В любви и на войне все средства хороши

Назвать степь гостеприимной было сложно. Чужаков она не жаловала. Любомил и не ждал, что будет легко. Стоило ему только объявить о том, что он задумал, его тут же просветили, как это опасно, тяжело и трудно. Словно сам Любомил представлял это простой прогулкой. Он знал, что ему предстоит, и был готов к этому. Даже к смерти, если совсем не повезет. Любомил оставил все соответствующие распоряжения и надеялся лишь на то, что они не пригодятся. Его сопровождала только личная дружина под предводительством Федора и двое толмачей. Сначала Любомил собрался было взять с собой кого-то из бывших степняков, но подвергать их такой опасности не стал. Что-то подсказывало ему, что степняки перебежчиков не любят. К счастью, Федор привел двух охотников, что промышляли в степи и общались с племенами. Двигались максимально быстро. Личная дружина давно знала, что Любомил, пусть и рожденный младшим княжичем, был неприхотлив, отнюдь не изнежен и абсолютно не капризен. В таких поездках и походах он покорно прислушивался к командам Федора и советам охотников. Опыта у них в таких вопросах было явно поболее. И пусть Любомилу было сложно следовать в темпе тренированных попутчиков, он упрямо держался в седле, выматываясь до крайнего предела, не произнося ни слова жалобы. Он ел вместе со всеми, сразу отвергнув предложение взять для него, князя, в дорогу отдельную провизию, а лучше повара. Также Любомил отказался от шатра, чтобы не задерживать остальных лишней поклажей, поэтому спал вместе со всеми на земле, закутавшись в теплый плащ. Единственную поблажку, которую он себе позволил, — отдых во время привалов. Остальные всегда были заняты, у каждого были свои обязанности, Любомил же просто сползал с лошади, устраивался в сторонке, чтобы не мешать, и отдыхал. Тело гудело от усталости, и он физически не мог себя заставить подняться и чем-то помочь. К тому же понимал, что если за отведенное время не приведет себя в порядок, то в пути станет просто обузой. И пусть Федор убеждал, что от князя никто и не ждал помощи, за собственную слабость было стыдно. Они наконец добрались до стоянки, которую уже подготовил один из разведчиков (десятник каждое утро посылал двух человек вперед). Любомил осторожно спешился и отдал свою лошадь на заботу дружиннику, а сам по заведенной традиции устроился в сторонке от лагеря, наблюдая за организованной Федором суетой. Он прикрыл глаза, пережидая приступ усталости. Любомил был вымотан не столько физически, сколько морально. Последние месяцы выдались трудными. Остальные княжества оказались просто не готовы к отделению от Великой Чуры. Безоговорочно поддержала его решение только княгиня Ольга. Прощать великому князю Болеславу отказ в помощи с возвращением сына она не собиралась. С дедом оказалось сложнее. Князь Игорь, хоть и подначивал внука против Болеслава, сам выступать против него опасался. Да и его наследник, княжич Владимир, был категорически против отделения от Великой Чуры и альянса с остальными южанами. Любомил провел у них немало времени, уговаривая перейти на свою сторону. Ведь Сокольскому мысу принадлежал один из сильнейших флотов Великой Чуры, удержать Юг без их поддержки было невозможно. Для Болеслава, отрезанного от южан по суше, путь оставался только один — морской. Пришлось напомнить деду о непомерно больших пошлинах на торговлю с чужестранцами и на содержание флота. Болеслав чутко следил за количеством судов у подданных, боясь, что однажды эта мощь может повернуться против него. Дождался. Князь Игорь согласился вступить в альянс с условием, что для его княжества подобных ограничений ни в торговле, ни в морском деле не будет. Любомил ограничил данную привилегию сроком на пятнадцать лет, после которых пошлина вновь будет взиматься на торговлю, но уже вполовину меньше от той, что требует Болеслав. Оба прекрасно понимали, что за пятнадцать лет князь Игорь успеет и нарастить флот, и изрядно обогатиться. Владимир же был решением отца недоволен. И прежде всего его не устраивало не отделение от Великой Чуры, а то, что инициатором стал именно Любомил. И именно он готовился возглавить альянс. — Я поговорю с ним, — пообещал князь Игорь в разговоре с глазу на глаз. К несчастью, таких бесед стало до обидного мало. — Мой сын амбициозен и честолюбив, но недостаточно умен. Он видит себя не только на моем месте, а… и на твоем. — Я к этому не стремился, — честно ответил Любомил. — Я и князем-то представлял себя лишь в детских мечтах, ну или размышляя, как бы поступил в той или иной ситуации на месте отца. Меня вынудили к этому всему. И я пойду дальше, чтобы добиться своей цели. — Ты же понимаешь, что завалить перевал не означает отделиться от Чуры? Реши проблему со степняками, и Юг будет твоим. — А Владимир? Князь Игорь тяжело вздохнул. — Если бы не предвзятое отношение к младшим, принятое в Чуре, я бы подумал о другом наследнике, — признался он. — Божен? Если мы отделимся от Чуры, мы установим свои законы. Включая закон наследования. Божен еще может… — Нет, Любомил, — князь Игорь с сожалением улыбнулся. — Божен не сможет стать князем. Он слишком… младший для этого. Его с детства учили покорности и послушанию. Мягкости. — Как и меня. — Но вы разные, Любомил. Божен не сможет править. К сожалению. Да и не захочет. А что касается Владимира… выполни свои обещания, и я заставлю его принять тебя. С Ярополком, Черногорским князем, первой переговорила княгиня Ольга, и лишь после этого с ним встретился Любомил. С князем Ярополком он был незнаком. Это оказался довольно простой, но серьезный человек. Он был молчалив и внимателен. Его не интересовали интриги и власть. Черногорское княжество было расположено дальше всех от степняков, дальше всех от моря и от перевала. Это было уединенное место, с трех сторон окруженное горами. Все, чего хотел Ярополк, — мира для своего княжества. После долгого разговора он согласился поддержать Любомила, если тот убережет Юг от долгой кровопролитной войны. Оставался Святополк. С ним было сложнее всего. Тот не желал отделяться от Чуры, боялся гнева Болеслава и не собирался прислушиваться к Любомилу. Времени на уговоры было потрачено немало. Не помогло обещание, что по возвращении Лютобора Любомил вернет ему Велеград и Дарина станет княгиней. Не помог союз с остальными княжествами Юга. Не помогло напоминание об общей беде — степняках. А потом терпение Любомила подошло к концу. Тогда он напомнил Святополку, что Болеслав далеко, а четыре княжества рядом, и если понадобится, то Любомил просто приведет в Твердиславль войско и поменяет там князя. Кажется, к некоторому компромиссу они пришли. Впрочем, доверять ему Любомил не спешил. Но сейчас хватило и этого. Очень кстати вернулись разведчики из степи. Они рассказали лишь о том, что пленники живы и их сделали рабами. Князей никуда не выпускают, держат взаперти в качестве заложников. Но они живы, пусть и истощены. Едва услышав это, Любомил приказал позаботиться о прибывших, извинился и вышел, чтобы остаться одному. Закрывшись в собственной комнате, он осел на пол прямо под дверью и заплакал от облегчения. До этого самого момента Любомил и не представлял, насколько сильно его пугала мысль, что все, что он делает, зря, что Янислав, может быть, уже мертв… Любомил дрожал и плакал, не в силах успокоиться. Он понимал, что ведет себя не по-мужски, но остановиться не мог. Любомил измучился. Понадобилось немало времени, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Потом еще Любомил ждал, пока перестанет быть заметно, что он плакал. Вряд ли окружающие его поймут. Князь не может иметь слабости и тем более реветь. Это недостойно мужчины и правителя. Ближе к вечеру Любомил снова встретился с разведчиками и выслушал их доклад от начала и до конца. Именно тогда он принял решение отправиться в степь, чтобы поговорить с Сейджином, вожаком.

***

Заметили их только тогда, когда они вышли к стоянке степняков. Назвать это место лагерем язык не поворачивался. Скорее это был передвижной город. Любомил оглядел многотысячное племя и крепче сжал поводья, стараясь не показывать страх. Сейчас идея отправиться с малым отрядом, чтобы не провоцировать степняков, не казалась такой уж разумной. Их тут же окружил отряд на лошадях, взяв в плотное кольцо. Степняки непрерывно двигались по кругу, что-то воинственно выкрикивая и улюлюкая. Любомилу пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы ничем не выдать себя. Он повернулся к одному из охотников. — Скажи им, что я, князь Велеградский, пришел поговорить с их вождем. — Голос прозвучал на удивление спокойно, и Любомил поймал одобряющий взгляд Федора. Как только послание было передано, их усадили на самой окраине стоянки, по-прежнему окружив и держа оружие на изготовку. Любомил спокойно бросил на землю плащ и сел, устроив одну согнутую ногу на другую, держа спину прямо. Он смотрел строго перед собой, не обращая ни на кого внимания, всем своим видом показывая, что ему нет дела ни до кого, кроме вождя. Свои тоже не беспокоили. Они расселись по кругу, отгородив князя от степняков, и тихо переговаривались, обсуждая увиденное. Возле них собиралась толпа зевак. Женщины и дети подтягивались со всего лагеря, чтобы посмотреть на прибывших. Для Любомила это было в диковинку. Он не понимал, зачем их брать с собой, подвергая опасности. Однако женщины сновали туда-сюда, занимаясь бытовыми делами. Дети им в этом активно помогали. Без дела не оставался никто. Ждать пришлось долго. Любомил уже чувствовал немалый дискомфорт. Тело стало затекать, но он из упрямства продолжал сидеть неподвижно до тех пор, пока за ними, наконец, не пришли. Один из степняков встал перед кольцом сопровождающих Любомила и заговорил, глядя прямо на него. — Великий вождь степняков Сейджин согласен встретиться с вами, ваша милость. Дружину велено оставить здесь. Взять с собой можно только одного толмача, — подсказал один из охотников. Федор нахмурился. Выпускать князя из вида он не хотел, однако в данной ситуации спорить не мог. Любомил неспешно поднялся и отряхнул свою одежду. — Пойдешь со мной, — приказал он переводившему. Охотник только кивнул и тоже поднялся. Их повели в центр лагеря к огромной палатке, в которой находился лишь один человек. Он сидел перед очагом в центре на возвышении из шкур. Любомил разглядывал его с интересом. Ему было любопытно посмотреть на человека, который сумел объединить под своим началом дикие разобщенные племена. Сделать то, чего раньше никому не удавалось. В воображении Любомила это всегда был какой-то удивительный, великий человек. На деле же Сейджин оказался абсолютно обычным. Одним из множества степняков. Такого же среднего роста, такого же телосложения. Обветренное простоватое лицо, чуть раскосые карие глаза. Любомил почувствовал себя разочарованным. — Кто ты и зачем пожаловал? — спросил Сейджин, а охотник тут же перевел. — Мое имя Любомил, князь Велеградский. — Врешь. Князь Велеградский сидит на моей цепи, словно пес, — с презрением выплюнул Сейджин в ответ. — Это мой брат. Пока его нет в княжестве, этот титул ношу я. Степняк чуть нахмурился и какое-то время разглядывал Любомила молча. — Я слышал, что у вашего народа принято отдавать мальчиков, родившихся в семье вторыми, другим мужчинам, словно девок. Это правда? — В благородных семьях действительно есть подобная традиция — выдавать младших сыновей замуж, чтобы избежать посягательств на наследство. — Любомил понимал, что его пытаются вывести из себя, поэтому отвечал невозмутимо, старательно сохраняя спокойствие и следя за выражением лица. Охотник, переводящий разговор, долго мялся, прежде чем произнести следующую фразу вожака степняков. — Раз у вас такие традиции, — все же заговорил он, — а ты второй сын в семье, значит, относиться я к тебе должен, как к девке? Любомил постарался взглядом дать понять охотнику, что все в порядке. Он не сердится. Да и глупо было сердиться на то, что произнесено от чужого имени с целью задеть посильнее. — Сейчас я ношу титул князя, и относиться ко мне нужно соответственно. — Мужчина всегда должен оставаться мужчиной, независимо от того, каким по счету родился в семье, — хмуро заявил Сейджин. — А ложиться под другого мужчину — значит показывать свою слабость. Как люди могут следовать за тобой, если ты позволяешь покрывать себя, словно девку? Любомилу было что ответить на это. Например, о том, что вряд ли пол избранника влияет на мужественность. Куда большим показателем служат твои поступки. Или о том, что не считает слабостью наслаждение от близости с любимым человеком. Но Любомил отлично понимал, что сейчас не время и не место, да и распинаться именно перед этим человеком смысла нет — не поймет. — Я был лишь обручен с князем Яниславом, до брака дело не дошло и никто меня не… покрывал, — с заминкой ответил Любомил, начиная терять терпение. Кажется, от вожака степняков это не укрылось. — Так зачем ты здесь, княжич? — он нарочно ошибся с титулом и не скрывал этого. — Хочу узнать, чего ты хочешь в обмен на пленников, — честно ответил Любомил, с радостью переходя к главному, — чтобы они вернулись к родным живыми. Сейджин вглядывался в его лицо пытливо и не спешил отвечать. — Зачем тебе это? Ведь именно благодаря отсутствию брата ты стал князем. Ответить на это вопрос было сложно. Да и слышал Любомил его часто. — Потому что это правильно, — наконец ответил он. — А теперь хотел бы спросить я. Чего добиваетесь вы? Зачем вы захватили двух князей? Сейджин самодовольно усмехнулся. — Но это они пришли на мою землю, вырезали целое племя. Я лишь защищался. Разве ты, приди враг на твою землю, не сделал бы то же самое? — Приди на мою землю враг — я приложу все свои силы, чтобы уничтожить его. Совсем. — Прозвучало как угроза. — Никакого плена. Тот, кто придет на мою землю с мечом, захлебнется в собственной крови. — Ты или очень смел, княжич, или абсолютно глуп, — заявил Сейджин. — В любом случае такое безрассудство стоит награды. Будь моим гостем, княжич, раздели со мной трапезу. Любомил почтительно поклонился, скрыв облегченный выдох. Законы гостеприимства для степняков священны. Если его признали гостем, он в безопасности. Теперь только нужно и остальных вывести в целости. О том, что пригласили его не просто так, Любомил понимал и старался настроить себя, и все равно оказался не готов. Его вместе с личной дружиной усадили возле костра, сам Сейджин сел напротив, видимо, чтобы лучше наблюдать за реакцией. Когда еду в блюдах стали выносить рабы, князю стоило немалых усилий сдержать эмоции. Кто-то из дружинников даже попытался вскочить, но Федор был начеку и усадил служивого обратно. Любомил позволил себе лишь стиснуть кулаки, наблюдая, как его сородичи прислуживают степнякам. Некогда сильные мужские тела прикрывали лишь засаленные короткие набедренные повязки. Эти грязные тряпки только подчеркивали неестественную, болезненную худобу. От некогда сильнейших воинов Южной Чуры остались только кожа да кости. Многие с трудом переставляли ноги, путаясь в веревках, которые обхватывали шею сложным узлом. Любомила едва не вывернуло от запаха давно немытого тела, когда один из них прошел слишком близко. Он нервно разглядывал рабов, перебегая взглядом от одного к другому, ища среди них Янислава. Но ни жениха, ни брата видно не было. Любомил механически жевал то, что Федор передавал ему на кончике своего ножа, уставившись прямо перед собой. Он понимал, что этому огромному войску ему сейчас просто нечего противопоставить. И от этой бессильной злобы, которая выгрызала изнутри, хотелось броситься вперед и вонзить нож Сейджину в сердце. Или умереть, попытавшись. — Княжич, что-то ты совсем без аппетита, — заметил тот с усмешкой. — Быть может, небольшая прогулка пойдет на пользу? Любомил поднялся и кивнул все тому же охотнику, безмолвно приказывая сопроводить его. Князь шел рядом с Сейджином, всем сердцем проклиная степняка. И в то же время где-то внутри не давала покоя мысль, что тот был в своем праве. Они остановились возле самодельного загона, где еще несколько рабов ухаживали за лошадьми. Уже наблюдавший крайнюю степень худобы пленников, Любомил не сразу понял, на что смотрит. На кого… Одним из рабов был Лютобор. Брата было сложно узнать. Одет он был так же, как и остальные, да и выглядел не лучше. От самоуверенного, агрессивного князя Велеградского не осталось и следа. Он послушно выполнял приказы одного из степняков, что приглядывал за рабами. Кто бы подумал, что высокомерный Лютобор безропотно будет выполнять работу смерда. — Твой брат оказался норовистым, но мои воины умеют укрощать строптивых. Хотя твой жених оказался куда упрямее. Но сломать можно и не таких, — заявил Сейджин. И привел Любомила к небольшой площадке, в центре которой были установлены столбы. К одному из них был привязан пленник. Тощий, грязный, даже набедренная повязка на нем не удержалась, лежала тряпкой у ног. Вся спина, плечи и ягодицы были исполосованы плетью. Раны едва покрылись свежей коркой. Мужчина явно не мог стоять на ногах, но привязан был крепко, поэтому безвольно висел прямо на связанных запястьях. Лица за сильно отросшими темными волосами было не видно, но Любомил совершенно точно знал, кто перед ним. Он забыл обо всем на свете и рванул вперед, но тут же был остановлен каким-то степняком, видимо охранником. — Пустите меня к нему, — сквозь зубы выдавил Любомил. — Я лишь хотел, чтобы ты, княжич, понял: отныне всему миру и Великой Чуре в частности придется считаться со мной и моими людьми. Любомил бросил на Янислава, находящегося так близко и в то же время так далеко, еще один отчаянный взгляд и повернулся к Сейджину. Он немного уступал ему в росте и смотреть приходилось снизу вверх. Что ж, Любомилу было не привыкать. — Мой брат и князь Мирославский вас недооценили. Также и великий князь Болеслав вас недооценивает. Я же со своей стороны обещаю вам одно: я подобной ошибки не совершу, — сказал он громко и твердо, так, что услышал даже Янислав и попытался приподнять голову. — Дальше не переводи, — приказал он охотнику и добавил для Янислава: — Живи! Делай что хочешь, но оставайся живым! Я мир переверну для того, чтобы снова быть с тобой, — уверенно сказал он, не отводя взгляд от Сейджина. — Если вы не даете князю поговорить с женихом, то он желает вернуться обратно к столу, — соврал охотник, чтобы скрыть последние слова. Сейджин только кивнул и направился обратно к центру лагеря. Любомил бросил на Янислава последний взгляд и отправился следом, благодарно кивнув охотнику. Внутри с каждым шагом, отдалявшим его от Янислава, все переворачивалось, но он понимал: сейчас лишь от его поведения зависит их будущее и свобода. Любомил с ненавистью посмотрел в спину Сейджину, но это было единственное проявление эмоций, что он себе позволил. Когда вожак степняков повернулся к нему, лицо Любомила вновь было бесстрастным. — И все же я хочу услышать: ради чего это все? Что вам нужно? — еще раз попытался князь. — Я хочу процветания для своего народа. Хочу, чтобы к нам перестали относиться как к дикарям. Степняки сильны, и я хочу, чтобы Чура, наконец, это увидела и воздала должное. Я поставлю вас на колени! — эмоционально заявил Сейджин. Любомил приподнял бровь, но промолчал. Они вернулись к остальным и сели на свои места. Князь задумчиво смотрел на пленных и пытался придумать способ, как им помочь. После ужина Любомил решил попробовать еще раз. Он подошел к Сейджину, и тот снова согласился с ним поговорить. — Вы ведете своих людей и желаете для них блага. Как и я для своих. Я хочу вернуть своих людей домой, к семьям. — Князей я не отдам. Они слишком ценные, — заявил Сейджин. — Но вот остальные… Многие из них уже ни на что не годны. Я могу подумать о том, чтобы продать их тебе. С другой стороны, не уверен, что стоит это делать… Любомил хотел орать и вцепиться в него, требовать вернуть ему Янислава! Пришлось напомнить себе, что все это приближает момент их воссоединения. Пусть оно произойдет не сейчас, но это будет очередной шаг на пути к цели. — Я обещаю, что, пока правлю Велеградским княжеством, мои люди не пойдут с войной в степь, — пообещал Любомил. — А что насчет торговли? — поинтересовался Сейджин. — Хочу торговать с Великой Чурой. — Только обмен на людей, — отрезал Любомил. — Если вы освободите моего брата и князя Янислава, тогда наладим торговые отношения, и не только. Мы можем стать союзниками, если вы пойдете мне навстречу, и это принесет обоюдную пользу. К сожалению, это не подействовало. Сейджин согласился в обмен на скот и провиант отпустить только часть людей. Тех, что ослабли настолько, что не могли приносить пользу. Единственное, что удалось выторговать Любомилу, — возможность со временем обменять и остальных. Любомил тем же вечером отправил с одним из охотников послание в Велеград, чтобы прислали выкуп. Сам же выдвинулся в путь только на следующее утро в сопровождении своей дружины, измученных пленников, едва способных идти, и полсотни степняков, что должны будут вернуться с выкупом к Сейджину. На будущее они договорились, что как только степняки надумают новый обмен, они пришлют кого-нибудь в Велеград и Любомил сразу отправит следующий выкуп. Обмен же состоится на границе Велеграда и земель степняков. — Как думаешь, не сделал ли я ошибку? — спросил Любомил у Федора, разглядывая едва переставляющих ноги людей. — О чем ты? — Я отдал важные ресурсы, которые могут понадобиться нам самим. Тем самым ослабил нас и в то же время помог нашим врагам. Я отдал нашу еду, а взамен получил лишь горстку… ослабленных, покалеченных людей. — Но это твои люди, — заметил Федор. — Считаешь, они того не стоят? — Они стоят гораздо больше того, что я отдал, — ответил Любомил. — Только бы это не оказалось ценой жизни остальных моих людей. — У тебя все получится, Любомил. С каждым днем я убеждаюсь в этом все больше и больше, — сказал Федор. — Ты сделаешь то, что должно, чтобы спасти нас.

***

Обмен состоялся на границе. К тому времени как они добрались, там уже ждало целое войско объединенных дружин Велеградского и Мирославского княжеств. Степняки под прицелом сотен враждебных взглядов получили свой выкуп и ретировались. Любомил оставил пленных добираться домой под присмотром войска, а сам с личной дружиной отправился вперед. Дома он первым делом попросил затопить баню и провел в ней несколько часов, отмываясь от грязи долгой дороги. Напарившись и освежившись, он почувствовал себя бодрым и полным сил. Ему сообщили, что его распоряжение выполнено — приготовили кабинет, в котором он может работать. Именно туда Любомил попросил принести ужин и позвать Божена, чтобы составил ему компанию. С удовольствием уплетая горячий суп, он внимательно слушал, что было сделано дома за время его отсутствия. У Божена был талант устраивать быт и ладить с домашними и дворовыми. Он направлял всех в нужное русло и безупречно вел хозяйство. Именно такими умениями должен обладать младший муж, и Божен был в этом идеален. — Я хочу отправиться в Мирославль, чтобы лично сообщить княгине все о ее сыне. Да и с остальными нужно переговорить, поэтому мне придется снова просить тебя помочь мне здесь, пока меня самого не будет, — заметил Любомил. — Ты же знаешь, я не против, — ответил Божен задумчиво. — Хотя мне кажется, что тебе пора начинать вести себя соответственно статусу. Перестать носиться между княжествами. — Что ты предлагаешь? — заинтересовался Любомил. — Собери их здесь. Ты не обязан бегать к ним с докладом, пока они ровно сидят на заднице и ждут, что ты решишь все их проблемы. Любомил отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула, задумавшись. — Мне нужно поговорить еще с Елисеем, а после помоги мне с письмами, пожалуйста, — попросил он. Божен улыбнулся и кивнул. В свою чистую, удобную постель Любомил лег глубокой ночью, разобравшись с первостепенными делами. Стоило прикрыть глаза, и сон сморил его мгновенно. Мышцы были приятно расслаблены, и сильное тело, придавившее его к кровати, ощущалось абсолютно правильно. Он нежился под ласковыми поцелуями, покрывавшими спину и плечи, упиваясь долгожданной близостью. Мягких, осторожных прикосновений было слишком мало. Любомил соскучился и хотел много больше. Вывернувшись из крепких объятий, он перевернулся и подмял под себя крепкое, сильное тело. Любомил так истосковался по нему, что не хотел никакой нежности. Ему срочно требовалось утолить тот чувственный голод, что терзал его, казалось, уже целую вечность. Он с силой оглаживал руками широкую грудь и твердый живот, упиваясь ощущением горячей кожи и тугих мышц под ладонями. Его пальцы до боли впивались в чужое тело, прижимая к себе, вплавляя в саму свою суть. Он хотел слияния, единения тел, хотел чувствовать любимого человека продолжением себя. Любомил сминал пальцами кожу, оставляя на ней следы укусов и поцелуев. Метки кружили голову, дурманя осознанием принадлежности. Хотелось присвоить себе его всего, и Любомил не стал бороться со своими желаниями, протиснувшись между крепкими бедрами, и, прижавшись всем телом, запечатал губы собственническим поцелуем. — Люблю тебя, — выдохнул он, протискиваясь в одуряюще тесное нутро, ловя губами чужое дыхание и хриплые стоны. Его вывернуло наизнанку от всеобъемлющего чувства обладания. Он двигался все резче и резче, стремясь проникнуть еще глубже. Губы беспорядочно блуждали по шее, собирая соленую влагу. Любомилу показалось, что в какой-то момент он просто сошел с ума от переизбытка эмоций, все тело сжалось в пружину, мышцы бедер горели огнем от напряжения. Он резко подался вперед и… Никогда еще пробуждение не было таким горьким. Любомил пялился в темноту потолка, ощущая, как глаза застилают слезы. Иногда ему хотелось просто остаться в одном из таких снов, никогда больше не чувствуя эту ночную безысходность. О том, почему в его грезах он вдруг оказался ведущим, Любомил себе думать запретил.

***

Ожидая ответа из соседних княжеств, Любомил без дела не сидел. Он проверил, как устроили и заботятся о возвращенных из плена, вместе с Елисеем осмотрел дружину, конюшни и амуницию. Зашел к кузнецам и убедился, что те помимо повседневных дел выполняют и княжеское распоряжение, готовят латы для дружины. Убедился, что у лекарей есть все необходимое для новых подопечных. Потом вместе с Боженом проверил и пересчитал запасы, убедившись, что им всего хватит. Затем вместе с личной дружиной, возглавляемой Федором, объехал все княжество, посетив даже самые небольшие деревеньки. В каждой он объяснял причину, почему в этот раз пришлось отдать столько зерна, ведь эта цена, которую они заплатили за возвращение домой дружины, состоящей из их родных и близких. И просил, чтобы они готовились к тому, что это, скорее всего, не последний раз, и к тому, что степняки — угроза реальнее некуда, а если они хотят от этой угрозы избавиться, нужно трудиться много и упорно. Три княжества сразу приняли приглашение. Проблема возникла только со Святополком. Снова. Тот не желал бросать свои дела и мчаться по первому требованию мальчишки. Любомил понял, что очень скоро ему придется разобраться еще и с этой проблемой, на которую сейчас у него просто не было времени и сил. Поэтому он написал еще одно письмо, в котором упрашивал Святополка прибыть, чтобы узнать последние новости о степняках и вместе с остальными принять дальнейшие решения. Первой прибыла Ольга с Ратимиром. Любомил посчитал своим долгом лично сообщить им, что Янислав жив. Было сложно смотреть, как сильная, волевая женщина плачет от облегчения и радости. — Он плохо выглядит, — честно сообщил Любомил. — Но Янислав упрям и пока держится. — Похоже на моего сына. — Его и Лютобора целенаправленно ломают, — заметил он. — Брат уже сдался, но не Янислав. И то, что Сейджин делает с ними, неспроста. Это часть его плана, и меня это беспокоит. Он ломает их волю, пытается подчинить себе. И его цель — наши земли. Ольга кивнула, вытирая слезы и становясь серьезнее. — Согласна. Два князя в подчинении степняков могут принести на наши земли много бед. — И нам придется очень постараться, чтобы разрушить его планы и вернуть князей домой. — Отец сильный. Он справится, — уверенно заявил Ратимир. Любомил слабо ему улыбнулся и кивнул. Специально для этого, первого в своем роде, собрания Любомил и Божен подготовили большой зал с огромным столом, за которым должны были поместиться все. К тому же пришлось приготовить место, где все приезжие смогут разместиться. Все эти хлопоты показали, что для подобных собраний они совсем не готовы. И это тоже было одним из тех дел, которые требовали внимания, но на которые прямо сейчас не было ни времени, ни средств. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Любомил так устал, что уже совершенно не волновался перед этой встречей, даже понимая, как она важна, потому что является первой после их отсоединения от Великой Чуры. И сейчас от того, как он себя поведет, и от того, как примут его остальные, зависело очень многое. Изначально Любомил предупредил, что все князья могут взять с собой сопровождающих. Сам он рядом с собой усадил Божена, Федора и Елисея. Это были его самые доверенные люди, благодаря которым Любомил мог делать то, что считал нужным. От Мирославского княжества были Ратимир с княгиней Ольгой, правда, кто для кого являлся сопровождающим, было не совсем ясно. Ведь наследником Янислава был Ратимир, а княгиня была его наместником. Третьим от их княжества был Всеволод, воевода. Впрочем, воеводы сопровождали каждого князя. Князь Игорь пришел с сыном Владимиром. Любомила покоробило то, с каким презрением Владимир бросил взгляд на Божена и дальше игнорировал родного брата. Ярополк, князь Черногорский, тоже пришел вместе с сыном. Только Святополк пришел в сопровождении одного воеводы, которого, судя по виду, слушать особо не собирался. — Я еще могу понять, зачем здесь вдовствующая княгиня — в конце концов, князь Мирославский еще слишком молод, но зачем здесь вдовствующий младший супруг князя Градимирского? — надменно поинтересовался Святополк. Любомил весь подобрался, выпрямляясь в кресле. — Вдовствующий супруг князя Градимирского является моим советником, — резко заметил он. — Тогда становятся понятны все эти безумные решения, принятые Велеградским княжеством последнее время. — Князь Святополк, хочу напомнить, что вы у меня в гостях. Прошу вас следить за своими высказываниями, в противном случае я попрошу вас удалиться. Они встретились взглядами, и Любомил легко выдержал ярость князя. Он с удивлением стал понимать, что ему совсем не страшно. Да, это сулило проблемы, но бояться этого человека уже не получалось. — Если больше никто не хочет высказаться по поводу состава присутствующих, — Любомил перевел взгляд на своего дядю Владимира, но тот благоразумно промолчал, — начнем. Для начала я расскажу о своей встрече с Сейджином… Как Любомил и предполагал, князья держались за свои земли и бросаться на помощь соседям не спешили. Пришлось потратить немало усилий, чтобы договориться о помощи с продовольствием для выкупа людей. И об объединении войск при нападении степняков. Помогать вызволить Лютобора и Янислава желающих, кроме княгини Ольги, не было. Результаты собрания были вполне предсказуемы. Куда более интересные вещи обсуждались уже после, наедине. И большинство интересовалось его планами на будущее. Беспокойство княгини Ольги было понятно. Ее волновало не столько будущее самого Любомила, сколько его планы относительно Янислава. — Я ведь уже не раз говорил, что люблю вашего сына, — заметил Любомил, нахмурившись. — Почему вы все время во мне сомневаетесь? — Ты очень изменился за последнее время, — задумчиво ответила Ольга. — Как и Ян, столько времени находясь в плену. Я ведь понимаю, теперь прежние договоренности о браке невозможны. Ты уже не сможешь стать просто младшим мужем князя Мирославского. Не после всего, что ты затеял. — Все это я затеял с единственной целью: вернуть Яна и быть рядом с ним. Все, что вам нужно знать, — мои чувства к нему не изменились, даже если сам я стал другим. Я люблю его и найду способ провести с ним оставшуюся жизнь. Княгиня Ольга слабо улыбнулась и похлопала его по руке. — Я сделаю все, чтобы помочь тебе в этом. Князя Ярополка интересовал тот же вопрос, хотя беспокоился он не о Яниславе. Его заботили планы Любомила на брак. Пришлось повторить и ему, что от Янислава он не откажется. — Ты ведь задумал не просто отсоединить Юг от Великой Чуры? Ты думаешь о том, чтобы возглавить его. И если тебе это удастся, как и возвращение Янислава, как и ваш с ним брак, тогда встанет вопрос о наследнике. — У Янислава есть сын. Ратимир наследник Янислава, и он же будет моим наследником. Вас устроит, если однажды управлять Югом будет ваш внук? — Вполне, — кивнул князь довольно. Все, что интересовало Святополка, — по-прежнему ли Любомил готов вернуть княжество Лютобору. После всего увиденного в лагере степняков это был сложный вопрос. Любомил сомневался, что Велеграду нужен сломленный пленом князь. — Если он будет способен править — да, — уклончиво ответил он. Святополк нахмурился, но больше ничего не сказал. А вот князя Игоря планы Любомила не устраивали. — Ты не сможешь быть с Яниславом, — довольно резко заявил он. — Вы оба князья! И ты не можешь потерять все, чего добился, ради члена в заднице. Пусть воспитывали тебя для этого, но теперь ты должен… — Дед, ты же не понимаешь ничего… — вздохнул Любомил. — Все я понимаю, — поморщился тот. — Но теперь ты несешь ответственность не только за себя. Любомил, ты стал князем Велеградским и теперь должен своим людям. Ты разорвал отношения с Великой Чурой, вел переговоры со степняками. Ты можешь стать великим князем Юга, объединив эти земли. А собираешься отказаться от этого всего ради человека, которого не видел несколько лет. Ведь ты был молод, и вполне возможно, что твои чувства далеко не так сильны, как тебе тогда казалось… — Только не надо говорить мне о моих чувствах, — теперь Любомил не скрывал раздражение. — Я не отступлюсь от него, — заявил он. — Ни за что. — Не знаю, как относиться к твоему упрямству, то ли восхищаться, то ли пожалеть тебя, — покачал головой князь Игорь. — Что с Владимиром? — перевел тему Любомил. — Мне кажется, он готов испепелить меня взглядом. В чем дело? — Зависть. Он амбициозен и бесится, что ты, младший сын, уже стал князем, а ему приходится ждать. Бесится, понимая, что, если тебе удастся разобраться со степняками и Болеславом, ты станешь великим князем. Бесится, что у тебя хватает на это смелости и решимости. — Князь Игорь вздохнул. — Если бы я только мог выбирать… После обеда они собрались снова. Их обсуждения ждал еще один вопрос. — Думаю, пора обсудить то, что интересует вас куда сильнее… — предложил Любомил. — Отделение от Великой Чуры и выбор великого князя для Юга, — перебил его Святополк. — Пожалуй, все присутствующие согласятся, что ты для этого самый неподходящий кандидат. Сумасбродный мальчишка, своевольно решивший все за нас всех и ополчивший против нас Великую Чуру. — Согласен, — поддержал Владимир, проигнорировав недовольный взгляд отца. Любомил молчал, наблюдая за обсуждением. Князья вступили в дебаты, осторожно прощупывая почву и пытаясь продвинуть свою кандидатуру. — Думаю, нам всем стоит подождать, — вмешалась наконец княгиня Ольга. — Чего? Думаете, удастся вернуть вашего сына и тогда он станет великим князем? — ядовито поинтересовался Святополк. — Уж простите, но человек, который так бездарно подвел собственную дружину и княжество, вряд ли подойдет на эту роль. Или думаете, что мы дождемся, пока подрастет ваш внук? — Я согласен с княгиней, — вмешался Любомил. — Стоит подождать. И это выгодно в первую очередь вам самим. Сейчас против Болеслава открыто выступил лишь я. Обвал перехода лишь выиграл для меня время, но великий князь так просто не отступится от Юга. Его войска прибудут морем и выступят против меня. Если мне удастся с ними справиться, вы подумаете над моей кандидатурой, как вашего общего правителя. Если нет, скажете Болеславу, что я действовал один. Но стоит одному из вас сейчас объявить себя великим князем Юга, я буду уже не так ему интересен… Так что? Есть желающие? Князья молчали. Дед смотрел с интересом, едва сдерживая усмешку. Любомил знал, что они с ним согласятся.

***

Усталость брала свое. Любомил устал от постоянного напряжения и необходимости думать обо всем и за всех. Божен и Ольга настаивали на отдыхе, и ему пришлось с ними согласиться. В сопровождении своей дружины он вместе с Ратимиром отправился к морю. Целую неделю они жили в небольшом домике на берегу, принадлежащем князю Игорю. Купались, загорали, играли и веселились. Любомил уж и забыл, когда ему выдавалось провести столько времени без забот и хлопот. Ему был нужен этот отдых, как и Ратимиру было нужно это время, его внимание. Прежде чем вернуться, они доставили Ратимира в Мирославское княжество. Там Любомила ждал еще один долгий разговор с княгиней Ольгой. Она и князь Игорь не переставали давать ему советы. Любомила, с одной стороны, это немало раздражало, а с другой — он не мог не признать, что многие из этих советов приходились весьма кстати. Поэтому, вернувшись домой, вместо доклада в кабинете Любомил позвал Божена на прогулку. Он привел его к той самой поляне, на которой они тайком встречались с Яниславом. Это место вызывало множество воспоминаний. Счастливых и чувственных воспоминаний, от которых на душе становилось муторно. И в то же время они придавали ему столько сил, что он готов был мир перевернуть, лишь бы испытать все еще хоть раз. — Чувствую, разговор нас ждет тяжелый, — заметил Божен, останавливаясь на берегу и разглядывая озерную гладь. — Если честно, не знаю, — ответил Любомил. — Мне предложили возможный способ решения ситуации с Болеславом. Не уверен, что он хороший, но особого выбора у меня нет, как и других вариантов. Однако мне посоветовали поговорить с тобой. — Ты меня заинтриговал, — признался Божен, а потом его лицо застыло. Кажется, даже все краски ушли, он побледнел и напряженно выпрямился. — Хотя я, кажется, догадываюсь, о чем пойдет речь. Даже странно, что это не пришло мне в голову самому. — Я послал приглашение о встрече императору Александру. Думаю, империя Тал может стать нам союзником в борьбе за независимость, — признался Любомил. — Еще я пригласил к нам северянина, бывшего конунга. Или он не совсем бывший? Короче, поселение, в котором он жил и правил, выжгли дотла, пока его не было с личным отрядом. Выжгли с жителями. Так что править ему негде и некем, но ходят слухи, что как наемникам им нет равных. — Ты понимаешь, что, если император согласится помочь, ему понадобится что-то взамен? И прости, но вряд ли тебе такая сделка будет по карману, — заметил Божен. — Александр не станет помогать тебе просто так. — Как ты с ним связан? — поинтересовался Любомил. — Почему, предлагая мне отправить письмо Александру, дед настойчиво просил поговорить прежде с тобой? — Это личная история и не самая приятная, — отрезал Божен. — Спасибо, что предупредил меня. Когда ожидается визит? — Думаю, если все пройдет удачно, месяца через три. Мне очень нужна твоя помощь, чтобы подготовиться ко встрече, потому что я понятия не имею, что мне делать, — признался Любомил. Божен повернулся к нему. Выражение его лица очень напрягало. Последнее, чего хотел Любомил, — мучить дядю. А судя по всему, именно этим он сейчас и занимался. — Я помогу тебе подготовиться, но на встречу не останусь. Давно собирался навестить родственников мужа, а тут как раз отличный повод. Божен вымученно улыбнулся и потрепал Любомила по волосам.

***

От императора, завоевавшего половину мира, Любомил ждал чего-то такого… Однако и Александр оказался вполне обычным мужчиной. Смуглый, темноволосый и кареглазый, привлекательный и самоуверенный. Он сверкал белозубой улыбкой и был весьма очарователен. И все же Любомил ожидал чего-то более… внушительного. — Добро пожаловать в Велеград, ваше императорское величество, — поприветствовал Любомил, и толмач тут же перевел его слова. — Рад знакомству, князь, — ответил Александр на чурском, пусть и с сильным акцентом. — Или вы теперь носите титул великий князь? — Князь, — отрезал Любомил. — Не знал, что вы знаете наш язык. — Я говорю на языках почти всех мест, в которых бывал. За редким исключением. Правда, в Великой Чуре я давно не был. Итак, князь, предлагаю немного прогуляться и обсудить дела. Любомил кивнул. На прогулку он взял с собой Федора. Император коротким взмахом руки оставил всех сопровождающих и отправился один. Хотя, если верить слухам, император Александр вполне мог за себя постоять и сам. И пусть внешне он уступал многим дружинникам, но слыл одним из опытнейших воинов. Начинать беседу Любомил не спешил. Он вдруг засомневался в своей затее. Александр в двадцать пять лет стал правителем процветающей империи и за последнее десятилетие расширил границы втрое. Он правил успешно половиной мира. Его армия вселяла ужас, а флот господствовал на море. Что Любомил мог предложить такому человеку? — Я долгие годы приглядываюсь к вашему краю, — первым заговорил Александр. — Выход к морю, горы, леса, плодородные земли. Много лет назад я вел переговоры с Болеславом, но мы не пришли к взаимопониманию. И вот я снова здесь, хочу послушать, что вам нужно. — Отдавать вам свой дом я не собираюсь, ваше императорское величество, — заверил Любомил. — Александр, — поправил император. — Об этом позже. Вы бы не позвали меня, не будь в этом крайней нужды. Так в чем же дело, князь? — Можно Любомил. Я разорвал отношения с Болеславом и заявил о суверенитете Юга. Закрыл перевал. — И теперь ждешь его с моря, — догадался Александр. — А что остальные князья? — Они не спешат вмешиваться, — честно ответил Любомил. — Не против отделиться от Чуры, но против флота Болеслава нам не выстоять. — И тебе нужны мои корабли, — констатировал Александр. — Нужны. — А на что ты готов ради них? — Отдать свою землю я не готов, — сразу предупредил Любомил. — Это моя земля. — Я, видимо, не так выразился, за что прошу прощения, — Александр широко улыбнулся. — Я не собираюсь отбирать твою землю. Я предлагаю тебе стать моим мужем. Ты красив, в моем вкусе. Умен и амбициозен. Любомил нахмурился, закрываясь. — Я князь, а не младший княжич! И ваше предложение… неуместно! Александр поднял руки в примиряющем жесте. — Прости, я забыл о ваших архаичных и нелепых законах о младших сыновьях. В моей империи не принижают детей по времени рождения. Мужчина не перестает быть мужчиной только потому, что ему не повезло родиться позже. В Тал браки равноправные, как однополые, так и разнополые. Я предлагал тебе стать не младшим мужем, а моим соправителем. Любомил растерялся. — Дело в том, — осторожно начал он, — что я… уже обещан в мужья князю Мирославскому. — В младшие мужья человеку, который находится в плену, как и твой брат, — проявил осведомленность Александр. — Я понимаю, что мое предложение стало неожиданностью, и не собираюсь тебя торопить. Хочу, чтобы ты хорошенько подумал. Я предлагаю тебе стать соправителем самой большой империи в мире. В тот момент Любомил решил, что правильнее всего промолчать. Гостем Александр оказался любопытным. Ему было интересно все — от чурских блюд до устройства бань, от особенностей земледелия до воинского дела. Мало кому, включая Федора, нравилось, что чужак разведывает на их землях. Однако Любомил приказал секреты держать при себе, но с гостем быть повежливее. И пусть он всерьез не думал о предложении Александра, но иногда представлял, каково бы это было — оказаться соправителем половины мира. Иметь влияние на остальные государства. Иметь возможность изменить что-то к лучшему. Повидать мир. Эти мысли он тут же обрывал. Нужен ли ему мир, в котором рядом не будет Янислава? В котором он будет засыпать и просыпаться с другим мужчиной? И что-то ему подсказывало, что ужиться с Александром вряд ли будет легко. Несмотря на все улыбки, тот был властным, жестким и амбициозным. Любомил не считал такие качества плохими для правителя, но понимал, что не смог бы жить с таким человеком. Так что предстояло решить дилемму, как получить помощь от императора и при этом остаться при своих землях. Любомил как раз закончил разбираться с жалобой жителей близлежащей деревни, когда к нему в кабинет вторгся Александр. — Ты позволишь? — спросил он и, не дожидаясь разрешения, устроился в кресле напротив. Наклонившись вперед, Александр пристально уставился на Любомила, словно пытался увидеть то, что было от него скрыто. — Мне сообщили, что на землях соседнего княжества, принадлежащего твоему деду, высадился отряд северян. Любомил напрягся. Было неприятно, что у себя дома он узнавал новости позже гостя. — Они прибыли по моему приглашению, — ответил Любомил, натягивая на лицо улыбку. — И зачем же тебе столь… дикие гости? Скрывать эмоции и недовольство Александр не считал нужным. — Подумал усилить личную дружину. Мне кажется, мои «дикие» гости будут весьма полезны. К тому же меня снедает любопытство. В отличие от вас, я не покидал пределы Чуры и знаю мир лишь по прочитанному, но меня всегда завораживали необычные люди. Например, человек, завоевавший половину мира. Или люди, проводящие всю жизнь в набегах и войне. Что ими движет? Александр расслабленно откинулся в кресле и снова широко улыбнулся, словно мгновенно стерев с лица недовольство. — Знаешь, мне все больше кажется, что ты станешь прекрасным соправителем, и я все больше понимаю, как тяжело это будет в личном плане. — Любомил поежился от его взгляда. Словно Александр его оценивал. Взвешивал достоинства и недостатки. — Ты своевольный и упрямый. И я не знаю, нравится мне это или нет. — Александр резко поднялся и направился к двери. — Что ж, не стану тебя отвлекать. Мне обещали показать лучшую кузницу во всей Чуре. Во всяком случае, твои люди именно так считают. Хочу убедиться, насколько это соответствует истине.

***

Оставив Александра в Велеграде, Любомил с личной дружиной отправился в Сокольский мыс к деду. Хотелось познакомиться с северянами и понять, чем они могут помочь. Да и любопытство никуда не делось. Страсть как хотелось посмотреть на иноземцев. Все тридцать северян оказались просто огромными! Даже самый низкорослый из них был выше Любомила на голову и шире раза в полтора, а уж вышедший ему навстречу их предводитель и вовсе показался настоящим великаном. Любомил макушкой едва доставал ему до ключиц. — Халль, позволь представить тебе моего внука — князя Любомила Велеградского. Любомил, это Халль, племянник моей покойной супруги, и его люди. — Приятно познакомиться, — доброжелательно улыбнулся Любомил. — Не думал, что в Чуре встречаются такие князья… милашки, — заявил Халль, оценивающе его разглядывая. Любомил смутился. Он чувствовал на себе неподдельный сексуальный интерес, и это не раздражало, а скорее льстило. Смерив северянина сердитым взглядом, Любомил поджал губы. — Спасибо за столь лестную оценку, — натянуто ответил он. — Если вы готовы, можем ехать? — Обиделся? — понял Халль. — На правду не стоит обижаться, милашка. Да и говорю я это не со зла, а потому что правда. Но ты не беспокойся, я по внешности людей давно не сужу. — Я не люблю, когда меня не воспринимают всерьез, — честно признался Любомил. — А это происходит до обидного часто. — Глупцы, — просто ответил Халль. — Мы готовы выдвигаться. — Тогда поговорим в дороге. Думаю, времени у меня остается все меньше. В Велеград северяне заезжать не стали, сразу отправились в степь, взяв с собой в сопровождающие трех охотников и целый табун лошадей. Халль отправился вернуть князей, и Любомил готов был потратить на это остатки своих скромных средств, что уж говорить о каких-то лошадях. Северяне расположили к себе. За короткое время совместного путешествия Любомил проникся к ним. Они оказались схожи в чем-то главном. Любомил редко сходился с людьми, а с этими грозными воинами мгновенно нашел общий язык. Северяне потеряли очень многое и после долгих лет войны хотели только одного — найти свое место в этом мире. И за возвращение Янислава Любомил обещал разделить с ними свой дом. В общении северяне оказались простыми, пусть и немного грубоватыми. Они много шутили и умели радоваться мелочам. Рядом с ними Любомил чувствовал себя свободно. Смущал только Халль. Бывший конунг смотрел жадно, раздевая каждым взглядом. Любомил и раньше вызывал подобный интерес, но впервые это было так открыто и откровенно. Халль обозначил свой интерес, но при этом не навязывался и не переходил допустимых границ, пусть и не упускал случая его выказать. Любомил сразу обозначил свои чувства к Яниславу и твердое намерение сохранить ему верность, что Халль принял безоговорочно, хотя горячо смотреть не перестал, смущая этим и странно волнуя. Северянин был наглым и резким, но в нем чувствовалась надежность и сила. И Любомил даже стал ловить себя на мыслях, что, не знай он Янислава, вполне возможно, у Халля был бы шанс. Но Янислав был, и чувства к нему слабее не становились, пусть и окрашенные в оттенки непрерывной тоски. Оставалось надеяться, что это все не повлияет на обещание северян вернуть Янислава и Лютобора домой. Любомил руководствовался холодным расчетом — даже если северяне попадутся степнякам, с Чурой их не связать. А если у них все получится, то у Любомила появится умелый отряд в союзниках. Он даже подумывал о том, чтобы выделить людей для постройки домов северянам где-нибудь на окраине города. Впрочем, сейчас у него было полно и других забот. Дед во время визита сообщил, что его люди заметили несколько кораблей Болеслава. Боевых кораблей. Однако, заметив флот Александра, нападать они не стали, а вернулись в Великую Чуру. Что ж, и этот расчет себя оправдал. Даже не заключив союз на невозможных для себя условиях, Любомил выиграл для Юга время. И конечно, Александр об этом тоже узнал. Довольным он не выглядел, но ничего не сказал, только насмешливо улыбался и ждал. Ждал, когда выигранное его присутствием время закончится и у Любомила не останется выбора, кроме как согласиться на все — или погубить Юг. Это было странно. Конечно, Любомил знал, что очень привлекателен, да и реакцию окружающих на свою внешность видел не раз. Юг тоже был отличным краем, богатой и плодородной землей, но разве оно того стоило? Стоило участия в войне с Великой Чурой и степняками? По мнению самого Любомила — не стоило, а в чем подвох, было неясно. И именно поэтому Александр не вызывал особого доверия. Похоже, императору было скучно. Он был повсюду. Любомилу даже стало казаться, что они все-таки женаты. Они вместе завтракали, обедали и ужинали. Гуляли. Много говорили. Любомила все больше поражал этот человек своими знаниями, своими амбициями, своей целеустремленностью. С ним было интересно, но его властность порой бесила так, что Любомил едва сдерживался. Он терпеть не мог, когда Александр начинал говорить с ним снисходительно и властно, но что еще ждать от подобного человека? С каждым днем Любомил убеждался все больше, что они совсем не пара. Впрочем, и Александр больше о своем предложении не напоминал — то ли выжидал, то ли передумал. Но все это стало не важным, когда один из охотников, отправившийся в степь с северянами, вернулся с новостью, что им удалось освободить Янислава. Точнее, организовать ему побег. И теперь вся степь поднялась в погоню. Халль разделил своих людей и оставил несколько лагерей в пустыне вдоль всего пути до границы со степью. И теперь они быстро передвигались от лагеря к лагерю, меняя лошадей и петляя по степи. Самого же охотника Халль отправил напрямую в Велеград без остановок. Любомил не дослушал, сразу вызвал к себе Федора и Елисея. Александр, присутствовавший при разговоре, тоже напрягся, однако вмешиваться не спешил. — Поднимай знамена, — приказал Любомил появившемуся Елисею. — Собирай всех. Степь идет к нам с войной, и мы должны быть готовы. — Лютобор? — поинтересовался Елисей, глядя на вернувшегося охотника. — Князя Лютобора вызволить не получилось, — ответил тот, — но господин Халль передавал, что он жив. Елисей вопросительно посмотрел на Любомила, однако тот молчал. Да и что тут скажешь? Признаваться, что он приказал северянам, если будет стоять выбор между двумя князьями, спасать Янислава, было глупо. — Отправь весточку нашим соседям, — приказал Любомил. — Всем. Нам понадобятся все силы, чтобы отбить нападение, если степняки придут на нашу землю. Иди! Елисей кивнул и спешно отправился выполнять приказ. — Федор, собирай десяток. Мы немедленно отправляемся навстречу Халлю. — Это глупо, — нахмурился десятник. — И опасно. Степняки будут здесь в любой момент. Если ты попадешься им, князь, Велеград падет, а потом и Юг. Да и здесь ты нужнее. Любомил глянул на него, не скрывая раздражения. — В степь мы не пойдем. — Пришлось пойти на уступки. — Идем к границе. Если через час дружина не будет готова, отправлюсь один. Ты меня понял? Федор поклонился и тоже ушел. — Твой десятник прав, — заметил Александр. — Глупо рисковать собой и идти с малым отрядом. Ты правитель. Тебе нужно думать не о личном, а о благе своего народа. Любомил повернулся к нему и снова с трудом сдержал рвущееся раздражение. Что они все знают о нем? Что они знают о том, сколько он прикладывает сил, чтобы прямо сейчас в одиночку не броситься навстречу своей судьбе? — Именно поэтому я еще не в степи, — отрезал он. — Простите, ваше императорское величество, вынужден вас покинуть. — Ты уверен, что Мирославский князь того стоит? — в спину спросил Александр. Любомил дернулся, но оборачиваться или отвечать не стал. Он жестом позвал за собой охотника и слушал остатки новостей на ходу, собираясь в дорогу.