***
Янислав дремал прямо в седле. Усталость сказывалась на всех, и иногда ему казалось, что этот поход никогда не закончится. Степь была бескрайней и пустынной. Их войско медленно продвигалось вперед, но найти врага не удавалось. Люди злились и нервничали. А ведь началось все многообещающе. Они наткнулись на племя степняков через неделю после начала похода. Янислав засомневался — слишком мирными они показались, но Лютобор ждать не стал. Его дружина просто снесла противников единой волной. Это была бойня. Действительно сильных воинов было всего двое — вождь и шаман. К тому моменту, как Янислав добрался к ним, первый умер, а второй был при смерти. Шаман поднял унизанную множеством плетеных браслетов руку и сделал знак наклониться. — Зря ты не послушал свое сердце, князь, — с хрипом проговорил он. Его крепкое, сильное тело было покрыто кровью. — Он был прав — славы вам здесь не снискать. Тебе здесь не место, степь не для тебя, она никогда не покорится. Твой потомок будет ее любимцем, но не ты. Вы пришли за кровью, и она вдоволь вас ею напоит. Степь любит своих детей и защищает. Ты умрешь здесь, князь, если мальчику не хватит сил. Слезы наших женщин и детей отольются слезами тех, кто ждет вас дома… Шаман не договорил, только издал тяжелый стон и умер. Слова засели у Янислава в голове и никак его не покидали. То, что происходило дальше, привело Янислава в ярость. Дружинники Лютобора грабили пожитки убитых степняков и насиловали их женщин. Воины словно спятили, обезумев от крови. Дружина Янислава подобным никогда не занималась, они строго подчинялись приказам и не позволяли себе издевательств над поверженным врагом. Янислав собрался поговорить об этом с Лютобором, но понял, что это бессмысленно, когда увидел, как тот сам насилует девушку-степнячку. И все же попытку поговорить он предпринял позже, на что Лютобор презрительно отмахнулся. За людей он степняков не считал. Если бы только Янислав мог справиться своими силами, он бы расторг союз. Доверять свою спину такому человеку было по меньшей мере глупо. То племя было единственным, что встретилось им на пути и оказалось сметенным их войском. Затем начался их длительный безрезультатный поход. Люди устали и нервничали, страдали от безделья. Это разлагало дисциплину. И если дружинники Янислава держались, то дружинники Лютобора становились все бесконтрольней. К тому же сказывалась нехватка провизии и перерывы с поставкой питьевой воды. Измождение сказывалось на здоровье, появились заболевшие. Дремоту прервал Всеволод. Друг доложил, что вернулся один из разведчиков. Сон тут же как рукой сняло. Да еще и разведчик доложил, что они близки к цели. Впереди их ждало то, зачем они и пришли. Полчища степняков. — Сколько их? — с предвкушением поинтересовался Лютобор. Такая нездоровая жажда сражений Янислава напрягала. Он давно задавался вопросом, как у его светлого, покладистого жениха мог быть такой кровожадный старший брат? — На глаз — раза в полтора больше нас, — ответил разведчик, обращаясь к Яниславу. Его дружинники вообще старались избегать и чужого князя, и его людей. — Всадников много? — спросил Янислав. — Большинство. — Мы раздавим их! — горячечно заявил Лютобор. — Хватит! — отрезал Янислав. — Оставьте нас с князем, — приказал он и дождался, пока его люди окажутся вне зоны слышимости. — Не будь идиотом, Лютобор. Нам ни к чему спешка. — Я не собираюсь трусливо бегать вокруг да около! — А я не отправлю своих людей в бессмысленный бой. Или ты даешь мне время изучить обстановку, все обдумать и составить план нападения, или я со своими людьми подожду здесь, пока степняки тебя просто затопчут количеством. Лютобор проворчал что-то явно ругательное, но ему все же пришлось согласиться. Янислав больше не стал тратить на него время, отправился обсудить план с Всеволодом. Лютобор самонадеянно полагал, что, несмотря на численное превосходство противников, они за несколько часов расправятся с «грязными дикарями». Янислав, рассчитывая на выучку своей дружины, надеялся одолеть их хотя бы за сутки. Безоговорочной победы он не ждал, надеялся только, что их потери будут не катастрофическими. Действительность оказалась хуже, чем он предполагал. Степняки были сильны и хорошо организованы. Застать врасплох их не вышло, и стало ясно, что сражение затянется. Янислав перегруппировал войско и повел его в атаку. Схватка была ожесточенной. Степняки сражались отчаянно, защищая свою землю, свой дом. Но и Янислав отступить не мог, потому что его дом был за спиной. Дом и семья. Мышцы гудели от усталости, но он и не думал сдаваться, особенно теперь, когда спустя столько часов напряженного боя они начали теснить врага. Степняки понемногу отступали, и это придавало сил. Яниславу казалось, что он покрыт грязью и кровью с ног до головы. Под ногами то и дело путались трупы, своих и чужих. Все, чего он желал, — чтобы все это поскорее кончилось и он смог со спокойной совестью отправиться домой. Крик Всеволода сразу привлек внимание. Друг пробирался к нему, что-то отчаянно крича. — Дружина, в круг, — Янислав громко отдал приказ, и десятка его личной дружины тут же оттеснила врагов, заключая их с Всеволодом в круг. Следом перестроилась и сотня, заключая десятку в больший по размеру круг, давая передышку и надежную защиту своему князю. — Это западня, — с трудом переводя дыхание, сообщил Всеволод. — Это только часть отряда степняков, с их помощью нас сюда заманили. Основные силы зашли с тыла и других сторон. Нас берут в кольцо. — Сколько? — только и смог спросить Янислав, надеясь, что успеет что-то предпринять, перестроиться. — Еще столько же. Мы изначально неправильно оценили их количество. Войско степняков в три раза превосходит наше. И основные силы почти все конные. Это был конец. Янислав оглядывал поле, покрытое трупами, а в голове снова и снова всплывали слова шамана. Что ж, степь действительно напоила их собственной кровью вдоволь. — Прав был Любомил, он предвидел такой исход, — пробормотал Янислав. — Что будем делать, князь? — спросил Всеволод. — Отступаем домой, — твердо приказал Янислав. — Разворачивай и уводи всех, кого сможешь. Ты должен вернуться с ними домой и защитить Мирославль, защитить моего сына. — Ты что задумал, князь? — нахмурился друг. — Я тебя не оставлю. Мой долг — тебя защищать. — Это приказ, — отрезал Янислав. — Я ошибся, и это единственное, что еще может спасти ситуацию. Отступай прямо домой. Если я прав, то нам понадобится каждый, кто выживет. Личная дружина останется со мной. Похоже, и у степняков есть разведка, они бросают много сил именно к нам, пытаясь продавить. Мы их отвлечем, а потом будем прорываться за вами. — Он положил ладонь другу на плечо и заглянул в глаза: — Ты все понял? — Князь… — Всеволод. Война взглядов окончилась безоговорочной победой Янислава. Он сжал плечо друга и кивнул. — Понял, мой князь. — Вернешься, защити моего сына. И Любомил… Если он согласится, пусть всем скажет, что мы тайно поженились перед моим отъездом. Я хочу, чтобы он остался под защитой Мирославля. Они вместе с мамой защитят и воспитают Ратимира. — Князь… — снова попытался возразить Всеволод. — Но я постараюсь выбраться. Обещаю, — Янислав печально улыбнулся и отвернулся от покрасневших глаз друга. Он был уверен, что тот послушается. В конце концов, Всеволод не подводил его ни разу. — За Мирославль! — крикнул он и бросился вперед. Личная дружина тут же перестроилась, следуя за своим князем в самую гущу…***
По утрам в его комнате всегда светило яркое солнце. Просыпаясь, Любомил вытягивался на кровати, нежась в ярких лучах. Мягкая постель располагала к неге и лени. Любомилу нравилось лежать в постели, думая о Яниславе, вспоминая проведенные вместе ночи и лаская себя. Он не спешил, размеренно двигая кулаком по члену, а другой рукой оглаживая грудь и живот. Разрядка была смазанной и того удовольствия, что Любомил испытывал с Яниславом, не приносила. Хотелось ощутить на себе тяжесть и жар чужого тела. Завтракать он спускался с легким налетом грусти. Обычно такое настроение проходило после прогулки с Ратимиром. Однако сегодня она была прервана. Их нашел один из дружинников и попросил вернуться. Стоило увидеть вернувшихся изможденных дружинников, Любомил и Ратимир, не сговариваясь, бросились бежать. В этот момент было абсолютно плевать на приличия и достойное поведение. Их сразу отправили в кабинет Янислава. Любомилу даже пришлось остановиться у дверей, чтобы справиться со сбившимся дыханием и хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце. Он так часто представлял момент возвращения Янислава, но оказался абсолютно не готов и не представлял, что нужно сказать. Однако в комнате оказались только княгиня и мирославский воевода, по совместительству лучший друг Янислава. — Ратимир, отправляйся к себе, — приказала Ольга, даже не повернувшись к внуку. Даже по ее позе Любомил понял, что хороших новостей можно не ждать. — А папа? — с надеждой спросил княжич. — Он еще не вернулся, — ответила женщина. — Ратимир, пожалуйста, иди к себе. Я поднимусь позже и все тебе расскажу, — напряженно пообещал Любомил. Мальчик огорченно вздохнул, но послушался. Стоило двери закрыться, Любомил повернулся к Всеволоду. — Что происходит? Где Янислав? — Он не вернулся, — ответил Всеволод, опустив глаза. — Умер? — севшим голосом уточнил Любомил. — Нет… то есть… не знаю. Когда все стало совсем плохо, он приказал нам отступать, а сам остался. — Ты его бросил?! — Любомилу показалось, что он задыхается. Ухватившись за край стола, он пытался сделать вдох и не мог. — Я… мне надо… Он поспешно вышел и направился в свою комнату. Только закрыв дверь спальни, Любомил дал волю чувствам. Он кричал и в бессильном гневе крушил все, что попадалось под руку. Его пугала и злила мысль, что Янислава больше нет. Что он больше никогда не увидит его яркую улыбку, никогда не услышит смех, никогда больше не почувствует на своей коже его прикосновений. А еще до беспамятства злило то, что Янислав бросил его, ушел, несмотря на все уговоры, несмотря на то, что Любомил говорил ему об опасности. Усталость навалилась в одно мгновение. В комнате не осталось ни одной целой вещи, и Любомил лег прямо на пол, свернувшись в клубок. Стоило на секунду прикрыть глаза, и Любомил тут же отрубился. Он проснулся с тяжелой головой и медленно сел. Оглядев воцарившийся бардак, поморщился. Понадобились усилия, чтобы заставить привести себя в порядок. За дверью его уже поджидали. — Княгиня просила вас пройти в кабинет и оповестить ее, — тут же сообщили Любомилу. Он кивнул и смущенно отвел глаза. — Я там сильно намусорил, — признался он. — Я распоряжусь, чтобы навели порядок. В кабинете собрались тем же составом. Княгиня выглядела не лучше Любомила. — Простите, что сорвался, — попросил он, садясь, и посмотрел в глаза Всеволода. — Я бы хотел услышать о вашем походе от начала и до самого конца. В подробностях. Любомил внимательно слушал, не перебивая. История с нападением на первое племя ему очень не понравилась, но он промолчал. Это в прошлом, и исправить ничего нельзя. Хотя и забыть подобное вряд ли получится. Брат в его глазах сильно упал. — Значит, когда вы отступали, Янислав был еще жив? — уточнил Любомил, дослушав до конца. — Да. Он с личной дружиной отвлекал противников. — А мой брат? — Тоже. Янислав говорил, что попробует прорваться к нему и вместе отступить. Любомил нахмурился, обдумывая услышанное. — Это все? Или ты что-то недоговариваешь? — Отступив на безопасное расстояние, я выслал назад разведчиков, — признался Всеволод. — Они видели, как князя взяли в плен. Подойти ближе и узнать что-то еще им не удалось. Я… Княгиня, я виноват… Мой долг — защищать князя, а я… — Ты выполнял приказ своего князя, — сухо отрезал Любомил. — Твоей вины в этом нет. Однако Всеволод смотрел на Ольгу. Ему нужно было прощение матери. Вот только Любомил сомневался, что это как-то поможет заглушить муки совести. Княгиня молчала очень долго. Она осунулась и словно разом постарела. — Мой мальчик может быть жив? — спросила она. Всеволод не знал, что ответить. — Если они не убили его сразу, а потратили немало сил, чтобы взять в плен, то, вероятнее всего, он жив, — ответил Любомил. — Но для чего он им? — Не знаю. Если только они не планируют напасть на нас и использовать Янислава. Тогда пленный князь окажется весьма полезным. Всеволод отвел взгляд, весьма наглядно подтверждая предположение Любомила. Княгиня подавленно замолчала. — Напоследок князь сказал, что хотел бы, чтобы ты остался под защитой в Мирославле. Хотел, чтобы ты помог воспитать Ратимира. Просил даже сказать всем, что вы заключили брак тайно. Слезы подступили внезапно. То, что Янислав думал о нем даже в такой момент, просто убило Любомила. — Мы должны его вернуть, — заявил Любомил, стиснув зубы. — Отправить разведчиков. Убедиться, что он жив. Узнать, где его держат. Потом будем думать, как его вытащить. Но нам нужны там глаза. Княгиня встрепенулась. — Мы ведь можем это сделать? — спросила она у Всеволода. — Это довольно сложно. Племя кочует постоянно. К тому же в степи трудно с провизией, — ответил он. — Но при должной подготовке возможно. Любомил поднялся. — Предлагаю сейчас разойтись и все хорошенько обдумать, а завтра собрать военный совет. Пригласите только тех, кому доверяете. Он вышел из кабинета и, позвав с собой Божена, отправился к Федору. Он сам доверял только этим двоим. Ночь прошла без сна. Они втроем говорили и говорили, обсуждали варианты и строили планы. Божен оказался весьма умен, и с ним Любомил чувствовал себя легко и свободно, потому что дядя казался так похож на него самого. На военный совет все трое пришли помятыми и выглядели неважно, однако настроен Любомил был весьма решительно. Он совершенно точно определил для себя самое важное — сделать все, чтобы вернуть Янислава, — и собирался приложить для этого все силы. Княгиня пригласила всего несколько человек. Прежде всего Любомил попросил Всеволода повторить рассказ. Потом попросил высказывать свои предположения, как быть дальше. Присутствующие со стороны Мирославля считали, что им нужно собрать силы и закрыться от других, готовясь к нападению степняков. — И Мирославль, и Велеград теперь под угрозой не только от степняков, — заметил Любомил. — Теперь мы легкая мишень и для соседей. — Ты говорил о том, чтобы вернуть Янислава, — напомнила Ольга. — Это слишком опасно! — тут же заметил один из присутствующих. — Мы ослаблены потерей большей части дружины. Нового похода нам не выдержать. — Я собираюсь отправиться в Велеград, — заявил Любомил. — Соберу остатки дружины. Поговорю с дедом, а потом отправлюсь к великому князю. Он считал степняков недостойными внимания. Теперь, когда они ослабили два приграничных княжества, думаю, он окажется сговорчивее. Княгиня робко улыбнулась и благодарно коснулась ладонью его руки. Обсуждение затянулось, но Любомил уже мало в нем участвовал. Он решил, чего хочет, и собирался задуманное выполнить. Несмотря на то, что окончательно закончили они только за полночь, Любомил все равно поднялся к Ратимиру, предварительно попросив у княгини разрешения посвятить мальчика в происходящее. Несмотря на юный возраст, в отсутствие отца именно на плечи наследника ложилась ноша правления, пусть и под присмотром бабушки. Любомил очень хотел бы что-то сделать, но, к сожалению, детство Ратимира на этом закончилось. Все, что оставалось Любомилу, — попытаться хоть немного сгладить горечь известия, что Ратимир, возможно, больше не увидит отца, что он теперь князь и что самому Любомилу придется оставить его хотя бы на время. Уезжали в молчании. Любомил покидал Мирославское княжество с тяжелым сердцем. Он привязался к Ратимиру и оставлять его не хотел, но выбора не было, если он собирался попытаться вернуть Янислава. — Божен, может, стоит все же сначала отправиться к деду и заручиться его поддержкой? — спросил Любомил. Он нервничал, понимая, что дело предстоит серьезное. Дядя бросил на него лишь взгляд и тяжело вздохнул. — Ты его слишком плохо знаешь, Любомил. Он, возможно, и благоволит тебе, но делать то, что может навредить Мысу, не станет. До тех пор, пока ты не докажешь, что сумеешь стать сильным союзником и принести пользу. Любомил кивнул и снова сосредоточенно уставился на дорогу. Они ехали практически без остановок. Любомил хотел быстрее попасть в Велеград. В город въезжать не стали. Остановились в охотничьей сторожке неподалеку. Ближе к ночи Любомил попросил Федора сходить в город и привести Елисея, не посвящая в их приезд окружающих. Верный десятник справился отлично. — Княжич? — Судя по удивлению, Федор не рассказал сыну о том, кто его ждет. — Что вы здесь делаете? — спросил Елисей, глядя на отца. — Князь Лютобор ясно дал понять, что вы должны оставаться в Мирославле. Если он узнает, что вы… — Вам не сообщили? — нахмурился Любомил. — Поход закончился неудачно. Дружина разбита, Лютобор и Янислав в плену. Во всяком случае, были. Часть дружины вернулась в Мирославль. От нашей ничего не слышно? Елисей застыл. Его обычно приятное лицо стало жестким и холодным. — До меня доходили слухи, — признался он. — Говорили, что князь Святополк послал свою дружину на границу и переправлял каких-то скитальцев сразу в Твердиславское княжество. Нам было сказано, что это для защиты Велеграда. Возможно, это кто-то из вернувшихся дружинников. — Святополк скрыл от вас поражение Лютобора? — уточнил Федор. — Конечно скрыл, — язвительно заметил Божен. — Брак Лютобора с Дариной не заключен. Святополк остался наместником в Велеграде до возвращения князя. — Но Святополк тоже князь. Почему он предпочел остаться в Велеграде, а не заниматься своей землей? — спросил Федор. — Чтобы не упустить лакомый кусок из рук, — объяснил Любомил. — Елисей, я хочу поговорить с нашей дружиной. Со всеми, кто остался. Со всеми, кто по-прежнему верен Велеграду, а не Святополку. Елисей внимательно посмотрел в ответ. — Что ты задумал, Любомил? — Я просто хочу процветания своему дому, — ответил тот. — И очень надеюсь, что ты меня поддержишь. Елисей ушел, ничего не пообещав. Любомилу же оставалось только ждать и надеяться. Елисей устроил встречу с дружиной тоже ночью. Несколько дней, прошедших в ожидании, изрядно попортили Любомилу нервы. Это было глупо, но, направляясь к тренировочной площадке за воротами города, на которой провел столько времени с самого детства, он дико волновался. Даже коленки дрожали, но Любомил упрямо продолжал идти. Если он сейчас отступит, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А последнее, чего хотел Любомил, — жалеть об упущенной возможности вернуть Янислава. Пусть Елисей сомневался в успехе, но вся его сотня собралась в полном составе. — А остальные? — спросил Любомил, чувствуя, как пересохло в горле. — Мне и своих с трудом удалось собрать тайно. — Им можно доверять? — Да, — однозначно ответил Елисей. Любомил глубоко вдохнул и повернулся к сотне дружинников. Момент истины настал. Он еще раньше решил говорить с ними честно и открыто. Любомил начал с того, что рассказал все, что знал. И о походе, и о слухах, что возвращающихся выживших дружинников князь Святополк увозит, чтобы сохранить все в секрете. — Я бы мог прийти и требовать княжеский престол, — заявил Любомил, заканчивая. — В брак с Мирославским князем я не вступил и по-прежнему являюсь наследником Велеградского престола. Но я пришел к вам, потому что именно вы являетесь опорой князя. Если вы меня не примете, то бороться со Святополком, обосновавшимся в моем доме, я не вижу смысла. Однако я надеюсь, что вы, так же как и я сам, желаете Велеграду процветания, а не правления чужого князя и объединения с Твердиславлем. Поэтому я спрашиваю вас: вы пойдете за мной? За сыном вашего князя? За тем, кто здесь родился и знает вас и Велеград? Несмотря на то, что говорил Любомил спокойно и ровно, уверенности в том, что его послушают, не было никакой. Предрассудки и убеждения слишком сильно зашорили глаза окружающих. Однако дружина пошла за ним. Может, дело было в Федоре, который возвышался за его спиной, надежный и уверенный. А может, в Елисее, который первым присягнул ему на верность. Прямо с площадки они направились в город. Было решено действовать немедленно. — Идите в тронный зал, — сказал Елисей Любомилу с Боженом. — Займи свое законное место и дай нам сделать то, что нужно. Любомил только кивнул. Следовало учиться доверию. В зале он нерешительно прошел в центр и остановился у трона. С самого детства это место приводило его в трепет, и вот теперь оно по праву принадлежит ему. — Волнуешься? — мягко спросил Божен, положив ладонь ему на плечо. — Немного, — признался Любомил. — Я справлюсь. Он решительно сел и сжал подлокотники, уговаривая себя успокоиться. Божен ободряюще улыбнулся и отошел в сторону. Последнее, чего он хотел, так это того, чтобы племянника сочли слабым. Святополка и Дарину привели в зал. Было видно, что обоих вытащили из постелей, но хотя бы дали одеться. Князь нервно огляделся, но, заметив Любомила, выпрямился и стал выглядеть надменным. — Что здесь происходит?! — требовательно осведомился он. — Я, Любомил, сын Яромира, объявляю себя князем Велеградским до тех пор, пока не вернется мой брат или не станет доподлинно известно о его смерти. — На этот раз голос Любомила был тверд. — Твой брат не желал тебя здесь видеть, мальчик, — гневно заявил Святополк. — Он попросил меня приглядеть тут за всем. — Вот только мой брат не женился на вашей дочери, а я не заключил брак с Яниславом. Так что я являюсь полноправным наследником Велеградского престола, хотел того брат или нет. И до возвращения Лютобора править буду сам. Надеюсь, что к полудню вы отправитесь домой. Ваша дружина подождет за городскими стенами, куда их уже вывели. Федор, пусть наших гостей проводят в их покои и помогут собрать вещи. Елисей, в полдень, как только гости покинут Велеград, собери всю дружину на городской площади, я приму у них клятву. Божен, займись, пожалуйста, хозяйственными делами. И соберите мне княжеский совет. Хочу послушать, как обстоят дела. Выбраться к деду удалось не скоро. Любомил предполагал, что будет непросто, но такого количества дел, требующих его личного внимания, не ожидал. Особое внимание он уделил организации постоянных патрулей вдоль границы и встречам со всеми степняками, что проживали на территории княжества. С деньгами тоже были проблемы. Организация похода проделала заметную брешь в казне. Многие советовали ему увеличить размер подати, но Любомил был с этим не согласен. Люди не должны были расплачиваться за самонадеянность их князя. Поэтому Любомил распотрошил семейную сокровищницу и распродал часть драгоценностей. К тому же он постоянно переписывался с княгиней Ольгой. Гонцы передвигались между княжествами, доставляя сообщения по три раза в неделю. Ольга тоже усиливала воинскую мощь своего княжества. Они даже создали несколько совместных патрулей и договорились, что при нападении будут оказывать друг другу посильную помощь. Любомил слушал советы Божена, Федора, Елисея, Ольги, Всеволода и в то же время взвешивал каждое свое решение. Последнее, чего ему хотелось, так это чтобы его считали слабым и податливым. Управлять княжеством оказалось совсем нелегко, и при всем при этом он старался уделять время, чтобы писать Ратимиру. Он переживал за мальчика, оставшегося вдруг без отца с огромной ответственностью на плечах. К тому же Любомил иногда скучал по безмятежным временам, проведенным в Мирославле. Дед встретил его радушно, пусть и поворчал, как обычно. Однако стоило попросить его поговорить о делах, тут же стал серьезным и позвал Владимира, хотя раньше старший княжич в их разговорах не участвовал. — Раньше мы с тобой болтали по-семейному, а теперь это политика, — объяснил князь Игорь. — Так что теперь, когда ты стал князем, хотелось бы, чтобы мой наследник знал, о чем идет речь. Любомил со старшим дядей практически не общался, но диктовать деду условия не мог. Оставалось только кивнуть, соглашаясь. — Божен, останься, — приказал князь Игорь младшему сыну, не разрешив участвовать в разговоре. Тому тоже пришлось послушаться. Любомил первым делом снова рассказал все, что знал о походе на степняков и чем это закончилось. Затем рассказал о том, как отправил восвояси Святополка, и о том, что успел сделать для княжества. Дед молчал, периодически одобрительно кивая. — И зачем ты здесь? — поинтересовался Владимир. В отличие от деда, он явно не горел желанием видеть Любомила. — С Мирославским княжеством мы заключили договор, что при нападении окажем друг другу помощь. Хотелось бы заручиться и вашей поддержкой. — Велеград и Мирославль сами втянули себя в войну со степняками. Не надо впутывать нас в ваши разборки, — резко заявил Владимир. — Если степнякам удастся пройти Мирославль и Велеград, вы будете следующими, — заметил Любомил. — Но при этом степняки ослабнут, и у нас, возможно, будет шанс выстоять, — с усмешкой заметил князь Игорь. — Дед… — Люб, послушай. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но подвергать Сокольский мыс угрозе ради тебя не стану. Если не буду уверен в победе, — добавил он. Владимир поджал губы. Дед редко говорил о своем отношении к внуку, но каждый раз, как это происходило, Владимир кривил лицо. Быть может, ему самому не хватало одобрения отца, потому что князь Игорь был скуп на похвалу. — Дед, нас всего пять южных княжеств. Велеград и Мирославль уже заключили союз. Твердиславль нам в войне со степняками поможет. Святополк спит и видит дочь княгиней Велеградской и сделает все, чтобы помочь вернуть Лютобора. — И ты так просто уступишь брату престол? — спросил Владимир, впервые по-настоящему заинтересовавшись. — Он его по праву, — отрезал Любомил. — А ты вернешься и станешь мужем князя Янислава? — Да. Во взгляд Владимира вернулось презрение, и он отвернулся, снова утратив к разговору интерес. — Остается только Черногорское княжество? — уточнил дед. — С этим обещала помочь Ольга. В конце концов, князь Черногорский приходится дедом Ратимиру, — ответил Любомил. Князь Игорь замолчал и надолго о чем-то задумался, изучающе смотря на внука, словно разглядел в нем что-то новое. — Если тебе удастся объединить всех южан в борьбе со степняками, то, вполне возможно, и мы к тебе присоединимся. А что дальше? Хочешь устроить новый поход? — Конечно нет. Мы уже выяснили, что степняков слишком много, и на их земле нам против них не выстоять. Будем защищать границы Чуры. — А как же Лютобор с Яниславом? Находясь дома, их не спасешь. — Не думаю, что это равнозначные вещи. Защита дома — это одно, спасение князей — совсем другое дело. И объединять их не стоит. Да я и не стал бы просить тебя рисковать своими людьми ради чужих интересов. Дед одобрительно улыбнулся. — Ты все больше меня радуешь, мой мальчик. — Я собираюсь навестить великого князя, — заявил вдруг Любомил и разом сбросил маску доброжелательности. — Хочу узнать, что он думает об обстановке на юге и планирует ли что-то делать. К тому же следует принести клятву верности. Ему наверняка уже донесли, что в Велеграде сменился князь. Нужно показать ему свою лояльность, — холодно заметил он. Дед тоже вмиг стал серьезным. — Владимир, оставь нас, — приказал он. Старший княжич был явно недоволен подобным положением, но отцу возражать приучен не был. — С Болеславом шутки плохи, Люба. — Знаю. — И что же ты задумал? — Ничего. Просто принесу клятву и попрошу помощи. Судя по всему, князь Игорь не очень-то поверил.***
Сонная нега с трудом отступала под тяжестью сильного тела, придавившего к кровати. Нежные губы заскользили по шее и плечам, едва обозначая поцелуи. — Хочу спать, — проворчал Любомил, зарываясь с головой глубже, но тут же получил еще один поцелуй под лопатку. Возбуждение накатывало мягкими волнами, расползаясь по телу от ласковых прикосновений. Любомил потягивался и выгибался, подставляя особенно чувствительные местечки. — Ты такой сладкий. — Шепот обжег поясницу, заставляя поджиматься пальцы на ногах. — Такой нежный. Хочу тебя. Хочу в тебя… — Давай, — простонал Любомил, подаваясь вперед, чтобы не передавить возбужденный член, упирающийся в кровать, и раздвинул ноги. Широкие ладони тут же с силой огладили спину и легли на ягодицы, раздвигая. Дыхание перехватило, стоило губам коснуться расщелины. От прикосновения едва пробившейся щетины по коже пронесся табун мурашек. Любомил громко выдохнул и вцепился в изголовье кровати, выгибаясь. Язык и губы влажно двинулись ниже, вдоль расщелины до самой мошонки, лишь на короткое время задержавшись у входа. — Какой же ты… Зубы прихватили кожу, оставляя слабый след. Ладони развели ягодицы, и язык скользнул ко входу. Любомил с трудом оставался на месте, грызя подушку, сходя с ума от влажного глубокого вылизывания. — Пожалуйста… давай… — прохрипел он, чувствуя, что белье под ним стало мокрым — так текло с головки. — Какой ты… Любил бы тебя, не вынимая. Стенки входа туго обхватили вторгшийся член. Любомил подался назад, прогибаясь, насаживаясь сильнее, принимая до основания. Поначалу шло трудно. Мышцы сокращались вокруг члена, даря обоим непередаваемые ощущения. Движения становились все размашистей и быстрее. Правильные и выверенно точные. Любомил задыхался от удовольствия под тяжестью горячего тела. Возбуждение стало нестерпимым, губы мягко касались влажной от пота спины. — Пожалуйста… я… хочу… — Давай так. — Шепот опалил висок, заставляя внутри все сжиматься. — Не могу… я… — Давай. Вместе. Не было никакой возможности не поддаться сладким уговорам. — Ян! — выкрикнул Любомил, изливаясь. Он резко сел, чувствуя, как заходится сердце. Постель была влажная и холодная. Не обращая на это внимания, Любомил лег обратно и прикрыл глаза, переживая приступ одиночества. Особенно тяжелый после таких вот снов. Любомил не шутил, когда говорил, что собирается в Стольный град, чтобы встретиться с великим князем. К тому же для этого было самое время, пока единственный путь в столицу через перевал Черных гор был открыт. В сопровождение он взял десятку Федора, назначив их личной дружиной. Он переговорил и с десятником, предложив вернуть ему звание сотника, однако Федор отказался, решив лично охранять Любомила. Молодого князя это только порадовало. После потери в походе большей части дружины Любомил назначил воеводой Елисея. Пусть советники были против столь молодой кандидатуры, но на этом месте хотелось видеть человека, которому можно доверять. Ему же Любомил поручил вернуть всех выживших дружинников, которых Святополк увел, чтобы скрыть поражение. Божен тоже вызвался сопровождать Любомила в Стольный град, беспокоясь, что племяннику понадобится помощь при дворе великого князя, где он сам нередко бывал вместе с мужем. Любомил вообще слишком сильно привык к присутствию дяди в своей жизни. Божен стал ему очень близок. Возможно, из-за схожести с матерью, возможно, в силу их равного положения, да и благодаря его неординарному уму. Глядя на дядю, Любомил думал о том, что, родись тот раньше Владимира, стал бы прекрасным князем Сокольскому мысу. И вся несправедливость закона о младших княжичах в этот момент его просто бесила. — О чем задумался? — поинтересовался Божен, присаживаясь рядом. Они устроились на улице рядом с постоялым двором, в котором остановились. Уже стемнело, но дружинники еще сидели в общем зале, а Любомил решил подышать воздухом. — Да так, о всяком. — С таким похоронным видом? Любомил вздохнул и откинул голову, уставившись в звездное небо. — О Яниславе, — признался он. — Я так по нему скучаю. Хочу его увидеть. Обнять. Поговорить. Хочу… Господи, хочу, чтобы он просто был жив и рядом! Божен нахмурился. — Ты понимаешь, что может быть и такое, что он вернется, а твой брат нет. Ты останешься князем и тогда предстанешь перед нелегким выбором. — Это сейчас неважно, Божен. Я хочу просто вернуть его. Я… я так люблю его. Сев ближе, Божен обнял Любомила и притянул к своему плечу, целуя в висок. — Для этого тебе придется собрать все мужество и всю хитрость, на какую ты только способен. Тебе придется быть готовым к тому, что в Стольном граде тебя никто не будет воспринимать всерьез. Для них младшие княжичи — безмозглые создания, рожденные исключительно для постельных утех. — Придется их разочаровать, — презрительно фыркнул Любомил. Хотя уверенности, что у него получится, не было. В Стольном граде их отряд остановился на постоялом дворе. Денег на всю эту поездку было откровенно жаль. Эти средства пригодились бы для многого другого. Но поговорить с великим князем было необходимо. Просто прийти и потребовать встречи было невозможно. Любомил никого в окружении Болеслава не знал, поэтому договариваться о встрече отправился Божен. Как оказалось, дядя, будучи мужем князя Градимирского, провел немало времени при дворе великого князя и завел несколько полезных знакомств. Но для начала дядя провел в своей комнате кучу времени, готовясь. И когда спустился в общий зал, Любомил взглянул на него по-новому. Дядя был очень хорош собой, но дома, на юге, не выставлял этого напоказ. Одевался довольно просто и опрятно, отчего выглядел приятно и мило. Здесь же он постарался, принарядившись соответственно статусу. Федор, оглядев, вызвался его сопровождать. Вернувшись, Божен сообщил, что передал кому нужно о прибытии нового князя Велеградского и его просьбе переговорить с великим князем. Правда, быстрой встречи ему не обещали. Любомил приготовился ждать, но не думал, что это затянется на недели. Время уходило, и он изнывал от бездействия. Было безумно страшно, что именно в этот момент Янислава пытают, убивают, а Любомил никак не может этому помешать. Иногда казалось, что Божен — подарок небес. Именно он, устав от пустого ожидания, решил действовать, заставив Любомила отправиться в гости к своим знакомым. — Я не понимаю зачем, — возмущался Любомил, тем не менее продолжая одеваться. — Болеслав тянет со встречей. Почему бы нам его не подогнать? Например, подогрев любопытство. Поэтому я познакомлю тебя с каждым знакомым, находящимся в Стольном граде, чтобы быть уверенным, что слухи о тебе дойдут до великого князя. Твоя задача — произвести на всех огромное впечатление. Знаю, ты не любишь, когда тебя оценивают именно с точки зрения младшего княжича, но сейчас твоя внешность нам в этом поможет. — Любомил собрался возразить, но Божен перебил его, добавив: — Помни, что ты делаешь это все, чтобы вернуть Янислава. Любомил стиснул зубы и кивнул. Если нужно, он потерпит. В конце концов, давно ли он бросил роль покорного младшего княжича? Отвыкнуть еще не успел, так что самое время пустить этот образ в ход. Божен порадовался, что первым выбрал поход к давним знакомым. Любомил был холоден и насторожен. Он закрылся от окружающих и был больше похож на колючку. — Ты должен расположить людей к себе, — втолковывал Божен племяннику вечером. — Должен нравиться им, чтобы они говорили о тебе. — Я не хочу, — признался Любомил. — Не хочу, чтобы они видели во мне бестолковую красивую мордашку. — Тебе не обязательно притворяться. Просто не закрывайся от окружающих. Дай им узнать тебя с той стороны, с которой тебя знаем я и Янислав. Любомил не стал говорить, что, как бы он себя ни вел, люди всегда предвзяты. Всегда судят только по факту рождения. Да и смысла говорить об этом Божену не было никакого, потому что они были в одинаковом положении. Любомилу нужно просто собраться с силами и делать, как велено. Нравится ему это или нет. Они каждый вечер ходили по гостям. Божен поднял все связи и представил Любомила всем, кого знал. Конечно, по указке раскрыться не удавалось, Любомил по-прежнему был немного сдержан и отстранен, но большинство приняло это за стеснительность и робость, присущую провинциалам из дальних княжеств. Как князя, как равного его не воспринимали. Для всех он остался младшим княжичем, и сквозь эту призму Любомил заинтересовал очень многих. Как Божен и планировал, слухи о его племяннике разлетелись быстро, и личности популярнее в Стольном граде на данный момент не было. Конечно, великий князь не мог оставаться в стороне, так что Любомилу очень скоро пришло приглашение. Божен переживал куда больше племянника и готовил его несколько дней подряд, подробно рассказывая обо всем, что знал о великом князе и его окружении. И все равно все его старания оказались напрасны. Это стало ясно, едва они вошли. У Божена не вышло ни подготовить Любомила и сделать его немного более уступчивым, ни достаточно изменить мнение двора о нем. Нет, многие благоволили красивому молодому человеку, но союзников было не так чтобы очень много. Хотя многие встречные, у которых Любомил с Боженом успевали побывать в гостях, улыбались им и кивали приветственно, но о настоящей поддержке речи не шло. — О, какая милашка. Дорогу Любомилу перегородил молодой нахальный княжич. Своим высокомерием и надменностью он неуловимо напоминал Лютобора. — Мы знакомы? — резко поинтересовался Любомил, пытаясь обойти преграду. — Нет, но я с удовольствием это исправлю. Буду просить у великого князя отдать тебя мне младшим мужем. Любомил нахмурился. — Вы приняли меня не за того, — холодно заметил он. — Я не младший княжич. Я князь Велеградский. Тот только презрительно фыркнул. — Я знаю, кто ты, зарвавшийся младший. Люблю объезжать строптивых милашек. И он посмел ухватить Любомила за ягодицу. Многолетние уроки Федора даром не прошли. Тонкий клинок оказался в руке мгновенно, плотно прижимаясь лезвием вдоль бедра хама. — Простите, нам пора, — заявил подошедший Божен и насильно утащил племянника дальше. — Ты спятил?! Зачем ты притащил с собой клинок?! Если кто-то из личной дружины великого князя увидит… — Я притащил его как раз из-за возможности подобного, — сердито прошипел Любомил. — Не собираюсь оставаться безоружным в толпе этих стервятников. — Любомил, научись уже не обращать внимания на неумелые попытки выразить заинтересованность в тебе. Ты нравишься другим мужчинам, и это нужно просто принять. — Ты заблуждаешься, Божен, — холодно возразил Любомил. — Есть большая разница между тем, когда к тебе испытывают желание и влюбленность, видя в тебе человека, вызывающего интерес, и когда к тебе испытывают похоть, не видя в тебе ничего, кроме дырки, в которую можно присунуть. Я не имею ничего против первого, но совершенно точно не стану мириться со вторым. Божен вздохнул. — Твоя непримиримость может стоить нам дорого. Но ты теперь князь, тебе принимать решения. Любомил кивнул и, выше подняв голову, направился к торжественному залу. Однако Болеслав решил еще раз указать ему место, заставив прождать под дверью больше двух часов. К тому времени как их пригласили войти, Любомил был взбешен, Божен это видел и боялся последствий. Людей в зале было очень много. Кажется, за эти пару часов, что они простояли снаружи, здесь собралась вся знать Великой Чуры, чтобы поглазеть на встречу. Божен следил за племянником с тревогой, но тот не подвел. Шел медленно, выпрямив спину, полный собственного достоинства. — Великий князь, — твердо и четко поприветствовал он с полупоклоном. Божен остался доволен Любомилом. Полупоклон получился идеально: в меру учтивый и в то же время с достоинством. — Мое имя Любомил, я младший сын покойного князя Велеградского. После того как степняки взяли в плен моего старшего брата, я принял титул князя Велеградского. К вам я прибыл просить о помощи. Думаю, вы осведомлены о критической ситуации на южных границах. Степняки набирают силу, и если не принять меры сейчас, Великую Чуру заполонит их объединившееся войско. Любомил закончил свою речь и прямо посмотрел на великого князя в ожидании ответа. Болеслав разглядывал его с видимым интересом, оценивающе скользя взглядом. Любомил чувствовал этот взгляд почти физически, он оставлял после себя мерзкое ощущение, холодившее кожу. Молчание длилось долго. За спиной все громче раздавались шепотки. Окружающие все громче переговаривались, обсуждая Любомила и его прямолинейность. — Младший княжич Любомил Велеградский, — подчеркнуто растянул Болеслав. — Нареченный князя Янислава Мирославского. Я слышал о тебе от князя Твердиславского. Твой брат, князь Лютобор, отправляясь в степь, отдал четкие указания о том, что оставляет княжество на него, на отца своей невесты. И слышал о том, как ты это указание нарушил. Любомил сжал зубы, сдерживаясь. Его так явно принижали, что это нарушало все грани приличия. — Мой брат и княжна Дарина не заключили брак. После схватки со степняками от моего брата не было вестей очень долгое время, из чего можно заключить, что он, вероятнее всего, мертв. По законам Великой Чуры, несмотря на устные соглашения, князь Святополк Твердиславский не имеет на престол Велеграда никакого права, в отличие от меня, сына князя Яромира. Я в своем праве, — повторил Любомил. Болеслав махнул рукой. — Этот закон — пережиток прошлого. Я считаю крайне неразумным обременять властью младших княжичей, столь… неподготовленных и во многом наивных созданий. Ни к чему забивать вашу красивую белокурую головку трудностями управления таким большим княжеством. Божен прикрыл глаза, ожидая срыва Любомила. Ведь великий князь говорил именно о том, что племянник так страстно, всей душой ненавидел. Однако Любомил молчал. Они с Болеславом скрестили взгляды, и ни один отступать явно не собирался. В глазах Болеслава появлялся все больший интерес и азарт охотника, встретившего достойную добычу. — Думаю, стоит облегчить вашу участь, организовав брак с мудрым и терпеливым князем, который возьмет на себя заботы вашего княжества. Вряд ли у вас будут проблемы с наличием подходящих кандидатур. — Я — Любомил, сын Яромира, князь Велеградский по действующим законам Великой Чуры, признанный княжеской дружиной и жителями Велеграда, — раздельно выговорил Любомил, едва сдерживаясь. Болеслав пригладил бородку. — Настойчивый, — хмыкнул он. — Что ж, князь Велеградский. В таком случае я жду вашу клятву верности. Божен тихо выдохнул. Он только сейчас заметил, как напряженно, до боли стиснул пальцы в кулак, следя вместе с остальными за разговором. Если Болеслав заговорил о клятве, значит, не собирается оспаривать сейчас права Любомила. Впрочем, в том, что он может передумать, Божен не сомневался. Великий князь достойными младших княжичей не считал. Любомил опустился на одно колено со всей грацией, присущей именно младшему, но клятву прочитал громко и без запинки, поклявшись служить великому князю. Болеслав довольно кивнул и махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Однако Любомил с колена не встал, глядя на великого князя выжидающе. — Принимаю твою клятву, князь Велеградский, — объявил Болеслав и, видя, что Любомил по-прежнему не двигается, продолжил ритуал: — И беру тебя и твое княжество под защиту Великой Чуры, клянусь быть справедливым и милосердным правителем. Любомил поднялся и поклонился, показывая, что и он принимает клятву. — Что-то еще? — раздраженно поинтересовался Болеслав. — Великий князь, а что насчет угрозы нападения степняков? — Вы, князь, в силу своего возраста просто раздуваете несуществующую угрозу. Ваши предки всегда справлялись с защитой границ, и от вас я жду того же. Надеюсь, мальчик, что ты меня не разочаруешь. Больше не дожидаясь, когда Любомил уйдет, великий князь сам поднялся и покинул зал. Божен тут же поспешил к племяннику. — Молодец, — выдохнул он. — И что, даже не станешь ругать меня за дерзость? — поинтересовался Любомил. — Нет. Ты все сделал так, как было нужно. Заставил его считаться с тобой. Хотя что-то мне подсказывает, великий князь так просто не оставит это в покое. Говорят, он давно собирался отменить закон о передаче власти младшим княжичам. Боюсь, сейчас ты его подтолкнул. Любомил нахмурился. — Но он признал мою клятву. — Он великий князь. Болеслав вполне способен решить, что вправе отнять у «слабых младших» княжество во благо Великой Чуры. — Идем, — приказал Любомил, решительно направляясь к выходу. Божен очень не любил, когда не знал, что именно задумал его племянник. В такие моменты оставалось только одно — не упускать его из вида. Они вышли на улицу, где охрана вернула Любомилу меч. Он пристегнул ножны, и они с Боженом направились к постоялому двору, когда дорогу им преградил тот самый старший княжич, что так настойчиво выражал свой интерес к Любомилу перед беседой с великим князем. — Мы не закончили! — заявил он. — Я не позволю какому-то младшему… — У меня нет времени, чтобы тратить его на тебя! — раздосадованно ответил Любомил, пытаясь его обойти. Княжич был с этим явно не согласен и ухватил Любомила за локоть, разворачивая к себе. Божен огляделся. Это было совсем не ко времени и не к месту! Любомил спускать оскорбление не стал, выхватил меч из ножен. Княжич в долгу не остался, выхватив свое оружие. Отойдя в сторону, Божен подозвал уличного мальчишку, прятавшегося за углом одного из домов. — Беги к постоялому двору, что у Южных ворот в город, найди там десятника Федора, скажи ему, что Люба покидает город через Южные ворота. Понял? — спросил Божен, подавая ему монетку. Мальчишка кивнул и бросился в указанном направлении. Божен повернулся, чтобы оценить результаты схватки. К счастью, не ожидал княжич от Любомила таких умений, недооценил. За что и поплатился. Любомил одолел его и едва поборол искушение отрезать то, что, судя по всему, заменило княжичу мозги. — Нам пора, — вмешался Божен. — Оставь его. К сожалению, его семья близка к великому князю, а у нас и так с ним достаточно проблем. Любомил ткнул острие меча в грудь поверженного врага. — Сочувствую твоему княжеству с таким безмозглым наследником. Федор не подвел. Он уже ждал у ворот с остальным дружинниками. — Что случилось? — поинтересовался он. — Любомил не поладил с великим князем, — пожаловался Божен. — Нам стоит убраться отсюда как можно скорее. — С удовольствием, — проворчал Федор. — Не нравится мне это место. Остальные только согласно кивнули и направили лошадей быстрым галопом в сторону дома. Как дед и говорил, поездка в Стольный град не принесла ничего, кроме разочарования. Помощи от Болеслава ждать не имело смысла. Южане одни. И справляться со своими врагами им придется самим. — Ты же понимаешь, что Болеслав не оставит тебя в покое? — уточнил Божен. — Теперь ты ему как кость в горле. А узнав о том, что ты практически сбежал, да еще и напав на одного из старших княжичей, скорее всего, обвинит тебя в измене. Любомил поджал губы. — Вот поэтому нам нужно добраться до дома как можно быстрее. Останавливаться не будем. — Что ты задумал? — Я принес великому князю клятву верности, в ответ на которую он поклялся защищать нас. Он же первый своим бездействием клятву нарушил. Так что это его проблемы. Они скакали без остановки. Любомил подгонял всех, торопя быстрее попасть домой. На постоялых дворах они только меняли лошадей, перекусывали, справляли нужду и снова пускались в путь. По ночам спали по очереди прямо верхом. Любомил нутром чуял, что времени у них мало. Чувствовал, что Болеслав не станет терпеть заносчивость недавнего младшего княжича. Разведчики, которых Федор оставил проследить, это подтвердили. Любомил успокоился только тогда, когда они приблизились к перевалу. У них получилось. Успели. И их уже ждал Елисей. К нему-то Любомил и направился. — Приготовили? — Да, мой князь, — серьезно кивнул Елисей. На памяти Любомила он впервые обращался к нему должным образом. — Хочу только попросить вас еще раз все хорошо обдумать. Так ли это необходимо? Ведь назад дороги не будет. — Болеслав не оставил мне выбора. Он ясно дал понять, что младший княжич править не должен. Готов нарушить наши законы, отдать меня в мужья чужаку, лишь бы не дать мне править Велеградом. И при этом он сам нарушает клятвы о защите своих подданных, не желает слушать о степняках, считает все это бредом испуганного младшего, не принимая во внимание, что Южное пограничье уже лишилось двух князей. Так что да, Елисей, это необходимо. Божен рядом напрягся. — Что вы задумали? — Боюсь, тебе это не понравится, — признался Любомил. — Давай перейдем перевал, и я тебе все объясню. Едва они покинули перевал, перед глазами Божена предстала практически вся дружина Велеграда, расположившаяся лагерем в долине. Любомил подъехал прямо к княжескому шатру, раскинутому в центре, и спешился, рукой пригласив спутников следовать за ним. — Любомил? — позвал Божен. Тот устало устроился на одном из табуретов, вытянув гудящие ноги. Подозвав служку, что ждал в углу, приказал нести обед на всех. Стоило мальчишке покинуть шатер, князь перевел взгляд на дядю. Лицо утратило присущее ему очарование, черты заострились, а взгляд стал жестким и непримиримым. — Я собираюсь обрушить хребет и основательно завалить перевал, навсегда отрезав нас от остальной части Великой Чуры, — сообщил он. — Что? — не поверил Божен. — Ты все прекрасно слышал. Я считаю, что власть великого князя изжила себя. Югу пора жить своим умом и своими силами. — Любомил с видимым трудом поднялся. — Располагайтесь, отдохните с дороги. Мне еще нужно осмотреть дружину. Я пообедаю с вами. — Постой, — попросил Божен. — Давай обсудим. — Нечего обсуждать. Прости, что не рассказал тебе, но это была крайняя мера. Я очень надеялся, что Болеслав окажется умнее и в помощи не откажет. Но и такой вариант предвидел и обсудил с княгиней Ольгой и дедом. Они вынуждены были признать, что великий князь слишком долго бездействует. Божен пораженно молчал. Он и представить себе не мог, что Любомил предвидел подобное еще до встречи с Болеславом и поездки в Стольный град. Его дальновидность и расчетливость восхищала. Если это решение и в самом деле обдуманно, то Любомил… — А остальные князья в курсе? — Еще нет. Но им придется выбрать сторону, а оказавшись отрезанными от Великой Чуры, боюсь, выбор очевиден. Он покинул шатер, оставив Божена осмысливать новости. — Тренируя его и обучая стратегии, я не предполагал, что однажды он замахнется на такое. Приятно иногда недооценивать ученика, — заметил Федор. Отряд великого князя прибыл только к вечеру. Увидев перед собой войско, те было надумали развернуться, но Елисей со своим бывшим десятком окружил отряд и доставил Любомилу. — Я князь Велеградский, — представился он, безошибочно выделяя взглядом командира. — Как твое имя, десятник? — Давид, — представился тот. — Великий князь Болеслав приказал нам вернуть вас в Стольный град. Он еще не принял окончательного решения и ваше княжение под вопросом. К тому же инцидент с княжичем Орловским, на которого вы напали, требует разбирательств. — Это исключено, — ответил Любомил резко. — Вас привели сюда не за этим. Хотя можете успокоиться, вреда вам не причинят. Я хочу, чтобы вы передали великому князю мое послание. Я, Любомил, князь Велеградский, обвиняю его в нарушении клятвы о защите подданных и в преступном бездействии в отношении ситуации со степняками и пленением двух князей. Отныне я и южные княжества отказываемся от покровительства Великой Чуры и великого князя, а нарушение наших границ с его стороны будет считаться нападением. — Ты не ведаешь, что творишь, мальчишка! — воскликнул пораженный дружинник. — Я прощу тебе дерзость, — объявил Любомил холодно. — Но советую не повторять, иначе мне придется пересмотреть свое решение отпустить вас в целости, отправив твою дружину обратно без командира. — Болеслав пришлет войско и растопчет Юг, — пообещал дружинник. — Пришли он свое войско раньше для нашей защиты, этого разговора бы не было. Иди, Давид, возвращайся к своему князю и помни: теперь вы на юге нежеланные гости. Стоило отряду Давида оказаться с другой стороны перевала, как раздался грохот. Высланный обратно разведчик вернулся сильно озадаченный, сообщив, что перевал завален и, сколько бы он ни искал, прохода в южные края больше нет.