***
Я аппарировала в подворотню рядом с Сити*. Место было зачарованное, проверенное — даже маглы-наркоманы не совались сюда в поисках укрытия, так что трансгрессировать можно было смело. Еще минут пятнадцать до этого я доказывала Малфою, что со мной все в порядке, что ему не о чем переживать и все перечисленное им — просто череда случайностей. Я была настолько убедительна, что чуть не поверила себе сама! Если бы ты мог говорить, дорогой дневник, то наверняка предложил бы сказать Драко правду. Я почти это сделала, только… Эти сны — в них точно есть ответ. Они именно такие, какими их описывал Флойд, и они темные, а значит, с нами произошло что-то плохое. Связано это с подменой реальности или нет — я не знала, но и довериться Малфою пока не могла. К Анне я, естественно, опоздала, несмотря на аппарацию и торопливый полубег, которым преодолела несколько улиц до ее офиса. Она читала в тот момент, когда я зашла. На мои извинения отреагировала самым успокаивающим тоном, который только был в ее арсенале, предложила чай и привычное уютное кресло у окна. Когда мы устроились друг напротив друга, я сделала несколько глотков, обдумывая, с чего бы начать, и вдруг меня осенила мысль. — Анна, скажите, а бывало так, что человек забыл какое-то событие, но психотерапия помогла ему вспомнить? Какой-то метод — гипноз, рисунки или что вы там применяете. Анна улыбнулась. Примерно так улыбаются матери своим детям, спросившим какую-нибудь глупость. — Почти все травмирующие события либо полностью забываются, либо становятся полуправдой. В процессе работы терапевт принимает решение, докапываться до этих ран или нет — что будет лучше для пациента. Чаще всего приходится докапываться, и да, определенные инструменты для этого есть, но они не всесильны. К чему вы спрашиваете? — Я думаю, — как бы ей объяснить? — Думаю, что в моей жизни были события, которые я помню смутно, не до конца. Но эти события важны — я чувствую: в них кроются ответы, которые мне нужны. — Гермиона, вы понимаете, что говорите слишком туманно? — Да, — я нервно усмехнулась. Говорила туманно я только потому, что между мной и Анной была весьма внушительная пропасть в виде мира магии. Это был еще один раз за пару месяцев, когда я пожалела о том, что получила письмо из Хогвартса. Я бы хотела открыться, хотела бы обсуждать со своим терапевтом обычные человеческие проблемы и не знать о том, что кто-то украл мою жизнь при помощи волшебства. Первый раз случился после дня рождения Тео — во время прогулки по магловскому Лондону, и вот настал второй. — Давайте лучше начнем сначала, — прервала мои размышления Анна. — Все это время я подбиралась к вам, Гермиона, но вы не пускали меня глубже перипетий на личном фронте. Для того чтобы помочь вам разобраться в себе, мне нужно попасть в ваше детство и вашу юность, а затем и в ту взрослую жизнь, которая была до встречи со мной. Вы правы, все ответы в вашем прошлом. Во всем прошлом, а не в некоторых его частях. — Но с моим детством все было нормально, — я пожала плечами. «Почти нормально, если не принимать во внимание то, что происходило в Хогвартсе». — Отношения с матерью, отцом? — Обычные. У меня хорошие родители. «Которым я стерла память, когда началась магическая война». — Что насчет детских травм? — Каких, например? — Насилие? — Никто… Постойте. Я выдохнула, потерла переносицу. В голове закрутились воспоминания. Беллатриса, ее в безумстве перекошенное лицо, кожа на левой руке горит… Я приподняла рукав блузки. Анна внимательно наблюдала за мной. На предплечье до сих пор были шрамы — я не сделала ни пластику, ни татуировку, не спрятала ни одной буквы. Оставила надпись в память о том, что я оказалась сильнее этого. Единственное, к чему я прибегала, — это маскирующие чары. Я скрывала надпись ото всех, кроме себя. Теперь ее увидела и Анна. — Насилие необязательно должно быть связано с сексуальной сферой — оно может иметь разные формы и долгое время не восприниматься нами в качестве такового, — вполголоса проговорила она. Я прошлась пальцами по надписи. Буквы были неразборчивыми — кожа затянулась, кое-где посветлела. Неосведомленный человек не разобрал бы, что именно там написано. Однако я продолжала видеть в своем шраме то самое слово, которое даже вслух произносить не могла. — Знаете, Гермиона, прошлое не изменить, но важно его отпустить, чтобы оно больше не влияло на нас. Неуспешные жизненные сценарии, наши беды, отношения с неподходящими партнерами — все это может вырастать из вчерашнего дня. Если вы хотите найти ответы, то давайте начнем не с рисунков, а с этого шрама. Вижу, он много значит для вас. Расскажите мне про него. Что произошло? Кто был там? Что вы чувствовали тогда? «Кто был там?» Мой мозг зацепился за эту фразу. Реальность снова начала размываться с сопутствующим звоном в ушах. Я оказалась где-то на грани между явью и сном, реальностью и воспоминаниями, между Анной и смотрящими на меня серыми глазами. — Драко, — ответила я. — Там был Драко. — Это он виновник вашего шрама? Я лежала на полу и смотрела в уходящую перспективу комнаты. Отвлечься, мне не на что было отвлечься. Крики и боль и ощущение собственного полного бессилия. Мне нужно было сбежать от этого. — Он не виновник моего шрама, но он был там. Сморгнув в очередной раз подступившие слезы, в темном дальнем углу комнаты я заметила его — худого, бледного. Я видела, как ладони Малфоя то сжимаются в кулаки, то распрямляются, как тело его подрагивает, как он смотрит на меня — тепло и измученно, со страхом и сожалением. — Драко помог мне, — поняла я, — Отвлечься. — От чего? — От того, что там происходило. Простите, я не могу сказать больше. — Хорошо, — согласилась Анна, — Говорите столько, сколько вам нужно. Присутствие Драко там повлияло на ваши отношения в дальнейшем? Ваши чувства к нему сейчас — они как-то связаны с тем моментом? — Вряд ли. Я продолжила погружаться в эти нечеткие видения, и вскоре картинка поменялась. Бледные пальцы скользят по моему шраму. Дрожащие, невесомые. Его дыхание рядом, окутывает мою шею. Малфой стоит сзади и одной рукой обнимает мой необъятных размеров живот. — Я так и думал, что ты его оставила, — произносит Драко и нежно целует меня. — Спасибо, что показала. — Почему… — я пытаюсь задать вопрос, который давно волновал меня. — Почему ты ничего не сделал тогда? — Потому что испугался, — неохотно признается он. — Я был запуган Волан-де-Мортом до смерти. Я был мальчишкой — глупым жалким мальчишкой! Веришь или нет, но больше всего на свете я жалею о том, что происходило с тобой и со мной тогда. Если бы я только мог, я бы сделал что угодно, лишь бы это изменить, лишь бы ты была счастлива и без сожалений и страхов любила меня. Я бы отдал за такую возможность жизнь, десятки жизней! — Не говори так — пожалуйста. С прошлым покончено, а мне достаточно настоящего и будущего. После этой фразы картинка снова меняется, и все приходит к той точке, с которой я начала вторую половину дня. Ночь, свет фар вперемешку с темнотой заливает пространство, но я больше никуда не иду. Я в машине. В машине и в то же время — в кабинете Анны. Странные ощущения. Дворники мечутся по стеклу туда-сюда, мерно стучит звук поворотников, пахнет гарью и кровью. Машина завалилась набок. Тело ноет всеми оттенками боли, и я не могу пошевелиться. Дверь внезапно распахивается. — Драко, — я едва шевелю губами. Он в ужасе и он молчит. Уверена, что я смотрю на Малфоя именно так, как он тогда — наблюдая за мной и Беллатрисой — смотрел на меня. Со страхом и сожалением и молчаливой печалью. Драко делает резкий выдох, будто ему ударили в живот, прикрывает рот кулаком. Мечется из стороны в сторону, потом останавливается. Опускается на колени, тянется рукой к моей голове, касается пальцами левого виска. От этого прикосновения щиплет кожу или, точнее, рану. — Зачем ты так со мной, — спрашивает Малфой, — со всеми нами? В глубине души та Гермиона из прошлого знает ответ. Она знает точный ответ, но от бессилия не может сказать, а я не могу вспомнить. Голова Малфоя опускается мне на колени. — Я устал, Грейнджер, я так устал, — шепчет он. Мои глаза закрываются. Это последнее, что Драко успевает сказать, прежде чем меня забирает к себе темнота. Авария — она действительно со мной случилась. Только меня нашел не Тео, а Драко, и, конечно, это было во время отношений с ним! Как я раньше не додумалась? Но почему ее нужно принимать за точку отсчета? Мои новые воспоминания говорили, что я просто поссорилась с Ноттом, села в машину, уехала и, не справившись с управлением, угодила в кювет. Однако, окунувшись в настоящие воспоминания, я почувствовала, что причины и последствия этой аварии были серьезнее. Мы с Драко не просто повздорили — все было гораздо глубже, и это была… месть? Что же он такого натворил? Что я натворила и как добраться до правды? — Гермиона, — голос Анны рассеял последние остатки воспоминания, — Гермиона, вы слышите меня? — Да, слышу… Простите, я кое-что вспомнила. — Не хотите со мной поделиться? Несколько секунд я просто сидела, молчала и пыталась прийти в себя. Затем поднялась и пробормотала: — Анна, простите еще раз, я не могу… Не сегодня… Я позвоню на следующей неделе. Она кивнула, но ничего не ответила. Ощущая крайнюю неловкость, я быстро собралась и покинула ее кабинет. А, выйдя на улицу, спустилась до ближайшего паба и напилась, как сволочь, — впервые в жизни.***
Домой я вернулась на такси — обычном магловском такси. Водитель вез меня по припорошенным снегом улицам и без остановки жаловался на жизнь: на низкие тарифы и конские налоги, на то, что люди устали от монархии, и на британское правительство, которому «пора бы обзавестись стальными яйцами». Я слушала вполуха, но этот разговор казался мне правильным. Такси, магловские районы, обычные люди, выползающие из баров, — все это казалось мне правильным. Подмена реальности, дом с говорящими портретами, куда я возвращалась, и магия в целом, напротив, были чем-то неверным. В тот вечер мне отчаянно захотелось нормальной человеческой жизни. Я едва не задохнулась от тоски, когда водитель остановился у ворот особняка Нотта. Тео ждал меня. Стоял на крыльце, накинув небрежно мантию, и курил. Я медленно прошла по вымощенной камнем дорожке, весь путь всматриваясь в его силуэт. Мне не хотелось больше ни с кем говорить. Но, очевидно, Нотту было что сказать. Я поднялась по ступенькам и поравнялась с ним. — Не думай, что это надолго, — задумчиво сказал он. — Что именно? Тео осмотрелся по сторонам, будто опасаясь, что нас услышат, подошел ко мне, наклонился и прошептал на ухо: — Малфой. Я вздрогнула. Накатившее было опьянение как рукой сняло. Тео схватил меня за локоть и наклонился еще ближе. Все во мне кричало, умоляло опровергнуть его слова или отойти, но я стояла на месте, как прикованная, вдыхала запах сигарет и продолжала слушать его. — Интересно, когда Драко спит с тобой, он думает о том, что я трахал или, возможно, трахаю тебя точно так же? Но вот ведь в чем разница: я имею право на это, а он нет. Несправедливо — ты так не считаешь? — Что ты несешь?! — Пытаюсь объяснить тебе, что ты все еще моя жена и ею останешься. — Нет, — я не сдержалась. — Нет? — Я не твоя жена. «Заткнись, Грейнджер! Просто замолкни и уходи». Тео отпрянул. В его глазах промелькнуло волнение. Он понял? Понял, что я знаю? С минуту Нотт молчал и всматривался в испугавшуюся собственных слова меня, а потом улыбнулся — злобно — склонился лбом к моему лбу и прошептал: — Что бы ты там себе ни придумала, тебе никто не поверит. А с Малфоем можешь трахаться сколько угодно, пока есть такая возможность, но повторяю: это ненадолго. Скоро все станет правильно — вот увидишь, дорогая. Странная фраза и еще эта ухмылка… Я высвободилась из его хватки, отступила на шаг и поспешила скрыться в доме. Тео за мной не последовал. Я десять раз прокляла себя за неосмотрительность, пока поднималась в спальню Скорпиуса, чтобы проведать его. Эта угроза — она могла быть пшиком, просто звуком! А могла стать настоящей бедой, особенно если Тео поймет, как много я знаю. Я решила, что завтра же встречусь с Флойдом и Гарри и мы разыщем Мертвеца.