Если бы Майлз выжил

Тяжёлый звук закрытия скребущей по полу металлической двери, а затем звон цепей и замков пробудили сознание Мариона. Он ничего не увидел — глазам мешала повязка; движения тела также не привели к какому-либо результату, кроме скрипа стула, на котором сидел Пол, — очевидно, его крепко связали. После послышались лёгкие, едва различимые шаги в сторону пленника. С него по воле неведомой силы слетела закрывающая обзор повязка, и Пол увидел перед собой мужчину в капюшоне, чьи глаза, маленькие и чёрные, словно уголь, сверкнули и скрылись в тёмно-серой ткани. — Здравствуй, Пол, — несомненно, это был Саймон Пикок, одна из первых целей в списках противников Мёркофф. «Подлежит немедленному устранению в силу чрезвычайной опасности и утечек информации, устраиваемых им». — Можно было и повежливее, — Пол размял шею. — В конце концов, я не собираюсь выдавать ваше местоположение. Что с моей Элис? — Осторожность не повредит, — Пикок склонился перед Марионом. — С твоей дочерью всё в порядке, с её пальцами, кстати, тоже. Ты увидишь её сразу же после выполнения первого задания. Пол молча кивнул. Он понимал все риски и не спешил спорить и настаивать на встрече с Элис — это было куда опаснее, нежели игра по правилам Саймона. Кажется, он нашёл его больное место и теперь давил на него со всей силы в надежде обратить в своего союзника. Будто Марион вообще когда-то был предан этой чёртовой организации. Мёркофф не нужны такие мягкие люди, и то, что он сейчас сидел здесь, стало очередным доказательством этого. — Как ты понимаешь, — продолжил Пикок и отошёл от пленника на шаг, — тебе придётся выполнить всё то, что я скажу. Это в твоих интересах и интересах твоей дочери. *** Первый выстрел произошёл случайно, пуля с грохотом влетела в бетонную стену и осталась там. Полин лежала на тёмно-бежевом линолеуме и пыталась скинуть с себя Пола. Он крепко держал её, пытаясь выхватить пистолет, но она не ослабевала ни на секунду — и это возымело эффект. Скинув Мариона с себя, Глик вскочила на ноги и нацелила на него дуло пистолета, пока он лежал на полу. — Ни с места! — жёстко и уверенно крикнула она, отступив на шаг. — Одно лишнее движение — и я тебя убью. Впрочем, я и так собираюсь это сделать. — Вот так просто выстрелишь в своего напарника? — с его головы давно слетел тёмно-серый капюшон, и Полин видела улыбку Пола, эту издевательскую ухмылку, становящуюся невыносимой с каждым мигом. Несколько секунд — и правое бедро Мариона пронзила острая боль, разошедшаяся по всей ноге; неприятный, растянутый крик, утихший через минуту. Чёрт возьми, она действительно в него выстрелила! Зря он сомневался в её решительности — Полин никогда не остановили бы чувства перед кем-то. Даже если этот кто-то — давний напарник, спасший ей жизнь с десяток раз и расследовавший с ней бок о бок не одно дело. Нет, она была идеальной исполнительницей воли Мёркофф. — Зачем ты это делаешь, чёрт возьми?! — голос Полин приобрёл необычайную для неё эмоциональность. Однако каждая мышца её тела словно была подконтрольна ей — даже руки не дрожали, несмотря на волнение. — Как ты думаешь, ради чего я стал работать на Мёркофф? — Марион придерживал рукой рану на ноге. — Хотя ты и так знаешь ответ, не буду распыляться на слова. Даже Мёркофф ничего не смогли сделать с болезнью Элис — только остановили её развитие. Нет, Саймон Пикок обладает чем-то бо́льшим — чем-то, что исцелит мою дочь, если я... — его губы снова скривились в широкой ухмылке, а взгляд вновь засиявших голубых глаз обрёл небывалую уверенность. — Если я отвлеку тебя. В следующую секунду голову Пола пронзили четыре пули — затем послышался выдох, похожий на хрип. Его глаза потухли навсегда, а тело обмякло. — Сукин сын... — бросила Полин и, повернувшись к офисному столу, резко — до основания — выдвинула верхний ящик. Она быстро достала оттуда комплект пуль, украшенных символами на неизвестном языке, и поместила их в пистолет. Выбежав из кабинета и осмотревшись, Полин спустилась на первый этаж здания. Охрану и Елену, администратора офиса, разорвали на части и раскидали вокруг. Скорее всего, нападающие, если они ещё не скрылись, выйдут через эвакуационный выход. Там Глик и заняла удобную позицию, из которой могла бы выстрелить в любого, кто попытается выйти пожарной дверью, и краем глаза заметить движения в главном зале. Однако произошедшее дальше превзошло её ожидания: где-то с третьего-четвёртого этажа, прямо над ней, послышался треск разбившегося стекла. Кто-то выпрыгнул из окна! Полин выбежала на улицу через эвакуационный выход — и перед ней предстал Саймон, держа в руках толстую папку с, видимо, информацией о планах Мёркофф. Смотря на пистолет в её руках, он держал уголки чёрных сгнивших губ приподнятыми — до тех пор, пока Глик не выстрелила, предварительно отбежав назад. Тогда Пикок вспомнил о том, что такое боль. Она расползлась от левого плеча, куда попала пуля, по всему телу, парализовав его и заставив упасть от бессилия. Наниты медленно теряли связь друг с другом и с ним, их носителем, хаотично кружась вокруг него и отлетая всё дальше и дальше. — Вот и всё, ублюдок, — но перед тем, как Полин успела произвести последний выстрел, невидимая сила оттолкнула её в сторону мусорного контейнера, а затем подхватила бессознательное тело Саймона, словно растворившееся в мешковатой одежде, и жёлтую папку с документами, чтобы скрыться за переулком. *** — Эта женщина... — Саймон до сих пор чувствовал боль, хотя связь с нанитами уже восстановилась — не без помощи Волрайдера, конечно. Вместе со своими силами он потерял сознание; очнувшись уже в убежище, Пикок ощутил себя насквозь прогнившим — будто все органы выбросили, а тело поместили в формалин, чтобы не разложилось окончательно. Его левая рука отвалилась — и даже наниты не смогли присоединить её обратно. С другой стороны, они без проблем заменят утраченную конечность, хотя маскироваться под обычного — хоть и скрытого под слоями широкой одежды — человека будет сложнее. — Как она смогла тебя ранить? — Билли озадаченно рассматривал разлагающуюся прямо у койки руку. Она ещё содержала в себе наниты, но теперь была полностью бесполезной — к тому же, её гниение больше ничем не сдерживалось. — Именно это я и хотел узнать, — Саймон закашлялся, опираясь на руку в попытке сесть. — Вернее, продвижение Мёркофф касательно способов противодействия тебе и мне. После неудачи в Маунт-Мэссив всех сотрудников проекта «Волрайдер», включая моего информатора, перевели на другие дела. — И ты решил, что можешь ворваться в один из офисов Мёркофф, где предположительно находились нужные документы? — получив в ответ еле заметный кивок, Билли продолжил. — Почему ты не мог просто послать туда Мариона? — У него низкий уровень допуска, — невозмутимо ответил Пикок, бросив попытки выйти из горизонтального положения. — Его бы в лучшем случае остановили, в худшем — расстреляли, если бы он попытался пройти в архив с документами повышенной секретности — особенно с учётом того, что Марион на некоторое время пропал из поля зрения Мёркофф. — Его и так расстреляли, — облака нанитов вокруг Билли кружили с удвоенной скоростью, словно пытались разрезать воздух. — А ты будто тоже хотел там сдохнуть. — Ты что, беспокоишься обо мне? В любом случае, я нашёл ещё кое-что важное, — рот Саймона скривился в усмешке, впрочем, ненадолго: глаза медленно закрывались, сознание вновь ослабло, боль утихла, и его с головы до ног окутал сон, в котором он ранее не нуждался. Сейчас, когда Пикок умер и воскрес в виде ходячего мертвеца, появившиеся вновь — пускай и ненадолго — чувства заставили его вспомнить, каково это — быть живым. *** Если сравнивать состояние сильного помутнения сознания и полной потери связи с реальностью с глубоким омутом, в котором каким-то образом удавалось дышать, то именно сейчас Блейк плыл на поверхность. Он не знал, сколько времени на это ушло и сколько ещё пройдёт, прежде чем хаотичные, но многочисленные галлюцинации уступят место реальности. Что если это — наказание? Почти на его глазах отец Лютермилх — преподаватель-педофил в католической школе, где он учился, — убил Джессику, лучшую подругу Блейка. И тот ничего не смог сделать. Идиот. Она же просила тебя не уходить, Лангерманн! Твоя фамилия идеально тебе походит — ты словно глупое и трусливое морское существо, которому следовало бы зарыться поглубже в песок на дне озера. Не это ли сейчас происходит? Сплошные сожаления, сопровождаемые нескончаемыми галлюцинациями. Даже герой из тебя не вышел. Линн умерла прямо перед тобой, потому что ты не успел её спасти, путал с Джессикой. Так за кем ты так яростно бежал в попытках помочь, защитить? Кажется, кто-то сверху всё же решил прекратить твои страдания, Лангерманн. Или перенести их на сознательный уровень, воплощая твои страхи в реальности. Иди. Хватит закрываться в своей голове. До тебя кто-то упорно пытается достучаться. Яркий свет резко разогнал спутавшиеся и давно потерявшие значение мысли. Галлюцинации рассыпались, словно по витражному куполу били сотнями молотов. Пробоины в нём открывали путь к реальности, страшной, мрачной реальности, которая забрала у него сначала Джессику, затем — Линн. Хотя быть запертым в своих сожалениях казалось куда более неприятной перспективой. Открыв глаза, Блейк увидел белый потолок с несколькими встроенными в него светильниками. Лангерманн осмотрелся — и до него, хоть и не сразу, дошла мысль, что он лежит в больничной палате. Всё вокруг казалось чудовищно стерильным — от белого потолка и таких же стен до него самого. К его руке присоединили капельницу со странной серой жидкостью. Она медленно проходила через организм Блейка, возвращая в реальность и помогая воскреснуть мыслительной деятельности. Дверь в палату почти беззвучно открылась. На пороге стояла коротковолосая женщина в чёрном брючном костюме, из-под которого проглядывала белая рубашка с высоким воротником, и невероятно подходящими к нему туфлями на высоком каблуке. Бросив хищный взгляд на очнувшегося пациента, она улыбнулась так, словно он — её добыча.