Жизнь, придуманная для тебя

— Расскажите мне о Драко: какой он? У этого человека, как минимум, необычное имя. — Да, весьма, — я сдержанно улыбнулась. Мы сидели друг напротив друга, погруженные в общие мысли и мягкие темно-синие кресла. Анна, мой психотерапевт, изучала меня внимательным взглядом и время от времени делала пометки в блокноте. Я же просто рассказывала ей о себе. Обратиться к психотерапевту меня уговорили родители, которые уже начали переживать из-за моего отрешенного состояния. Я долго откладывала этот визит. Решилась лишь месяц назад, случайно наткнувшись на визитку Анны в кафе. Так я оказалась в ее кабинете — отчасти из любопытства, отчасти понадеявшись, что кто-то в этом мире поможет мне разобраться в себе. Раз в неделю я приходила к ней. Меня устраивало, что Анна ничего не знает о мире магии, что ее офис находится в деловом центре магловского Лондона, и никто из моих знакомых не догадывается о ее существовании. При таком раскладе проще говорить о своих тайнах. В первую же нашу встречу Анна произвела на меня самое благоприятное впечатление: спокойная, рассудительная, с нестандартным взглядом на мир. Ее темные волосы спускались до поясницы, и этим можно было залюбоваться. В карих глазах читалась глубина, мудрость, словно она знала ответы на все вопросы. Анна была одета утонченно и женственно, и возраст «в районе сорока» ее по-настоящему украшал. Мне понравилось то, как ловко она задавала нужные вопросы и подталкивала к верным ответам. Именно за этим я начала приходить к ней каждую среду. Однако после того ужина в компании Флойда, Тео и Малфоя я попросилась к Анне вне расписания. Несмотря на плотный график, она назначила встречу на ближайший понедельник — вероятно, лишив себя обеда. — Драко, он… — я не знала, как начать. — Неприятный, колючий, резкий во всем, что делает или говорит. — Вот как? — Анна вскинула брови. — Вы поэтому разоткровенничались с ним в переулке и думали о нем на том ужине? Потому что он неприятный, колючий и резкий? — Нет! Конечно, нет. Я считала так раньше. Да уж, подобная характеристика устроила бы Гарри и Рона времен Хогвартса, но не опытного психолога. — А что вы думаете о нем сейчас? — Что он… удивляет меня, — я перевела взгляд с Анны на бьющийся в окно дождь, я не могла говорить, глядя ей в глаза. — Драко выходит за рамки обычного человека: причудливый, витиеватый, как зимний узор на стекле. Он, безусловно, привлекателен — глупо было бы отрицать. Уверена, что именно внешность вкупе с деньгами, связями и дурным воспитанием выковали из него самодовольного ублюдка. Но я вижу в нем не только это. Я вижу, как красива его искалеченная душа, как в нем — таком отстраненном и холодном — бушует огонь, сносящий все на своем пути, я вижу его свет и непроглядную темноту и этот взгляд, от которого подкашиваются ноги. Я сглотнула комок, подступивший к горлу. Я никогда не говорила о Малфое так, не говорила никому, в том числе и себе. — Вас с ним связывали отношения? — Что? Нет! Мы ненавидели друг друга в школе — вот и все наши отношения. Я рассмеялась, но вышло фальшиво. Анна выглядела озадаченной. — Гермиона, вы уверены в том, что это была ненависть? Вы говорите об этом человеке так, словно влюблены в него сейчас или были влюблены когда-то. Я отрицательно помотала головой. — Не может такого быть. Я любила когда-то Рона, теперь люблю Тео. Я ненавижу и ненавидела Драко. Мои новые чувства к нему похожи на банальный интерес, влечение, наваждение — на что угодно, кроме любви. Поймите правильно: уже несколько месяцев Тео избегает меня. Я запнулась и, скорее всего, покраснела. — То есть у нас с ним давно не было близости. Покраснела еще сильнее. — Вы пробовали с ним об этом поговорить? — Пробовала, да, — я сникла. — Тео не любит разговоров. Он сваливает все на занятость и дела и просит потерпеть немного. Иногда мне удается до него достучаться: на время муж становится внимательным ко мне и сыну, но хватает его ненадолго и до свиданий со мной дело все равно не доходит. Думаю, он просто потерял ко мне интерес. Тео — довольно ветреная натура. — Они с Драко похожи? Я задумалась. — Скажем так: внешне они очень разные, но в плане воспитания и характера у них много общего. — Тогда это все упрощает, — Анна мягко улыбнулась. — У вас непростой период в отношениях с мужем, и, вероятно, вы проецируете чувства к нему на другого мужчину — похожего мужчину. Интерес к Драко в данном случае может быть надуманным. Вам нужно разобраться в семейных проблемах, и тогда все встанет на свои места. Давайте договоримся так: в течение недели вы просто наблюдаете за своими чувствами и заодно ищете способ вывести Тео на честный разговор. — Хорошо, — мне не слишком понравилась эта идея, но Анне было виднее. — А что делать с с головной болью и странными полуобмороками? Я рассказала Анне о них в начале нашей беседы. — Сперва покажитесь семейному доктору. Кроме того, — она заполнила бланк рецепта и протянула его мне, — Я назначаю вам легкое успокоительное. Состав натуральный, средство не вызывает привыкания и переносится легко. Принимайте по таблетке на ночь. Если ухудшение самочувствия вызвано стрессом, в течение пары недель вам должно стать лучше. На этом наша часовая беседа подошла к концу. Я покинула кабинет Анны в совершенном замешательстве, но полная надежд. Во-первых, у меня появились силы, для того чтобы решить проблемы с Тео. Во-вторых, мои полуобмороки скоро могли пройти. И самое главное — я перестала переживать из-за Малфоя. Я поверила в то, что он по-прежнему никто для меня. *** Все расплывается. Мир теряет очертания и тонет в бесконечных искажениях, я закрываю глаза. Могу только чувствовать, как меня окутывает теплый солнечный свет, как ярко пахнет молодая поросль и как ладони мои цепляются, скользят по его коже, но срываются, теряя ориентир. Он находит мои руки и вдавливает их в траву. В костяшках пальцев — боль. Она будто стесняется того, что пришла не вовремя, и потому притупляется, замирает, оставляя нас наедине. В этот момент мне кажется: еще чуть-чуть, и я умру. Но умру настолько бессовестно хорошо, что в мыслях нет ни одного возражения, и я позволяю этому случиться. — Осторожнее, Грейнджер. Я могу влюбиться, — шепчет он, и шепот его скользит по моей шее. Я плохо соображаю, но отчего-то думаю, что он давно в меня влюблен. Мне так хорошо от этой мысли и от яркого солнца. Мне хочется нежности. Я перебираю пальцами его волосы. Спустя какое-то время чувствую, как он приподнимается на локтях и смотрит на меня. Открываю глаза, и вместо лица его вижу пятно. Просто размазанное пятно. Это выглядит жутко, и в своих мыслях я кричу, но на деле не могу издать ни звука. Дыхание сбивается, меняется картинка. Мы в лесу. Я пропахла хвоей и костром. Перед глазами мелькают высокие всполохи огня — горит что-то очень большое. Я словно пьяна, но помню, что не принимала сегодня ни капли алкоголя. Голова кружится, и меня тошнит. Нахожу в себе силы подняться и, опершись одной рукой о дерево, осмотреться. В отблесках огня вижу его силуэт. Я точно знаю, что его, хотя человек передо мной скрыт мантией с головы до пят. Он что-то кидает в костер и не обращает на меня внимания, а мне становится настолько больно, что эта боль переламывает душу пополам. Он сделал что-то плохое, он предает меня. Это невыносимо, просто невыносимо! Я люблю его и я сломана. А он зовет меня по имени и без выражения в голосе предлагает присесть. «Ты слишком устала». Я и вправду ощущаю усталость — сил не хватает ни на гнев, ни на слезы. Сползаю по стволу дерева вниз и смотрю на огонь. Он зачаровывает, завораживает меня, притупляет мою боль. Он помогает забыть. Я тянусь к его свету рукой, подставляю ладонь и ощущаю слабое жжение, которое тут же проходит, ведь картинка опять меняется. Его руки на моих плечах — сильные, неумолимые, сжимающие в тисках. Он хочет меня удержать. Я почти вырываюсь, а у него по-прежнему нет лица, и мое горло сжимается в спазме, потому что я снова пытаюсь кричать. — Ты не можешь так поступить со мной! — трясет он меня. — Ты не можешь так… Я давно должна была узнать его голос, но память подводит меня. — Не оставляй меня, — просит без надежды. Столько боли в одной фразе и столько же боли во мне. Но страха еще больше, и, кажется, это предел. Мне наконец-то удается закричать, и вот уже нет ничего, кроме моей темной комнаты с узорами, что рисует свет от фонаря. Я сижу на своей постели, дрожа от волнения, и с трудом восстанавливаю дыхание. Это просто ночь и просто сон. Он сотрется из памяти утром, когда в комнате перестанут бродить тени. Я выдыхаю и провожу рукой по волосам. Спать больше не хочется. *** Кошмары выматывали меня неделю, а потом резко прекратились. Головные боли, звон в ушах и прочие странности исчезли тогда же. Апатия отступила, поэтому к семейному доктору идти не пришлось, и я была на сто процентов довольна тем успокоительным, что выписала Анна. Меня терзало только одно: я все еще думала о Малфое и все еще не поговорила с Тео. Несколько раз я пыталась начать разговор, но так и не смогла. То не было подходящего момента, то подходящего состояния. Я трусливо сбегала от наших проблем, погружаясь в работу и воспитание ребенка, и могла бы делать так бесконечно, если бы не столкнулась с реальностью в одной из книжных лавок магического Лондона. — Кто? Тео Нотт?! — Тшшш, не кричи так! Да, он мне нравится, — что тут такого? Я так и пристыла к месту с книгой в руках, которую еще минуту назад увлеченно разглядывала. Я стояла к ним спиной, но в стеклянной дверце стеллажа были видны их отражения: две совсем еще молоденькие ведьмочки тоже копались в книгах и между делом обсуждали моего мужа. Они были похожи друг на друга: одинаковые мантии, одинаковые прически. Только одна была блондинкой с ярким румянцем на щеках, а вторая — мулаткой с темно-коричневыми волосами. Судя по разговору, Тео симпатизировала блондинка. — Что тут такого, — передразнила мулатка. — Да он тебе в отцы годится! Она засмеялась, а блондинка, напротив, состроила обиженную гримасу. — Ему нет и тридцати вообще-то. Сомневаюсь, что Тео мог стать отцом в столь юном возрасте. Теперь расхохотались обе. На вид ведьмам было около двадцати лет, а Тео вот-вот должно было исполниться двадцать восемь, так что их арифметика действительно не сходилась. — Ты не представляешь себе, какой он в привычной будничной суете. Такой строгий, весь из себя… Но если посмотрит в мою сторону, то обязательно улыбнется так, что я на осколочки сыплюсь от волнения. — Ты же секретарь Драко, если я не ошибаюсь. — Да, Тео предпочитает работать из дома, но время от времени заглядывает к нам через каминную сеть, так что улыбки в мою сторону случаются нередко. Блондинка закусила губу. Она едва не пищала от восторга. Я же была готова разрыдаться от той странной смеси из досады, смущения и раздражения, что кипела в моей голове. — Не нравится мне это, — шатенка покачала головой. — Нотт — избалованный аристократ и бывший пожиратель. И, ко всему прочему, он женат! — Женат! Как же! — фыркнула моя ее собеседница. — Ходят слухи, что брак Тео фиктивный, иначе он бы не появлялся на работе в любое время дня и ночи и не шатался бы по всяким злачным местечкам вместе с Драко. Что?! Я чуть не задохнулась. Какие злачные местечки? И почему вдруг наш брак считают фиктивным? — Лесли, это просто слухи. Люди любят судачить о тех, кто более-менее знаменит, а жена Нотта — живая легенда. Ее всегда будут обсуждать больше других — как Поттера, Уизли и Волан-де-Морта. Последнее имя девушка произнесла тише, словно до сих пор боялась безносого психа. — Как по мне, слухи могут быть правдивы, — блондинка взяла книгу и развернулась в сторону кассы. — Я встречала Гермиону на общих мероприятиях — в ней вообще нет ничего особенного, ничего такого, за что парень вроде Нотта мог бы зацепиться. — Как минимум, один раз он за что-то зацепился, раз у них родился ребенок. Шутка вышла пошлой и плоской, но девицы, естественно, расхохотались. Они ушли расплачиваться за книги, так и не заметив меня, и я не слышала их дальнейшего разговора. Я спешно покинула магазин, хотя ноги отказывались меня слушаться: тело словно налилось свинцом и потяжелело фунтов на тридцать. Я была взволнована, расстроена и обесточена. Две случайные ведьмы и один случайно подслушанный разговор выпотрошили меня до косточки. Глупо было реагировать так — это же обычные сплетни. Но что-то в их словах задело меня, и я не смогла с собой справиться. Я еле добралась до дома. Пришлось воспользоваться электричкой, потому что трансгрессировать в таком состоянии было опасно. На удивление, в обстановке магловского вагона я почувствовала себя куда более своей, чем в особняке, называвшимся моим домом. Я прислонилась лбом к стеклу и, покачиваясь, долго-долго смотрела на свой дождливый город, пока женский голос из автоинформатора не объявил конечную. Еще минут десять пришлось идти пешком. Я промокла и устала, и раздражение во мне раскалилось добела. Проскользнув мимо спальни Скорпиуса, я незаметно поднялась в свою. Мне не хотелось заходить к сыну в таком состоянии. В надежде, что Бетти справится с вечерней сказкой без меня, я тихонько прикрыла дверь, разделась, кое-как забрала непослушные волосы и приняла быстрый душ. Выйдя из ванны, зачем-то надела самую красивую сорочку из всех, что были в моем гардеробе. Ее черный шелк в обрамлении кружева прохладой лег на мою кожу, и я поежилась от необычного ощущения. Я нечасто носила такое белье, предпочитая простые ткани, линии и фасоны. Однако в тот вечер мне чрезвычайно захотелось, чтобы Тео смотрел на меня, видел меня и видел этот шелк на мне, пока я буду проклинать его последними словами. Мне нужно было, чтобы он почувствовал хоть что-то! Хотя бы капельку того беспокойства, непонимания и тоски, через которые я пробираюсь уже четыре месяца. — Мерлин Великий! Что за нравы?! — заворчали обитатели волшебных портретов, завидев меня. После душа от усталости не осталось и следа. Я летела без оглядки в кабинет Нотта, и ни мрак этого дома, ни темнота коридоров, ни даже многочисленные родственники мужа, охающие с портретов, не могли остановить меня. Тонкая лямка сорочки спала с одного плеча, и длинный подол ее пришлось приподнять, но я не ощущала холода. Моя кожа горела. Я сама горела, а в мыслях крутился хохот тех миловидных девиц. — Зачем я тебе? — почти выкрикнула с порога, когда с силой распахнула дверь и ворвалась в этот чертов кабинет. Унылый, вечно запертый, пропахший дымом и огневиски кабинет. Нотт фактически жил в нем, спрятавшись от всего мира и от меня. Я застала Тео стоящим у окна: он курил и смотрел на дождь. Его окружала темнота, а единственный источник света — лампа с зеленым абажуром — освещал лишь кипу пергаментов да книг, разбросанных по столу. От силуэта моего мужа веяло одиночеством, несмотря на то, что поза его была расслабленной. Нотт затушил сигарету, спокойно развернулся ко мне и застыл. Его взгляд скользнул по сорочке. На мгновение в его глазах показалась эмоция — сильная, кричащая, живая. Однако Тео быстро пришел в себя: спрятал руки в карманы и спрятал душу от меня. — Как минимум, затем, чтобы врываться в мой кабинет в столь соблазнительном виде. Нотт опять паясничал, как делал это всегда. — Не смей! Не смей делать этого снова! — Чего именно? — Отмахиваться от меня! Я все-таки ощутила себя слишком голой для этого разговора и вернула соскользнувшую лямку на место. Это не спасло моего положения. — Детка, что с тобой? Был плохой день? — Тео приблизился. — Я, кажется, говорил тебе, что ты можешь вообще не работать. — Да причем тут моя работа?! — я в бессилии заломила руки и начала расхаживать из стороны в сторону. — Я просто хочу знать: зачем это все? Я, ты, Скорпиус… Мы живем в одном доме, но мы не вместе! Ты словно делаешь над собой усилие, чтобы провести время с сыном, и вообще не прилагаешь усилий, чтобы провести его со мной. Ты вечно пропадаешь здесь или где-то еще… — Ты, ты, ты… Герми, откуда столько претензий? — Нотт перебил меня и начал медленно наступать. — Успокойся, расслабься, прогуляйся с Дафной Забини по магазинам или проведи часок-другой в спа. Ты просто устала. На этих словах Тео подошел близко-близко и практически прижал меня к стене. Мое сердце застучало быстро и гулко. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой приподнял мой подбородок. В этой полутьме, в объятом дождем кабинете он был похож на самого прекрасного и самого опасного демона. Его черные волосы спускались крупными волнами до середины шеи, как бы обрамляя и подчеркивая заостренные черты лица и ямочку на подбородке. Во взгляде читалось легкое нахальство, и ухмылка выглядела чересчур циничной, но это ему невероятно шло. — Я действительно устала, Тео, — мой голос заскрипел от волнения, — Однако работа здесь ни при чем. Я попыталась абстрагироваться от магнетизма Нотта и уперлась взглядом в его плечо. В очередной раз он хотел отделаться от меня флиртом и общими фразами. Я больше не могла ему этого позволить. — Предлагаю прекратить все это, — самой не верилось, что говорю, — Хотя бы на время. Мне нужны нормальные отношения, а не дешевый фарс на приемах и уж точно не шопинг с Дафной Забини. Если мы окончательно решим, что надоели друг другу… — Нет, — Тео опять перебил меня. Затем слегка наклонился и поцеловал мою ключицу. Я услышала, как сбилось его дыхание, и почувствовала, как участилось мое. — Что значит нет? — спросила я, на самом деле не слишком желая продолжать разговор. — Это значит, — Нотт выпрямился и сжал мой подбородок сильнее, — что ты перестанешь задавать глупые вопросы, прогуляешься с Дафной и продолжишь играть в этот дешевый, как ты говоришь, фарс. Последние слова он отчеканил спокойным холодным голосом. — С чего бы вдруг мне это делать? — возмутилась я, ощущая, как ноет челюсть под его пальцами. — С того, что в противном случае ты уйдешь, но Скорпиус останется со мной. И поверь мне, милая, — Нотт наклонился к моему уху, перейдя на шепот, — я сделаю все, чтобы лишить тебя сына. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли комом в горле. Это было немыслимо, невероятно! Я ни разу не слышала от Тео угроз, а он ни разу не использовал свои слизеринские приемчики в отношениях со мной. — Никто не станет лишать меня Скорпиуса! — привела я разумный довод. — У Визенгамота нет на это оснований. — Вот как? Тео убрал свои руки от меня и начал отступать вглубь комнаты. Все точки на теле, ощутившие его прикосновения, болели. — Практически все весомые должности в Визенгамоте сейчас заняты отпрысками аристократов, — продолжил он, — И с большинством из них я на короткой ноге. В случае развода максимум, что они тебе оставят, — это свидания с сыном по выходным. Уж поверь, я найду способ их убедить. Его слова прошлись по мне, словно пощечина. — Кингсли не позволит этого сделать! — Кингсли плевать на тебя — ты же вышла замуж за пожирателя, помнишь? К тому же закон, разделивший Министерство, аврорат и Визенгамот, все еще действует. Министерство не имеет права вмешиваться в дела мракоборцев и судей, чтобы обвинения и приговоры были максимально объективными. Ты же сама принимала участие в разработке этого закона, а теперь он тебя расстраивает? Нотт состроил жалостливую гримасу. К тому моменту он уже сидел за столом и, развалившись в кресле, потягивал огневиски. Я же задыхалась — от обиды, злости и собственного бессилия. — Детка, не усугубляй, — тон мужа снова стал привычным, будто ничего не произошло. — Отдохни, займись собой, займись Скорпиусом, и жизнь наладится, вот увидишь! Все еще не веря своим ушам, я развернулась и вышла из его кабинета. Ноги во второй раз за вечер отказывались меня слушаться. Я брела по коридору и ощущала, как жуткий холод пронизывает меня, как слезы начинают сотрясать мое тело. Мне хотелось сбежать, оказаться где-нибудь подальше от этого особняка и этой жизни, от самой себя. В ту минуту я бы все отдала, заплатила последние деньги за то, чтобы вновь очутиться в детстве. Там родители закрывали меня от любых невзгод, там я не была женой пожирателя и матерью мальчика, ставшего разменной монетой. Я была собой и еще не успела наделать ошибок, за которые так любезно мне предоставила счет судьба.