Протрешвевший Лютотреш

      Владимир сидел на вокзале и ждал своего поехавшего эксцентричного спутника. Вокруг не было ни души, единственные пути были пусты, табло не работало. Он никогда не покидал пределов Ебантяево, ему это было незачем. Во-первых, это было не совсем законно, а во-вторых, Владимир и не видел особого смысла уезжать отсюда даже на время, а как выглядит тот мир, за вокзалом, он уже и забыл… — Отлично! Я смог добыть нам билетики счастья! Поезд подъедет уже через 10 минут, осталось немного ждать, — воскликнул восторженный голос откуда-то сбоку. Это Профессор вернулся к ожидающему его Епифану. Всезнамус пребывал в невероятном волнении, тряся смартфон кулаком, в котором были зажаты билеты. Его рюкзак был доверху набит всевозможными вещами, которые он забрал из своей лаборатории, по производству наркотиков и тянул своего владельца назад, отчего тот беспрестанно потряхивал им. Особенно среди пожитков выделялась огромная папка формата А4, непонятно с какой целью положенная туда Профессором, в которой лежала по крайней мере сотня листов. Углы этой папки упирались в стенки рюкзака и отчётливо вырисовывая её контур сквозь тёмную ткань.       Епифанцев в очередной раз посмотрел на часы. Осталось семь минут до прибытия поезда. Профессор всё тем же слащаво-ебанатским голосом рассказывал про свои научные эксперименты, но Епифану было, мягко говоря, до пизды. Он уже научился держать себя в руках под шквалом обрушивающихся на него охуительных историй. Эх, хорошо хоть, что отдохну от… — Братишка-а-а! …Пахомова.

***

— Ну и как ты с нами поедешь-то, ёпта. Чё мудак что ли? — не унимался Епифан, глядя на Поехавшего. — Я вот пока тебя искал, новую песню придумал, — неожиданно выдал Пахом, — вот слушай, там, значит, аккорды первые такие: тарам-тарарататам-тамтам-тамтам… — АААААААА. АААААААА… — Успокойся, Стёпа! — в очередной раз попытался унять двух заклятых долбоёбов «друзей» Всезнамус, — Он поможет нам на даче! — Да он и тебя доебёт тоже, мужик! Ты не представляешь, что он вытво… — Аааа! Они, как всегда, всё испортили, всё испортили! — перебил своим криком поток сознания Епифанцева Профессор, и все разом направили взгляд в ту сторону, куда он указывал. К ним прыгали люди. В прямом смысле прыгали, выделывая в воздухе кульбиты, колёса и кувырки. — Фуфелы! Быстрее, быстрее, — приговаривал Всезнамус, озабоченно стуча по наручным часам. Владимир взглянул на свои часы: 8:08. Поезд должен прибыть через две минуты. «Кто все эти люди, и что им от нас нужно?» — думал Епифан. Послышался звук расстёгивающейся ширинки молнии рюкзака. Профессор доставал свою папку, что-то неразборчиво шепча. Владимир снова посмотрел на приближающихся фуфелов. Они выглядели точь-в-точь, как Спортопидорас. Все на одно лицо.       Грохот и стук колёс известил о скором прибытии поезда, а через пару секунд из-за поворота выплыл двухвагонный состав с угольным прицепом, которым почему-то управлял какой-то чумазый почтальон. Очевидно, свежепривезённые мемы буянили, поскольку из последнего вагона была слышна громкая какофоническая музыка: «ту туруту туту ту».       Профессор тем временем вынул из папки изрисованный лист бумаги. Епифан лишь мельком смог увидеть, что это был какой-то рисунок, скорее всего, детский. Всезнамус поднял лист на вытянутых руках и продекламировал: — Письма с вопросами, помогите расправиться с отбросами!       Владимир едва не упал -в колодец- от смеха, но сразу перестал ржать, когда увидел, что стало с листом. Растягиваясь до невероятных размеров, он превращался в большую пёструю шарманку.       От таких историй даже Пахом немного прихуел и, мигом замолкнув, стал с неподдельным интересом наблюдать за происходящим. Спортоcockи тоже остановились в недоумении. — Я весёлый шарманщик, я весёлый карманник, у меня есть манка, у меня есть приманка…       Спортcockи переглянулись и, кивнув друг другу, стали обступать Профессора и его спутников. — Мальчик, — обратился Всезнамус к одному из них, — а давай я тебе достану билетик счастья.       После этих слов спортопидор попятился назад, но шарманщик уже достал небольшую бумажку жёлтого цвета и швырнул в него. Стоило листку коснуться тела спортcockа, как тот стал неистово скакать на месте, в исступлении размахивая руками. Его напарник схватил Профессора за плечо, пытаясь арестовать. — Ну что ж, — весело воскликнул тот, — забирай мою обезьянку.       В следующее мгновение спортcock упал на землю, силясь оттащить от себя вцепившуюся в лицо плюшевую обезьяну. — Кактус сделает тебя счастливым! — крикнул Всезнамус, швыряя горшок с растением в третьего противника, и окинул взглядом оставшихся противников.       Но их было слишком много. Всё новые и новые спортcockи сбегались, вернее, спрыгивались сюда, казалось, со всего Ебантяево. Более они не решались нападать, а просто стояли вокруг троицы, отрезая им подход к поезду, и лишь некоторые из них отошли, чтобы "принять" новоприбывшие мемы. Те поддавались неохотно, некоторые безуспешно пытались вырваться из цепких рук спортcockов, но в целом всё проходило спокойно. Но тут произошло нечто, в корне изменившее сложившуюся ситуацию. В самом конце мемной вереницы из вагона показался громадный силуэт. Его конвоировала целая орава стражей Ебантяево, могучие руки сковывали стяжатели качества 240р, а тело скрывало несколько бан-балахонов. Епифан удивлённо взирал на происходящее. Никогда не доводилось ему видеть столь внушительного сопровождения, ведь всего одного балахона было достаточно, чтобы обезвредить практически любой мем во Вселенной, а стяжатели качества, да ещё такого калибра казались ему настоящим орудием пытки.       Увлечённый зрелищем, Владимир не сразу заметил, как Профессор аккуратно извлёк из своей папки новый рисунок и стал усердно с ним возиться. В воздух поднялся наскоро сложенный бумажный самолётик и, крутанув мёртвую петлю над головами спортcockов, на всём ходу врезался в сдерживавшие мем оковы и, насквозь пронзив их, рухнул на землю, увлекая за собой ещё и один бан-балахон, оголив тем самым заключённому руку. Могучая ладонь превратилась в кулак, один из стражей заметил неладное, но было поздно. Исполин одним махом снёс добрый десяток спортcockов, а затем вслепую понёсся вперёд, пока не врезался в ограду. Конвой бросился за ним, и на трёх беглецов более никто не обращал внимания. - Потрясающе! - воскликнул Всезнамус, глядя на учинённое побоище, но быстро спохватился и поспешил к готовящемуся отправиться поезду, куда уже со всех ног бежали его спутники. На ходу он схлопнул свою шарманку до размеров рисунка и положил обратно в папку, спрятал в рукав подбежавшую обезьянку с кактусом в лапах, и эпично, наскольно это позволял возраст, очки-половинки и заживающий геморрой, впрыгнул в вагон.