Мне приходится иметь дело с тем, что я чувствую. Во мне нет того безумия, чтобы скрывать истину. Я мог бы вывернуть руль.© Twenty One Pilots — Car Radio
Июль 2006 года, Лондон. Двигаясь точно по разметке и не нарушая ни единого правила дорожного движения, маленький «форд» неспешно рассекал широкую улицу под мерное рычание мотора и шелест колес по горячему асфальту. Несвойственный этому вечно серому городу зной опустился совсем внезапно, высушив весь воздух и расчистив небо от густых туч. Поворот за поворотом компактный автомобиль уходил все дальше и дальше от оживленных проспектов, заполненных людьми, магазинами и нескончаемым потоком машин. Дорога становилась все уже, разметка бледнее, а здания явно обретали все более почтенный вид, по сравнению с теми, что сверкали глазами панорамных окон и зеркальными обшивками в самом центре. Тем временем жизнерадостный голос радиоведущего из старенькой магнитолы настойчиво предупреждал, что жара продержится как минимум еще неделю, и потому советовал не оставлять домашних животных в закрытых автомобилях, ну а чтобы как следует освежиться в этот душный понедельник, диджей предложил послушать американских панк-рокеров, у которых «пламя внутри и вечный снег за окном». Под нервную скрипку и стук каблуков высокий голос солиста пропел, что нужно прогнать свою нежность прочь, потому что настал декабрь. Да, декабрь сейчас бы точно не помешал, или хотя бы одна крошечная тучка, которая спрятала бы собой ненасытный солнечный диск в небе на ничтожные пару часов. Под мощные гитарные рифы сквозь настежь открытое окно маленьким ураганом ворвался теплый ветер и разметал густые каштановые волосы, едва достающие длиной до плеч. Гермиона Грейнджер поправила их рукой, стуча пальцами по рулю в ритм песни и энергично качая головой. Магнитола разрывалась мощным припевом: заокеанские рокеры пели о любви, что жила в самой крови, холодная как зима, и Гермиона крутанула регулятор, чтобы сделать погромче. Может, этот высокий голос и тяжелые гитары действительно ее охлаждали… Улица сужалась; Гермиона еще издалека почувствовала, что не успеет проскочить на мигающий зеленый, и потому решила притормозить на единственном в этом районе регулируемом перекрестке. В машине сразу стало в несколько раз жарче, как только поток воздуха перестал гулять по салону сквозь открытые окна. Воистину, это было адское пекло. Гермиона продолжала качать головой, а на втором припеве уже вовсю подпевала американцам, судорожно вспоминая название группы, чтобы позже приобрести сразу целый альбом. Она смотрела куда-то на противоположную полосу, не следя за светофором, но, когда её взгляд медленно прополз по почти стёртой зебре, дыхание запнулось и строчка осталась недопетой… Гермиона нахмурилась и вытянула шею, пытаясь получше разглядеть человека, столь неторопливо переходящего через дорогу, но зрение ее никогда не подводило, и первая же догадка, пришедшая в голову секунду назад, оказалась верной. Темно-медная кожа, черные волосы, аккуратно уложенные на один бок, легкая вальяжность в походке и острая ухмылка на хитром лице. Долго не нужно было думать, чтобы вспомнить имя бывшего слизеринца — Блейза Забини. В лёгкой рубашке и светлых брюках он перешёл через дорогу и быстро скрылся в самом обычном на первый взгляд продуктовом магазинчике с непримечательной вывеской. Настойчивый сигнал где-то позади выдрал Гермиону из раздумий и, переключив передачу, она резко газанула, стыдливо улыбаясь в зеркало заднего вида. «Форд» объехал здание и встал на маленькую парковку позади того самого магазинчика. Гермиона закрыла окна, пощелкала регуляторами и кнопками, заглушила мотор и вышла на улицу, каким-то нервным жестом зачесывая волосы назад рукой. Они были слишком коротки, чтобы лежать на плечах, и всегда выбивались к лицу, если она заправляла их за уши, и поэтому Гермиона просто перекинула пряди на одну сторону, открывая шею и два серебряных колечка в ухе - подарок Джинни. Вообще-то она тоже собиралась сегодня именно сюда. «Гнилое яблоко» — был единственным волшебным магазином в этой части города, который очень удачно располагался в тихом районе недалеко от её дома. Гермиона редко встречала здесь знакомых и уж тем более каких-либо знакомых по Хогвартсу. Но она лишь пожала плечами и подумала о том, что всё когда-то бывает в первый раз, поправила маленькую сумочку на плече, скептично осмотрела себя в отражении автомобильных окон и вышла с парковки. Колокольчик над стеклянной дверью бодро звякнул и оповестил о новом посетителе. Толстый продавец с лысеющей головой сразу узнал молодую волшебницу и мерзковато улыбнулся. Он неуклюже слез со своего стула за прилавком и вышел из-за стойки, переваливаясь с ноги на ногу. — Леди желает свежего сыра? — прокряхтел он и снова улыбнулся, обнажая серые маленькие зубы. — Нет, пачку «Мальборо», пожалуйста. Толстяк опустил голову, и на его шее проступили два подбородка. Он повернулся к полке и подцепил пальцами красно-белую пачку сигарет, протягивая её покупательнице. Гермиона дотронулась до упаковки и в тот же момент оказалась в совершенно другом месте. Скудный свет от свечей, типичная старомодная обстановка застрявшего где-то в восемнадцатом веке волшебного мира, и запах старья и пыли вернули её в мир, от которого она так упорно бежала уже несколько лет. Старик Коркон — этот добродушный, но мерзковатый сквиб насмотрелся по кабельному всяких шпионских сериалов и боевиков и придумал самый дурацкий способ попасть в его «Гнилое яблоко» — замаскированный мини-портал в виде пачки сигарет. Он срабатывал только когда к нему прикасался настоящий волшебник и мгновенно переносил оного в огромную лавку с сувенирами, подарками и предметами первой необходимости для магов. Гермиона искала подарок для своего лучшего друга на двадцатишестилетие. Она и так откладывала поход в магазин всю неделю, дотянув до дня именин, и потому с пустыми руками уходить не собиралась. Конечно, Гарри, как и ей самой, ужасно нравились вещи из магловского мира, но ведь она уже пять лет подряд дарила ему то мелкую технику, то музыкальные диски, то билеты на концерты британских рокеров, то еще какую-нибудь ерунду. Как самый известный маг своего века, Гарри Поттер должен был хоть раз в своей жизни получить настоящий волшебный подарок от лучшей подруги, даже если она сама целиком и полностью давным-давно эмигрировала в мир обычных людей. Стеллажи и полки «Яблока» всегда были сверху донизу набиты оберегами, амулетами, талисманами, справочниками и даже путеводителями по волшебным местам, но Гермиона искала нечто особенное, полезное и памятное. Она взглянула на волшебные перчатки из кожи дракона, которые всегда оказывались в кармане пальто, даже если хозяин их терял или каким-либо образом портил. Аннотация к товару гласила, что перчатки обладали повышенной прочностью, нежели те, что производили для игроков в квиддич, были устойчивы к любому виду огня и магии и удобно подстраивались под размер руки. И стоили они, между прочим, совсем недёшево, но Гермиона только взяла их на заметку и двинулась дальше вдоль пыльных витрин и бесконечных стеллажей. Спустя пару минут поисков ей попался на глаза забавный домик для кошек в виде огромного снитча, трепещущие крылышки которого обещали занимать шкодливого питомца на весь день, и Гермиона глупо хихикнула. В этом же отделе красовалась фирменная полка для мётел и мячей с подставками и подсветкой. Полка предназначалась для истиных коллекционеров и профессиональных игроков, но Гермиона быстро отбросила эту идею. После того, как Джинни родила Джеймса, она очень быстро покинула спорт, а Гарри после окончания Хогвартса не стал заниматься квиддичем, и вряд ли они оба захотели бы устроить из своего дома музей спортивных атрибутов и трофеев, особенно с маленьким ребенком. Украшения и вычурные домашние статуи Гермиона прошла, не удостоив их и взглядом. Поистине, какому идиоту придёт в голову ставить в своем доме мраморного Диониса, поглощающего виноград? Она прошла еще несколько скудных по своему содержанию полок, пока не наткнулась на табличку возле небольшой стеклянной витрины под названием «Волшебный потолок». — Грейнджер? — удивленная интонация прямо за спиной заставила Гермиону мелко вздрогнуть от неожиданности и приложить руки к груди. Она с некоторой опаской и неверием развернулась, хотя прекрасно знала, кто ее позвал. — Блейз, — выдохнула Гермиона и постаралась дружелюбно улыбнуться. Пока все мысли занимал подарок для Гарри, она и забыла, что вошла в магазин практически вслед за Забини, которого заприметила ещё на переходе. Под ее удивленным взглядом Блейз широко улыбнулся и вдруг стиснул ее в крепких объятиях, похлопывая по спине. Ох. — Поверить не могу! Сколько лет я тебя не видел, Грейнджер, а ты все такая же! Ничуточку не изменилась. Стоп. Гермиона пребывала в легком коматозе. Это точно был тот самый староста с факультета Слизерин, надменный, грубоватый и с неизменным набором отвратительных шуток? И когда это они стали обниматься при встрече? Он точно ни с кем ее не спутал? Что-то здесь не складывалось. Забини прямо сиял. Никогда еще Гермионе не приходилось видеть его столь счастливым. Школьные воспоминания о нем были не такими четкими, как хотелось бы, но Гермиона могла поклясться, что он никогда не проявлял к ней такого радушия. Ну, не могла же она сама стать поводом для такой сумасшедшей радости. Его глаза горели, белозубая улыбка контрастировала с темной кожей, а простая одежда придавала дерзкому аристократу более чем дружелюбный вид. — Ты тоже, Блейз, — тихо прозвучал робкий ответ, и ее пальцы потянулись к голове, чтобы заправить за ухо непослушную прядку волос. Гермиона сама не ожидала, но похоже, что она была действительно рада видеть бывшего коллегу из старостата Хогвартса. Она была удивлена, но не ощущала внутри даже намека на злость или дискомфорт. Никаких старых обид или неприятных воспоминаний, обжигающих грудь, ни малейшего желания нахамить и поругаться. — Какими судьбами ты в «Яблоке»? Мрачное местечко, на мой взгляд, для будничного шоппинга, — Забини ещё раз улыбнулся, разглядывая витрину с жутковатыми масками. — Ищу подарок на день рождения, — тихо отвечала Гермиона, отмечая про себя, что Блейз похорошел и возмужал за эти годы. Он перестал быть заносчивым подростком с завышенными требованиями ко всем окружающим, и эта простота и душевность невероятно ему шли. Идеально подходили жгучему темпераменту и своеобразному чувству юмора. — Я тоже ищу подарок, — отозвался Забини, крутя в руках какую-то коробочку с камнями. — На свадьбу. Он поставил непонятного назначения предмет на место и взглянул на полку, которую собиралась изучить Гермиона до того, как он окликнул ее. — Кстати, а это идея, — Блейз открыл стеклянные дверцы стеллажа и взял в руки пузырек с названием «Звёздное небо». — Что-то вроде зачарованного потолка в Большом Зале, ты помнишь, Гермиона? Ее глаза округлились. Он, наверное, первый раз за всю жизнь просто назвал ее по имени, и, честно говоря, это прозвучало просто невероятно приятно. — Конечно помню, — ответила она, взяла с полки другой пузырек с названием «Полярное сияние севера» и начала про себя читать инструкцию на обороте: «Открыть флакон и поставить на твердую, устойчивую поверхность, закрыть комнату на три дня и три ночи. Чтобы отменить действие волшебного потолка, разбейте флакон-хранитель и избавьтесь от осколков». — Как думаешь, сойдет что-то подобное для молодоженов? Романтика там и все дела, — рассматривая весь ассортимент магических потолков, спросил Блейз и легко дотронулся своим плечом до Гермионы. — Думаю, это будет очень необычный и оригинальный подарок, — слегка отодвигаясь от такого внезапного вторжения в свое личное пространство, ответила она. — Возьму тогда два, — Забини взял у нее из рук «Полярное сияние», слегка прикоснувшись пальцами к коже. — А ты чем вообще занимаешься? Уже небось в одном шаге от того, чтобы стать Министром Магии? Когда-то хотела этого, ты прав. Но слишком многое изменилось в жизни. — Я учусь, — сухо ответила Гермиона, делая вид, что с интересом рассматривает спортивные журналы. Ей не хотелось откровенничать, но природное любопытство так и чесало ее по загривку, умоляя проверить одну маленькую теорию. — В университете маглов. Она наблюдала за Блейзом, пытаясь разгадать секрет его хорошего настроения или уловить намек на ложь в его улыбках, но его расслабленное лицо и свободные движения говорили об искренности. — Так ты решила стать не только Министром Магии, но и Министром всего мира? — добродушно засмеялся Блейз, нисколько не смущенный. — Нет такой должности, Забини, — улыбаясь поправила Гермиона, удовлетворённая реакцией. — Но, если бы она была, ты прав, я стала бы за нее бороться. — И я бы нисколько не удивился, — кивнул Блейз, останавливаясь перед мраморным Дионисом. Он долго и тщательно рассматривал бога вина и веселья и, не поворачивая головы, вдруг спросил. — А как насчет свидания, Грейнджер? У нее из рук выпал журнальчик про магическое садоводство, раскрываясь на странице про вечнозелёные хищные кустарники. Гермиона дрожащими руками подняла издание, пытаясь успокоить себя тем, что ей скорее всего послышалось. Блейз оторвался от любования древнегреческим богом и смотрел уже прямо на нее, ничуть не скрывая своего интереса. — У тебя сейчас такое лицо, будто я признался, что убил Гарри Поттера, — промурлыкал этот змей, складывая руки на груди, и до боли в глазах напоминая одного человека, о котором Гермионе не приходилось вспоминать уже много лет. — Да расслабься, Грейнджер, я шучу. На самом деле я хотел пригласить тебя на один традиционный предсвадебный приём. А вот это уже было интересно. Блейз произнес последние слова, нарочито эмоционально закатывая глаза, будто он говорил о самом скучном вечере в своей жизни. Однако от внимания Гермионы не ускользнуло то, что он снова назвал ее по фамилии, но звучало это совсем по-дружески. Уже можно было начинать к этому привыкать? — Я вернулся из Италии только вчера и, представляешь, оказалось, что у меня совсем не осталось знакомых, которые согласились бы со мной куда-нибудь сходить, а такие мероприятия не принято посещать в одиночестве, поэтому ты — моя последняя надежда, — Блейз говорил совершенно откровенно с присущей ему харизмой и легкой ноткой самоуверенности. — Я даже не знаю, — оторопела Гермиона, польщенная таким внезапным приглашением. — Ты уверен, что… — Абсолютно уверен, что бы ты там не спрашивала, — перебил ее Забини, подходя чуть поближе. — Правда, Грейнджер, выручи меня по старой дружбе, завтра этот чёртов приём, а у меня и костюма-то нет, не то, чтобы спутницы. Давай. Чего тут думать. Напьемся дорогущего шампанского, посплетничаем о том, кто в чём пришел, и сбежим, как только начнут говорить нудные тосты. Соглашайся, я буду у тебя в долгу. Забини смотрел на нее глазами филина, а ее мозг усиленно обрабатывал информацию, словно компьютерный сервер. Иметь у себя в долгу чистокровного и влиятельного слизеринца было очень неплохой перспективой, да и что Гермиона теряла? Очередной вечер за книгой и просмотром сериалов? Право, в двадцать шесть лет (а через пару месяцев и все двадцать семь) сидеть дома и упускать такую возможность было просто преступлением. Она долго думала, но не могла вспомнить, когда в последний раз оказывалась в обществе других волшебников, кроме Джинни, Гарри и любимого крестника? Последние три года вся ее жизнь крутилась вокруг студенческой жизни в Имперском Колледже Лондона, где она изучала литературу на заочном отделении. Учеба отбирала много времени, подработка в Министерстве еще больше, а вечеринки в общежитии во время сессии вообще вырывали Гермиону из магической жизни на целый месяц, пока она сдавала экзамены и снимала стресс на тусовках с однокурсниками. Гриффиндорское любопытство и внутренний вызов самой себе не давали ей и шанса отказаться. Хотя бы ради того, чтобы встретить старых знакомых по Хогвартсу и посмотреть в их удивленные лица. Гермиона не была частым гостем на волшебных мероприятиях уже много лет, и каждый раз когда это случалось, она не могла избавиться от любопытных взглядов и не менее любопытных вопросов. Иногда ей даже это нравилось. — Хорошо, Забини, пришли сову с адресом и временем, — с каждым ее словом лицо Блейза становилось все счастливее, а рот медленно расплывался в улыбке. Разве можно было улыбаться еще шире? — Ты — чудо! — неожиданно признался Блейз и сделал шаг навстречу, приобняв за плечи. — Проси, все, что хочешь, но сначала я должен купить себе костюм. Гермиона слегка возмутилась подобным вольностям, но не стала ничего говорить вслух. Забини схватил с полки пару светских журналов и, продолжая рассматривать витрины вокруг себя, направился к кассе. Он был каким-то странным. Может, даже немного не в себе, но эта перемена почему-то ей нравилась. Она думала про себя, как же много он потерял в Хогвартсе, строя из себя плохого парня, ведь Блейз мог быть совершенно очаровательным, когда этого хотел, и необходимости в том, чтобы быть говнюком у него не было никакой. Они могли бы быть друзьями. — А чья свадьба-то? — очнувшись от собственных мыслей, порывисто спросила Гермиона ему вслед. — А я разве не сказал? — Блейз повернулся и продолжал идти спиной, подмигивая. — Драко Малфой женится на Астории Гринграсс. Хочешь, можем и на свадьбу вместе пойти? Забини не стал дожидаться ответа, хохотнул и снова развернулся, торопливо вышагивая к выходу. Гермиона хлопнула себя по лбу и протяжно застонала от собственной глупости. Сначала делать — потом думать, видимо это действительно была отличительная черта истинных гриффиндорцев.***
— А, по-моему, ничего удивительного, — пожимала плечами Джинни, усаживая маленького Джеймса к себе на колени. — Я слышала, что Забини работал в итальянской магической школе и достиг там больших успехов. — Но это не объясняет, почему он вдруг стал таким душкой, — нахмурилась Гермиона и отпила белого вина из высокого бокала для красного. — Ты сказала «душкой»? — с хохотом отозвался с кухни Гарри, прибирающий посуду после празднования собственного дня рождения. Гости разошлись полчаса назад, но они втроем решили еще немного поболтать без лишних ушей. — Не знаю, как вам объяснить… — задумалась Гермиона и закусила губу. — Он так себя вел, будто мы в Хогвартсе были не разлей вода. Обнимался, улыбался, спросил, чем я занимаюсь, и мне даже показалось, что мы действительно были друзьями в школе, только я этого почему-то не помню. — Это называется «повзрослел», Гермиона, — огненные волосы Джинни забавно растрепались, когда она резко наклонилась к полу за игрушкой сына. — Думаешь, я сейчас вспомню хоть один подкол с его стороны или какую-нибудь дурацкую шутку? Да я тебя умоляю, столько лет прошло, вспомнить бы, хоть как он выглядит. Шикарно! — Семь, — уставившись в одну точку, сказала Гермиона. — Чего «семь»? — не поняла Джин и сунула в маленькие протянутые ручки игрушечный локомотив. — Семь лет прошло, Джинни, — она сделала еще один глоток, осушив бокал. Гермиона подумала немного и поставила пустой фужер на маленький столик перед диваном. — А что вы думаете о свадьбе Малфоя? В газетах писали что-нибудь? Было как-то совсем непривычно спустя столько лет просто взять и заговорить о нем как ни в чем не бывало в компании друзей. Дико настолько, что зубы сводило. Или это от вина, кто знал. — Я слышал, что он жил у родственников во Франции и вернулся сюда только чтобы жениться, — Гарри неторопливо вышел с кухни с маленьким полотенцем на плече и новой бутылкой вина. Он вытащил пробку и плеснул еще немного сухого в пустой бокал Гермионы. — Думаю, после этого приема «Пророк» расщедрится на целый разворот о нем. — Не могу даже представить себя в его доме, — тем временем захмелевшей Гермионе от чего-то захотелось повредничать. — Еще и под ручку с его лучшим другом Забини! Ха! Да мы его никогда в жизни не откачаем от этого обморока. — Вот и не лишайся такой замечательной возможности, — рассмеялся Гарри, присаживаясь в уютное кресло. — Только Рону не рассказывай, у него до сих пор от слова «Слизерин» глаз начинает дергаться. Маленький Джеймс тут же заелозил на коленях матери, протягивая руки к отцу. Тот подхватил сына под руки, отложил игрушечный поезд подальше и легко подбросил малыша в воздух под звонкий детский смех. — Обожаю этого парня, — умилялась Гермиона, не спуская глаз с крестника. Молодой отец, веселящийся со своим маленьким сыном в уютной гостиной, — мечта любой нормальной женщины, и большинство знакомых Гермионы уже торопились эту мечту осуществить, пока она сама искала в этой жизни что-то еще. Что-то еще... Более значимое и важное. Но она сама не знала, что именно, и это раздражало. Она смотрела на Гарри и от этой картины у нее почему-то наворачивались на глаза слезы. Нужно меньше пить. Определённо. Она скривила губы и сделала большой глоток. Да. Точно. — Было бы неплохо впустить в свою жизнь кого-нибудь постарше этого двухлетнего обольстителя, — подметила Джинни, убедительно вскинув брови. — Что за грязные намеки, миссис Поттер? — театрально возмутилась Гермиона, делая еще один жадный глоток из бокала. В университете её научили по-настоящему пить. О, да там и не спрашивали, каждая сессия — праздник, каждый экзамен — Рождество, у магглов жизнь была проще и сложнее одновременно. Она была быстрой и стремительной, молодежь жила на всю катушку — вечеринка за вечеринкой и все будто в последний раз. Гермиона всё удивлялась, как ей удавалось не завалить к черту все тесты с таким бешеным и разгульным ритмом жизни. — Я просто хочу, чтобы ты повеселилась наконец, — уже серьезно заявила Джин и опустила ладонь на ее колено в ободряющем жесте. — Пообщайся с ним поближе, кто знает, может, вы встретились не случайно. — Джиневра Молли Поттер, ты говоришь полнейшую ерунду. — Я говорю, что ты красивая девушка, и это замечаем не только мы с Гарри, — она сжала пальцы и затем резко убрала руку с костлявой коленки. — Не нужно видеть подвох в малейшем проявлении внимания к себе. Забини взрослый парень, нет ничего удивительного в том, что он тебя пригласил, и нет ничего удивительного в том, что ты согласилась. Как она сказала? Не нужно видеть подвох? Чёрт, да Гермиона поэтому и покинула Хогвартс, не закончив обучение, только потому что вовремя не заметила подвох! Мерлин. Так. Спокойно. Дела давно минувших дней. Они взрослые люди. Взрослые люди, которые женятся, выходят замуж, рожают детей и перестают заниматься непонятной ерундой. Кто знает, может, они с Забини были просто созданы друг для друга, но не смогли этого вовремя разглядеть за школьной формой и многолетней неприязнью. Теперь-то им делить было нечего. Наверное. От этих мыслей Гермиона громко рассмеялась вслух, ловя на себе удивлённые взгляды друзей. Нет, пора было заканчивать с выпивкой на сегодня, негоже так себя вести при детях.***
Чуть позже в своем доме, Гермиона разбирала гардероб и поняла, что на этот дурацкий прием идти было ей не в чем. Лишь одно скромное черное платье прошло жесткий кастинг, хотя выглядело оно слегка мрачновато, а ведь повод-то был радостный. Вроде бы. Рукава три четверти, вырез без намека на скандал, длина чуть выше колена и обтягивающий силуэт. В таком бы только на похороны приходить. Гермиона чуть покрутилась в платье у зеркала, взяла с кровати волшебную палочку и провела ее кончиком вдоль бедра. Ткань послушно разошлась на две части, а края тут же обработались невидимой нитью, образуя вполне достойный приличного общества вырез. По крайней мере, теперь этот наряд больше подходил для вечеринки, чем для поминок. В окно робко постучали, и Гермиона со скоростью снитча бросилась открывать раму. Серая нетерпеливая сипуха со строгим взглядом желтых глаз протянула конверт и тут же унеслась в ночной город, только ее и видели. Гермиона ловко распечатала плотную бумагу и нашла в конверте две карточки, на одной из которых каллиграфическим почерком было написано: «Уважаемая мисс Грейнджер, Драко Малфой и Астория Гринграсс приглашают вас на торжественный приём в честь предстоящей свадьбы! Мероприятие состоится 1 августа 2006 года, Малфой-Мэнор, 20:00. С уважением, Драко Малфой и Астория Гринграсс» И вторая карточка самым обычным слегка размашистым почерком гласила: «Гермиона, Добыл для тебя приглашение, ты же знаешь, как у этих аристократов всё скучно и по правилам. Встретимся у ворот в назначенный час. Жду не дождусь нашей встречи, Блейз Забини. P.S.: Был рад тебя увидеть, правда. Прости, что я был такой задницей в школе.» Гермиона отбросила конверт с посланиями на кровать и уселась следом. Всё было как-то нереально. Даже слишком. Было похоже на шутку, на розыгрыш, на всё, что угодно, но не на её настоящую жизнь. Интуиция подсказывала, что всё было это не просто так, и за подобные подарки судьбы придется очень дорого заплатить, но ей так не хотелось эту вечно подозрительную дуру слушать. Хотелось лишь верить, что годы действительно берут свое, и подростковая спесь улетучивается, уступая место мудрости и здравому смыслу. В конце концов, что с ней могло случиться?***
Отец выглядел неплохо. Для человека, просидевшего почти восемь лет в самом ужасном месте на Земле, он даже, можно сказать, был почти счастлив. Некогда платиновые волосы стали совсем тусклыми, под глазами залегли серые круги, морщин добавилось не по возрасту, но все же он оставался тем благородным волшебником, которым когда-то был. Нарцисса постоянно находилась с ним рядом в этот вечер, встречала гостей и ворковала с красавицей Асторией, будущей хозяйкой Мэнора. Малфой стоял в дальнем углу огромной трапезной, наполненной гостями, и отпивал из низкого бокала дорогой огневиски со льдом. Родная английская речь слегка резала слух, и после шести лет во Франции он надеялся, что за пару дней сможет выдавить из себя эту лягушачью картавую «р», прицепившуюся к его языку, словно рыболовный крючок, но она намертво застряла в его дикции, и два акцента нелепо смешались в один. Мать сказала, что ей нравится, как он теперь разговаривает, но что бы она понимала. Вечер обещал быть таким, как любила его семья: элегантным и слегка чопорным, с наигранными улыбками и выточенными манерами гостей. С долгими бессмысленными разговорами, сдержанным смехом и изысканным юмором. И всё в общем-то шло как по маслу, пока не явились они. Драко был зол. Очень зол на Забини, который прохлаждался в Италии, пока его мамочка обрабатывала очередного бедолагу, чтобы в чёрт-знает-какой раз стать вдовой. Все эти годы они находились в нескольких часах езды друг от друга, ничтожная секунда трансгрессии разделяла их, но ни одной встречи, ни одного содержательного письма, глухая тишина в том месте, которое называлось школьной дружбой. И вот он заявляется прошлой ночью и просит срочно подписать одно приглашение для Грейнджер. Для Грейнджер, просьба подчеркнуть два раза! Блейз еще ехидно спросил, помнил ли Малфой такую фамилию, за что чуть не получил пером в глаз. Где и как он умудрился ее найти, да ещё и уговорить пойти на этот приём, Драко даже не хотелось думать. Выдернутый из тёплой постели он быстро подписал приглашение в своём кабинете и вручил карточку хитрожопому наглецу. Половина Министерства отдали бы душу, чтобы попасть на это мероприятие, а он выбрал гриффиндорскую заучку, бросившую Хогвартс в последний год. Нет, она, конечно, сдала экзамены, и получила аттестат, но сочла посещение школы не таким уж и необходимым делом. Куда ей было до всех остальных. Да и не в ней вообще-то было дело, а в мудаке Забини, который слишком много внимания стал уделять тихушницам-гриффиндоркам ещё со школьной скамьи, и, на сколько помнил Драко, ничем хорошим это в прошлый раз не закончилось. И вот они здесь. Сияющие. Почти ослепительные. Улыбающиеся во все зубы, они шагнули под ручку в трапезную и тут же схватили с подноса официанта по бокалу шампанского. В первые несколько секунд Малфой даже не понял, что рядом с Блейзом на самом деле стояла Грейнджер. Короткие волосы с выгоревшими, почти белыми прядями были изящно уложены на одну сторону лёгкими волнами, самое обыкновенное чёрное платье слегка обтягивало худощавую фигуру, а такие же чёрные туфли на каблуке прибавляли пару сантиметров в росте. Из всех приглашённых дам она единственная явилась в чёрном платье, строгость которого разбавлял лишь вырез на правом бедре. И это было бы вполне в обычном стиле Грейнджер, если бы не красная помада и красные ногти на тонких пальцах, сжимающих хрупкий бокал. Она делала маленькие глотки игристого и оставляла на тонком стекле след от своих губ. Она глупо хихикала под шуточки Забини, утыкалась лбом в его плечо и вообще никак не вписывалась в этот контингент. И в его жизнь тоже. Малфой старался не смотреть. Разговаривал с гостями и делал вид, что их вообще не существует. Забини и Грейнджер, а не гостей, конечно же. Он мельком видел, как Астория поздоровалась с этими двумя на входе, обменялась любезностями с Забини и убежала к каким-то своим родственникам, извинившись. По всем правилам он должен был поприветствовать эту идиотскую парочку и представить им свою будущую жену, но он был слишком зол на Забини. Пускай это было грубо и некрасиво, но Блейз и сам знал, что был давно не в почете у своего бывшего друга. Но чёрт. Этот змей не был бы старостой Слизерина, если бы не природная доставучая наглость, смешанная с неограниченной самоуверенностью. — Малфой, а я думал, что тебя не пригласили, вот никак не ожидал твою кислую физиономию здесь увидеть, — он подплыл как-то незаметно, Драко даже не успел подготовиться и нацепить на лицо маску добродушия. Они пожали друг другу руки с долей яростной резкости, но улыбка Забини не дрогнула ни на миг. — Завтракаешь по утрам порцией неуместного сарказма, Блейз? — Драко сунул одну руку в карман брюк и сделал маленький глоток обжигающей жидкости из своего низкого стакана. Он очень надеялся, что алкоголь хоть немного притупит жажду убийства. — Прости, не расслышал, что ты там проквакал? — Забини приложил к уху ладонь и слегка наклонился, строя из себя слабослышашего. — Ой, я забыл, что ты, мой дорогой друг, обожрался на завтрак французских лягушек. Ты не мог бы повторить? Если что-то и меняется в этом мире, то точно не чувство юмора этого скользкого гада. Обмен колкостями внезапно прервала хохочущая Грейнджер, которую этот шут притянул к себе за плечи, отрывая от компании молодых девушек. Она тут же перестала смеяться, как только увидела, с кем беседует ее спутник, и неловко прокашлялась. — Малфой. — Грейнджер. Салазар! Слишком много «р» для одной фамилии. Она приоткрыла рот и слегка улыбнулась, явно удивившись странному акценту, но стараясь не подавать вида. — Ну, вот и познакомились, — хлопнул в ладоши Блейз, но вся его веселость резко сошла на нет, когда Драко галантно взял Грейнджер за руку и приложился губами к выступающим костяшкам. Может быть, он сделал это несколько чувственнее, чем следовало, но рамки приличий остались нетронуты. Теперь мы посмотрим, кто будет жрать лягушек. Она приятно пахла. Её кожа была тёплой и нежной. И старое воспоминание о том, какой она была на вкус, внезапно ударило в голову, словно алкоголь, но он выкинул эту мысль, не собираясь уделять ей внимание. Ты без пяти минут женатый человек. Она почти не отреагировала. Она не выдала смущения или неприязни, будто с ней такое проделывали каждый день. Будто Драко целовал её так постоянно. — Давно не виделись, — с искренней вежливостью в голосе выдохнула Грейнджер и посмотрела ему прямо в глаза. Глубоко. Пронзительно. Захотелось сглотнуть и прокашляться. Будто она собиралась сказать что-то другое, а не эту дежурную фразу старых знакомых. Подростковая угловатость всё ещё проглядывала в её острых плечах, маленькой груди и абсолютно неокруглых бёдрах, но женственность проступила в другом. В манере держаться, в плавных движениях, внимательных глазах и заострённых чертах лица. Короткие волосы очень выгодно подчёркивали тонкую шею и мягкие черты лица. На неё было приятно смотреть, но очень скоро Грейнджер отвела взгляд и засмеялась, отвлекаясь на какой-то очередной выпад Забини, который он, конечно же, без стеснения называл бы шуткой. Драко извинился и скрылся в толпе гостей, не удосужившись ей ничего ответить. С ней ему разговаривать было не о чем.***
Когда началась торжественная часть приема, он три раза проклял себя и обругал самыми последними словами за то, что подписал это чёртово приглашение. Все гости сидели за своими столиками и заворожённо слушали тост его матери за будущих мужа и жену, а эти голубки смеялись. Они неприлично давились смехом, наплевав на колкие взгляды сидевших рядом гостей и просящих их быть посдержаннее. Грейнджер хохотала себе в кулак, а потом смотрелась в бокал и поправляла пальцем помаду. В особенно весёлые моменты она пряталась за плечо Забини, сотрясаясь от смеха и промокая салфеткой уголки глаз. Среди всех этих прямых осанок и платьев пастельных тонов она была ярким, чёрным, незабываемым пятном с красными губами и вызывающими ногтями. Она была лишней. Не из этого мира. Может, в мире магглов люди и позволяли себе являться на подобные мероприятия в таком виде, но только не в Мэноре. Здесь люди не гоготали над тупыми шутками под злые шикания аристократов, абсолютно наплевав на все правила приличия. Здесь не пили шампанское фужер за фужером, словно тыквенный сок за завтраком. Чёрт, и что же там было такого смешного? Забини в шикарном костюме смотрелся с ней вполне органично, он не утруждал себя завязыванием галстука, оставив пару пуговиц на рубашке расстегнутыми. Пиджак давно висел на спинке стула, рукава были закатаны до локтей, а все взгляды, жесты, шутки и всё его внимание оказались посвящены только ей одной. Да им, кажется, было вообще наплевать, где и по какому поводу они находились. Драко чувствовал острое раздражение. Тянущее его за волосы назад, заставляя морщиться и шипеть, как злобная змея. Он давно не ощущал что-то подобное. С самой школы. Нет, ему серьезно хватит одного вида Грейнджер, чтобы воскресить в себе того гадкого мальчишку, которым он был в юности, и который не умел держать себя в руках и контролировать свои мысли? Ну уж нет. Точно не сегодня. Мать закончила речь под громкие аплодисменты и пригласила следующего гостя для тоста. Улыбки на лицах мерзкой парочки тут же сникли, сменившись на легкое беспокойство. Драко отключился ненадолго в собственных мыслях, а затем поймал себя за очередным разглядыванием Грейнджер, когда очередь дошла до неё. Она встала со своего места, допила шампанское одним большим и каким-то совсем неприличным глотком, и ровной походкой направилась к импровизированной сцене у рояля, виляя стройными бёдрами во все стороны. Драко заметил, как облизнулся кто-то из французских родственников, когда она эффектно прошествовала мимо. О, только этого здесь не хватало. Драко сложил руки на груди и уставился на нее нечитаемым взглядом. Она поймала его вызов своими почерневшими от алкоголя глазами, сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. Если она скажет какую-нибудь херню, он просто придушит её голыми руками. — У бурных чувств неистовый конец. Что? Астория с улыбкой посмотрела на Драко и прижалась к нему, обвивая руками зажатое предплечье. Грейнджер открыла глаза и снова посмотрела прямо ему в лицо. Словно толкнула в пропасть. Захотелось в холодный душ. Нет, лучше в ледяной. Врасти в кусок айсберга. Стать ледышкой и застыть навсегда. — Он совпадает с мнимой их победой, — вдох. — Разрывом слиты порох и огонь, так сладок мёд, что наконец и гадок: избыток вкуса отбивает вкус. Не будь ни расточителем, ни скрягой: лишь в чувстве меры истинное благо. Грейнджер с выражением и томными паузами прочитала стихи и лукаво улыбнулась, замершим от неожиданности гостям. — Поздравляю, Драко, Астория, — добавила она с легкой улыбкой и, облизнувшись, направилась к своему месту. Запоздалые аплодисменты неуверенно наполнили трапезную, Блейз рукоплескал стоя, качая головой и выкрикивая похвалу. Мать как-то странно посмотрела на него, но Драко лишь махнул рукой, мол, не обращай внимания. Астория прошептала что-то вроде: «Как красиво сказано» и тоже принялась рукоплескать, но Драко так и не удосужился отнять рук от груди. Она назвала его по имени. Второй раз в жизни, видит Салазар, первый он не сможет забыть никогда, укачивая на руках это воспоминание дождливыми британскими ночами. Это стало чем-то светлым в его жизни, чем-то, к чему он давно привык и смог смириться. И вот она сделала это. Снова. Нет, Грейнджер, слишком много воды утекло. Ты же знаешь. Какого… чёрта ты всё это делаешь? За пустыми разговорами и поглощением закусок, Слава Мерлину, этот вечер заканчивался. Гости потихоньку расходились, бросали свои последние поздравления и захмелевшими парочками стали покидать поместье. Как молодой хозяин, Драко провожал всех и каждого в живописном холле, богато украшенном картинами, статуями и прочими атрибутами истинного чистокровного семейства. Астория стояла в компании подружек, которых не видела со школы, и они долго прощались за своими женскими разговорами. Её длинные тёмные волосы доставали почти до талии, струясь по спине аккуратными локонами. Кремовое платье в пол обхватывало точёную фигуру плотной тканью, подчёркивая все её достоинства. Драко пытался любоваться своей будущей женой, когда на горизонте вдруг появились вызывающие красные губы и пьяная усмешка Забини. Ненавистная парочка торопливо подошла к нему, и Блейз протянул руку угрюмому Драко. — Жду не дождусь вашей свадьбы, вы хорошо вместе смотритесь, — без тени колкого сарказма проговорил Блейз и сжал сильными пальцами его руку. Грейнджер открыла рот, чтобы тоже что-то сказать, но кто-то из дам позади наступил на подол чужого платья и, споткнувшись, толкнул её в спину, от чего она налетела на Драко, а тот машинально поймал её за предплечья обеими руками. Грейнджер успела выставить вперед свои ладони, которыми упёрлась Драко в грудь, слегка сминая тонкую рубашку. Либо остановилась вся жизнь, либо это заглох размеренный стук под горлом. Впервые за столько лет их лица были так близко друг к другу. Долгую, мучительную секунду они дышали одним воздухом, хватая его ртом, разделяя кислород на двоих. Хотелось уткнуться в её лоб своим и сказать что-то… Что-то важное. Что было давно спрятано и забыто, но вывалилось наружу и прокатилось по полу от этого случайного столкновения. Откуда оно, откуда? Чувствуя под пальцами ее тело, Драко сжал их посильнее, борясь с желанием прикрыть глаза. Сердце качало кровь, разбрызгивая её по всей груди обжигающими потоками густой жидкости, стекающей по внутренностям. В голове не было ни одного цензурного слова, ни одной нормальной мысли, ни одного человеческого желания. Все рычало, билось, резало кожу осколками монолитной стены, рёбра дрожали и тёрлись друг об друга белыми костями, смазанными кипящей кровью. Зубы жаждали вцепиться в тонкую кожу и провести по ней языком, забрать себе её маленькую часть. Всегда было так, когда она была рядом. Остро. Болезненно. По голове тупым предметом. Как у дикого зверя. Столько лет прошло, а горело так же ярко, как в Башне старост. И как он умудрялся не замечать этот алеющий горизонт? Нет! Не дай ей себя погубить. Ты женишься. Твоя невеста смотрит на тебя. Сделай хоть что-нибудь! Ты уже не тот, кем был. Выброси этого мальчика из своей души! Он наклонился к её лицу, стараясь заглянуть в чёрные глаза, и осторожно тронул губами бледную скулу, выдохнув скопившийся воздух на её горячую кожу. Драко обжёгся и облизал губы, прошептав в поцелованное место: — Прощай, Грейнджер. Он прощался. Действительно прощался. Их дороги разные. Всегда ими были. Он позволит маленькую слабость сегодня, чтобы заманить её в ловушку и запереть там навсегда. Его ждала клятва, её — кто-то ещё. «Хотелось бы обнять тебя покрепче, но извини, ты знаешь, мы не можем себе этого позволить.» Никогда не могли. Все длилось секунду. Момент. Мгновение. Короткое и почти никем незамеченное. Неуклюжая гостья принялась сыпать извинениями перед оглушённой Грейнджер, которая коротко кивала и отвечала на автомате. Забини стер с лица все улыбки: настоящие и искусственные. Все. Он посмотрел в серые глаза, ставшие вдруг такими стеклянными, что казалось, будто они за секунду обратились в лёд. Или растаяли.