десять
Шесть месяцев, две недели Комната Сакуры стояла прибранной и совершенно пустой. Она решила на какое-то время переехать к родителям. Когда Сай спросил почему, Наруто легко нашелся с ответом. Сакура устала. Ей нужно уехать и вернуться отдохнувшей и посвежевшей. Наруто сказал Саю: жаль, что они больше не смогут гулять и пьянствовать вместе, потому что ему самому это очень нравилось — пить саке и напиваться, просто так, бесцельно, под открытым небом, среди белого дня, с хорошим другом. Но всё будет хорошо, и с Сакурой все будет хорошо, надо просто набраться терпения. Наруто вышел из комнаты Сая, поплелся в свою и спрятался под одеялом. Смотрел. Стрелки часов двигались быстрее, чем он думал, медленнее, чем ему бы хотелось. Я так ничего не исправлю. Я только что наврал Саю. Я делаю все только хуже. В голове гуляли те самые болючие мысли, но он не мучился ни стыдом, ни сожалениями. Наруто было семнадцать, с него содрали все шкуры, и он ничего не чувствовал. Вообще ничего. Лежа на спине, он уставился в потолок и думал, почему не ощущает ни счастья, ни грусти, и почему в груди — зияющая пустота. Он не злился ни на себя, за то что натворил, ни на Саске, за то, что всегда хотел этого, ни на Сакуру, за то что не попыталась понять и не пошла с ним гулять, когда он пытался ей все рассказать. Не мог почувствовать. Он бесцельно ходил по квартире, довольствуясь простым существованием. Проводил время, глядя в одну точку, терпеливо ожидая, когда к нему вернутся чувства. Я не знаю, что мне делать. Наруто произносил ровно столько слов, чтобы не обидеть молчанием Сая. Сай не понимал, что что-то не так: в Корне состояние Наруто считалось нормой. Я ничего не смог исправить. Я ничего не могу сделать. Наруто больше не хотелось говорить. Наруто не говорил. Он замолчал и закрылся. Внутри жило — молчание. Огромное, уродливое, пустое. Он и раньше никогда не обсуждал свои чувства, но всегда жил со знанием, что кто-то Шесть месяцев, две недели, один день есть и будет рядом, если станет совсем плохо. А потом. Никого не стало. Остался Наруто, глядящий в пустоту с той точки, до которой хватило сил донести свое тело, тихо плачущий, молчащий. Ему больше не было больно, никто больше не мог причинить ему боли. Он тонул в себе, в своем собственном маленьком мирке, где не нужно было чувствовать боль. Наруто много плакал — тихо, так, что ни Сай, ни Саске ему не мешали. Он много плакал ночью, перед тем как заснуть, и в конце концов засыпал от полного изнеможения. Много плакал, когда просыпался утром и понимал, что нужно снова проживать один и тот же день. Плакал в душе, притворяясь, что не плачет. Перед едой, когда готовил, когда смотрел телевизор, который включал, чтобы отвлечься. Он не смел касаться футболки, потому что при одной только мысли о ней— Ты все время делаешь мне больно, а я не могу тебя отпустить. Саске — хороший человек, который сделал неправильный выбор. Я не могу отпустить— я должен спасти тебя. Наруто не ненавидел Саске за то, что тот ушел. И если и чувствовал ненависть, то она была лишь прикрытием. Он не чувствовал ничего плохого. Может, нечто подобное и зародилось бы в его сердце, если Саске сделал бы что-то по-настоящему ужасное, но побег — не страшно. Побег не заслуживал ненависти. Побег, причину которого Наруто понимал, не заслуживал ненависти. Когда Саске ушел во тьму, Наруто пустился в погоню. Бежал следом с одной целью — вернуть. Тренировался, сражался и прятал всё в себе три Шесть месяцев, две недели, два дня года, и теперь это было неважно — пусть от этого и болело сильнее. И неважно, что стало только хуже, когда понял, что ему всё равно нравится Саске, ненавидящий его в ответ. И если не вышло стоять плечом к плечу, то хотелось хотя бы стоять рядом. Хотелось знать, что Саске в безопасности, счастлив и рядом. Я верю в тебя. Наруто искренне верил, что вернет Саске в тот самый день, когда они снова встретятся. Он и не думал, что всё может быть по-другому. В тот самый день он должен был выполнить обещание, осуществить мечту, и кусочек его мира снова нашел бы свое место в бескрайнем хаосе вселенной. Он и вправду самонадеянно, эгоистично верил, что ему хватит одного только усердия и силы воли. Не хватило. В конце концов он остался с пустыми руками. Саске был рядом, и ничего не было как надо, и между ними всё было по-старому— и Наруто знал. Чувствовал. Что вот он, его самый-самый лучший друг, который не желал возвращаться домой, которого было сложно найти, который всегда был перед мысленным взором — и этого было недостаточно. Вот он, его самый-самый лучший друг, которого искал по всему миру, а теперь просто видеть его рядом стало недостаточным. Недостаточно просто видеть, недостаточно просто знать, что с ним всё в порядке, и недостаточно понимать, что он всё так же готов сражаться за него и за каждую секунду их времени вместе. Саске был рядом, и этого было недостаточно по совершенно другой причине. Я ошибся. Когда Саске стоял рядом с Орочимару, а затем растворился в дзюцу, Наруто вдруг познал всю глубину боли, что причиняла сгорающая в пепел надежда. Он разваливался на части, потому что у него не вышло, потому что не смог спасти Шесть месяцев, две недели, три дня Саске, как всегда и мечтал — в тот самый особенный день. А потом рухнул на землю, держась руками за свою душу, и подумал: какое же это странное, странное чувство. И насколько оно, должно быть, сильное, раз сумело раздавить его, стоило лишь увидеть Саске. Только один человек мог сотворить с ним такое. Саске смог сотворить с ним такое. И что это было за чувство, сумевшее выбить почву из-под ног, сводящее все мысли Наруто до я хочу увидеть тебя снова? Так получилось. Они просили его остановиться. Она врала ему, лишь бы он остановился. Наруто знал, что сможет прожить и без Саске. Он сможет дышать без Саске, перекачивать кровь без Саске, пользоваться руками без Саске, есть, стирать одежду, двигаться и функционировать. Он сможет прожить с медленно выгорающими воспоминаниями о Саске, зная, что они никогда не исчезнут, что он никогда не сможет его забыть. Он смог бы, но не хотел. Обычно Наруто ни о чем не просил. Если он чего-то хотел, никто этого ему всё равно бы не дал. Он всегда должен был добиваться всего сам, а хотел он— Я хочу тебя. Я хочу тебя вернуть. Хочу, чтобы ты был рядом со мной, вместе со мной. Хочу, чтобы ты вернулся домой. И оказалось совсем не обязательным снова встречать Саске в тот самый день, чтобы подтвердить то, что знал с самого начала. Он уже знал это, когда они были в одной команде, знал, когда они встретились в Звуке, знал, когда Саске наконец вернулся в деревню. На свете были такие вещи, которые Наруто желал, хотя они были ему совсем не нужны, чтобы продолжать жить, и Саске был одной из них — и ему было все равно. Просто так получилось. Так он был устроен. Так вышло, что ему было безразлично, что Саске нравился ему больше, чем следует. А потом Саске вернулся, и чем ближе они находились, тем сильнее отдалялись друг от друга. Теперь я опускаюсь во тьму, а ты не бежишь за мной следом. Ненавижу, что— убеждаю себя, что ненавижу. Наруто понимал, что готов на всё ради Саске, и ничего страшного, если Саске не готов на всё ради него. Это не имеет значения. Так вышло, что только он чувствовал подобное. Подумаешь. Наруто знал, чего хотел, и это было не так уж и плохо. Он сможет прожить, не ожидая многого в ответ, и его это устраивало. Он сможет Шесть месяцев, две недели, четыре дня прожить, не ожидая ничего, и это его тоже устраивало. Главное, чтобы Саске был рядом. Когда Саске распределили в их команду и они поцеловались, и орали, и ссорились, и сражались, и терпели, и обижались, и смотрели друг на друга уже не только со злостью, но иногда — с настоящей улыбкой— Но тебе-то этого недостаточно. Мы не похожи. Саске нёс тяжкий груз за плечами, который Наруто не мог себе даже вообразить и, может, если бы у Наруто был брат, который вырезал его семью, тогда он бы тоже хотел сбежать, ища силу любыми путями, попутно насаживая сердце лучшего друга на чидори. Но Наруто был совсем другим. В нем жил демон, убивший его семью, и это делало его совсем другим. Скажи, что мне делать. Скажи, чего ты хочешь, что угодно. То, что было важно для Саске, было важно и для Наруто, и если Саске хотел мести, хотел справедливости, власти, компенсации. Если он хотел помощи. Если хотел смерти Итачи — Наруто бы помог. Он бы отказался от своей мечты, и пусть в конце пришлось бы умереть. И пусть Саске убил бы его по-настоящему. Тебе не нужно было уходить. Ты мог мне всё рассказать. И я бы отказался тебя выслушать. И я бы так тебя и не понял. Наруто не понимал, почему Саске захотел с ним переспать, но если Саске это нужно, то он был не против. Вот и всё. Так просто. Просто Шесть месяцев, две недели, пять дней так вышло, ведь это же Саске. Но и это не помогло. Не сработало, потому что нельзя было так — неправильно, сломанно. Для них это всегда означало разное. Саске манипулировал с помощью секса, Наруто — нет. Сам бы попробовал сказать себе «нет» на моем-то месте. Сам бы попробовал пожить с этим чувством. Секс не помогал. Секс не помог. Наруто давно должен был всё прекратить. Нельзя было даже начинать, он должен был найти другой способ. Хоть Саске и повзрослел телом, но в душе остался тем же генином. И так и не понял, что, возможно, а вдруг всё же стоит поговорить с Наруто о своих проблемах и он встанет за него горой. Но со временем он обязательно поймет, потому что там, где слова бессильны — поможет время. Особенно Саске, которому потребовалось пять лет, чтобы понять, что он вернулся в точку из которой начинал, в деревню которую презирал, к лучшему другу, которого всё еще ненавидел. Я пойду за тобой. Я сделаю всё, что ты скажешь. Однажды, когда он не плакал, они пересеклись с Саске. Саске подумал, что он раскис, оттого что съехала Сакура, отпустил шпильку, рассмеялся в лицо и выплюнул оскорбления, которые Шесть месяцев, две недели, шесть дней и так постоянно крутились в голове. Наруто бы ни за что не попросил оставить его в покое. И не мог сбежать от Саске, как Саске когда-то сбежал от него. Всё, что он мог — плакать, злиться, сгорать от стыда и ничего никому не рассказывать. Я скучаю по тебе. Я скучаю по нам— тебе, мне, Сакуре-чан — какими мы были раньше. И это стал первый раз, когда он намеренно поцеловал Саске. И когда Саске врезал ему кулаком по лицу и пригрозил всем чем только можно, Наруто впервые понял что должен делать дальше. Это был конец. Саске по-прежнему его ненавидел. На этот раз подумай логично. Саске убил его в Долине Завершения. Вера Сакуры умерла. Он не смог выполнить обещание. Все вокруг сошли с ума, а Наруто малодушно перекладывал вину на других и отказывался понять, что в центре всего стоял он, Наруто. Логика била без промаха. Логика била до крови. И всё равно я хочу быть с тобой. Наруто был уверен, что не сможет отпустить. Что хочет быть с Саске, даже если это приведет к боли, изломам, ранам, потому что альтернатива — жить без Саске — была ему не по силам. Он страшился разлуки, страшился потери и больше всего он страшился поражения. Его первая настоящая дружба, и он не смог её удержать. Шесть месяцев, три недели Это я во всем виноват. Я не сумел стать тем, что тебе нужно. Я не смог ничего исправить и в этот раз я действительно всё запорол. Я тебе не нужен. Меня недостаточно, но это ничего потому что я знаю, что нужно сделать, чтобы тебе стало лучше. Я знаю что нужно сделать. Знал, всё время. Я просто— боялся признаться себе. Мне не нужно бросать тебя, не нужно сдаваться и бросать всё ради тебя. Мне нужно просто всё бросить. Шесть месяцев, три недели, два дня Саске было скучно и досадно оттого, что решил не ложиться спать и ждать, пока вернётся Наруто. Он никогда никого не ждал. Он никогда не ждал Наруто. Наруто всегда должен быть рядом, потому что он только этим и занимается. Саске выглянул из окна комнаты Наруто. С этой стороны вид был красивее. Виднелась входная дверь, дорога, рыночные палатки аккуратно собранные до следующего утра. Даже звёзды с этой стороны ярче. И было бы гораздо, гораздо лучше, если бы внизу топал Наруто, виновато плетясь домой. Я сломал тебя? Когда мы уже сразимся? Пришло время поставить точку? Шесть месяцев, три недели, пять дней Как только Сакура вошла в квартиру, желудок скрутило неприятным предчувствием от витающей в воздухе тишины. Ни звука. В полном безмолвии она прошлась до чистой кухни, мимо аккуратно прибранного обеденного стола, по коридору в комнату Сая, где он и произнёс леденящие слова, подтверждая догадки: — Наруто? Не знаю. Он уже давно не появлялся. Вы должны были с ним увидеться сегодня? — Нет, нет— ничего такого, — чувство вины кружилось перед глазами темными кругами. — Когда он ушел? — Пару дней назад, кажется. — Пару дней назад?.. — Ага. Она попыталась прочитать больше в раздражающей улыбке Сая, попыталась понять — сочувствовал он ей или смеялся. — Думаю, он вернется через несколько дней. Может, решил выбраться с палаткой ненадолго. — Наверное. — Да, наверное.. — все еще не веря в то, что происходило. — Ну, я тогда зайду позже. — Хорошо. Семь месяцев, три дня Сай был слишком тихим. Вечно торчал в своей комнате. Не шумел, редко выходил и не вызывал никакого интереса. Сидел, рисовал, читал, смотрел телевизор. Обычно Саске не обращал на него внимания, но сейчас ему было скучно, а Сай был единственной передвигающейся вещью в квартире. Я не знаю, кто ты. Я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты моя замена. Ты неопасен. Ты не сможешь забрать их у меня. Сай не готовил для него, как это делали Наруто и Сакура. Саске приходилось готовить ужин самому из того, что валялось в холодильнике — и он точно знал, чью еду ворует. И никто не разорался, что нельзя использовать чидори в квартире. И Саске варил на плите рамен, соленый и ностальгичный. В комнате Наруто не было ничего интересного. Он давно ее обыскал. Кунаи, свитки на столе рядом с грязной посудой, которую так никто и не убрал. Саске бесил отстающий будильник, и он переставил время. Под кроватью лежала манга, и большая часть одежды валялась не в шкафу а на полу. Что это— так вот куда она делась. Как она сюда попала? Саске вытащил пропавшую футболку— наверное, перепуталась в стирке— развернул, и из складок ткани на пол вывалился хитай-ате. Погнутая металлическая пластина поблескивала на полу, а он стоял и смотрел. Никогда в жизни он не поднимал ничего с таким любопытством, печалью и сожалением. Семь месяцев, одна неделя, два дня — Похоже, Наруто и вправду сбежал, — сказал Сай. Взгляд Сакуры застыл на одной точке. Звуки вокруг исчезли: — Как это сбежал? Он не мог— он не может просто сбежать. — Не уверен, куда он ушел, но однажды он сказал, что хочет «сбежать». Слово в слово. — Боже мой.. Прошло две недели, а Наруто так и не вернулся. У Сакуры кружилась голова, и ноги стали ватными, пока она сидела на кровати Сая, пытаясь вспомнить, что именно она наговорила Наруто в порыве гнева. Она перегнула палку, была слишком грубой— сказала ему что-то, убившее его веру или— сказала что-то, сломившее его дух, или— сказала что-то, что разбило его на осколки и заставило бежать без оглядки. И тебя я тоже не смогла удержать. Сай улыбался. Сакуре не хватало духу посмотреть на него. Когда Наруто ушел в прошлый раз, он не возвращался почти три года, тренируясь с Джирайей. Сейчас же он пропал, и она не знала ни куда он пропал, ни с кем, не знала как его найти, и она не сможет вынести, если еще один ее лучший друг просто— уйдет. Я не смогла остановить ни Саске-куна, ни тебя. Я совершенно бессильна. — Сай, — со свернутым в пружину желудком и ухающим сердцем, — если тебе станет что-то известно о Наруто, сразу же дай мне знать, хорошо? — Конечно. Я совершенно бессильна. Сакура вышла из комнаты и словно в тумане дошла до двери. В этот раз всё было в миллион раз хуже: Наруто ускользнул, не сказав ни слова, в квартире жил Саске, за которым нужно присматривать, и Сай точно не сможет сделать это один. Она не сможет сделать это одна. Ей нужен Наруто, а его нет рядом— Но— меня тоже никогда не было рядом с тобой. Так вот как ты себя чувствовал, Наруто. Наруто, который знал, что это такое — просыпаться по утрам, изнывая от одиночества, сумел найти друзей и создать семью, стал жить с ними, а потом — она все испортила. Расставила приоритеты в обратном порядке, разрушила близость и доверие, отвергла. Предала его. Снова и снова. И осознала ошибку слишком поздно. Я не могу— мы ломаемся. Наша дружба— Если бы я только— если бы мы— Им с самого начала нужно было сесть вчетвером и поговорить об ожиданиях, мечтах, страхах и желаниях, и обещаниях, и чувствах, какими бы они ни были. Потому что для двух мальчишек, которые никогда ни черта не рассказывали о том, что их грызет — особенно уперто и болезненно друг другу — им было бы тяжело, но она бы нашла способ обуздать гордость и залечить стыд. У них бы получилось — хотя бы потому, что им это нужно, и они нужны друг другу. Всё потому что мы слишком молоды и не замечаем главного. Я надеюсь, у нас еще остался шанс. Конечно же, она сердилась на Наруто — очень сердилась и не одобряла его выбор — но ей нельзя было так реагировать. Может, сейчас разговоры уже не помогут, но — это было лучше молчания и новых расстояний. Пока они порознь, ничего не изменится. Настала её очередь спасти Наруто, который потерял волю к сражению. Я что-нибудь придумаю, обещаю! Только, пожалуйста, пожалуйста, не оставляй и ты меня. Семь месяцев, две недели Когда Наруто зашел в квартиру, Сай мыл на кухне посуду. Было странно видеть этого раздражающего, улыбающегося парня без свитка и кисточки в руках. На нем были розовые резиновые перчатки. — Наруто. — Йоу~ Сай не заметил, что на Наруто была походная экипировка. Для долгих путешествий. — О, я как раз вчера читал об этом! Как же это называется? Вспомнил, судьба! Мне было интересно, что я должен тебе сказать, когда ты вернешься. Привет, давно не виделись! — Не так уж и давно, всего пару дней… или недели три, — Наруто рассмеялся. — Скучал тут один? Сакура-чан не заходила? — Пару раз, но сразу же уходила. Она хотела с тобой поговорить. — О, — Наруто решил улыбаться во что бы то ни стало, — Но обратно она так и не въехала. Жаль-жаль, теперь тебе даже гулять нельзя. Хочешь я попрошу бабулю Тсунаде подменить тебя кем-то? Сай молча что-то обдумывал. — Значит, ты не останешься? — Не-а. Я зашел кое-что забрать и сразу же уйду. Я познакомился тут с одними ребятами, идут на запад. Даже не знаю, куда именно на запад, но хочу побродить с ними какое-то время, может заскочу к Его Высочеству Казекаге. — Наруто снова рассмеялся. Сай не чувствовал подвоха. Он не почувствовал, что раньше эти улыбки были фальшивыми, а теперь — искренними. — В этот раз обязательно зайду попрощаться. когда буду уходить. Тёмный коридор. Все двери, кроме двери Сая — закрыты, и Наруто быстро прошёл в свою комнату — затхлую, будто её не проветривали и не открывали долгое время. Сколько воспоминаний поймано в этом небольшом пространстве: о драках, ссорах и вещах, которым никогда нельзя было случаться. Он решил собрать рюкзак как можно быстрее и постарался вспомнить, что и где лежит. В такие моменты он понимал, почему не любит, когда у него накапливается слишком много вещей: сборы получились шумными и долгими. — Наруто. — Сай стоял в двери. — Пришла Сакура, она хочет с тобой поговорить. Это и шокировало и ужаснуло. Её слова все еще отзывались в голове. Прошло слишком мало времени, чтобы забыть обжигающее чувство вины, и ему не хотелось с ней видеться, он так и не придумал, что ей сказать. Атмосфера квартиры вдруг стала удушливой, и плохие воспоминания— — Привет, Наруто! Ого! — А, привет, Сакура-чан.. Она захихикала, и Наруто растерялся. Он был уверен, что она на него всё ещё сердится. Сакура сказала: — Это что еще за выражение лица? — На тебе.. очень мало… одежды, — бестактно, но фигура у неё что надо, а расхаживала она в одном купальнике и парео. — Куда ты собралась? — Слушай.. не хочешь прогуляться к пруду в долине, тут недалеко от деревни? Сто лет там не была. — Да, я тоже.. Все очень странно. Путешествовать с незнакомыми людьми и смотреть на полураздетую Сакуру-чан. Я могу представить ее голой… — Хорошо. Подожди, я плавки надену. Наруто прикрыл дверь и задержал ладонь на ручке. Происходит что-то странное, и он не знает, что делать. Сакура улыбалась и хихикала, и совсем не сердилась, но как бы Наруто этого ни желал, до прощения ещё было далеко. На этот раз он не хотел притворяться, что ничего не случилось— но Сакура казалась такой счастливой— Он понимал, что может либо остаться дома в неведении, либо пойти с ней. Может, Сакура таким необычным способом пытается разрядить обстановку. Может, на неё тоже давит квартира, а может, он никогда не умел ей отказывать, когда она так улыбалась.***
Наруто не знал, как начать разговор. Он нервничал, глядя как Сакура идет на пару шагов впереди, рассматривая небо и разноцветный, полный жизни лес кругом. Она была в хорошем настроении. Не злилась, не обвиняла. И день погожий, теплый — как раз в пруду купаться. — Наруто, — Сакура обернулась, и он ответил улыбкой на ее улыбку. — И не надейся, я всё ещё сержусь. Но я тут много думала, пока тебя не было, про тебя, меня, Саске-куна. Только сначала давай искупаемся, а потом уже спокойно поговорим, ладно? Прости, если я тебя запутала. Я просто.. не знала, как начать разговор, да и Сай был всегда рядом.. Ты слишком хорошо меня знаешь, Сакура-чан. Спасибо. И Наруто её понял. Наконец-то он перестал сдерживать широкую улыбку, которая взорвалась в его сердце.***
Сакура восторженно ахнула: — Ого! А он гораздо больше, чем я помню! — Ой, Сакура-чан, спасибо тебе, конечно, но ты мне льстишь, — Наруто пришлось стерпеть её сердитое лицо и шлепок по плечу. В эти мгновения Сакура казалась такой свободной и счастливой, и прекрасной, и он легко забыл, что между ними совсем недавно пробежала черная кошка. Он соскучился. Чувствовал, что соскучился. Она уселась на камне у самой кромки воды и окунула ноги, наслаждаясь прохладой. Наруто наблюдал краем глаза, как она снимала парео. Будто за сводной сестрой подглядывать: слишком родная, чтобы пялиться, но всё же не одной крови. О чем я только думаю? Это же ты. — Эй, Наруто, пошли купаться? Пофлиртовала бы ты со мной так одетой, ага. Наруто успел отвести взгляд до того, как она обернулась: снял футболку, прикрываясь тканью и нетерпеливо ожидая, пока схлынет румянец. Она с любопытством наблюдала за ним, пока с одного хорошего дружеского пинка не полетела в воду. И как только голова Сакуры показалась на поверхности, Наруто нырнул бомбочкой рядом. — Наруто! Боже, ты как ребенок. Повзрослеешь ты когда-нибудь или нет? — Купаться так купаться! — рассмеялся, поднимая целое цунами в её сторону. Я скучал по этому. И пусть его мир так и не нашёл своё место в бескрайнем хаосе вселенной, пусть они с Сакурой сбежали друг от друга на пару недель, ему всё равно было хорошо. И если не вспоминать, не думать о нескольких прошедших месяцах, если перенестись дальше и дальше, всё дальше во времени, в те редкие моменты, когда они по-настоящему были Седьмой, когда они не изнывали от тренировок, не ссорились и когда снова могли быть детьми, а не шиноби, может, всё было бы примерно также. Сакура — его лучшая подруга. Ты сильнее меня. Не доказывала свою правоту. Это всё равно ничего не изменит. И была с ним, потому что знала, их дружба — настоящая и стоит того, чтобы перестать сердиться и обсудить проблему. От которой Наруто сбежал. И в этом она была сильнее. Спасибо, что поставили нас в одну команду, Ирука-сенсей. Сакуре хотелось открытий. Наруто следовал за струившимся из нее светом. Наверное, это всё из-за того, что в детстве почти не было правил, не существовало запретов и можно было свободно прыгать, бегать, шутить, сколько хотелось и когда хотелось. Наруто знал много всякой всячины. Как и Сая, научил её бросать жабкой гальку. Подшучивал над ней, когда камни с бульком тонули в воде, обучил ее секретной технике выбирать самые лучшие, самые плоские камушки и искусству правильного броска. И когда у нее стало получаться, что случилось гораздо быстрее, элегантнее и задорнее, чем с Саем, они устроили соревнование: чья жабка прыгнет дальше. Иногда Наруто выигрывал, а иногда поддавался, потому что у неё уже получалось слишком хорошо. Тут только половина нашей команды. В следующий раз— даже если придется подождать, пока я стану Хокаге— Ей захотелось залезть на верхушку скалы. И всё это время Наруто наслаждался захватывающим видом снизу, будучи уверенным, что ей это известно. Она забралась наверх и широко раскинула руки, улыбаясь лучисто и ярко, как сияющее в небе солнце. Вся светилась изнутри. — Давай приведем сюда Саске в следующий раз, — сказал Наруто. Сакура обернулась и взглянула на него, опуская руки. — Нет, я не— ну, в смысле, короче— Она рассмеялась над его внезапным смущением и спрятала улыбку за ладонью, мило и хитро. — Ничего. Говори-говори. Я не против. — Я бы очень хотел, чтобы оба моих лучших друга были сейчас тут, — глядя вниз, на воду, неуверенно, — и мы были снова счастливы вместе. Мы тут пробыли совсем ничего, смотри, даже загар не приклеился, но мне хватило, я и так чувствую — сюда стоит вернуться. Всем вместе. Сакура поняла, но не ответила улыбкой на улыбку. Они не знали, когда Саске разрешат выходить, и настанет ли этот день вообще. Если он не будет сидеть в квартире, он будет сидеть в тюрьме. Либо будет казнен. Но мечтать не вредно, и мечты Наруто были безбашенными. — Эй, смотри! — Сакура ткнула пальцем в небо. — Эта туча похожа на Рока Ли! Наруто перевел глаза к небу. Облака наслаивались друг на друга. И два таких облака действительно напоминали густые брови их друга. Наруто рассмеялся. Не такая уж и недотрога эта Сакура. Они слезли со скалы и прошлись вокруг пруда, думая каждый о своем, время от времени тыкая во что-то пальцем, и это напоминало о старых деньках с Какаши и Седьмой. Каким же тогда всё было радостным и невероятным, все те ушедшие деньки, навсегда оставшиеся в прошлом. Другие команды их выпуска сумели удержаться вместе, и только их разлетелась по миру. Поэтому они могли свободно говорить о прошлом лишь друг с другом. Другие были слишком напуганы и считали тему Саске табу. Будто произнеси его имя вслух, и что-то в Наруто и Сакуре навсегда сломается, хотя на самом деле разговоры о Саске привязывали его образ к их сердцам, делали его живым. Когда Сакура присела на теплый камень и в тишине уставилась в переливающуюся водную гладь, Наруто понял, что начать придется ему: — Я тут думал, пока мы гуляли. Вы с Саске — мои лучшие друзья, поэтому можешь меня обо всем расспрашивать. Я очень боюсь потерять и тебя тоже. Я не могу тебя потерять. Сакура тихо вздохнула и таким же тихим голосом произнесла: — Я не должна была тебя бросать. Обещаю, на этот раз я останусь. Наруто грустно улыбнулся, глядя себе под ноги: — Нет, я... я не это имел в виду. Я хотел сказать, что если ты уйдешь, то я не смогу пойти за тобой. — Наруто не поднимал глаз на Сакуру, чтобы не видеть причиняемую им боль. — Я и так не кинулся тебя возвращать, когда ты ушла. Знаю, что ты хочешь понять, почему я стал спать с Саске, и я хочу тебе всё рассказать, чтобы на этот раз ты точно знала, но— Сакура посмотрела на него. Наруто утирал лицо тыльной стороной ладони— — Эй, в чем дело? Он неловко рассмеялся, когда она подала ему парео, чтобы вытереть глаза. Он думал, что давно с этим справился, но должно быть какое-то болючее воспоминание скользнуло по краю памяти, и он не сдержался. — Все в порядке. Знал же, что так и будет. — Наруто смотрел на темные пятна от слез, капнувших на камень. — Честно говоря, я со счета сбился — сколько уже раз плакал из-за этого. — Тебе плохо? Саске-кун причиняет тебе боль? Сакура будто нарочно задавала вопросы, кунаем вонзавшиеся в его сердце. Наруто посмотрел в небо, но даже это не помогло — зубы напряженно сжимались и слезы сильнее полились по щекам, затекая на шею. — Я сам причиняю себе боль. Наруто попытался объяснить. Ведь он пообещал. Пообещал ответить на все вопросы и неделями, месяцами ловил такую возможность — остаться с ней наедине и всё рассказать. И расскажет, потому что, если это был его единственный шанс, он его ни за что не упустит. Наруто сказал: — Ну почему именно он? Я просто не понимаю. Он, этот тупой, тупой— я и сам не имею ни малейшего понятия, что мы творим, и когда это началось, и что он такого делает, что я так... Я не могу пойти за тобой, Сакура-чан, из-за него. — Ты будто— ты ненавидишь Саске-куна? — Ненавижу? Если бы— — Но тогда… — Лучше б я его ненавидел. Серьезно. Вот он меня ненавидит. — Нет, это совсем не так. Наруто фыркнул: — Все нормально, Сакура-чан. Уверен, что он меня ненавидит. Сама подумай, ты бы убила кого-то, если бы не ненавидела его? И, тем не менее, вот он я, тут, живой, прописался в квартире с этим неудачником, страдаю вот теперь. Но у меня и по жизни мозгов не много. Говорил же, что лучше останусь глупцом… И когда он понял, что она молчит, посмотрел на нее и увидел настоящую, неприкрытую грусть. Наруто сглотнул, почувствовав ком в горле. Он снова всё портит. Разболтался. Она ничем не поможет, а он эгоистично вывалил на нее свои страхи, которые она не в силах исцелить. — Прости, Сакура-чан. За всё. Сакура выдохнула. — Не извиняйся. Она готовилась сказать что-то важное. И, очевидно, решила заранее. Потому-то и предложила сначала повеселиться как следует, и Наруто понял — она не была уверена, что потом, после этого разговора, они снова смогут. Сакура сказала: — Пока я ночевала у родителей, у меня было много времени подумать. Знаешь, я всегда наблюдала за тобой и Саске-куном. Есть вещи, которые вижу я, а вы сами не замечаете. Может. из-за этого вашего соперничества, не знаю… Ее теория была проста. Все дело в том, что они были слишком разными и одновременно слишком похожими, а их жизни слишком тесно переплелись друг с другом. Саске рос в другой среде. Наруто был свободен, Саске — заперт в своем клане. Хотя сам Саске этого не понимал: ребенок всегда считает нормальным своё окружение. Для Саске было нормальным добиваться признания от отца и брата. Было вполне нормально, что старшие ожидали свершений от младших, когда те подрастали. Он рос среди возложенных на него ожиданий и постоянного давления, и это было нормальным. Это и есть аристократия. Поколения. Привилегии, наследие, социальный класс. Все это было положено Саске по праву рождения. В таком мире и должен был жить человек, рожденный в клане Учиха, дышать таким миром, и это было нормальным и у Саске было всё, чего никогда не было у Наруто. У Наруто не было семьи. Ну ладно, ладно, Сакура согласна зачислить Ируку, но Ирука не возвращался по вечерам с Наруто домой. Наруто знал, что Ируки нет в соседней комнате и он не может побежать к нему, если приснился плохой сон. Ируки не было на кухне, где лежали пластыри, на случай если Наруто вдруг содрал коленку. Да, Наруто бегал к Ируке, когда люди в деревне его обижали, но он никогда не бегал к Ируке похвастаться оценками в тетради. А самое главное — у Наруто не было брата, которым он восхищался, которому он подражал, на которого хотел быть похожим, которому завидовал, к кому прислушивался, которого любил. Саске любил своего брата. Но Наруто, уверена, и сам это знает. Наруто знает, но не может этого понять. Для него это просто знание, факт, как дважды два — четыре, а Саске и Итачи равняется любовь. Он не вдумывался в это, не понимал этого, и Сакура покачала головой. Может, Наруто никогда и не сможет этого понять. Детство Саске было счастьем. Оно было легким и беззаботным. Так он просыпался каждое утро. И не представлял себе иной жизни. В его сердце не было черных пятен, только яростное желание заслужить уважение брата, впечатлить отца и клан. И это было ничто по сравнению с тем, через что прошел Наруто — полные ненависти крики людей. Сакура понимала это. Наруто не мог понять, каково это — потерять все за одну ночь. Ведь у Наруто никогда ничего не было. Но у Саске было. — Как ты думаешь, что сделал Саске-кун, когда проснулся на следующее утро и понял, что это ему не приснилось? Когда больше не было ни мамы, утешающей на кухне, ни папы, которого хотелось впечатлить, ни брата, которого обожал? Когда улицы пахли кровью и смертью? Когда в ушах стояли крики людей? Когда на столе не было завтрака, и всё равно нужно было одеваться, собирать рюкзак и идти мимо трупов по дороге в школу? Ему было только семь. За одну ночь он потерял свою жизнь. Лишился той жизни, которую ему предназначалось прожить, от руки брата, которого не мог ненавидеть, которого все еще любил. Жизнь, которую знал Саске, срезало под корень. В семь лет. Что мог сделать семилетний ребенок, когда не сумел склеить осколки воедино— когда даже не сумел найти все осколки? С тех пор Саске жил в разломанной, недоклеенной вселенной. У него не осталось ничего, когда ему полагалось иметь всё. Каким-то образом — и Сакура не понимала как — Саске сумел выжить и стал частью Седьмой. Саске знал, что был недобрым человеком. Что жил прошлым. Во всем мире не хватило бы угольно-черной краски, чтобы залить всё, что ему довелось увидеть. Так зачем ему было продолжать жить? У него не было причины. Не было причины двигаться дальше: резня Учиха сформировала его и стала частью его личности. В конце концов он был Последним-из-Проклятого-Клана-Учиха. Все знали и шептались за его спиной. Саске не мог спрятать секреты внутри, потому что все и так всё знали. Ничтожно мало времени прошло — ничтожно мало для покоя, для мира в душе, для того чтобы отпустить воспоминания и позволить им стереться, стать менее жуткими, живыми и поглощающими. — А потом появились мы с тобой. В особенности ты. Из всех детей в Академии только у Наруто ничего не было. И пусть это случилось с ними в разное время, но всё равно между ними было что-то общее. Саске происходил из знатной семьи, Наруто же был Узу-как-то-там, и между ними мгновенно возникла особая, скрытая связь. И пусть они никогда не признавались в ней друг другу, Саске всё равно ее чувствовал и, наверное, он завидовал и злился на Наруто за то, что после всего случившегося у того хватало силы улыбаться. Конечно же, Наруто и Саске не особо ладили. И случайный поцелуй тут совсем ни при чем. — Ты помнишь Саске в начале? Я помню. Он никогда не улыбался. И вот, на одном плече у Саске повис придурок Наруто, на другом — влюбленная по уши Сакура. И с такими веселыми отвлекающими товарищами времени на плохие чувства не оставалось. У Саске не оставалось времени вспоминать, потому что он пытался не завалить очередную миссию. И ему нравился этот невыразимый уют, неуловимое счастье во всем. Впервые в жизни он смог не думать о прошлом, потому что настоящее перевесило, и ненадолго он сумел забыть. Ненадолго Саске был ребенком и Саске жил. Седьмая стала семьей. В мгновения, когда его настигали воспоминая, Саске снова чувствовал глубину зияющих ран. Он любил свою семью, безраздельно и безгранично, и вдруг их не стало. Даже если бы Саске захотел, он бы не позволил себе привязаться к кому-то снова. Он боялся. Из всего отчаянья и боли, которые он пережил, он вынес только страх делать свое счастье зависимым от других людей — Никогда не понимала, почему он отгонял от себя всех девчонок. Другие бы мальчишки ради такого из штанов бы повыпрыгивали. Но когда Саске пришлось постоянно находиться в компании троих человек, волей-неволей в нем проросло что-то новое, пусть он сам того не хотел, отрицал, выбрасывал, боролся с этим, ненавидел, но не мог остановить. Потому что Какаши всегда присматривал за ними, Сакура была очень милой, а Наруто — таким шумным, вездесущим и веселым, что от него невозможно было спрятаться. В Наруто жил рычащий ад. Этот бедный, проклятый всеми сирота, без клана, без знатного имени думал, что сможет стать Хокаге. Возможно, Саске присматривался к Наруто. Саске рос, зная, что будет хорош во всём, Наруто же был полной противоположностью: все думали, что у него ничего не получится, но когда у Наруто стало получаться, люди стали его замечать. Саске стал его замечать. Наруто сказал, что Саске всегда его ненавидел, но это совсем не так. С самого первого момента, когда Седьмая отправилась на свою первую миссию, Саске тянуло к Наруто. Сакура никогда не забудет ночь в Стране Волн, когда они вместе вернулись в дом Тадзуны, поддерживая друг друга за плечи. Они не были врагами. Саске не ненавидел Наруто. Саске ненавидел то, что Наруто смог стать достойным соперником ему, Учиха. Саске особенно взбесило, когда Наруто стал сильнее, взбесило еще сильнее, что Наруто стал сильнее, а он не замечал этого до тех пор, пока его не превзошли, потому что Наруто должен был оставаться неудачником. — Саске-кун всегда был лучшим учеником. А ты был безнадежным двоечником— — Эй! — Но так ведь и было, Наруто. И когда ты научился побеждать врагов, с которыми не мог справиться Саске-кун — ведь Саске-куну было уготовано судьбой стать сильнейшим, и он обязан был стать сильнейшим, если собирался убить брата — как ты думаешь чувствовал себя Саске-кун? Целью жизни Саске была месть. И если Наруто его превзошел, то это означало, что жизнь Саске, или то немногое, что от нее осталось, становилась бесполезной. Наруто был тем, к кому приходил Саске, когда ему был нужен достойный соперник. Он пытался его возненавидеть, но Наруто было двенадцать, и он был туп и воспринимал все брошенные в его сторону сердитые взгляды как вызов. Думал, что Саске делал гадости и провоцировал его, потому что это была шутка, игра. И что Саске вовсе не пытался стать врагами, не пытался разрубить узы. Наруто был рядом и относился к их дружбе как к одному непрекращающемуся физическому и словесному спаррингу, и Саске не злился на Наруто — он злился на себя. Ему нужно было сосредоточиться на своей цели, не отвлекаясь на глупости. Какаши увел Саске, а Наруто отправился к Джирайе. Саске был уверен, что настал его час, пришло время показать всем, на что способен, превзойти товарищей и наконец достичь того, что ему полагалось судьбой. А тупые сопляки вроде Наруто так ничего и не достигли. Саске тренировался, тренировался, тренировался— И не успел. Вернулся Итачи. — Я думаю, это был переломный момент, — коротко вздохнула Сакура. — Мне кажется, в тот день Саске сломался. Сидя в больнице у постели Саске, срезая кожицу с яблок и разговаривая с тишиной, она уже знала, что с Саске что-то случилось, задолго до того, как он выбил поднос из ее рук. После этого все рухнуло. Все пошло не так. Наруто был слишком юн, чтобы осознать реальную опасность. Сакура уверила, что он был в этом не виноват, никто его не винил. Она понимала, что Саске подобрал правильные слова, манипулировал, втянул его в драку, заставил поверить, что у него появился шанс получить долгожданное признание — всего-то и нужно было сразиться. Наруто смеялся, огрызался в ответ и принял вызов, как и все до этого. — Только, Наруто, для Саске-куна это больше была не игра. Саске был уверен, что сможет— Он и не думал о поражении— И когда он проиграл— проиграл после всего, что ему довелось увидеть, выстрадать и принести в жертву — когда это было целью его существования — тогда дыра от расенгана в водяном танкере стала последней, необратимой каплей— Саске была нужна сила. Деревня не могла дать её так быстро, как он того хотел. У него не было выбора: он не мог остаться. Ему дали ясно понять, как получить много силы в короткие сроки. Орочимару показал только сотую часть того, что мог дать, а Саске был слеп и жаден, и одержим, и никто не мог его остановить. Даже Наруто, его лучший друг, лучший друг, которого сказал убить Итачи— — ..Хватит. Наруто закрыл лицо руками. — Я знаю. Дальше я и сам знаю. Саске должен был выбрать между мной и братом, и меня оказалось недостаточно. — Я все знаю. Сакура смотрела на то, как он плачет. Не знала, что делать. Наруто снова ломался. Потому что воспоминания не смягчились с годами, потому что перед глазами все так же стояла их битва, в которой не смог победить. Он пронес это с мучительной ясностью сквозь года. Наруто и Саске были похожи. Они не могли забыть. Они не разрешали себе забывать. — Знаешь, Саске-куну повезло, что ты жив. Ты жив, Наруто. Может, это и странно — говорить, что Саске повезло, что Наруто оставался в живых всякий раз, когда тот пытался его убить. — Я думаю, Саске-кун и сам понимает, что не заслужил такого везения. Уверена, он понимает, что он — самый везучий человек в мире, раз имеет такого лучшего друга, похожего на него самого, который, несмотря на всё, что он сделал, не перестает в него верить. Любопытно, правда, что Наруто — единственный, с кем Саске не смог разорвать узы, единственный, кто никак не умирал, пока Саске его убивал, единственный, кому Саске мог помочь контролировать девятихвостого лиса шаринганом, единственный, кто способен разжечь огонь в Саске ветром, гуляющим на кончиках пальцев— Как любопытно. Из всех людей, из стольких людей в мире— — Ты можешь представить, сколько усилий тратит вселенная на то, чтобы вновь и вновь сводить вас вместе, где бы вы ни были и чем бы вы не занимались? Только вы с Саске так очевидно созданы друг для друга. Саске наверняка понял это и сам. Не мог не понять. Он слишком часто попадался у Наруто на пути, это больше не могло быть случайностью, совпадением, просто везением. И даже когда Наруто не было рядом, что-то всегда напоминало Саске о том, что он оставил в прошлом, уходя из деревни. — А что если он просто не знал, как вернуться? Саске ни за что бы не позволил Наруто притащить его обратно. Он был горд, как глупый, надутый индюк. — А вдруг он боялся, что ты будешь над ним смеяться? Смеяться? Смеяться?! После всего, после всей боли, ран и предательства, этого он боялся больше всего?! Саске знал о своем самом большом страхе. Он знал себя и знал свой страх и ничего не мог с ним поделать. А если вдруг тот единственный человек, который все еще верил в него, станет над ним насмехаться? Как мог он противостоять подобному сильному, ограничивающему, доминирующему чувству? Страх помешал Саске научиться взаимоотношениям с людьми — чему-то обычному и естественному. Саске даже не умел улыбаться в знак благодарности, как бы он смог вернуться в деревню? Саске был очень юн, когда ушел. Он не хотел уходить— если бы тогда нашелся другой способ— Как мог он просто вернуться? Когда понял, что ему больше ничего не осталось, как мог он вдруг вернуться к тому единственному человеку, которого до сих пор заботило, жив он или мертв? Он был преступником S-ранга. Был уверен, что будет убит, как только переступит границу Конохи с пустыми глазами. Может, он думал, что его жизнь ничего не стоит. Может, он думал, что не заслуживал жизни после всего, что сделал и, может, сгорал от стыда потому, что ему не хватило духу убить себя. Может, он хотел и не смог, не решился. Может, хотел, чтобы ему кто-то в этом помог, и, может, ступая по следам своего брата, если бы он сумел заставить того единственного , особенного человека которого не сумел убить, возненавидеть его так сильно, что— Может, ему был нужен еще один шанс. Может, он понял, что убивать, бежать и тонуть в силе — не жизнь вовсе и, может, он раздумывал о том, что же действительно важно в этой жизни, потому что он так и не стал счастливым, цельным, пройдя через всё это. Может, он понял, что, чтобы получить счастье и цельность, и душевный покой, украденные у него в семь, нужно вернуться в самое начало, к истокам, потому что знал, что единственное, что у него осталось в жизни это— — Ты. голосом таким тихим, что эмоции,спрятанные в словах, в тишине звучали как набат. Наруто сказал: — Это неправда. — Но зачем еще ему тут оставаться? И Наруто не знал ответа. Он сказал: — Он относится ко мне, как— мне кажется он ненавидит меня больше всех на свете. — Что—?! Ты вообще меня слушал? — вдруг выкрикнула Сакура. — Я тебе только что рассказала, что думаю о жизни Саске-куна, а ты так и не—! — Знаю. Извини, Сакура-чан. Я все понимаю. Но ты понятия не имеешь, что он делает. — Наруто посмотрел на нее и вздохнул, когда ее злость выцвела и развеялась. — Я не знаю, как ты себе это представляешь, то как у нас это происходит— иногда я и сам не уверен. Мы даже не целуемся, и я однажды решил попробовать, а он сказал, что убьет меня за это. Это совсем не… мило и романтично, как ты себе это представляешь. Он думает только о себе. — Почему же ты спишь с ним? Я никак не могу понять. Если ты знал, что— — Почему? — Наруто рассмеялся и глубоко вздохнул. — По той же причине, по которой я делаю все ради этого ублюдка. Просто подумай, посмотри, чем я все это время занимался: я потратил пять лет, отмораживая свою задницу по всему континенту, бегая за ним, как собака, а сейчас живу с ним и сплю с ним. Как ты думаешь, почему я делаю это ради него, только вот честно-честно, как ты думаешь? Я лично уверен, что причина тут только одна, и именно из-за этого, я буду и дальше с ним спать, лишь бы он остался со мной и никуда не свалил снова. — Я не.. понимаю. Но Наруто видел, что она, конечно же, поняла, как бы ни придуривалась. — Все нормально, — сказал Наруто. — Все-то ты понимаешь, даже если не хочешь себе в этом признаваться. Уж я-то знаю, поверь. — Я все равно не понимаю. Ты о чем? — Сакура-чан, — с болезненно изломанной улыбкой и ироничным выдохом, — Я не собираюсь произносить эту фигню вслух. Или ты думаешь, что пока я не скажу, это не считается? Я даже примерно не могу тебе передать, что делает со мной Саске. Он меня наизнанку выворачивает. Наруто понимал, что и так уже сказал слишком много. Выражение лица Сакуры— Он сказал: — Мне нужно уйти из деревни на какое-то время. Она задышала быстрее и громче— — Я не могу тут больше оставаться. Мне слишком больно. Мне все равно, если он меня ненавидит, но иногда мне кажется, что он вообще ничего не чувствует, и от этого мне так— я больше так не могу. Я должен уйти и побыть один, я должен тренироваться, и когда я стану сильнее, я вернусь и все исправлю. Я ни за что не испорчу все снова. — Ты не можешь его бросить— — Вообще-то, могу, — спокойно произнес Наруто. Сакура выглядела напуганной до глубины души. — Всё будет хорошо. У него есть ты и Сай, и все остальные— — Но ему нужен только ты! — Нет. Лицо Сакуры затопила боль. — Я не нужен ему. — Ты вообще меня не слушал! — Я слушал. Я знаю, что ты пыталась сказать, — сказал Наруто. — Но я больше так не могу. Это слишком— я не выдерживаю. Я не хочу быть его мальчиком на побегушках— я хочу быть с ним на равных. Я принял решение— — Нет! — Нет— Не надо, Наруто— — Нет— не уходи. Послушай меня— я понимаю, как ты себя чувствуешь. Я вижу, как с тобой обращается Саске-кун, и это отвратительно, но— Сакура не пыталась обелить Саске. Саске и вправду злой, угрюмый, мстительный, не способный на эмоции к другим людям, но неужели у Наруто нет ни капли сочувствия— потому что если бы он хоть немного понимал человеческую психологию или имел лишь грамм сострадания тогда он бы попытался понять, почему Саске так себя ведет даже если он считал это недопустимым. даже если не мог этого принять. Наруто был далеко. А Сакура плакала.***
Уже вернувшись домой Саске почувствовал разочарование. Наруто так сильно отвлекали сиськи, что он так и не заметил, кто скрывался под хенге Сакуры.