На шаг впереди - Мерсер

      Я открыла глаза. Какая-то женщина в странном оранжевом балахоне с капюшоном на голове зудела над ухом: — Эй! Просыпайся! Да-да, пора вставать, пьяное богохульное чудовище!       Голос меня сразу не послушался. Наконец, мне удалось просипеть: — Где я? — Ну разумеется, ты не помнишь, где ты! — сварливо огрызнулась женщина. — Ты, небось, даже не помнишь, как тебе удалось тут очутиться!       Да, не помню. Весь ужас в том, что я вообще ничего не помню.       Вероятно, моя мысль отразилась у меня на лице, потому что собеседница смягчилась. — Дибелла добра, и велит прощать ближним их проступки, — сказала она. — Если ты сделаешь тщательную уборку, мы, ее смиренные жрицы, охотно тебя простим. Натаскай воды, а ветошь возьми вон в том углу!       Голова у меня жутко болела, и вообще ломило все тело, как после длительной болезни. Наверное, знатная была попойка. Вставать не было сил, но все же пришлось взять себя в руки и подняться, да и лежать на каменном полу было не особенно приятно. Я покорно поплелась к деревянной бадье.       Нет, я понимаю, что если выпить очень много, то можно запросто забыть последние несколько часов. Но чтоб ничего не вспомнить и после того, как протрезвеешь? Я ощупала голову. Хоть она и раскалывалась от боли, ран и даже шишек на ней не было. Значит, я не падала, и меня не избили.       Но почему я не помню даже собственного имени? Ни кто я, ни откуда.       Мне было необходимо заслужить расположение жрицы храма, и я старательно отмывала пол и стены. Правда, когда я нашла чей-то отрубленный огромный палец, меня вывернуло, и пришлось отмывать пол заново.       Наконец, шатаясь от усталости, я рухнула на скамью, и попыталась поговорить с женщиной. Та уже оттаяла, видя мое усердие, и даже предложила мне ломоть хлеба и кружку воды. Я поблагодарила и с наслаждением выпила ледяную воду, от которой ломило зубы. — Скажи, почтеннейшая, где я нахожусь? — В храме богини любви Дибеллы, в славном городе Маркарте, — ответила жрица. — Неужели так ничего и не вспомнила? — Нет, — грустно ответила я, — а где он находится, этот город Маркарт? — Хм, в Скайриме, конечно, — у жрицы, похоже, возникли сомнения, не издеваюсь ли я, но мой отчаянный всхлип убедил ее в обратном. — Ничегошеньки не помнишь? А имя-то хоть свое? — Тоже нет… — Бедняжка! — пожалела меня жрица. — Не может быть, чтобы во всем Скайриме у тебя не нашлось знакомых. Наверное, и муж есть, и дети?       Я застонала, эта мысль меня убила окончательно. — По твоему виду не скажешь, что ты из благородных, но и не из черни, — задумчиво проговорила жрица. — Одежда у тебя странная, иноземная. Может, ты из Дагерфола? Руки белые, тяжелой работой не изуродованы. А может, ты в богатом доме служанкой была, что постель стелит, наряды и уборы дочерей тана стережет? А может, в зелейной лавке помощницей алхимика работала? Но точно не в Маркарте — я тебя никогда не видела.       После долгой паузы жрица сделала еще одно предположение, которое понравилось мне больше всего: — По виду ты — бретонка. Почти все бретоны способны к магии. Возможно, ты — странствующий маг. Вряд ли из наемников, но, возможно, из тех, что зарабатывают себе на жизнь, исцеляя разные хвори, или детские игрушки чаруют да безделушки для ярмарок. Тебе стоит съездить в Винтерхолд, там есть Коллегия для магов. Если маги тебя узнают, то помогут. Попроси помощи у великодушной Дибеллы и не отчаивайся.       Никакой магии в себе я не чувствовала, но надежда действительно умирает последней.       Я положила руку на алтарь богини — действительно, голова стала болеть значительно меньше, озноб прошел. — Кстати, это твое, — сказала жрица на прощанье, протягивая мне тяжелый, ободранный посох.       Я машинально его взяла, и долго смотрела на захлопнувшуюся у меня перед носом дверь храма.       Я оказалась на крохотной каменной площадке. Внизу расстилался прекрасный город Маркарт, залитый солнечным светом.       Несмотря на слова жрицы, мою душу затопило самое горькое отчаяние. Что мне делать? Искать работу? Но ведь я ничего не умею, а если умела раньше, то начисто забыла. Я не помнила даже своего лица, и с понятной для любой женщины тревогой всматривалась в воду городского канала, спустившись по длинной лестнице. Лицо у меня оказалось ни уродливым, ни красивым — обычным, и очень бледным. Волосы были прямыми и длиной до плеч, цвета, кажется, русого. Цвет глаз я, понятно, разглядеть не смогла.       По городу я бродила целый день, вслушивалась в разговоры. Оказалось, самый теплый из городов Скайрима — Маркарт, тут и правда было душно. От камней исходил жар. Зелени тут почти не было, но были прекрасные водопады, в которых можно было освежиться. Правда, на вкус вода оказалась горькой. Самым красивым и древним городом с теплым, но не жарким климатом путешественники и паломники называли Вайтран, несмотря на его скромные размеры. В нем находился Драконий Предел и Йоскварр, обитель Соратников.       Столица Скайрима, Солитьюд, самый крупный из городов, был ни жарким, ни холодным, скорее сырым. На город день и ночь дул влажный и теплый ветер с моря. Рифтен по климату, теплому и сухому, был схож с Вайтраном, но на этом сходство заканчивалось. От ледяных ветров с пустошей город защищали высокие скалы. В Винтерхолде, в котором находилась Коллегия магов, и Виндхельме царила вечная зима. Там круглый год шел снег и трещали морозы. Населяют Скайрим люди, зверолюди и меры. Это разумные расы, но полно и всяких существ, не считая домашних животных.       Все названия ни о чем мне не говорили, но легкость, с которой они запоминались, меня порадовала. Возможно, я и впрямь была помощницей алхимика. Им не обойтись без превосходной памяти. Заработок у алхимиков небольшой, но постоянный, а подвергать себя опасности не нужно.       Но когда я сунулась к алхимику, то с разочарованием поняла, что алхимическая лаборатория не вызывает у меня никаких чувств или воспоминаний. Алхимик дала мне от ворот поворот: нет, служанка ей не нужна.       Какой-то нищий дернул меня за рукав: «Эй, ты! Помоги мне украсть золотую статую из храма. Клянусь Талосом, ты честно получишь свою долю». Я вырвала рукав, едва не оставив у него в руках часть своей одежды, и убежала.       Ночь я провела на ступеньках одной из многочисленных каменных лестниц Маркарта, задремав на теплом камне. Дрожа от стужи, я проснулась еще затемно. Ночи тут оказались очень холодными, и камень остыл. Желудок болел от голода, а усталость была нестерпимой. Народ в Маркарте был не особенно приветлив. Из трактира меня вскоре выгнали: «Пошла прочь, нищенка».       Расплачивались тут маленькими золотыми монетами — септимами, совсем легкими на вид, и поэтому все стоило дорого: ночлег — десять, бутылка вина — семь.       Ноги сами понесли меня обратно к храму. Я тихо забралась внутрь. Тут было немного теплее, но если жрицы увидят меня, то, конечно, тоже прогонят.       Никого не было. Я тихо прокралась дальше, и увидела золотую статую Дибеллы. Она была вполовину моего роста. Золото очень тяжелое, как, спрашивается, я могла ее украсть? Даже если она полая внутри? Под статуей лежали золотые монеты и серебряное ожерелье с изумрудом тонкой работы.       Если я не хочу умереть с голоду, придется обокрасть жриц храма. Мысль промышлять воровством меня не обрадовала, но я рисковала умереть с голоду в самом прямом смысле. В тюрьме хоть кормить будут… хотя желания попасть в тюрьму у меня не было.       Золото я распихала по карманам: оказалось около пяти десятков септимов. Поколебавшись, я стянула и ожерелье. Просто надела его на шею и спрятала под одеждой.       Выйти мне удалось безо всякого труда, хотя сердце колотилось так сильно, что его удары, как мне казалось, разносятся по всему храму.       Надеюсь, Дибелла простит меня. Но вот жрицы уж точно не простят… мне нужно поскорее покинуть город. И я знаю, куда поеду — к магам. Из сплетен завсегдатаев трактира я узнала, что они принимают в Коллегию всех идиотов, которые обладают магическим даром и желают учиться, и, кажется, даже не требуют платы. Можно просто отработать. Странно, что Коллегия так поступает, но, судя по тому, что я слышала, желающих не так уж и много. Магию в Скайриме не слишком уважают.       Я тихо вышла из города. Стражники не обращали на меня никакого внимания. Вопрос, кому сбыть краденое ожерелье? Точно не в городе, его могут узнать. А золота мне едва хватит на проезд до Винтерхолда. Возле конюшен стояла повозка, и возница обещал отвезти меня в Коллегию. В самом Винтерхолде? Но путь туда очень долгий, и мне придется платить за еду и ночлег. И надо еще учитывать, что, возможно, я окажусь не способной к магии, хотя эта мысль вызывала у меня тоску. Другого плана у меня не было.       Кроме того, моя одежда не подходит для путешествий по холодным краям. Обувь вообще годится только для сухого и жаркого Маркарта. Я бретонка — может быть, в Хай Роке жарко? Однако странно было отправиться на Север без теплой одежды.       За конюшнями я разглядела серые юрты каравана торговцев. Хаджиты. Они почему-то вызывали у меня страх, но выбора не было.       У торговца в темноте светились глаза, что совершенно меня к нему не расположило. Но хаджит поманил к себе совершенно человеческим жестом, и я решилась. — Что угодно прекрасной госпоже? — промурлыкал он. Это меня разозлило: наверняка торговец издевался. После попойки, о которой у меня не сохранилось абсолютно никаких воспоминаний, вынужденного поста и двухдневных скитаний по пыльному городу даже первая красавица Скайрима выглядела бы неважно. — Ты купишь у меня ожерелье? — тихо поинтересовалась я и сняла с шеи свой трофей.       Конечно, существовала вероятность, что хаджит сдаст меня стражникам, потому что дураку понятно — ожерелье краденое. Но очень небольшая. Иначе он не сидел бы за стенами, а занимал прилавок на рынке в центре города. — Ри'сад может дать триста септимов, — мурлыкнул торговец. — Или может произвести более выгодный обмен на свои товары. Понятно, значит, ожерелье стоит раза в два-три дороже. — Мне нужна прочная одежда и обувь, в которой путешествуют местные женщины, — ответила я. — И еще я очень голодна.       Торговец покосился на мой посох.       Да, я все еще таскала с собой эту облезлую палку. Мне почему-то казалось, что это важно. Может быть, с ним связаны какие-нибудь воспоминания. — А посох ты не продаешь, госпожа? — А он что-нибудь стоит? — Может быть, — хаджит пожал плечами. — Ри'сад чувствует, что это магический артефакт. Вслепую даст сотню септимов. Если покажешь, на что он способен, может быть, больше. — Он не продается, — ответила я.       Посох, значит, волшебный. А вдруг это фамильная ценность! Я с сомнением оглядела рассохшееся дерево.       После покупки всего необходимого осталось еще пятьдесят септимов. Хаджит не был бы хорошим торговцем, если бы все-таки не впарил мне «волшебный» кинжал, хотя я и пыталась отвертеться от этой покупки, объясняя, что оружием не владею. Но оказалось, что кинжал мне необходим — да хоть хлеба отрезать, и нести в руках его не нужно — вместе с кинжалом продаются ножны, которые цепляются на кожаный пояс.       Плотная кожаная куртка села на меня отлично. Иногда маленькая грудь — это очень удобно. Со штанами и сапогами пришлось повозиться, ноги у меня оказались полноваты. Кожаная шапка, которую торговец называл «шлем», оказалась великовата, но перчатки пришлись впору.       Я поблагодарила вежливого хаджита и направилась к повозке.