, впервые работа над зельем казалась абсолютно неинтересной. Когда она пошла, чтобы взять ингредиент, он пошёл за ней, сам не понимая, зачем. Вряд ли она нуждалась в помощи, а ему было чем заняться, но ноги сами понесли вслед. Грейнджер оказалась уже стоящей на лестнице и пытающейся достать баночку, что стояла за первой. — Вам помочь? Вскрикнув, она сделала неловкий шаг и упала с пошатнувшейся лестницы. Он словил её, подхватив за ноги так, что девушка схватилась за его плечи. Смотря на него сверху вниз широко раскрытыми глазами, Гермиона глубоко дышала. — Интересная у вас помощь, — пробормотала она. Снейп на это лишь усмехнулся, но поставил её на пол, продолжая держать. Их губы находились достаточно близко друг к другу, чтобы мысль о поцелуе возникла у обоих почти одновременно. Грейнджер поднялась, нерешительно касаясь его губ своими, но с первых секунд почувствовала, как профессор с желанием отвечает. Через минуту он понял, что этого недостаточно, и обхватил её талию руками. Поцелуй становился всё более нетерпеливым, но тут Гермиона отстранилась, забавно поморщившись. — Чувствуете запах? — Очень романтично, — прокомментировал он, выгибая одну бровь, на что она улыбнулась. — Я про зелье, профессор. Запах не такой, как должен быть. — Вот чёрт. Они вернулись к зелью, от которого начала идти лёгкая струйка дыма. Затушив огонь под котлом, Северус посмотрел внутрь и поджал губы. — Нужно всё переделывать: оно испорчено. Гермиона кивнула и, проходя мимо, легко коснулась его плеча, пропевая: — Не стоит отвлекаться. — Отвлекаться? — он усмехнулся, наблюдая за ней. — Смею напомнить вам, мисс Грейнджер, что это вы первая меня поцеловали. — Тогда я смею напомнить вам, профессор, — она нарочно выделила обращение, стоя напротив и наклонившись на стол, — что у вас не было причин идти за мной в кладовую. Мужчина усмехнулся, наблюдая как она снова идёт туда, потому что готовить нужно всё заново, а значит, и ингредиенты нужны новые. — Несносная, — тихо сказал он, избавляясь от неудавшегося варева. — Кто бы говорил, — крикнула она, очевидно прекрасно расслышав. Усмешка стала только шире.***
Они переместились в его кабинет, чтобы тренировать легиллименцию. Снейп трансфигурировал одно из кресел в диван, и они расположились на нём. Ментальные занятия порой изматывали гораздо сильнее физических, и тогда им обоим требовался отдых - особенно девушке. У неё уже хорошо получалось не впускать его в своё сознание, выстраивая достаточно прочную защиту даже для особо напористых атак. После того вечера, который запомнился как не очень приятный, несмотря на его последствия, Грейнджер начала стараться ещё усерднее. В тот раз Северус увидел то, что та не желала показывать, но в следующий раз это может быть кто-то другой. Сейчас преподаватель учил её делать обманные уровни с фальшивыми или неважными воспоминаниями, которые бы успокоили желающих покопаться в сознании. Уровни были бы достаточно сложными, чтобы, проникнув туда, человек поверил, что ему удалось одолеть препятствия и добраться, куда нужно. Чем детальнее всё было обустроено, тем достовернее выглядело. Его немного удивило, что сегодня почти все воспоминания, которые она нарочно подсовывала, так или иначе были плохими и грустными. Да, будь они все хорошими и радужными, это было бы слишком подозрительно, но то, что делала она… Он не мог понять причину таких стремлений. Всё вроде бы было неплохо. В лаборатории она готовила с ним зелье, улыбалась в ответ на его реплики и целовала. А сейчас… Снейп вышел из её сознания, с облегчением выдыхая. Непросто снова и снова смотреть такие образы - один хуже другого. — Что не так? Она посмотрела на него с непониманием. — О чём вы? — Я учил вас, что образы нужно чередовать в примерных пропорциях два к четырём, а вы снова и снова показываете мне воспоминания, где либо дерётесь, либо видите чью-то смерть. Всё, что вы мне даёте, это ужасные реальные или вымышленные воспоминания. Почему? Она не спешила отвечать, закусив губу, стараясь не смотреть на него. Это не было похоже на её состояние три дня назад, потому что то, что беспокоило сейчас, очевидно было гораздо мрачнее. В лаборатории она отвлеклась на зелья. А сейчас, сосредоточившись на подсознании, снова была поглощена этими мыслями. — Я не хочу, чтобы вы умирали, — внезапно сказала Гермиона, отчего он оторопел. — Почему вы думаете об этом сейчас? Он правда не понимал. Такие мысли были понятны, когда ученица не давала ему умереть после собраний. Когда заливала в него зелья и использовала сложные заклинания. Но сейчас, когда они просто сидят здесь и тренируются, что могло послужить причиной таких мыслей? — Я просто… Мы с Ремусом обсуждали сегодня кое-что. И он напомнил мне о том, как велик риск. Ведь, если задуматься, буквально каждый день может стать последним для любого. Особенно для вас, ведь вы так рискуете. А я… Я не хочу даже думать о том, что однажды вы можете не вернуться! Она говорила всё быстрее и под конец почти закричала, сжав крепко кулаки. — Простите, простите, я не должна… — Гермиона, — прервал он её, дотронувшись до прохладной руки. — Вы можете говорить всё, о чём думаете. И ваши страхи очень логичны. Но если постоянно думать об этом, то можно очень быстро сойти с ума. Кроме того, я ведь занимаюсь этим не первый день. Мужчина правда пытался подобрать лучшие слова в этой ситуации, когда, честно говоря, был очень плох в том, чтобы поддерживать кого-то и успокаивать. Он был тем, кто мог поставить на место любого человека всего парой метких фраз или охладить пыл жёстким холодным взглядом. Грейнджер придвинулась ближе, заглядывая ему в глаза, словно желая найти там истинное подтверждение сказанных слов. Потом нерешительно улыбнулась. — Скажите ещё раз. Он не сразу понял, о чём она, а когда понял, то удовольствие блеснуло в тёмных глазах. — Гермиона, — произнёс он тихо, коснувшись шёлковых локонов. Она прикрыла глаза, отдаваясь этой ласке. Его рука скользнула с волос на щёку, отчего девушка слегка наклонила голову, и тогда зельевар, не устояв перед соблазном, поцеловал её. Нежно и осторожно. На этот раз никто из них не торопился, просто наслаждаясь ощущениями и осознанием, что это, наконец, происходит. Северус спустился поцелуями с её губ к шее, слыша как тихие вздохи постепенно срываются на стоны. Одной рукой она зарылась в его волосы, откинув голову назад, пока он неспешно ласкал нежную кожу, чувствуя под губами как учащается сердцебиение. Её пальцы нетерпеливо стремились избавить его от мантии, и он, не удержавшись, рассмеялся, когда девушка раздражённо цокнула и открыла глаза. — Неужели они все так необходимы, — пробубнила она. — Боюсь, без них мантия бы слетала с меня при ходьбе, — ответил он. — Это не самая плохая идея. Он снова рассмеялся. Но тут в дверь постучали, вызывая сильное недовольство у обоих. — Я сейчас. Профессор направился в другую комнату, где открыл дверь, за которой оказалась Минерва. — Северус, хорошо, что я тебя застала. — Просто чудесно, — ответил он без энтузиазма. — Что-то случилось, Минерва? Он старался сосредоточиться и слушать её, хотя женский голос пробивался с большим трудом через шум в ушах. Все мысли были о прекрасной желанной девушке, которая была в соседней комнате и ждала его возвращения. Такое состояние совсем не способствовало серьёзности, так что он изо всех сил старался надеть на лицо самую грозную свою маску. — Твои слизеринцы снова, Северус. Это просто невозможно! Они устроили драку в коридоре на втором этаже! — Хорошо, я проведу с ними беседу. Он уже собирался закрыть дверь, когда МакГонагалл громко сказала: — Но я не сказала, кто это был! — Я поговорю со всеми, — отмахнулся он и, наконец, закрыл дверь, прерывая дальнейшее недовольство женщины. Слизеринцы, определённо, подождут. Да вообще все подождут, кроме девушки в его гостиной. Он вошёл в комнату, но не обнаружил Грейнджер на прежнем месте. Взгляд метнулся к камину. Неужели ушла? Но почему? Однако он всё ещё ощущал сладковатый аромат, перемешанный со слабым оттенком трав, витающий в воздухе. Этот аромат не просто был здесь. Он по-прежнему наполнял комнату, давая понять, что она не ушла. Но тогда куда исчезла? Вариантов было не так уж и много, и тогда зельевар, одолеваемый сомнениями, направился в спальню - единственную оставшуюся комнату, не считая ванной, но дверь в неё находилась там. На пороге он замер перед открывшейся картиной. Гермиона сидела на его кровати. В нижнем белье. Она смотрела на него в ожидании, и Северус, подойдя практически вплотную, опустился перед ней на колени. Он заметил, как она сглотнула слюну, выдавая, что нервничает. Его рука дотронулась до колена и скользнула вниз, а потом другая повторила это действие. Внимательно следя за реакцией, он коснулся губами бледной кожи, только на этот раз движение было направлено вверх по бедру. Гермиона длинно выдохнула, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. Его поцелуи продолжались всё дальше, и она, облокотившись на одну руку, откинула голову. Вторая рука зарылась в его волосы, поощряя действовать, но он встал, отчего в карих глазах тут же проскользнуло недовольство. Мужчина не собирался заканчивать всё быстро. Принявшись расстёгивать многочисленные пуговицы на мантии, которые тогда почти победила Грейнджер, он не без удовольствия увидел, что к недовольству прибавилось раздражение. Но в следующий момент Грейнджер сделала то, чего он не ожидал: забралась на кровать и, подогнув под себя ноги, провела рукой по шее, а потом спустилась к груди. Она нагло дразнила его и действиями, и дерзким взглядом, поэтому он просто воспользовался палочкой, чтобы избавиться от одежды. Тогда девушка перестала и просто смотрела на него. Он ждал хоть намёка на то, что ей неприятно увиденное, но этого не последовало. Его тело было покрыто множеством шрамов. Какие-то заметно выделялись, какие-то были совсем небольшими или старыми, но в её глазах и жестах по-прежнему горело желание. — Профессор… — Северус. Это абсолютно точно было подходящим моментом, чтобы отойти от формальностей. Здесь и сейчас они были не профессором и ученицей. Они были Северусом и Гермионой. Она была такой чувственной и отзывалась на каждое его прикосновение, каждый поцелуй, заставляя голову кружиться от одной только мысли, что она здесь. С ним. Губы кружили над её грудью, зубы аккуратно прикусили сосок, и Грейнджер вскрикнула, но он заглушил этот звук поцелуем. И пока он целовал, лаская языком то её язык, то проводя им по нёбу, одна его рука разместилась между разведённых ножек и медленно провела пальцами по влажным складкам. Девушка стонала ему в рот, начав извиваться от этих манипуляций. — Северус, — выдохнула она, едва поцелуй был прерван. Её глаза были закрыты в блаженстве, волосы разметались по подушкам, а губы немного припухли. Мужчина любовался этим зрелищем, сколько ему позволяло самообладание. — Гермиона, открой глаза. Было ли это эгоистично, что он хотел, чтобы её глаза были открыты в этот момент? Едва ли это кого-то из них беспокоило. Она повиновалась почти сразу, и то, как насыщенно янтарные глаза заволокло дымкой страсти, принесло ему наслаждение, близкое к тому, какое он испытывал, вдыхая запах её кожи. — Ты прекрасна. Это было непохоже на него, ну и пусть. В плену чувств людям в порыве часто свойственно говорить и делать то, что они с вероятностью девяносто девять процентов не сделали и не сказали бы в обычных обстоятельствах с присущим им холодным рассудком. На первом движении она вцепилась ноготками в его плечи, на втором - застонала громче, чем за все предыдущие разы. Что было потом, Северус плохо помнил. В воспоминаниях осталось только, как нарастало удовольствие, а стоны становились громче и обрывистей. Он также запомнил, как прикусил её за шею - не слишком, чтобы ни в коем случае не было по-настоящему больно, но достаточно, чтобы отголосок боли спровоцировал пик удовольствия. И чтобы остался след на пару дней. Да, он хотел оставить этот след, чтобы утром Гермиона, собираясь на занятия, вспоминала об этом и пыталась - или не пыталась, тут уж на её усмотрение - скрыть отметину.***
Она сама удивлялась, как у неё хватило смелости пойти в его спальню и снять с себя джинсы и блузку. Какой бы смелой обычно она ни была, такой поступок был ей несвойственен. Однако, надо признать, что решилась Грейнджер явно не зря, судя по реакции Снейпа и всему, что последовало дальше. Гермиона могла ожидать, что ему не понравится это своеволие или что он будет возмущён. Но не того, что он опустится перед ней на колени. Девушка отпустила стремление контролировать происходящее, когда он жестом волшебной палочки избавил себя от мантии, сюртука, рубашки и брюк. И она вообще перестала связно мыслить, когда его рот достиг её груди, а палец коснулся клитора. Грейнджер просто отдалась в его руки, отдалась всему ему, и это было лучшим решением. Северус делал с ней что-то невообразимо замечательное, отчего она то таяла воском, то чувствовала, будто через тело проходит разряд. Казалось, будто он был везде, прикасался ко всему и при этом успевал целовать её. Целовать с наслаждением, будто пытаясь испробовать любимый сорт шоколада. Сейчас, закинув на зельевара ногу и чувствуя, что он перебирает её волосы, Гермиона ощущала блаженство. Удовольствие, что распространилось по телу несколькими минутами раньше уже не было таким острым и сейчас просто наполняло её тело. Они молчали и говорить не хотелось. Она как-то слышала от сплетниц факультета, что обычно после секса женщин так и тянет поговорить о чём-то, что-то обсудить, а мужчин это раздражает. Было ли это очередной фальшивой сплетней, или она просто не входила в число таких женщин, Грейнджер мало интересовало. Она не хотела разговаривать ближайшие полчаса. Всё, чего хотелось сейчас, - это вот так лежать с Северусом в постели. Чувствовать биение его сердца, вырисовывать узоры на груди и млеть от прикосновений к волосам, плечам, бедру. — Во сколько у тебя завтра начинаются занятия? Есть первый урок? Лёгкая улыбка в момент пропала с лица. Как же больно, надо же. Он всего парой фраз разрушил всё это. Наводящие вопросы как намёк, мол, завтра рано вставать, иди-ка ты к себе в комнаты. Что тебе ещё здесь делать, а, Гермиона? Действительно. — Да, есть, — она встала, прижимая одеяло к груди и отворачиваясь к краю постели. — Я пойду. Ответа не последовало, и, закусив губу, она встала в поисках одежды. Но в этот момент Снейп потянул её назад, и она, не удержав равновесия, упала на спину, а он тут же навис над ней. — Ну, и что ты уже себе надумала, а? — убрал волосы с её лица, пытаясь встретиться взглядом, но девушка упорно избегала этого и уворачивалась. — Не понимаю, о чём ты. Грейнджер попыталась снова встать, но профессор был в разы сильнее, и ему даже не приходилось предпринимать особых усилий, чтобы удерживать её так. — Гермиона, — лекторский тон не подействовал ни на йоту, и тогда мужчина сменил его на прежний ласковый. — Гермиона, пожалуйста, посмотри на меня. У него, кажется, была над ней какая-то необъяснимая власть, поскольку, не желая вот так сдаваться, та всё же последовала этой просьбе. — Что? — В чём дело? Я вроде бы не сказал ничего такого, что могло бы тебя обидеть. — А я и не обиделась, — резко ответила она. — Мне просто пора. Завтра рано вставать на первое занятие. — Ах, вот оно что, — он нахмурился, проведя рукой по её щеке. — Ты решила, что я спросил, потому что хочу, чтобы ты ушла? Он покачал головой, начиная ухмыляться. — И это тебя называют самой умной ученицей Хогвартса… Какая оплошность. На её лице тут же загорелось возмущение. Ох, Грейнджер не терпела, когда задевают самолюбие, хоть и не признавалась в этом. — Да как ты… — Что? Как я смею? Ну, а как в голову самой умной ученицы Хогвартса могла прийти мысль, что я пытаюсь таким вот образом избавиться от неё, м? Что, думаешь, я получил своё, и на этом всё? Он крепко поцеловал её, но отстранился раньше, чем Гермиона ответила. — Тебе придется понять, что то, что произошло, это далеко не всё, чего я хочу. Она смотрела испытующе, давая понять, что сейчас уже не время для шуток. — Это не было намёком ни на что, Гермиона. Если я хочу что-то сказать, то я говорю это прямо. А вопросы были заданы лишь с целью узнать, нужно ли будить тебя завтра на первое занятие. Вот и всё. Он даже подумал, что Грейнджер пытается пробраться к нему в голову, чтобы проверить, но в следующий момент девушка потянулась, целуя его. Она делала это медленно, тягуче и, отстранившись, выглядела довольной, мягко улыбнувшись. — Тебе нужно быть осторожнее в словах. — Это я уже понял. — Завтра у меня нет первого занятия. Он кивнул, зарывшись носом в мягкие волосы. — Отлично. У меня тоже. Значит, у нас есть возможность… — Выспаться? — перебила Грейнджер. — Да, именно. Выспаться. Он прошёлся пальцами по рёбрам, и она засмеялась.