Пока ты будешь танцевать в прошлом, лишённом красок. Ты станешь той, кто скроется в моих кошмарах. Я отпускаю всё это. © I See Stars — Running with Scissors
День был бы хорошим, если бы Гермиона не проспала до одиннадцати. Выбравшись из крепкого сна стремительным рывком, она с трудом осознала, что сегодня было воскресенье. Она плюхнулась обратно на жёсткий матрац и, качнувшись на пружинах, застонала от головной боли. В ее спальне больше никого не было, все постели оказались аккуратно заправлены, а в окно пробивался тусклый дневной свет. Гермиона уже проспала завтрак и рисковала проспать еще и репетицию с примеркой платьев. Через две недели ей предстояло открывать чёртов бал. Перед Министром, перед главой Мракоборческого отдела и целой толпой других важных гостей. Но хуже всего было то, что на бал, конечно же была приглашена вся школа, добрая половина которой, судя по всему, её люто ненавидела. «Вы будете лицом вечера, мисс Грейнджер», — не вовремя вспомнились слова МакГонагалл. Да, уж скорее она будет лицом для насмешек и сальных шуточек старшекурсников. Гермиона когда-то отказалась от должности старосты школы в пользу Чжоу Чанг, ввиду слишком большой занятости, и впервые за последние тридцать лет во главе школьной жизни встали сразу два представителя Когтеврана. И хотя подобные руководящие должности всегда вызывали неподдельный интерес у Гермионы, быть старостой Гриффиндора совсем неожиданно оказалось для нее вполне достаточно, но МакГонагалл все равно подписывала ее на все мероприятия. Не лицом школы, так лицом Зимнего Бала. Отказы не принимаются. Получите — распишитесь. День был бы отличным, если бы Гермиона не столкнулась нос к носу с Роном в гостиной. Поистине не самая желанная встреча, когда ты все на свете проспал. Она прямо-таки впечаталась в него, слетая со ступенек и роясь в сумке в поисках резинки для волос. Гермиона почувствовала легкий запах ели и дуба от его открытой шеи, и сильные пальцы на собственных локтях. Момента более нежеланного и неловкого и представить было нельзя, особенно после всего, что она видела. После всего, что она потом сделала. Ей было даже как-то стыдно обижаться на Рона, с учетом того, как она вела себя в ванной старост. Воспоминания о поцелуе то и дело вспыхивали в ее голове, от чего Гермионе все время хотелось прикусить себе губы. Как бы ей не хотелось, она не могла лишить себя памяти и выбросить все это из головы, и ее лицо то и дело искажалось мучительным выражением, которое никто не мог прочесть. Иногда Гермиона до последнего надеялась, что влажный язык и требовательные руки на ее плечах были всего лишь фантазией. Глупой фантазией воспалённого мозга и последствиями вяло текущей личной жизни. Но Рон, появившийся в гостиной так не вовремя и выдравший наружу весь вчерашний вечер, запустил в ее голове мучительный процесс осознания. — Прости, — неловко буркнул он и отшатнулся, словно увидев призрак Снейпа. И ее так взбесил этот виновато-извиняющийся тон. Она шесть лет добивалась его внимания, а теперь должна была еще шесть лет смиренно ждать, пока он бы соизволил признаться, что влюбился в другую? Рон как был неуверенным в себе мальчишкой, так и остался, уничтожив даже то малое, что оставалось от их дружбы. Она бы предпочла слушать оскорбления от Малфоя, грязные и ядовитые, но честные, чем наблюдать за тем, как Рон весь сжимается в ее присутствии. Однако Гермиона никак не могла припомнить тот день, когда романтике и нежности стала предпочитать хамство и презрение. Наверное, с ней что-то было не так. Уйди. Уйди. Провались сквозь землю. Рон медленно обошёл Гермиону по намеренно растянутому радиусу, будто у нее была какая-то заразная болезнь. Он явно хотел поскорее сбежать, и оказаться на достаточном расстоянии, стряхивая с плеч неприятный момент, но ясный голос за его спиной заставил ноги Рона прирасти к тёмному дереву пола. — Еще раз увижу тебя в коридорах замка за минуту до отбоя, не посмотрю на то, что ты студент моего факультета, и сниму баллы, — голос Гермионы звучал словно эхо, отскочившее от камня. И без того виноватое лицо Рона стало еще более несчастным. Он сглотнул, и попытался выглядеть удивленным, но его глаза отчаянно метались по гостиной, пытаясь избежать ее взгляда. Правда, лучше было прыгнуть в ванную старост вместе с Малфоем на глазах у всей школы, чем смотреть на это удручённое выражение лица взрослого парня, не обделенного вниманием поклонниц и друзей. Уйди же! Испарись! — Гермиона, — прохрипел Рон, потеряв внезапно голос. Кажется, она была не в себе, когда завязала серьезные отношения с этим человеком. — Последнее предупреждение, — отрезала Гермиона и ринулась на выход из башни, не желая слушать сопливые оправдания и глупые вопросы. Пускай засунет их куда подальше. Туда же куда совал язык прошлой ночью. Забыла, куда засовывала свой собственный, Грейнджер? Сознание почему-то говорило с ней голосом Драко Малфоя. И, наконец, день был бы просто отличным, если бы не Пэнси Паркинсон. Гребаная Пэнси и ее гребаная рука в гребаных волосах Малфоя. До смерти довольное лицо Пэнси просто врезалось в Гермиону, стоило той перейти порог репетиционного зала. Младшекурскники вальсировали на партере под зорким наблюдением профессора Флитвика и профессора МакГонагалл. Старшекурсники в неформальной одежде, соответствующей воскресному дню, покорно ожидали своей очереди, разбавляя классическую музыку гулом низких голосов. Все было нормально, но вот была эта Пэнси. Она вся жалась к своему Малфою словно слизняк. Он же расслабленно сидел на стуле, вытянув ноги и сунув руки в карманы узких брюк, пока её ловкие пальцы водили круги по ткани тёмно-серого свитера. Другой рукой Пэнси зарывалась в растрепанные волосы Малфоя, делая безупречную укладку небрежно-сексуальной. Не хватало еще Гермионе прямо здесь начать ревновать. Она испуганно отвела глаза, как только Малфой обернулся и взглянул прямо на неё. Но она не успела отметить, какое было выражение его лица, поэтому только глубоко вдохнула, вздёрнула подбородок и села к остальным гриффиндорцам поближе к Фэй и подальше от Гарри с Джинни. Да им было, в общем-то, наплевать, с кем она сидела. Они уже давно не подзывали Гермиону в свою компанию. Дурная голова так и норовила повернуться в сторону слизеринцев, так что Гермионе приходилось почти силой удерживать её на месте. Однокурсницы что-то болтали про программу бала и прекрасное платье, привезённое из самого Нью-Йорка, но вникнуть в разговор или бросить хотя бы пару ничего не значащих фраз никак не получалось. Боковым зрением Гермиона отметила, что Малфой больше на неё не смотрел. Взяв себя в руки настолько, насколько это было возможно в одном помещении с ним, она как бы невзначай обвела взглядом аудиторию. Кто-то на партере закрыл обзор, загораживая сладкую парочку. И что она надеялась там увидеть? Неужели рассчитывала прочесть его мысли, которые наверняка были заняты новой-бывшей-подружкой? Ох, Гермиона многое бы отдала за возможность хотя бы на секунду залезть за ширму ледяных глаз и узнать, что он там прятал. На самом деле, она обманывала себя. Её интересовало только одно. Думал ли он о ней. Вчера Гермиона ушла по-английски, обходясь без долгих прощаний, испугавшись кривой улыбки, жутко исказившей чётко очерченные губы. Но ведь она не боялась его, когда бесцеремонно напала в коридоре, собираясь жестоко пошутить. Конечно, она была честна с собой и прекрасно понимала, что ни за что не осмелится сделать то, что задумала. Тогда ей было весело и легко. Легко от того, что они как в старые добрые завели шарманку обоюдной ненависти, а бесенята в ее голове никак не хотели прекращать вечеринку. Но ей больше не хотелось веселиться. Это было не смешно. Ни разу не смешно, потому что Малфой ответил. Пусть и совсем не надолго, но ответил, вместо того, чтобы отпихнуть ее подальше и сбежать в свои подземелья с новыми сплетнями о Гермионе. В этот момент она напряглась, почувствовав тревогу. Она вовсе не думала о том, что Малфой мог кому-то рассказать о случившемся. Мысль об этом совершенно вылетела из ее головы, но теперь, когда реальность стала более осязаемой, Гермиона с трудом сдерживала тревогу. А что, если он и правда это сделал? Но немного понаблюдав за остальными студентами Слизерина, она не нашла никаких признаков возросшего интереса к собственной персоне. Забини с кем-то увлеченно болтал и закатывал глаза, Нотт смотрел на свои ногти, Паркинсон и ее подруги были страстно увлечены парнями. Никто не обращал на Гермиону внимания. Она вдруг снова посмотрела на Малфоя, и мысль сменилась другой. Она вдруг подумала, каково это, чувствовать его влечение? Ощущать кожей искренний интерес и потребность… Не сомнения и борьбу с собственным сознанием, а полную отдачу и желание брать. Забирать. Владеть. Было ли ему также больно думать обо всем этом? Если бы он был нормальным… Если бы он только позволил стать чуть ближе… Это было бы… — Волшебно! — восхищалась МакГонагалл где-то совсем рядом, с жаром рукоплеская. — Старосты, проводите первокурсников в их гостиные, пожалуйста, и возвращайтесь. Гермиона, резко выдохнув, отключилась от навязчивых фантазий и, проморгавшись, уставилась на МакГонагалл. Та подгоняла неловких первогодок, заставляя детей поторопиться. Профессор Флитвик уже выводил на освободившуюся площадку несколько новых пар, и Гермиона неосознанно следила за его манипуляциями. Когда настала очередь Слизерина, несколько пар вышли на паркет. Малфой галантно вывел Паркинсон в самый центр и скучающе уставился на гигантский граммофон. — Мисс Грейнджер, — обратилась к ней профессор, грациозно подбегая к компании скучающих девушек Гриффиндора. Те повскакивали со своих мест, ожидая дальнейших инструкций. — Мисс Грейнджер, — уже тише добавила МакГонагалл, вплотную приближаясь к Гермионе. — У вас есть партнёр? — Ч-что? — Гермиона запнулась, почувствовав, как предательски участился пульс. Она не сразу поняла о чем шла речь, путая свои странные мысли с реальностью. — Танцы, мисс Грейнджер, — пояснила МакГонагалл, нахмурившись. — У вас есть пара? Гермиона выдохнула, возвращая глазам их обычный размер. Ее все еще слегка подергивало, от чего ей хотелось дать себе добротную пощечину. Но ей даже не пришлось прибегать к насилию. Малфой смотрел прямо на нее. Это было отрезвляюще любой пощечины. — Нет, профессор. — Тихо ответила Гермиона, стараясь выглядеть уверенно. — Нет партнера. Он все еще продолжал смотреть. Смотреть и, кажется, что-то безостановочно искать на ее лице. То ли отмечая про себя, какие уставшие у нее были глаза, ставшие от чего-то пустыми, то ли удивляясь неожиданно собранным волосам, открывавшим шею. Обыкновенная. Малфой предусмотрительно прошелся глазами по щебечущим вокруг МакГонагалл гриффиндоркам. В них не было ни грамма интереса к его персоне. Никто ничего не знал. Прекрасно. Язык за зубами она умела держать. В некоторых случаях. Ему бы тоже не помешало. Отлепись от нее, наконец. — Нужно поскорее решить этот вопрос, мисс Грейнджер, — намекала МакГонагалл, вытаскивая ее из ледяного плена. — Вы танцуете первый танец и не должны ударить в грязь лицом. Я, конечно, надеялась на помощь мистера Уизли, но честно говоря, его танцевальные способности… Она вдруг украдкой огляделась по сторонам, будто проверяя, не подслушивал ли кто. — … оставляют желать лучшего, — закончила МакГонагалл, практически шепча. Манеры не позволяли ей в открытую кого-то критиковать, тем более в присутствии дам. Слепой бы заметил, что Рон и двух шагов в танце был делать не способен. Это было бы уморительное зрелище для Министра и всех его помощников: одетый в дорогую мантию, но донельзя неловкий Рон и пунцовая Гермиона, прячущая от него свои ступни. Лучшей комедии и представить себе было нельзя. Возможно, МакГонагалл хотела как лучше, поставив в пару, как она предполагала, двух влюблённых, но получилось как раз наоборот. — Я буду танцевать с кем скажете, профессор, — не слыша собственного голоса пролепетала Гермиона, уставившись на сильные пальцы, что сжимали тонкую талию Паркинсон. Профессор Флитвик установил пластинку с вальсом, и пары закружились по партеру, двигаясь в красивом рисунке. Каково это, чувствовать его руки на своём теле? В своём теле. Соберись. Отвернись. — Выбор у нас не большой, мисс Грейнджер, — с сожалением предупредила МакГонагалл, составляя в уме список подходящих кандидатов. — Но с мистером Забини вы смотрелись просто отлично и могли бы… — Нет, — оборвала ее Геромиона, тоном недопустимым для общения с преподавателями. — Мистера Забини, пожалуй, исключим. Она смотрела на свою наставницу глазами побитой собаки. Нет, только не Блейза. Не после всего, что случилось. Если их поставят в пару на бал, пошлыми карикатурами они не отделаются. И Гермионе придется до конца жизни ставить автографы на волшебной Камасутре. А еще Фэй как-то странно глянула на нее, услышав фамилию заносчивого слизеринца. Интересно, что ее так интересовало? — Тогда кандидатов у нас совсем не остается, мисс Грейнджер, — пожала плечами МакГонагалл, наблюдая за кружащимися в танце студентами. — Или мистер Малфой, или ваш сокурсник мистер Долгопупс. На самый крайний случай могу предложить в качестве партнера мистера Поттера. Но предупреждаю, что у него проблемы с поддержкой. Гермиону передернуло от неожиданности. Мистер Малфой и она. Это не закончится ничем хорошим. И пускай ей до смерти хотелось бы увидеть лицо Рона, после того как они бы с Малфоем торжественно открыли Рождественский бал, она все еще не была готова к подобному испытанию. Ну, уж нет, пускай Пэнси наслаждается. Все, что было в ванной старост — останется в ванной старост. И где-то под голыми рёбрами. Конечно, оставался еще Гарри, он бы точно не отказал, и танцевать с ним было бы не так неловко, но уж больно Гермионе не хотелось разбивать без пяти минут женатую пару. В конце концов, Гарри тоже был далеко не последним по значимости человеком в школе и, вероятно, ради него на бал и собирались притащиться все эти министерские шишки. Он заслуживал наслаждаться этим вечером вместе с тем, кого любил. Что же, ей больше ничего не оставалось, кроме как… — Невилл, отлично, — Гермиона выдавила из себя улыбку. — Думаю, у нас получится. — Прекрасно, мисс Грейнджер, тогда нам не стоит терять время, — МакГонагалл явно осталась довольна столь скорому решению и хлопнула в ладоши, останавливая танцующих. — Мистер Долгопупс, я прошу Вас, подойдите ко мне. Пары тут же остановились, разбивая рисунок. А кое-кто разбивал последние нейронные сети в мозгах Гермионы, позволяющие хотя бы делать вид, что она была здравомыслящим человеком. Паркинсон абсолютно без стеснения прижалась к Малфою, закидывая руки ему на шею. Она вдруг впилась в него глубоким поцелуем, стоя прямо там посреди танцпола, чуть склонив голову. Ее темно-каштановые, почти у́гольные волосы слишком резко контрастировали с бледным образом Малфоя, образуя совершенно банальное сочетание черного и белого. И только внимательный, практически испуганный взгляд Фэй заставил Гермиону резко отвернуться и понять, что она слишком явно выдавала свою заинтересованность. Тем временем Невилл послушно поднялся со своего места где-то в другой части зала и быстрым шагом направился к директору. Пока он двигался прямо навстречу, Гермиона успела заметить его преобразившийся за годы образ. Высокий и стройный, с погрубевшими чертами лица он уже мало походил на неуклюжего юношу, которым был в детстве. Невилл выглядел даже немного старше своих лет, и совершенно непонятно было, что придавало ему возраста, мудрость в глазах или лёгкая щетина на мужественных скулах. И когда Гермиона успела ослепнуть? Парень похорошел не меньше, чем Малфой, и заинтересованные взгляды девушек говорили о том, что это замечала не только она. Просто ей, наверное, нужно было поменьше заглядывать в гнездо гадюк, тогда, возможно, она заметила бы и всех остальных людей вокруг себя. — Профессор? — сказал Невилл, переводя взгляд с МакГонагалл на Гермиону. Все остальные с интересом наблюдали за ними. — Мистер Долгопупс, вам выпала великая честь открывать Зимний Бал совместно с мисс Грейнджер, — мягко пояснила МакГонагалл таким тоном, будто сообщала ему о выигрыше в миллион галлеонов. Невилл вскинул брови и чуть наклонил голову, удивившись такому неожиданному повороту событий. — Не стойте же столбом, мистер Долгопупс, мы уже выбились из всех графиков. Гермиона скованно поплелась за Невиллом, отмечая, что Малфой все ещё был в паре со своей ненаглядной Пэнси и как-то отстранённо на них смотрел. Насквозь. Забини, что терся поблизости, придерживал за талию старшую Гринграсс и окидывал оценивающим взглядом Невилла. — Для открытия у нас приготовлена особенная композиция, мисс Грейнджер, — взволнованно поделилась профессор. — Возможно, она покажется вам знакомой. МакГонагалл резко удалилась со своего места, направляясь куда-то в сторону пуффендуйцев. Невилл смотрел на свою новоиспеченную партнершу сверху вниз, прикидывая, как им было бы лучше двигаться в танце с такой внушительной разницей в росте. Гермиона была хорошей партнершей, но на репетициях они никогда не вальсировали вместе даже в качестве разминки. Но Невилл был вовсе не против стать ее кавалером на предстоящем балу. В это время в северной части зала МакГонагалл что-то шепнула худощавому парню с рыжеватыми волосами, тот внимательно послушал, коротко кивнул и лёгкой перебежкой добрался до сцены. Незнакомый студент в мантии Пуффендуя сел за огромный чёрный рояль, одиноко громоздящийся на специальном возвышении, и поднял крышку. Он попробовал педали, ловко пробежался пальцами по клавишам и вопросительно посмотрел на партер. Профессор Флитвик дал отмашку, и зазвучал первый аккорд. На первом же слове Гермиона замерла, не смея пошевелиться. Чуть хрипловатый голос незнакомца заставлял всё тело покрыться мелкими мурашками, а грудь наполниться ватой. Ей с трудом удалось выдохнуть, не заходясь частыми приступами удушья. Конечно, она знала эту песню. Покажите того, кто не знал. Известная магловская певица получила за эту композицию десятки наград и премий, ее крутили по радио целыми днями, заставляя мозги зацикливаться и напевать её под нос при каждом удобном случае.* Печальная, наполненная искренними чувствами, песня проходила насквозь, разворачивая душу. Чистый голос исполнительницы никого не оставлял равнодушным, забирался в самые недра человеческого существа, вызывая дрожь в конечностях. Но тот пуффендуец пел её по-особенному. В исполнении мужчины Гермионе не приходилось слышать эту песню, и от того звучала она совсем по-особенному. Стоило быть лучшей ученицей Хогвартса только для того, чтобы станцевать под эту мелодию. Юноша полностью исполнил первый куплет и прервался, оценивая реакцию слушателей. Ловкие пальцы застыли над клавишами. Музыка разогнала все лишние мысли из головы. Вытолкнула настойчивым голосом старого рояля. Заполнила собой, пропитывая тело пасмурными, дождливыми аккордами. — О Господи, у меня руки дрожат, — с нервной улыбкой прошептала Гермиона и подняла ладони в доказательство собственных слов. — Тогда нам придётся постараться, — кивнул Невилл и сжал ее ледяные пальцы, ловко притягивая ее к себе.***
Мадам Трюк — тренер по Квиддичу и по совместительству декан Гриффиндора провожала группу девушек в Выручай-комнату на примерку платьев. В этом году всем студенткам-отличницам предоставлял наряды известный модный дом магического мира имени Шарлотты Грин. Дизайнеры создали специальную коллекцию для Зимнего Бала в Хогвартсе и совершенно бесплатно привезли лучшие модели на прокат для выпускниц и выдающихся спортсменок. Предстоящий Рождественский вечер вообще был не обделен вниманием. Музыканты, художники, политики, изобретатели и просто светские представители общества желали принять хотя бы косвенное участие в долгожданном празднике. И не было в этом ничего предосудительного. Это было первое торжественное событие после падения Тёмного Лорда, бесконечных судов, расследований и арестов, и оно не могло остаться без дополнительной огласки. Люди истосковались по праздникам и изо-всех сил старались снова вернуться к привычной жизни. Можно было смело прибавить ко всему этому выдающихся студентов-выпускников, особенно отличившихся на войне, и школьные реформы МакГонагалл. По масштабу Рождественский бал вполне мог потягаться с Турниром Трёх Волшебников и Кубком по Квиддичу. Гермиона замыкала девичье шествие, шагая в самом хвосте вместе с Джинни. Пэнси Паркинсон шла прямо перед ней под ручку с Дафной Гринграсс, постоянно оборачиваясь и глупо хихикая. Было крайне удивительно, что с таким уровнем интеллекта и «рвением» к учебе она выбилась в отличницы, в то время, как той же Фэй не хватило зачета всего по одному предмету, чтобы попасть в это маленькое общество избранных. Но, тем не менее, факт оставался фактом, и прекрасное платье надоедливой мопсихе полагалось в том числе. Маленькая процессия достигла своей цели, и прямо у закрытых дверей выручай-комнаты учениц встретила незнакомая женщина в элегантном брючном костюме полностью чёрного цвета. Аккуратные туфли на среднем каблуке завершали образ, прибавляя соблазнительной длины ногам обладательницы. Её длинные пепельные волосы струились по плечам затейливыми косами, а несколько прядок обрамляли гладкое лицо. Она радушно улыбалась, сложив ладони на королевский манер. — Приветствую вас, лучшие ученицы Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, — поприветствовала она с явным американским акцентом. — Меня зовут Фелиция Кассано, и сегодня я помогу подобрать каждой из вас самое волшебное платье в мире, любезно предоставленное модным домом мадам Шарлотты Грин. Прошу каждую из вас проследовать за мной. Массивные створки Выручай-комнаты неспешно распахнулись, и в один короткий миг Гермиона оказалась в другом мире. Поистине ослепляющем. Она будто резко трансгрессировала прямиком в мастерскую к самому знаменитому магу-костюмеру. Десятки стоек с одеждой строились в ровные ряды, пестря цветами и завораживая фактурами. Многочисленные столики-витрины блистали от украшений, которые прятались за прозрачными стеклами. Огромный стеллаж с туфлями занимал практически всю западную стену, а от концентрации каблуков и пряжек кружилась голова. Массивное зеркало высотой почти десять футов в своём зазеркалье только удваивало всю эту красоту, от которой у всех студенток увлажнялись ладони и переворачивалось нутро. Плотные шторы примерочных кабинок струились до самого пола, оставляя небрежные складки на каменном полу. Староста школы Чжоу Чанг не удержалась от восторженного вскрика, и приложила руки ко рту, все еще не веря в реальность происходящего. Джинни улыбалась во все лицо, не скрывая искреннего восхищения, с шестого курса она была единственной из девушек удостоившихся возможности попасть сюда. Слизеринские дамы же, напротив, не растерялись и манерным шагом двинулись в сторону самых ярких стоек с платьями. Было просто страшно представить, сколько всё это могло стоить. Если Гермиона, не дай Годрик, услышала бы эту цифру, то своим ходом никогда отсюда бы не выбралась. Безусловно, это были самые лучшие наряды из самых лучших материалов, придуманные и сделанные самыми талантливыми людьми. Подобный гардероб могли себе позволить лишь очень обеспеченные семьи и влиятельные политики. И не передать никакими словами, что чувствовали в этот момент девушки из простых семей, которым посчастливится окунуться в этот мир, хоть и ненадолго. Быть красивой и желанной — мечта любой молодой волшебницы, но быть роскошной и неотразимой — задача уже не такая простая, но сегодня они могли просто протянуть руку и стать частью другой вселенной. Недоступной и порой жестокой, но совершенно завораживающей. Гори оно все огнём. Шикарное платье на шикарном мероприятии, чёрт возьми, они это заслужили. Фелиция предложила девушкам сначала выбрать любое платье на их вкус, дабы оценить масштабы работы. Джинни тут же исчезла у стойки с моделями пастельных тонов, Чжоу обходила каждую вешалку, не смея остановиться у какой-то конкретной. Пэнси и Дафна уже скрылись с парой-тройкой платьев в примерочных, не дожидаясь разрешения. Староста Пуффендуя — Ханна Аббот сняла с самого крайнего гардероба чудесное платье в пол винного оттенка из воздушной ткани. Корсет платья был на полтона темнее нижней части и украшался серебряной вышивкой с добавлением тёмных драгоценных камней. Гермиона тоже обратила на него внимание, как только вошла в это царство Богини Облачений, но опоздала. Ханна уже бежала с этим платьем в кабинку, прижав его к груди, словно великое сокровище. Слегка расстроенная Гермиона не знала, что делать, и просто сняла со стойки первое попавшееся платье нежно-мятного оттенка и скрылась вместе с ним за плотной шторой. Она слышала, как Фелиция делала замечания и наставления другим девушкам, советуя выбирать наряды по типу фигуры, цвету глаз, волос и многим другим критериям. Она едва просунула руку в рукав, как в ее примерочной уже оказалась Фелиция и отрицательно покачала головой. — Нет, дорогая, не стоит его надевать, это же совершенно не твой цвет, — профессионально заключила она. — Подожди-ка минуту. Но минуты не потребовалось. Не успело мятное платье вернуться обратно на вешалку, как его тут же заменили сразу троицей новых образов в классических цветах: белое, красное и чёрное. — Попробуй что-нибудь из этого, — кивнула красивая блондинка и моментально скрылась. Чёрное платье оказалось самым простым, но от этого не менее роскошным. На нем не было ни вышивки, ни драгоценных камней. Строгий прямоугольный вырез не давал фантазии поводов разыграться, длинные рукава прятали руки до середины кистей, но юбка… Свободная юбка совершенно очевидно не собиралась прятать и лишнего сантиметра стройных ног. Лёгкий поясок с серебряной вышивкой доставал своими кончиками почти до самых лодыжек, разбавляя мрачную строгость образа. Гермиона натянула ботинки и неловко вышла из-за своей шторы, но тут же оказываясь перед огромным зеркалом. Слизеринки как раз крутились перед ним, изучая свои облегающие платья зелёных оттенков. Их насмешливые взгляды не заставили себя долго ждать. — Какой ужас, — прыснула Пэнси, кривя губы. — Вот что бывает, когда оборванки надевают на себя дорогую одежду. — А что бывает, когда тупицы надевают дорогую одежду? Они становятся еще тупее? — как-то неожиданно для самой себя съязвила Гермиона. Паркинсон обязательно ответила бы что-нибудь типично грязно-слизеринское, но вовремя появилась Фелиция, схватив Гермиону за руку. — Нет, определенно нет, — бормотала она скорее себе, возвращая ее в примерочную. — И куда я только смотрела, это же платье для коктейля. Давай сразу красное. Фелиция легким движением руки призвала с полки классические туфли на каблуке и сунула их Гермионе. — Ботинки убрать, — строго приказала она. Гермиона быстро сменила наряд, но в ярко-красном платье она почувствовала себя еще более неловко, чем в черном. Оно сковывало движения и, несмотря на мягкую ткань, было абсолютно неудобным. Фелиция в очередной раз покачала головой и всерьез задумалась, закусывая губу. Белое платье оказалось слишком ярким и переманивало на себя все внимание, абсолютно затмевая Гермиону. Та уже начала терять весь первоначальный восторг, так легко накрывший её, стоило Выручай-комнате распахнуть свои двери. Четыре волшебных платья — и во всех она смотрелась нелепо, прямо как Снейп-боггарт в платье бабушки Невилла. Слова Паркинсон стали неожиданно обретать смысл, больно ударяя по самолюбию. Неужели, она была права? — Знаешь, есть у меня кое-что, — вдруг заговорщицки улыбнулась Фелиция после долгих раздумий в примерочной. — Не думала, что придётся его доставать, но очевидно, другого выбора нет. Раздевайся. Фелиция выпорхнула из кабинки, оставляя Гермиону наедине с неудачными туалетами. Та первым делом скинула туфли и расстегнула давящую молнию сбоку. Она присела на мягкий табурет и подумала про себя, что, если следующее платье снова ей не подойдет, она просто явится на бал в школьной форме и мантии. Уж этот наряд она точно не могла испортить. За тонкой стенкой кабинки послышался шум и какое-то движение. По тихим смешкам Гермиона поняла, что кто-то занял соседнюю примерочную. — Потрясное платье, самое лучшее из того тряпья, которое они привезли, — высокий голос Пэнси Паркинсон было трудно спутать с чьим-то другим. Гермиона закатила глаза. — Драко просто с ума сойдет. Помоги-ка мне. Звук расстегивающейся молнии прорезал тишину. — Ты всех затмишь, — соглашалась собеседница Пэнси, по манерной речи которой оказалось легко узнать обладательницу. — И почему бал открывает эта выскочка? Гермионе не хотелось слушать очередную порцию грязи в свою сторону от особ, не достойных ее внимания. Ее выход на балу явно их волновал, но зато их нисколько не смущало то, что они обе побывали в постели своего любимого Малфоя. Интересно, у них было какое-то особенное расписание? По чётным одна, по нечетным вторая? Очевидно, какое платье на них не надень, ни здравого смысла ни толики женской гордости у этих дамочек не прибавилось бы. И куда только пропала Фелиция? — Потому что она все время трется с МакГонагалл, разве не понятно? Выбивает себе место в Министерстве рядом с Поттером, — раздраженно шипела Пэнси. — Ей еще повезло, что Драко отказался от того задания, уж он бы поставил грязнокровку на место. Глупая женская болтовня резко обрела совсем другой поворот, и Гермиона замерла на месте, не смея сделать лишний вздох. Какое к чёрту задание? — Ты что-нибудь знаешь об этом? — заинтересованно лепетала Дафна, игнорируя раздраженный тон подруги. — Он успел ее пригласить? — Он не говорит об этом, сразу психует, стоит только поднять эту тему, — Паркинсон мерзко хихикнула. — Думаю, Драко просто не выдержал ее общества рядом с собой, даже не представляю, на сколько ему было противно, кто она и кто Драко. Просто кошмар! Забини становится всё невыносимее с этими картами. Знала же Гермиона, что доверять ему нельзя. За радушной улыбкой Блейза прятались ядовитые зубы дикой змеи, готовые вцепиться в руку в любой удобный момент. А она еще помогала ему с составлением графиков мероприятий для первокурсников. Вот же скотина, шестью десятками баллов он теперь не отделается. — Блейз тот еще извращенец, — перейдя на шепот, отозвалась Гринграсс, и Гермиона мысленно с ней согласилась. — Ты знаешь, что он трахает кого-то из Гриффиндора? — Уж не Грейнджер ли? — противно захихикала Пэнси, изо всех сил стараясь не шуметь. — Нагибает прямо в башне старост в перерывах между своими скучными собраниями. Гермиона почти рывком сдернула с себя платье под хихиканье слизеринок за тонкой перегородкой. Задание. Приглашение. Забини. Что, мать вашу, происходило в этой школе? Едва ли Гермиона уловила смысл разговора, но совершенно точно ей было понятно одно: Блейз с дружками не спит ночами, придумывая разнообразные способы, чтобы её добить. И что она ему только сделала? Мерзкий подонок, оказался ничуть не лучше своих сокурсников, а то и хуже всех вместе взятых. Поцелуй с Малфоем дорого ей обойдется. Очень дорого. Гермионе оставалось лишь уповать на бескрайнее самолюбие Малфоя, которому, как она надеялась, будет просто зазорно рассказать обо всем случившимся. Он ведь не захотел бы так опозориться. Это был кошмар. Лучше запустить Авадой прямо себе в голову. Или в голову Малфоя. А она ведь поверила ему, тогда на поле. Поверила, что он не делал эти дурацкие рисунки, не подставлял любимого дружка и не тратил столько драгоценного времени на нее. Поверила, как последняя идиотка, и кинулась ему на шею до кучи. Потеряла всякий контроль, потеряла саму себя, заняв голову горделивым самодуром. Мерзкие, гадкие слизняки! — Оно должно тебе подойти, — Фелиция наконец появилась в ее кабинке с огромным бежевым чехлом для одежды. Не вовремя. Очень не вовремя. Гермиона уже натягивала джинсы, игнорируя ее появление. — Мне не нужно платье, — прохрипела она, справившись с ширинкой. — Обойдусь. — Мисс Грейнджер? — оторопела Фелиция и задвинула поплотнее штору. Она повесила одеяние на крючок и заинтересованно уставилась на Гермиону. — Прошу прощения, — та просунула голову в лёгкий свитер, схватила с пола сумку и, вежливо отодвинув мисс Кассано, сбежала прочь. У нее не было сил ни на что. Ни на слёзы, ни на самобичевание. Был хоть один уголок в Хогвартсе, где её бы никто не нашел? Какое-нибудь крохотное место для того, чтобы побыть одной. У нее вдруг появилась идея уговорить МакГонагалл позволить ей закончить Хогвартс экстерном. Она и так была давно готова ко всем экзаменам, и не было никакого смысла тухнуть в этих каменных стенах, клещами вытаскивая из себя желание учиться рядом со всем этим невоспитанным сбродом. Лентяи и сплетники. К черту вас всех. Попробуйте, пробейтесь куда-нибудь своей головой, глупые наследники чистокровных семеек. Захлебнитесь в своей драгоценной жиже. Башня старост. Башня старост, запирающее заклятие, Сэр Элтон Джон и обжигающий чай с мятой. Гермиона спалит себе внутренности, но никому, никому не даст добраться до себя.***
Фэй Данбар повторяла материал по зельеварению, готовясь к завтрашней самостоятельной работе, когда дверь спальни со скрипом отворилась, принуждая отвлечься от занятий. Девушка отложила учебник на тумбочку и отодвинула плотную ткань балдахина, чтобы посмотреть на вошедшего. Гермиона беззвучно прошагала до своей кровати и бросила сумку на подоконник, устало присев на краешек постели. Она уронила лицо в ладони, ее спина медленно вздымалась от дыхания, но соседка не двигалась и не поднимала на Фэй глаз. — Гермиона? — осторожно позвала она и спустилась с кровати. — Все в порядке? — Все прекрасно, — неожиданно резко отозвалась та, поднимая голову. — Я хочу спать. Продолжать разговор Гермиона явно не собиралась, но Фэй все равно рискнула. — Но, здесь кое-что оставили для тебя. В чехле. Гермиона наконец-таки посмотрела прямо Фэй в глаза, всем своим усталым видом демонстрируя безразличие. Фэй кивнула в сторону пустовавшей в их спальне кровати, на которой лежал тот самый бежевый чехол для одежды. Толстый мешок занимал почти весь матрац и определенно содержал в себе что-то большое и необыкновенное. Маленькая белая коробочка стояла на пыльной тумбочке, на которой сверху кто-то оставил записку. Гермиона поднялась и подошла поближе, она взяла записку и аккуратно развернула плотный пергамент; послание было коротким: Тысяча слоёв, словно тысяча книжных страниц. Береги его. Фелиция. Модный дом Шарлотты Грин. — Не хочешь взглянуть? — Фэй ласково погладила платье через чехол. Ее глаза светились любопытством. Только Мерлину было известно, чего ей стоило дождаться Гермиону. Это было нелегким испытанием. — Хорошо, открывай. Гермиона сделала пару шагов назад в надежде, что все пройдет быстро. Она уже давно подсчитала свои сбережения, прикидывая на какой наряд ей бы хватило средств, но мисс Кассано, видимо, оказалась той еще упрямицей. Стоило хотя бы взглянуть на её последнюю попытку. Фэй осторожно расстегнула молнию, и непрозрачный чехол тут же спустился к подолу. Она подняла свою волшебную палочку и тихонько шепнула «Вингардиум Левиоса». Утреннее солнце. Утреннее солнце, ласково поглаживающее лучами замерзшее оконное стекло.** Это был его цвет. Смешанный с морским песком, спелым лимоном и пером маленькой канарейки. В тончайших, идеальных пропорциях. — О, Боже… Гермиона даже не поняла, чей это был срывающийся шепот, её собственный или чей-то еще. Совершенно волшебное платье зависло в воздухе, освещая всю комнату своим неподдельным сиянием. Пышная юбка покачивалась от любого колебания воздуха, и золотые вышивки у основания легких каскадов переливались всеми оттенками янтаря. V-образный корсет с мягкими плечами был инкрустирован сотней крошечных кристаллов, что прятались под лентами кружев и затейливых сплетений. Гермиона протянула руку к юбке, и невесомая ткань приятным холодком скользнула по ее руке. Оно было такое объемное, но такое невесомое и легкое, что будто бы и вправду было сделано из тысячи нежнейших слоев. Можно было только воображать и мечтать о том, как оно двигалось в танце. — Ущипни меня, чтобы оно никуда не исчезло, — дрожащим голосом попросила Фэй и ощутила легкий щепок за руку. — Ты не отправишься спать, пока не наденешь его. Я использую «Империус», если откажешься. — Просто убей меня, если оно на меня не налезет, — с трудом двигая языком, промычала Гермиона. Она сбросила свою невзрачную одежду и облачилась в солнце.