В любви и на войне все средства хороши

Запах завораживал. Тонкий, едва уловимый аромат чистого, нежного тела скручивал внутренности от желания. Он уткнулся носом в изгиб шеи и сделал глубокий вдох, стараясь насытить легкие ускользающим запахом. Инстинктивно хотелось вцепиться в желанное тело, подмять, накрыть собой и не выпускать. И в то же время он готов был руки себе оторвать, но не навредить ему. Нежная, гладкая кожа сводила с ума. Он как одержимый целовал все, до чего мог дотянуться, жадно вылизывал и мял пальцами. — Какой же ты… Любил бы тебя ночи напролет. Не вынимал бы, оставаясь с тобой одним целым, — хрипло бормотал он. — Люби, — получил ласковый ответ. — Потому что я мир переверну, чтобы быть снова с тобой… Янислав проснулся и еще дернулся в попытке удержать исчезающее видение. Конечно, это было глупо. Любомил остался в самых потаенных уголках души, а Янислав снова оказался в своем кошмаре, в который попал по собственной глупости. Спину еще дергало от последнего наказания. Янислава неслабо отходили хлыстом за очередную попытку сбежать. Он честно старался быть более покладистым, чтобы выжить любой ценой, как просил Любомил, но пресмыкаться перед степняками, как Лютобор, не получалось. Он хотел жить, но не ненавидя себя за то, как унижался ради этого. И когда накануне вечером какой-то подозрительный тип, пробравшийся к его лежанке, сказал, что поможет с побегом, Янислав готов был попробовать снова. Даже несмотря на не сошедшие следы наказания за предыдущую попытку. Даже если это очередная извращенная пытка надеждой от Сейджина — тому доставляло удовольствие ломать пленников, планомерно убивая их надежду. И Янислав не сомневался — когда в час волка раздался условный сигнал, он упрямо поднялся и направился к месту встречи. — Шевелись, князь, — вместо приветствия шепнул давешний подозрительный тип и направился первым. На границе лагеря степняков, раскинувшегося на огромной равнине, ждал еще один человек. Огромный и совершенно точно не местный. Он затаился у табуна лошадей, а рядом лежали убитые степняки, которые, видимо, этот табун охраняли. — На лошади удержишься, князь? — спросил второй, хмуро его разглядывая. Кажется, от внимательного взгляда не укрылось состояние спины Янислава. — Удержусь, — сквозь зубы упрямо выдавил тот в ответ. Хотя пришлось принять помощь, позабыв о гордыне, когда его подсаживали в седло. Да и что у него осталось от той гордости? Они неслись вперед без остановки. Через полтора часа услышали это… Степь трубила погоню. Янислав, несмотря на боль в спине от каждого движения, прижался к гриве и ускорился. Обратно к степнякам он не попадет, не по своей вине уж точно. Через несколько часов они втроем добрались до небольшой стоянки, где их ждал отряд из шести человек. Один из сопровождавших Янислава отправил вестника прямо без остановок в Велеград. Поменяв лошадей на свежих, а старых отпустив, остальные отправились в другую сторону, чтобы сбить погоню. Стоянок было много. Северяне — за время дороги Янислав успел кое-что узнать от Халля — путали следы. Отдавали Яниславу и его сопровождающим свежих лошадей, а сами брали старых и направлялись в противоположную сторону. Невозможно было не признать, что спланировано все было очень умно. Хотя до границы с Великой Чурой Янислав добрался на чистом упрямстве. Сил не оставалось никаких совершенно. Халль с насмешкой грозил привязать его к лошади, но смотрел с тревогой. В такие минуты за собственную слабость перед этим здоровенным северянином было жутко стыдно. Уже недалеко от границы к ним постепенно присоединились остальные. Те, кто уводил погоню в сторону. Так что вскоре они двигались большим отрядом. Он глупо замер на одном месте, увидев двух приближающихся всадников. Точнее, разглядев одного из них — все остальное вмиг оказалось забыто. К нему уверенно приближался Любомил. Он был совсем другим, не таким, как помнил Янислав, не таким, как виделся во снах. Не было того изящного, нежного княжича, который сводил с ума одним взмахом длинных ресниц и нежной улыбкой. Любомил окреп, возмужал, держался с достоинством и властностью, которой раньше Янислав в нем не замечал. Стоило ему достаточно приблизиться, и Янислав забылся в по-прежнему ясных зеленых глазах. Любомил потянулся к нему всем телом, но с видимым усилием одернул себя и с трудом перевел взгляд на Халля. — Вы справились, я впечатлен, — улыбнулся он. — Конечно, милашка, — хмыкнул северянин. Будь у Янислава хоть немного сил, он бы уже возмутился тому, как Халль смотрит на Любомила, раздевая взглядом. Но сейчас он даже не был уверен, что имеет на это хоть какое-то право. — Федор, проводи наших друзей до лагеря, — попросил Любомил своего спутника, дружинника в возрасте. Тот нахмурился, явно не желая оставлять князя. — Мы отправимся следом. Как только они скрылись из вида, Любомил быстро спешился и приблизился. Янислав, в отличие от его грациозного прыжка, с лошади просто сполз. Едва он оказался на земле, Любомил тут же прижался к нему всем телом, уткнувшись в шею и жадно дыша. — Как же я тебя… Он не договорил, только притиснулся еще ближе. Янислав плюнул на все сомнения и вопросы, которые мелькали в голове, потому что в его руках был тот, о ком он мечтал столько ночей. На ощупь Любомил тоже стал другим, более крепким и жилистым. Он по-прежнему был стройным и худощавым, даже в сравнении с отощавшим Яниславом. Любомил в его объятиях ощущался правильно. Прикрыв глаза, Янислав дышал им, впервые начиная понимать, что плен остался позади. Он дома. — Ты мне снился, — шепотом признался Любомил, зарываясь пальцами в его отросшие волосы и поглаживая голову. — Постоянно. В этих снах мы были вместе. Тем горше было просыпаться без тебя. Не оставляй меня больше. Снова я так не смогу. Он поднял лицо и нашел его губы. Янислав смог убедиться, что поцелуи остались по-прежнему сладкими. Хотелось стиснуть Любомила, вдавить в себя, став одним целым. Янислав упивался поцелуями, позабыв обо всем на свете. — Люблю тебя, — твердо произнес Любомил. Янислав отстранился, заглядывая ему в глаза. Он хотел сказать ему очень многое, но почему-то слова застревали. Любомил ему ласково, понимающе улыбнулся. — Поехали, нас ждут. От того, с каким пониманием он смотрел и говорил, становилось физически плохо. Янислав чувствовал себя слабым и жалким. Он ждал, что в лагере соберется дружина Любомила и отряд северян, но совсем не был готов увидеть войско Велеграда. Любомил уверенно проехал в самый центр, отдал поводья подоспевшему мальчишке и, спешившись, направился к большой палатке. У самого входа он обернулся и посмотрел прямо в глаза. — Пойдем. Внутри собралось несколько человек, включая спутника Любомила и Халля. Они что-то бурно обсуждали, но замолчали и дружно поклонились Любомилу. — Князь, — поприветствовал один из них. — Оставьте нас, — властно приказал Любомил, и его тут же беспрекословно послушались. Даже Халль, который был явно сам себе на уме. — Ты, наверное, устал? Присядь, отдохни. Я распоряжусь насчет обеда, а как немного передохнешь, поедем домой. — А войско? — Оно останется на границе, пока не станет ясно, что предпримет Сейджин после твоего побега. А тебе пора вернуться домой. Отдыхай, я скоро приду. Спустя несколько часов они снова отправились в дорогу. Янислав готов был терпеть собственную усталость, лишь бы иметь возможность укрыться за стенами города. Любомил уверенно держался в седле и отдавал приказы не только своей личной дружине, но и сопровождавшим их северянам. От Янислава не укрылось, с каким жадным интересом Халль следит за Любомилом, даже не пытаясь скрыть свое внимание, как не укрылось и то, что Любомил это никак не поощрял, но ему явно подобное льстило. И все окружающие воспринимали его командование как должное. Никто не поставил его слова под сомнение. И все же Любомил то и дело оглядывался на Янислава, словно никак не мог до конца поверить, что вот он, здесь, что все уже позади. Хотя Янислав и сам не верил в это до конца. Ему все казалось, еще минута — и он проснется от резкого окрика или удара кнута. Но он все не просыпался и Любомил был все так же близко, на расстоянии вытянутой руки. Они вышли к городу на рассвете. Любомил подозвал к себе Федора. — Отправляйся вперед. Если окажется, что Александр уже проснулся, отвлеки его. Чем угодно. Десятник коротко кивнул и унесся вперед. Вопросов у Янислава накопилось много, но он малодушно не хотел сейчас разбираться во всем, что происходит. В городе, несмотря на раннее утро, было шумно. При виде их отряда во главе с Любомилом люди бросали дела и приветствовали их. Стоило подъехать к главной площади, к ним тут же бросились дворовые, чтобы увести лошадей. Да и на крыльце их тоже ждали. — Приготовьте для князя Янислава мою прежнюю комнату, — приказал Любомил. — Затопите баню. Завтракать будем после нее. — Он повернулся к подоспевшему Федору: — Размести северян у своей дружины. Халль, ты с ними или здесь останешься? — Я со своими людьми, — решил тот. Любомил кивнул. — Ты всегда желанный гость. Приходи к ужину, хочу с тобой поговорить. Янислава напарили в бане, подстригли и привели в порядок. После его устроили в старой комнате Любомила и принесли завтрак. Янислав едва успел закончить, как к нему пришел Любомил. — У меня не очень много времени, — предупредил он, — но я хочу тебе рассказать, что происходит. Чтобы ты знал, чего стоит ждать. С каждой секундой, слушая его, Янислав все больше убеждался в том, как он изменился. От былого мальчишки не осталось и следа. А может быть, за красивым личиком младшего княжича никто просто не видел этого всего? Или не пытался разглядеть? Заметив во дворе имперцев, Янислав скоро понял, о каком Александре упоминал Любомил. Но он и предположить не мог, что здесь происходит. То, что творил Любомил, просто в голове не укладывалось. Это одновременно ужасало и восхищало. Любомил сделал то, чего так хотели многие князья Юга, но не могли решиться. Отделение от Великой Чуры было слишком заманчивым. — Ты же понимаешь, что Александр не станет помогать тебе просто так? — уточнил Янислав, внимательно выслушав рассказ. — Конечно понимаю. — И ты уже знаешь, что ему нужно? — Он озвучил свои требования, — медленно ответил Любомил. — Мне Александр сказал, что хочет получить Юг… заключив со мной брак, — осторожно заметил он. Янислав долгое время не мог вымолвить ни слова. Он даже ревновать толком не мог. — Твой голос звучит неуверенно. — Я сильно сомневаюсь, что он сказал правду, — признался Любомил. — Александр изворотлив. Я уверен, что он придерживает истинные причины до поры до времени. — Возможно, — согласился Янислав. — И у тебя не возникало желания согласиться на его предложение? Стать соправителем половины мира? — Я думал об этом, — решил быть честным Любомил. — Если бы у Халля не получилось вытащить тебя, мне бы пришлось согласиться на предложение Александра, чтобы уговорить его направить свои войска на степняков. Я бы сделал все, чтобы вытащить тебя оттуда. Янислав опустил глаза на свои руки, не в силах смотреть на него. Все, что говорил Любомил, было слишком хорошо. — Не уверен, что стою этого. Любомил приблизился и присел перед ним, заглядывая в глаза. — Я люблю тебя, поэтому знаю, что ты стоишь всего… Он подался вперед и коснулся его губ мягким поцелуем. Янислав тут же ответил, перехватывая инициативу. Он обнял Любомила, и тот прильнул ближе, устраиваясь верхом на коленях. Под его натиском Янислав лег на спину, а Любомил с комфортом устроился сверху. Останавливаться не хотелось вовсе. Любомил вытягивался и потирался всем телом, то и дело жмурясь от удовольствия и поджимая пальцы на ногах. У Янислава потяжелело в паху, и давно позабытое возбуждение снова разгулялось по венам. Не отказывая себе в удовольствии, Янислав мял ладонями упругие ягодицы, удачно помещавшиеся в руках. Любомил вообще подходил ему на удивление ладно, словно был специально подогнан под него. Стоило забраться под тонкую ткань штанов, Любомил коротко застонал, коснулся его губ напоследок и отстранился. — Мне нужно идти, — с сожалением заметил он. — Но если ты не против, встретимся после ужина? Яниславу осталось лишь согласиться, и Любомил тут же поднялся, сделал пару шагов в сторону двери, но вернулся. Снова коротко поцеловал и очень быстро ушел, словно опасаясь передумать. Янислав лежал на кровати, прикрыв глаза и пережидая, пока спадет возбуждение. Ему дали выспаться, а ближе к вечеру принесли одежду — судя по всему, Любомила. После плена у степняков Янислав сильно похудел, а Любомил, напротив, пусть и немного, но стал выше и сильнее. Так что отличались они теперь не слишком сильно, и одежда села вполне прилично. Спускаясь в общий зал, где были накрыты столы, Янислав оглядывался. Вокруг было множество людей, занятых своими делами, снующих туда-сюда. Янислав же по сравнению с ними чувствовал себя развалившимся и далеко не таким живым. Казалось, что он разучился радоваться жизни и навсегда позабыл беззаботность, с которой жили в защищенном городе. За главным столом собрались гости и советники Любомила. Сам князь сидел здесь же, но при появлении Янислава сразу поднялся навстречу. — Князь Мирославский, — официально поприветствовал он. Лицо его ничего не выражало, но взгляд излучал столько тепла и нежности! — Присаживайтесь, — Любомил указал на место справа от себя. — Позвольте вам всех представить. Мой гость император Александр. — Очень долго ждал нашего знакомства, — с усмешкой кивнул Александр. — Было весьма интересно увидеть вас. Я так много наслышан. Стало не по себе от его оценивающего холодного взгляда. — Халль тебе уже знаком. Остальные — мои главные доверенные люди… Вечер был напряженным. Советники Любомила, похоже, были недовольны спасением Янислава, появлением северян, и только императору, судя по всему, здесь были рады. Однако один предупреждающий взгляд Любомила заставил всех недовольных молчать, оставив свое мнение при себе. Это тоже заставляло задуматься о том, что характер Любомила и раньше был далеким от покорного младшего княжича. Янислав все больше молчал, отделываясь от вопросов любопытного Александра короткими ответами. Он и не помнил, чтобы раньше было так тяжело держать лицо перед чужими людьми. Янислав вообще успел забыть, каково быть князем. Когда ужин закончился и он смог вернуться в отведенную ему комнату, Янислав испытал настоящее облегчение. Он сбросил с себя всю одежду и с удовольствием забрался в чистую постель. Вытянувшись и сладко потянувшись, Янислав свернулся в клубок и почти сразу уснул. Еще в лагере степняков он приучился просыпаться от малейшего шума, поэтому открывающееся окно разбудило его сразу. Янислав осторожно выбрался из кровати и огляделся в поисках оружия для защиты. Ничего подходящего никак не находилось, но в этот момент в комнату забрался Любомил и, разглядев его, ярко улыбнулся. — Привет. Весь вечер ждал этого момента, — заявил он и, приблизившись, поцеловал. Янислав тут же обнял его, крепче прижимая к себе. Хотелось чувствовать его всем телом, чтобы поверить наконец, что он рядом. Они быстро добрались до кровати, не прекращая целоваться и тут же стягивая одежду. На постели оба оказались обнаженными. Дыхание перехватывало от полноты ощущений, от прикосновения кожи к коже. Целоваться хотелось без остановки, до головокружения, до звезд перед глазами. Целоваться и мять теплое крепкое тело, вжимая его в себя до боли. Любомил целовался не менее жадно, даже отчаянно, и так же, без стеснения, гладил и ощупывал везде, до чего мог дотянуться. Стоило его рукам опуститься с поясницы ниже, Янислав надавил и почти сразу оказался сверху. Любомил замер лишь на пару секунд, но тут же сдался, уступая, податливо раздвигая ноги и притягивая к себе. — Я так по тебе скучал, — признался он. — Так ждал тебя. Янислав отстранился, заглядывая в его глаза. — Ты мне позволишь? — неуверенно поинтересовался он. — Разве могут быть какие-то сомнения, что я сам этого хочу? — улыбнулся Любомил и выгнулся, прижимаясь пахом, давая почувствовать свой горячий твердый член. — Поверить не могу, что ты снова здесь, со мной, — признался Янислав. — Иногда там бывало совсем плохо. В какой-то момент я думал — все, это конец, больше ни дня не выдержу. А потом ночью мне снился ты. Я не видел твоего лица, просто знал, что это ты. В моих снах ты был такой горячий, чувственный, отзывчивый. Наутро, просыпаясь и понимая, что это был сон, я медленно умирал, а потом приходило осознание, что я жив, и пока это так, все еще можно исправить. И эти сны придавали мне сил выжить несмотря ни на что. — Он говорил это тихо, нависнув над Любомилом и внимательно его разглядывая. — Ты придавал мне сил, Люб. Сердце Любомила заходилось от долгожданной близости. — Ты тоже мне снился, — признался он. — И я… — Договорить у него не вышло, перехватило дыхание. Любомил потянулся всем телом, устраивая Янислава на себе. Задыхаясь от чужой тяжести, так необходимой в этот момент. — Давай не будем сейчас о прошлом. Хочу просто быть с тобой. Чувствовать тебя. Янислав не стал больше ничего говорить. Он гладил и целовал доверчиво раскинувшееся под ним тело. У него дрожали пальцы, когда он осторожно растягивал Любомила для себя с помощью принесенного им масла. Тот был узким и слишком тугим, совсем как тогда, в первый раз. И, как и тогда, так же податливо гнулся в его руках, смотря открыто и доверчиво. И за то, чтобы это не заканчивалось, Янислав готов был сейчас продать душу. Медленно входя внутрь, он жмурился и тяжело дышал, стараясь не кончить сразу, потому что ощущения были слишком сильными. Да и Любомил под ним зажимался явно не от удовольствия. Янислав снова принялся его неспешно ласкать, стараясь не двигаться и дать ему привыкнуть к себе. Любомил тянулся к нему за поцелуями и оглаживал ладонями спину. Чувствуя, как от близости снова возбуждается, он вцепился пальцами в ягодицы Янислава и потянул его на себя. — Давай, двигайся, — шепотом разрешил он. Их тела переплелись на постели, медленно двигаясь в слабом свете свечей, пусть ненадолго становясь единым целым. Они любились до самого утра, пока рассветные лучи не рассеяли сумрак ночи. — Мне пора уходить, — неохотно сказал Любомил. Он лежал поперек кровати, устроив голову на жестком бедре. Мышцы во всем теле ныли, кожа была липкой от пота, задница была влажной и растянутой, и несмотря на это, Любомил был по-настоящему счастлив. — Пора, — согласился Янислав. — Не хочу уходить. Хочу остаться так с тобой навсегда. — Но ты не можешь. — Не могу. Пока не могу, но это только пока. Обещаю. Любомил с трудом поднялся и огляделся в поисках одежды. — Ты очень изменился, — тихо заметил Янислав. — Знаю, — напрягшись, ответил Любомил. — Я уже не тот младший княжич, которого ты собирался взять в мужья. Не тот мальчик, который тебя заинтересовал. Это ничего? Янислав тяжело поднялся с кровати и прижался к нему со спины. Ладони с нажимом прошлись по спине, легли на ягодицы, сжав. Два пальца пробежались по позвоночнику до копчика, скользнули между половинок и осторожно проникли в раскрытое влажное нутро, вызвав короткий стон. — Разве после этого у тебя остались сомнения? — горячо прошептал он на ухо, вытащил пальцы и поцеловал в основание шеи. — А как насчет того, как изменился я? Любомил развернулся и обхватил его лицо ладонями, вглядываясь в глаза. — Главное осталось прежним, — ответил он, устроив руку на груди Янислава в районе сердца. — Мне на самом деле пора. Натянув штаны, он выбрался так же, как и пришел, через окно. Представители из Мирославля приехали ближе к обеду. Любомил позвал Янислава в свой кабинет, туда же проводили княгиню и княжича. Ратимир бросился к отцу и вцепился так, что Янислав только морщился от боли и все равно смеялся, обнимая его в ответ. Ольга стояла в стороне, зажав рот ладонью, и не сдерживала слез. — Мам, — просяще протянул Янислав, и женщина бросилась ему на шею, тихо всхлипывая. — Прости меня. Сейчас он как никогда был благодарен Любомилу за то, что встреча состоялась без посторонних. Он никогда не видел мать в таком состоянии и был уверен, что княгиня не захотела бы показываться кому-то такой. Ольга отстранилась, и Янислав заметил, с какой нежностью Любомил треплет Ратимира по волосам, в то время как его сын радостно смеется. Это лучше многих слов показывало, что за время его отсутствия они немало общались и успели сильно сблизиться. — Спасибо, милый, — мягко улыбнулась Ольга и, подойдя к Любомилу, поцеловала его в щеку. — Я так благодарна за то, что ты сдержал слово и вернул мне моего мальчика. — К сожалению, всех наших проблем это не решает, — с горечью заметил Любомил. — Мне сегодня сообщили, что степняки приближаются к границе. Да и Болеслав по-прежнему остается проблемой. Но теперь у меня хотя бы развязаны руки, и я могу не опасаться, что своими действиями убью Яна. — Степняки на границе? — встрепенулся Янислав. — Приближаются. — И что ты намерен делать? — нахмурилась Ольга. — Сначала я собирался встретить их отряд на границе, но… они идут все и просто сметут нас. Я отдал приказ отступать за стену. Будем готовиться к осаде. — Мы вышлем людей… — сказала Ольга и осеклась, посмотрев на сына, только сейчас осознав, что ее время принимать решения закончилось. — Мои люди присоединятся к твоим, — подтвердил Янислав. — Нам не хватит провизии всех прокормить при осаде, — возразил Любомил. — А если придется прорывать осаду, то ваше войско снаружи поможет куда больше. — Тогда нам стоит вернуться в Мирославль, — предложила Ольга. — Здесь становится небезопасно, — кивнул Любомил. — Ты тоже можешь укрыться в Мирославле, — заметил Янислав, у которого заныло где-то под ребрами при мысли о разлуке. Любомил слабо улыбнулся, глядя на него. — Ты же знаешь, что я не могу. Я не оставлю своих людей. — Я могу остаться и помочь, — предложил Янислав. Улыбка стала нежнее и мягче. — Не можешь. Ты тоже должен быть со своими людьми. Я справлюсь, Ян. Янислав разрывался от желания обнять его, крепко прижав к себе, и не отпускать. Не теперь, когда они могут, наконец, снова быть вместе. Ольга оглядела их обоих с пониманием и поднялась. — Ратимир, давай посмотрим, как устроилась дружина, — предложила она. Стоило остаться наедине, их как магнитом притянуло друг к другу. Янислав обхватил Любомила обеими руками, укрывая в своих объятиях. — Я хочу остаться, — тихо сказал он. — Не хочу оставлять тебя наедине с этой проблемой. Не после того, что ты сделал для меня, не после сегодняшней ночи. — Любомил тут же принялся его целовать, умирая от сознания того, что скоро им придется снова расстаться. — Мирославль столько времени справлялся без меня… — В мирное время, — возразил Любомил. — Но я не уверен, что Сейджин поведет свое войско на Велеград, это может оказаться и Мирославль. Янислав простонал и прижался лбом ко лбу Любомила. — Ты прав. Я должен быть со своими людьми. Но я не хочу оставлять тебя. — Я справлюсь. — Знаю. Ты отлично доказал, что тебе по плечу очень многое…

***

Приходилось прилагать немало усилий, чтобы оставаться на месте, наблюдая, как отряд во главе с Яниславом покидает город. Хотелось броситься за ним, вцепиться и больше не отпускать. Не оставаться снова одному. — Законы Чуры не дадут вам быть вместе, — заметил Александр. Он тоже вышел проводить отбывающих. — Печально. Ты столько сделал, чтобы спасти его, но… — Здесь становится небезопасно, — оборвал его Любомил. — Не собираетесь возвращаться? Александр беспечно пожал плечами. — Пока нет. Никогда не видел степняков. Мне любопытно. Любомил повернулся к нему и пытливо уставился в лицо. — Не пора ли поговорить начистоту и раскрыть, наконец, истинные причины вашего присутствия? Александр лениво улыбнулся. — Я бы хотел воспользоваться твоим гостеприимством еще немного. Отличный получился отдых, — заявил он, уклоняясь от темы. — Пообедаем? Посланник от Елисея с новостями о степняках и Божен появились в Велеграде почти одновременно. Любомил с Федором, устроившись в кабинете, обсуждали всевозможные варианты сражения со степняками, пытаясь выбрать наилучший, когда прибыл один из гонцов. Новости, которые он принес, Любомилу совсем не понравились. Елисей передал, что основное войско степняков остановилось на границе и встало лагерем. К Велеграду двинулся лишь относительно небольшой отряд. В то время как сам Елисей во главе их войска на подходе к городу. Любомил отпустил гонца отдохнуть, а сам, выпроводив Федора, закрылся в кабинете, чтобы подумать. Однако много времени у него просто не было, поэтому уже через час он распорядился созвать всех в зале, чтобы объявить о начале войны со степняками. Его речь прервало появление Божена. — Дядя, рад вас видеть, — несмотря на обстоятельства, сдерживать улыбку Любомил не стал. Он заметил, как подобрался Александр, подавшись вперед и разглядывая Божена. — Взаимно, ваше сиятельство, — сдержанно поклонился Божен. — Жаль, что повод для моего возвращения не слишком радостный. — Я как раз собирался объявить об этом, — с сожалением ответил Любомил. — Степняки на границе, к Велеграду выдвинулся небольшой отряд. Мы должны готовиться к нападению и осаде. Народ в зале зашумел, обсуждая новость. — К сожалению, это не все, — прервал Божен. — Я прибыл из Великой Чуры. Князь Святополк сообщил Болеславу о том, что никакого союза империя Тал с Югом не заключала, а император Александр находится здесь как гость, а не союзник. И его флот никакой угрозы для Великой Чуры не несет. Божен произносил все это, не глядя на Любомила. Он не сводил взгляд с Александра, и тот отвечал взаимностью. Между этими двумя явно что-то происходило, но разбираться с этим сейчас у Любомила просто не было времени. Все происходило слишком быстро, и если он еще хотел все уладить, то времени было очень мало. С самого начала Любомил понимал, что без поддержки всего Юга, который не пойдет за младшим князем, ему не справиться с двумя армиями, наступающими с двух сторон. Но чтобы одолеть степняков, нужна армия Великой Чуры, которая наконец-то добралась до берегов Юга. Теперь осталось заключить мир с Болеславом, чтобы получить эту армию в союзники. А взамен, во избежание очередного бунта, он оставит княжеский титул и станет мужем Яниславу, навсегда отрекаясь от возможности править. Единственным условием будет то, что если не удастся вернуть Лютобора, то править Велеградом станет один из княжичей Юга. Любомил очень надеялся, что этого Болеславу хватит, чтобы успокоиться. Он собирался просить Божена отправиться к великому князю, в то время как он сам будет сдерживать степняков, сколько сможет. — Но я все еще могу из гостя действительно стать союзником, — лениво заметил Александр, отвлекая Любомила от просчитывания вариантов. — Я по-прежнему не могу принять ваших условий, — отказался Любомил. — А если я их изменю? Похоже, Александр был готов озвучить свои истинные причины присутствия здесь. Вовремя. — Я слушаю. — Я готов помочь отразить нападение флота Болеслава и направить войско для защиты границ от степняков, если Юг присоединится к моей империи, а твой дядя Божен станет моим супругом. Судя по выражению лица Божена, тот был удивлен не меньше. — Оставьте нас, — резко приказал Любомил. — Нам с императором и дядей нужно многое обсудить. Мы снова соберемся позже. Он дождался, пока в зале они останутся втроем. — Что за игры? — поинтересовался он у Александра. — Ты решил сделать предложение всем членам моей семьи? — Я серьезно рассматривал твою кандидатуру. Ты действительно красив и умен, но я уже говорил — с твоим характером я бы точно не ужился. — И поэтому теперь ты хочешь взять в мужья моего дядю? — Сарказм сдержать никак не получилось. — Прости за откровенность, но твой дядя мне нравится куда сильнее. Любомил нахмурился. Не сказать, что его сильно расстроило то, что внимание Александра на него больше не направлено. — Божен, а ты не хочешь ничего сказать? — Не хочу, — буркнул тот и отвернулся. Они все какое-то время молчали. Александр сверлил Божена взглядом, а тот стойко его игнорировал. — Это неплохое предложение, — наконец произнес он. — Любомил? — Вынужден отказаться, — заявил Любомил. — Не знаю, к чему привыкли вы, а я не торгую людьми. Я попытаюсь сам все уладить. Божен наконец повернулся к нему и слабо улыбнулся. — Люб, ты не оставишь нас наедине? Хочу кое-что обсудить с императором. Любомил перевел взгляд с одного на другого и кивнул. — Вы можете поговорить в моем кабинете. Он внимательно следил за ними, пока они покидали зал. Хотя Александр и сохранял невозмутимое выражение лица, но то, как он двигался, его жесты говорили о нетерпении. Божен же, наоборот, держался отстраненно и скованно, явно не желая слишком сильно приближаться. Любомилу происходящее очень не нравилось — и поведение Божена, и то, что он не понимал, что связывает этих двоих. А не зная всего, решить, как поступить дальше, было очень сложно. Выйдя из кабинета, Александр был откровенно доволен, а Божен чересчур сдержан. — Мы пришли к соглашению, — заявил Божен, отводя взгляд. — Император Александр готов оказать помощь Югу без присоединения к империи. Он отдаст приказ своему флоту защищать морские границы от флота Болеслава, а после присоединится к сражению со степняками. — Условия? — нахмурился Любомил. Верить в добрые порывы Александра не приходилось, и то, что тот молчал, довольно улыбаясь, нервировало еще сильнее. — Это будут личные условия между нами двумя, — уклонился от ответа Божен. Это было не лучше. — Мы можем поговорить наедине? — попросил Любомил, бросив взгляд на Александра. — В этом нет необходимости, — заметил Божен, наконец глядя прямо в глаза. — Ты уверен? — только и спросил Любомил. — Не очень, — честно признался Божен. — Но Александр пошел на огромные уступки и… не потребовал ничего невыполнимого. — Да он тебя принуждает к браку! — возмутился Любомил. — Не совсем. Люб, я повторяю, ничего невыполнимого. По сути, я… год буду гостить в империи Тал и… если все сложится, — он бросил быстрый взгляд на Александра, — то останусь там. Звучало все действительно неплохо. Однако Любомила очень сильно смущало то, почему Александр пошел на это. Ведь фактически он не получал практически ничего, не считая Божена в роли гостя. Чего-то Любомил явно не знал об этих двоих. Оставалось только довериться Божену. — Хорошо, — кивнул Любомил. — Мне нужно время все обдумать, и через час я снова соберу всех и сделаю объявление о нашем союзе. Остаток вечера прошел в заботах. С учетом помощи имперцев Любомилу пришлось срочно менять свои планы и по новой просчитывать варианты. Император Александр со своим отрядом в сопровождении Божена отправился в Сокольский мыс к деду, чтобы вместе с ним и его людьми остановить флот Болеслава. Халль с северянами тоже получил свое задание. Какое-то время они должны были сопровождать Александра, а потом отправиться по своему делу. Помимо этого были отправлены гонцы во все княжества с призывом объединиться против степняков. Закончив все дела, Любомил с личной дружиной выступил к городским воротам, за которыми раскинулся лагерь с войском Велеграда. По настоянию Елисея их встреча произошла внутри города. Любомил выслушал доклад о подготовке войска к осаде, затем все же вышел за ворота и под строгой охраной объехал лагерь, приветствуя воинов. Те уважительно кланялись и провожали заинтересованными взглядами. — Князь, вы стали популярны у дружины, после того как договорились об обмене со степняками и вызволили многих из плена, в который, по сути, их загнал ваш брат, — осторожно заметил Федор. Понадобилось приложить немало усилий и все свое красноречие, чтобы его оставили в одиночестве и дали пройтись одному. В итоге пришлось пойти на компромисс и взять с собой верного десятника. Федор, хорошо его знавший, держался позади и молчал, не мешая. Любомил двигался вдоль лагеря, приветливо улыбаясь и выжидая удобный момент. Это было сложно, учитывая, что он был в центре внимания, и все же ему удалось затеряться. Пробравшись к самой границе лагеря, Любомил встретился с одним из своих разведчиков из числа бывших степняков. Пришлось удалиться на приличное расстояние, чтобы поговорить с ним без свидетелей. Главный вопрос, который мучил Любомила, — почему степняки разделились и что за отряд движется к Велеграду. — С отрядом движется ваш брат, — огорошил его разведчик. — В первых рядах по правую руку от Сейджина. — Его везут для устрашения? Для обмена? — нахмурился Любомил. — Вы не поняли, князь, ваш брат не пленник. Он союзник. Любомил переглянулся с Федором. Судя по всему, десятник тоже был немало удивлен. Первым желанием было поднять войска и отправиться вперед, чтобы посмотреть на все своими глазами и убедиться в словах разведчика. А еще разобраться в том, что происходит. Однако Любомил отмел эту мысль практически сразу. Вот так, с наскока, решать такие дела не следовало. — Когда они будут здесь? — поинтересовался он. — Они в паре часов езды разбили лагерь. Чего ждут, я не знаю. Любомил переглянулся с Федором. — Ты сможешь тихо провести меня к брату? Федор напрягся, но вмешиваться не стал. Разведчик тоже довольным не выглядел, однако все же неуверенно кивнул. — Выходим через час, — приказал Любомил. Всю дорогу обратно Федор пытался объяснить, что это самоубийственный шаг. Как будто Любомил сам этого не понимал. Найдя Елисея в самом центре лагеря, он во всеуслышание объявил, что выступят они завтра. Поэтому ночью, не забывая о дозорных, всем следует хорошенько отдохнуть. Сам он под многочисленными взглядами вернулся в город, где тоже объявил свое решение на главной площади. — Любомил! — окликнул его Федор на лестнице. Любомил, собиравшийся подняться к себе, тяжело вздохнул и, развернувшись, направился в кабинет, пригласив десятника с собой. — Я не должен объяснять тебе свои решения, — напомнил Любомил. — Это так. Но я знаю тебя с пеленок. Я учил тебя. Всегда был на твоей стороне. Я не хочу смотреть, как ты сам идешь к собственной смерти. Вздохнув, Любомил присел на край стола. — Тогда скажи, что мне делать? Ты сам все отлично понимаешь не хуже меня. Сейджин — хитрый сукин сын. Он объединил разрозненную кучку дикарей и встал во главе многотысячного войска. И теперь ему мало степи, ему нужен наш дом. Вот только приди он к нам с войной — и это объединит Юг. Даже если его войско нас победит, ему не будет покоя от местных жителей. Они будут бороться за свои дома и свою землю. Куда проще прийти сюда с князем, который сам пустит их в свой дом, и вот они уже не захватчики, а союзники. — Любомил посмотрел десятнику прямо в глаза. — Скажи, когда Лютобор придет сюда и потребует принять степняков, ты сможешь пойти против приказа своего законного князя? Или примешь в своем доме степняков? Федор поиграл желваками и ответил, прищурив глаза: — Я уже выбрал своего князя. Он находится по эту сторону ворот. И я пойду за своим князем в центр лагеря врага, даже если это будет последним, что я сделаю в жизни. Это было слишком. Любомил подошел к десятнику и молча уткнулся лбом в его плечо. Федор смутился и неловко похлопал его по спине. — Встретимся в подвале через пятнадцать минут, — отстранившись, сказал Любомил. — Пойдем через тайный ход. Нас никто не должен видеть. Хочу, чтобы мое отсутствие осталось в тайне. Федор только одобрительно кивнул. Было страшно. Любомил пробирался по лагерю среди степняков и даже дышал через раз. Он проклинал собственную трусость, но ничего с собой поделать не мог. Не был он бесстрашным воином, что уж тут поделать. И все равно крепко держал клинок, пряча его под одеждой. Если его все же обнаружат, он собирался продать свою жизнь подороже. К счастью, этого не потребовалось. Удача явно была на его стороне. Любомил добрался до нужной палатки, не попавшись никому. Все обошлось лишь двумя дозорными, которых у кромки лагеря вырубил Федор. Пришлось затаиться и подождать, чтобы убедиться, что в палатке никого нет. Любомил тихо проник внутрь и замер. Пусть он заранее ждал предстоящую встречу и все равно оказался не готов. Лютобор был здесь, но это был совсем не тот человек, которого знал Любомил. Худощавый до грани и сильно загоревший. Как и большинство степняков, он отрастил длинные волосы и бороду. Заметив Любомила, Лютобор выпрямился и застыл, приоткрыв от удивления рот. — Любомил? — неуверенно уточнил он. Судя по взгляду, Лютобору тоже потребовалось время, чтобы осмотреть его и узнать. Кажется, они оба немало изменились. — Как ты здесь оказался? — Хотел поговорить с тобой до того, как ты с отрядом степняков встанешь под стенами Велеграда. Лютобор указал на какой-то коврик и сам уселся прямо на землю, скрестив ноги. Любомил последовал его примеру. Не сказать, что было очень удобно, но он не собирался подавать виду. — Ты, наверное, хотел сказать — до того, как я вернусь домой? — Я пытался тебя вытащить, — осторожно заметил Любомил. Лютобор приподнял бровь. — По мне, так ты вполне комфортно устроился в моем доме, на моем месте, с моим титулом. Но твой князь вернулся, младший княжич. Когда-то эти подавляющие тон и взгляд срабатывали, но то ли Лютобор был уже не тот, то ли Любомил слишком изменился — теперь на него это не действовало. — Что ты планируешь делать дальше, Лютобор? — спокойно спросил он. — Вернуть то, что принадлежит мне по праву. — А дальше? Я хочу знать не чего ты хочешь, а что ты планируешь делать с Велеградом, с нашим домом? — А разве я, князь Велеградский, должен отчитываться перед младшим княжичем? Любомил смотрел на брата во все глаза. Его слова не слишком изменились, но его надменность, властность из голоса пропали совсем. Перед ним был совсем другой человек. Сломленный и едва собранный снова по частям. Вот только внутренний стержень, на котором все держалось, вернуть забыли. — Сейчас князем Велеградским являюсь я, брат. И именно я отвечаю за наших людей. А значит, я имею право знать, что будет после того, как я верну тебе титул и открою перед тобой ворота Велеграда. — После того как я займу свое место, война со степным народом наконец закончится. Мы станем союзниками. Друзьями и соседями. И благодаря нашему союзу, благодаря войску Сейджина мы захватим Юг и создадим свое Великое княжество, независимое от Чуры и воли Болеслава. — Но зависимое от воли Сейджина? — Мы создадим новое, лучшее княжество, поддерживаемое огромным войском. — Нам не нужен Сейджин с его степняками, чтобы быть независимыми от Болеслава. — Теперь это решать не тебе. Завтра я подойду к своему городу, и ты, как и остальные мои подданные, склонишь передо мной колени. А потом я отдам тебя за… Елисея. Делать тебя младшим мужем князя, с твоими-то амбициями, просто опасно. А вот мой сотник всегда смотрел на тебя с таким вожделением, пусть и пытался это скрыть. Ну а после этого я представлю всем мою жену Аюн, дочь Сейджина, и нашего сына Дамира, будущего правителя южных княжеств. Идя в лагерь степняков, Любомил и не представлял всего масштаба катастрофы. Если то, о чем говорил Лютобор, исполнится, Юг надолго, если не навсегда, окажется под гнетом степняков. А потом придет Болеслав и, возможно, Александр. Стервятники будут рвать его дом на части, и Лютобор этому только поспособствует. Сам же Любомил сможет только наблюдать за этим, запертый в доме и не имеющий права голоса. Что-то ему подсказывало, что Елисей, став ему мужем, никогда не простит того, что Любомил когда-то ему приказывал. Любомил осторожно поднялся, чувствуя, как затекли ноги от непривычной позы. — Преклони передо мной колени прямо сейчас, проси о милосердии, и я, возможно, позволю тебе убраться в Мирославль, — пообещал Лютобор. Любомил склонил голову, решаясь. Здесь и сейчас ему предстояло сделать выбор, который решит не только его будущее. — Умница, брат, — усмехнулся Лютобор, приближаясь. — Прости, брат, — прошептал Любомил и, выхватив клинок, перерезал беззащитно открытое горло. Потом его еще долго выворачивало в углу. Едва получилось сделать глубокий вдох и не попрощаться с содержимым желудка, Любомил бросил последний взгляд на тело брата и поспешил выбраться из палатки. Он плохо запомнил обратную дорогу. Как добрался до Федора, как возвращался в Велеград. Верный десятник, видя, как трясет его князя, ничего не спрашивал. Молча проводил его до комнаты, помог стянуть верхнюю одежду и дал хлебнуть чего-то горячительного. Любомил со свистом втянул в себя воздух и закашлялся. Зато его взгляд стал более осмысленным. — Никто и никогда не должен узнать о том, что мы этой ночью покидали Велеград, — предупредил он. — Да понял я уже. Поспи хоть часок, князь. Завтра будет трудный день. О том, чтобы уснуть, и речи не шло. Любомил стянул с себя грязную одежду и принялся снова одеваться. Вместо неприметных штанов и рубахи он, как и положено, обрядился в княжеские доспехи, взял оружие и спустился вниз. Велеград медленно просыпался, готовясь к новому дню и к тому, что он принесет. Федор ждал на крыльце вместе со своими людьми. Любомил подал знак, и ему привели коня. Федор тут же пристроился на своем рядом. Дружина окружила князя, и они направились к городским воротам. — Ты бы мог остаться дома, — тихо заметил Любомил. — Выглядишь уставшим. — Я же говорил, что последую за своим князем, куда он повелит, — ответил Федор. Любомил благодарно кивнул и отправил коня вперед. Войско уже стояло наизготове. Елисей поприветствовал князя, и они вместе еще раз объехали стройные ряды. — Я не буду говорить много и долго, — громко заявил Любомил, глядя на встревоженные лица. — Все, чего я хочу, — напомнить вам, за что мы сражаемся. За свою землю, за свой дом и свои семьи. Он развернул коня и послал его вперед, остальные с громкими криками двинулись следом. Любомил настраивал себя на сражение. Первое сражение в его жизни. И он должен быть храбрым и вести за собой остальных. Вот только на месте вчерашней стоянки никого не было. Степняки ушли. В центре поля виднелась лишь одна палатка. Елисей дал знак, и ее тут же окружили. Пока он со своими людьми ее осматривали, Любомил напряженно ждал, потому что знал, что это за палатка. Именно в ней он был ночью. И к тому, что бледный и растерянный Елисей позовет его внутрь, Любомил был готов. Лютобора перенесли на коврик и положили прямо, стерев натекшую кровь, словно подготовили к обряду прощания. — Я не понимаю, — тихо сказал Елисей. Он отправил из палатки всех своих людей. Остались только он сам, Любомил и Федор. — Зачем они привели его сюда, потом убили, оставили и ушли? Чего они добивались? Любомил поймал взгляд Федора. Похоже, десятник все отлично понял. Любомил присел рядом с телом брата и посмотрел в его лицо. — Видимо, это знак устрашения, — предположил он. — А возможно, они пытались использовать брата, чтобы проникнуть в Велеград, но, зная упрямство Лютобора, вряд ли у Сейджина что-то вышло. Елисей хмуро рассматривал труп. — Они так бережно с ним обошлись… — задумчиво заметил он. — Прикажи переправить его в Велеград и подготовить все к церемонии прощания, — приказал Любомил, поднимаясь. — Мы выдвигаемся к границе и ждем подкрепления. Он бросил на брата последний взгляд и покинул палатку. Ему тут же подвели коня, и Любомил без промедления устроился в седле. Почти сразу рядом оказался Федор. Десятник выглядел озабоченным. — Как ты? — В порядке, — отрезал Любомил. Если он выпутается из этой истории со степняками, у него будет вся жизнь, чтобы раскаиваться в содеянном. — Надо оповестить всех о смерти Лютобора. Не хочу, чтобы люди домысливали и что-то придумывали. Это сейчас совсем не ко времени. Они встали ровно на границе. Местность была равнинная, и лагерь степняков виднелся вдалеке. Позади установили большую палатку для Любомила, но последнее, чего он сейчас хотел, — оказаться в замкнутом пространстве. Поэтому они с Федором медленно объезжали лагерь, оценивая местность и обсуждая варианты сражения. Первыми из союзников прибыло войско Мирославля во главе с Яниславом. Вот вместе с ним Любомил отправился в палатку, приказав без причины не мешать. Стоило укрыться от чужих глаз, он подошел к Яниславу и просто прижался к нему, уткнувшись лицом в плечо. — Что случилось? — Просто навалилось все сразу. — Я слышал про Болеслава и его флот, — осторожно заметил Янислав. — Ими займется Александр. — А взамен? Любомил отстранился и присел. — От меня ему ничего не нужно. Ну, возможно, союз с Югом. — И все? Что ему ответить, Любомил не знал, поэтому решил перевести тему. — Лютобор мертв. Сегодня мы нашли его тело в брошенном лагере. Янислав нахмурился. — Но… зачем? Я не понимаю. У Сейджина были на него совсем другие планы. — Тело доставят домой, в Велеград. Церемония прощания состоится позже. Если нам удастся одолеть степняков. Последние годы он только тем и жил, что мечтами о том, когда они наконец будут вместе. Но все, чего хотел Любомил сейчас, — остаться одному. Янислав бросил на него лишь взгляд и, видимо все поняв, замолчал. — Сколько ты привел человек? — перевел Любомил тему, поднимаясь и направляясь на выход из палатки. В течение дня к ним присоединились войска еще двух княжеств. Черногорское и Мирославское княжество прислали почти всех, кого могли. Князь Ярополк тоже лично возглавлял свое войско. Как и князь Игорь — войско Сокольского мыса. Тех было не так много, но это объяснялось тем, что часть осталась в помощь Александру защищать морскую границу от флота Болеслава. — Дед, не ожидал, что ты вообще появишься, — признался Любомил. — Думал, ты останешься с Александром. — Там Владимир. Он будет командовать обороной с берега, а Александр с моря. Степняки меня сейчас заботят куда больше. — Князь Игорь огляделся. Он еще даже не успел слезть с лошади. — Святополк? — Твердиславское княжество решило остаться в стороне, — спокойно ответил Любомил. Дед перевел на него внимательный взгляд. — Тебя не беспокоит, что он остался со своим войском практически у нас в тылу? Любомил презрительно фыркнул. — Поверь, ему будет не до нас. Пойдем в палатку, обсудим наступление, — пригласил он. — Выходим на рассвете. Князь Игорь не стал задавать лишних вопросов. Это было впервые за очень долгое время, когда Юг почти полностью объединился перед лицом общего врага. И несмотря на поддержку, Любомил здорово нервничал. Теперь он отвечал не только за своих людей, но и еще за четыре княжества. Это неимоверно давило. К рассвету к нападению были готовы не только они. Степняки тоже стояли наизготове. Любомил проскакал вдоль первых рядов всего войска, глядя в напряженные лица. Люди были готовы к сражению, и, вернувшись на свое место в центре, Любомил тоже почувствовал решимость сделать все, что только в его силах. — Князь, — позвал Елисей и кивнул в сторону вражеского лагеря. От основного войска отделился один всадник и медленно направился прямо к ним. Любомил напряженно вглядывался, пока не узнал Сейджина. Тот остановился примерно посередине между двух войск и просто остался там. Понадобилась лишь пара минут, чтобы принять решение. — Это опасно, — предупредил Елисей, разгадав его мысли. — Он может заманивать тебя в ловушку. — А смысл? — спросил Любомил. — Моя смерть положение дел не изменит. Но спасибо за беспокойство. После слов брата Любомил не мог спокойно смотреть на Елисея. Он все время искал скрытый смысл и какой-то подтекст в его глазах или действиях. Но Елисей был сдержан и спокоен, ничем не выдавая собственную заинтересованность. Любомил решил считать слова брата ложью. Он медленно направился навстречу, настороженно наблюдая за рядами противников. Те оставались неподвижны. Любомил добрался до Сейджина и остановился напротив. — Княжич, — поприветствовал Сейджин. Любомил не стал на это отвечать. Спорить или что-то доказывать было абсолютно бессмысленно. — Ты меня впечатлил, — признался Сейджин. — Я тебя недооценил. — Мне нет дела до ваших впечатлений. Все, чего я хочу, — чтобы вы убрались с моей земли, — ответил Любомил. — Я могу понять ваше желание изменить жизнь своих людей к лучшему, но сделать это за счет моих людей не дам. Хотите защищенные города, вдоволь продовольствия и скота? Так стройте, занимайтесь земледелием и животноводством. Честно трудитесь, как делают мои люди, и у вас будет все то же самое. Не хотите быть в глазах других дикарями? Так не ведите себя как дикари. — Это говоришь ты? Пришедший на все готовое? — Возможно. Но главная моя обязанность — сохранить доставшееся мне в целости. И для защиты моего дома я пойду на все. — Это я уже понял. Тебя не остановило даже братоубийство. — Мой брат стал угрозой, и мне пришлось сделать то, что я сделал. — И как твои люди отнесутся к этому? — Им ни к чему об этом знать, — заметил Любомил. — К тому же мои люди считают, что я всю ночь пробыл в Велеграде и город не покидал. А вот вы взяли его в плен, привели к дому и убили, бросив для устрашения. Это стало одной из причин объединения Юга. — Сейджин старательно прожигал его взглядом, но Любомил упорно это игнорировал. — Отступи. — Не теперь, когда я зашел так далеко. Однако свою ошибку я понял, недооценивать твое стремление к власти я больше не стану. Любомил кивнул и повернул коня обратно к своим. Будь у него сила и умение брата, он бы покончил с Сейджином здесь и сейчас, вызвав в бой один на один. Однако свои силы он оценивал трезво — против такого умелого и опытного воина у него шансов нет, даже несмотря на преимущество в возрасте. — Ну как? — поинтересовался Федор. — За дом, — крикнул Любомил, подняв руку и привлекая к себе внимание. — За дом! — раздался неровный хор голосов, и, стоило Любомилу послать коня галопом обратно, плечом к плечу с ним двинулась вся его личная дружина и войско в целом. Ничего страшнее Любомил в своей жизни не видел. Мертвые искалеченные тела. Кровь. Крики боли. Коня Любомила разрубил особо ретивый степняк, и пришлось спешиться. От усталости подгибались ноги, пот застилал глаза, Любомил то и дело оскальзывался на земле, залитой кровью и заваленной телами. Любомила задели, и пусть рана была несерьезная, но с каждым часом боль становилась все сильнее. Верная дружина старалась защитить, но в такой мешанине и Любомилу пришлось вспомнить все, чему его обучил Федор. Переломный момент он упустил, просто заметил, что противников на его измочаленную тушку становится все меньше. Видимо, Янислав и Ярополк, обойдя степняков с боковых флангов, взяли их в клещи. План Любомила сработал. И когда степняки стали отступать, резерв из войска князя Игоря преследовал их еще какое-то время. Ноги не держали, и Любомил просто осел на землю, переводя дыхание. Впрочем, не только он. Все измотались до самого крайнего предела. Любомил оглядывал поле и уставших людей. Битву они выиграли, но это был далеко не конец. Собрав всю силу воли, Любомил поднялся. К нему подошел Елисей. — Где Федор? — тут же спросил Любомил. — Мне нужно поговорить с ним. Надо собрать раненых и доставить в лагерь, а еще тела… Елисей опустил голову. — Я отдам приказ, а отец… Он кивнул в сторону, и Любомил проследил за его взглядом. Федор лежал неподалеку, рассеченный одним из степняков. Впрочем, степняк лежал тут же, сраженный чьей-то стрелой. Любомилу показалось, что вдруг стало нечем дышать. Он присел рядом с телом и положил ладонь на плечо. Федор всю жизнь был рядом. Преданный и надежный. Единственный, на кого можно было положиться безоговорочно. — Князь, — позвал Елисей. Любомил поднялся, с сожалением глядя на тело учителя. — Мы устроим прощальную церемонию для павших в битве прямо здесь. Тело отца забери в Велеград. Я возвращаюсь в лагерь. — А что с телами степняков? Тела поверженных врагов усеяли все поле. — Мы не оставим их на растерзание диким зверям. Соберите и их. Отдельно. Церемонию проведем ближе к полуночи, когда я вернусь. И нужно покормить людей. Елисей кивнул, а Любомил приказал привести ему лошадь. Из десятки Федора, что считалась личной дружиной Любомила, осталось лишь четверо. Но несмотря ни на что, они тут же окружили своего князя, готовясь сопровождать. С этим тоже нужно будет что-то делать, но это будет позже. Остальные князья успели собраться в лагере. Первым делом Любомил нашел глазами Янислава и убедился, что тот цел. В ответ на вопросительный взгляд Любомил кивнул, подтверждая, что и он не пострадал. Устало оглядев остальных, он пригласил их в палатку, думая о том, что это будет очень длинный день. Они обсудили потери и дальнейшие перспективы. Любомил предложил им отправиться в Велеград, но князья выразили единогласное желание присутствовать на церемонии прощания, почтив память павших. Дед проявил деликатность, уведя Ярополка из палатки и оставив их с Яниславом наедине. — Как ты? — осторожно спросил Янислав. — Рад, что ты цел, — честно ответил Любомил, прижимаясь к его плечу. — Было страшно. — Как и нам всем, но ты отлично справился. — Я больше не могу, — тихо признался Любомил. — Федор мертв. Лютобор мертв. Сейджин жив. Что там с Болеславом и Святополком, неясно. — Ты уже сделал невозможное. Если не осталось сил, просто протяни до вечера. Надо отдать почести мертвым. А потом будет новый день со своими проблемами. Не надо решать все прямо сейчас. Все можно сделать постепенно. — Постой так немного, — попросил Любомил, укрываясь в его объятиях. — Мне просто нужна пара минут. Янислав прижался губами к его макушке и прижал к себе покрепче.

***

Стоило догореть последнему погребальному костру, Любомил снова забрался в седло и направился в Велеград. Его сопровождала сотня Елисея и личная… теперь уже четверка. Дома он первым делом отдал распоряжения о подготовке прощальной церемонии для брата. Затем о размещении князей, которые должны были прибыть следом и остаться на церемонии. Затем лично убедился в том, как разместили раненых и что им оказывают всю возможную помощь. Отдав Елисею распоряжение отдыхать, он наконец занялся и собой. Пусть от голода подводило желудок, но первым делом Любомил поспешил смыть с себя весь этот ужас. Только оттерев кожу до скрипа, он обработал рану, быстро поел и, едва добравшись до кровати, мгновенно уснул. Церемония прощания с Федором проходила на рассвете. На нее пришли абсолютно все из дружины. Для многих Федор был учителем и наставником. Его все знали и уважали. Церемония прошла тихо и быстро. Любомил постоял в стороне, чтобы не смущать дружину. Только когда все ушли, он подошел к Елисею, оставшемуся возле догорающего постамента. — Я сочувствую твоему горю, — тихо сказал он. Елисей бросил на него короткий взгляд и снова посмотрел на догорающий постамент. — Как и я твоему. Вы были так близки. Иногда я даже не понимал, кто из нас его сын. — Он был моим учителем и дал мне очень многое. За это я всегда буду ему благодарен. И теперь, когда его не стало, я надеюсь на твою помощь. — Я уже поклялся тебе в верности, князь, и это не пустые слова. Любомил кивнул, дождался, когда до конца погаснет огонь, и оставил Елисея одного. Через два часа состоялась церемония прощания с князем Лютобором. Она была гораздо пышнее и более многолюдной. И на этот раз Любомилу пришлось занять место в первом ряду. Он принимал соболезнования, благодарил за внимание и еле сдерживал тошноту. Его едва не выворачивало от собственного двуличия. Ему с трудом удалось дождаться окончания церемонии. Ни о каком прощании речи и не шло, все, чего хотелось, — чтобы это побыстрее закончилось. Даже несмотря на временное решение вопроса со степняками, расслабляться было некогда. Оставив основное войско в Велеграде на случай, если степняки вернутся, под командованием Елисея, Любомил взял его бывшую сотню и отправился с остальными князьями и их войсками в Сокольский мыс. Следовало убедиться, что дела у Александра идут по плану и он сумел сдержать Болеслава. В дороге было тяжело. Любомил устал физически и морально. Находиться в постоянном напряжении выматывало. Вот только он не мог никому показать свое состояние. Для остальных князей и дружины Любомил должен был казаться сильным и несгибаемым. Так что оставалось держать невозмутимый вид и поддерживать разговоры с князьями. Многое стояло на кону, и Любомил не мог упустить шанс из-за собственной слабости. К тому времени как они добрались до Сокольского мыса, морское сражение было закончено. Болеслав потерпел полное поражение. Флот Александра в очередной раз показал свое абсолютное военное превосходство. Всех прибывших уже ждали в общем зале и сам Александр, и Божен, и Владимир. Любомил поторопился первым взять слово, поблагодарил Владимира и Александра за помощь, выразил надежду на плодотворный союз с империей и сообщил о победе над степняками. Потом были поздравления от Александра и приглашение князя Игоря на праздничный обед в честь их общей победы. Но полной неожиданностью оказался поступок Янислава. Тот вдруг вышел вперед и встал перед Любомилом на одно колено. В голове тут же пронеслась, наверное, сотня мыслей. Любомил решил, что Янислав собирается снова сделать ему предложение, теперь в присутствии всех. Но сейчас это было совсем не к месту, и согласие на брак тут же лишало его титула. И преемника у Любомила не было, а значит, он не мог оставить Велеград. Но и отказать Яниславу было немыслимо, потому что именно к этому он шел столько лет. Он мечтал об этом браке, мечтал о Яниславе и жизни с ним. И все, о чем мог думать Любомил, так это о том, что все это сейчас совсем не вовремя. Вот только Янислав сделал не предложение. От имени всего Мирославля он присягнул в верности Любомилу как великому князю Юга. В зале установилась оглушающая тишина. Любомил знал, что нужно говорить, но ему понадобилось немало времени, чтобы справиться с шоком. Янислав ждал, по-прежнему преклонив колено, и Любомил, наконец, собрался с мыслями. Напряжение в зале не исчезло, а потом и князь Игорь вдруг последовал примеру Янислава. — Отец! — попытался вмешаться Владимир, но был остановлен одним-единственным взглядом. Князь Игорь умел внушать и страх, и уважение, не произнося ни единого слова. Так что Владимиру пришлось молча смотреть, как отец принимает судьбоносное для всего княжества решение. Последним был Ярополк. Он задумчиво наблюдал за остальными, а после и сам преклонил колено. Так Любомил стал великим князем Южной Чуры. В честь этого и в честь победы над врагами князь Игорь устроил настоящий пир. Любомила поздравляли, чествовали победы, обсуждали планы на будущее. В воздухе витало напряжение. Остался не выясненным вопрос с князем Святополком, но никто не решался об этом заговорить. Александр лично поздравил Любомила с новым титулом и выразил горячую надежду на дальнейшее сотрудничество. Сам он собрался возвращаться домой, но обещал оставить часть кораблей и прислать человека для обсуждения условий союза империи Тал с Южной Чурой. Любомил уверил его в своем добром расположении и признательности за помощь. А после поспешил найти Божена. — Поздравляю, — улыбнулся дядя. — Я за тебя очень рад и считаю, что ты это действительно заслужил. — Но без тебя ничего этого не было бы. Вот только меня беспокоит цена, которую тебе придется заплатить. Улыбка Божена стала мягче. — Она мне по карману, и я сам на нее согласился. — Не хочу, чтобы ты уезжал, — признался Любомил. — Я так привык к твоему присутствию, к твоим советам. Привык полагаться на тебя. — Ты отлично справляешься сам. К тому же, — он бросил взгляд на Александра, — через год, а может, и раньше, я планирую вернуться. — Что между вами? — не сдержал любопытства Любомил. — Это сложно описать. Да и не стоит тебе забивать этой ерундой голову. В любом случае мне придется уехать, чтобы выполнить свою часть уговора. А тебя ждет множество дел и забот. Но даже если нас будет разделять море, помни: я всегда на твоей стороне. Подойти к Яниславу, когда вокруг не будет лишних ушей, удалось нескоро. — Поздравляю, — просто сказал тот. — Ты это заслужил. — Это было неожиданно, — признался Любомил. — Не думал, что все окажется так быстро. Да и до конца не верил, что они все же признают меня. Думал, придется доказывать, что нам надо объединиться и выбрать великого князя, а потом предложил бы твою кандидатуру. Но ты меня опередил. — Я для этого не подхожу, — устало ответил Янислав. — Своими ошибками я навлек на наши земли войну, а ты эти ошибки исправляешь. Все, что я могу, — помочь тебе в этом. — Но теперь куда сложнее будет с нашим браком, — огорченно заметил Любомил. Янислав покачал головой. — Наш брак невозможен, — возразил он. — Он был невозможен, когда мы оба были князьями, и тем более невозможен теперь, когда ты стал великим князем. Я… мне жаль, Любомил… Великий князь, — поправился Янислав. — Ты с самого начала, как вернулся, решил это, да? — понял вдруг Любомил. — Я просто увидел, как ты изменился, и понял, как изменился я сам. Ну какой из тебя младший, Любомил? — Янислав оглядел присутствующих. — Тебе нужна моя помощь со Святополком? Потому что мне пора возвращаться домой. Любомил стоял оглушенный. То, ради чего он все это затеял, ради чего проделал такой путь, было бессмысленно? Он хотел только двух вещей: безопасности своему дому и быть рядом с Яниславом. Только он не догадывался, что получить и то, и другое у него не выйдет. — Я справлюсь сам, — выдавил Любомил. — Думаю, что проблема уже решена. Возвращайся домой, если нужно. Отвернуться и уйти от него было невероятно сложно, но последнее время переступать через свои желания и делать то, что нужно, приходилось часто. — Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку, — пообещал Янислав ему в спину. И князь Игорь, и князь Ярополк предлагали сопроводить Любомила в Твердиславское княжество, да и вообще помочь при необходимости. При этом ни один из них не хотел отпускать его с другим. Конечно, великий князь еще так молод и ему требуются наставления от куда более опытного правителя. Вот только попадать под их влияние Любомил не собирался, а потому отказался и от помощи. Так что к Твердиславскому княжеству он прибыл только со своей сотней. Впрочем, больше ему и не требовалось. Нападать на одно из южных княжеств он точно не собирался. Хотя если его план сработал, то этого и не потребуется. Когда навстречу ему вышел Ульв, один из северян, что прибыл с Халлем, стало ясно, что все вышло. Он поприветствовал Любомила кивком и пригласил следовать за ним. Халль ждал их в парадном зале, развалившись в княжеском кресле и забросив ноги в сапогах прямо на стол. — Мой князь, — радостно поприветствовал он, поднимаясь навстречу. — Теперь великий князь, — поправил Любомил, внимательно оглядываясь. Местных особо не наблюдалось. По дороге он видел только испуганные лица, выглядывающие из окон домов. — Как все прошло? — Ваши князья слишком самонадеянны. Закрылись в своих домах и считают, что там их никто не достанет. А что они сами представляют из себя без своей дружины? Ничего. Стоило проникнуть сюда, и я убил Святополка. Его жену, дочь и местного воеводу заперли в комнатах. И все, никто не знает, что делать, все попрятались по своим домам и боятся высунуться. — Я хочу поговорить с пленниками, — заявил Любомил. — Как прикажет мой князь… Великий князь, — с усмешкой поправился Халль. Любомил улыбнулся и покачал головой. Этот здоровяк не оставлял его равнодушным. Пока Халль ходил за пленниками, Любомил с удобством устроился на его месте. Их было трое: княгиня, жена Святополка, его дочь Дарина и воевода, мужчина в почтенном возрасте. Любомил внимательно их оглядел. Выглядели все трое неплохо. О пленниках явно заботились и ни в чем не отказывали. Да и заинтересованный взгляд, каким княжна иногда оглядывала северянина, от внимания Любомила не укрылся. — Я Любомил, князь Велеградский, — представился он. — Не уверен, что вы в курсе последних событий. Я объявил Болеславу об отсоединении Юга от Великой Чуры. Заключил союз с империей Тал. Их император Александр помог нам отразить нападение флота Чуры. Мы с остальными князьями объединились и отразили атаку степняков на нашей границе. Янислава, князя Мирославского, удалось спасти благодаря Халлю и его людям. К сожалению, тело моего брата Лютобора степняки оставили под стенами Велеграда. Только ваше княжество осталось в стороне, пока мы защищали свой дом и свои земли. Более того, ваш отец предал Юг и шпионил в пользу князя Болеслава, поставив под удар нас всех. Поэтому я, избранный великий князь Южной Чуры, отправил к вам отряд. Сейчас только от вас зависит, станете ли вы частью нового государства или навсегда останетесь для собственных соседей изгоями. Вечером я жду вас на ужин и хочу услышать вашу присягу мне. Халль проводил их обратно и вернулся. — Я смотрю, ты не теряешь зря времени, — заметил он. — Добился всего, что хотел? Любомил растянул губы в улыбке, не в силах справиться с горечью. — Во всяком случае, сделал то, что считал нужным. И ты мне в этом весьма помог. Халль оскалился, что, видимо, обозначало улыбку, и внимательно его оглядел. — Выглядишь неважно. Тебе бы отдохнуть. Удобнее откинувшись на спинку, Любомил вздохнул. — Я все думал — одолею Сейджина, отобьюсь от Болеслава, и вот тогда наступит мир. Все наладится, и я буду делать то, что захочу, а не то, что нужно. А теперь понимаю, что все это не конец, а начало. Сейджин отступил, но степняки превосходят нас числом. Они вполне могут набраться сил и напасть снова. Как и Болеслав. Вряд ли он останется в стороне и не попробует снова вернуть себе Юг. Пока неясно, что делать с Твердиславлем. Да и остальные княжества хоть и признали меня великим князем, но готовы ли они подчиняться? Сомневаюсь. Так о каком отдыхе ты говоришь? — Нельзя решить все проблемы разом. — Я и не собираюсь. Но сколько у меня времени, чтобы решать проблемы по очереди? — Ну, до вечера, насколько я могу судить, ты абсолютно свободен. Иди поспи. — Не могу, — ответил Любомил, тяжело поднимаясь. — Мне нужно осмотреть твердиславскую дружину, хочу посмотреть, чего они стоят. Халль приблизился и положил тяжелую ладонь ему на плечо. — Пока их воевода под замком, у тебя есть время. Вот признают они тебя великим князем, а завтра осмотришь все, что захочешь. Иди спать, мой князь. Спорить сил действительно не было. Любомил решил, что от двух часов сна хуже не будет. Все самое плохое ведь с ним уже произошло. Только думать об этом тоже не было сил. Любомила проводили в гостевые покои, и стоило коснуться головой подушки, как его тут же сморил сон. В результате он не сомневался. Святополк был тираном и требовал от своих домашних полного подчинения. А те, кто привык подчиняться, вряд ли смогут вдруг начать выражать свое мнение. Все трое преклонили колени и признали Любомила великим князем. После ужина Любомил пригласил княжну Дарину прогуляться и показать ему город. Княгиня заламывала руки и с тревогой смотрела на дочь, но сама девушка испуганной не выглядела. — Не думала, что так все выйдет, — тихо сказала она. — Ведь изначально все задумывалось совсем по-другому. Я должна была стать княгиней Велеградской, а ты мужем князя Мирославского. Тебе была уготована совсем другая судьба, но ты пошел ей вопреки и победил. — Мне жаль твоего отца, — заметил Любомил. — Я не хотел доводить до этого, но он не оставил мне выбора. — Отец бы никогда не принял тебя великим князем. Для этого он был слишком упрям и привержен старым порядкам. — Она немного помолчала, явно набираясь решимости задать главный вопрос. — Что будет с нами? С Твердиславлем? Со мной? — Тебе решать, — ответил Любомил. — Доверять я вам не могу. Повода вы для этого не давали, но ты по-прежнему можешь остаться здесь и, более того, править в собственном доме. — На каких условиях? — заинтересовалась Дарина. — Ты выйдешь замуж за Халля. Вы будете править Твердиславлем на равных. Как соправители. — Ни один мужчина не согласится на это, — возразила она, но глаза ее загорелись. — Захочет править — согласится. Главное, чтобы ты согласилась выйти за него. Это дело очень личное, и настаивать я не вправе. — Но если я не соглашусь, не видать мне Твердиславля? — правильно поняла Дарина. Любомил серьезно кивнул. — Но если согласишься, должна быть готова, что с этим мужчиной тебе предстоит прожить всю оставшуюся жизнь. — А ты сам? Тебе не нужна великая княгиня? Против воли губы растянулись в улыбке. — Это вряд ли. Следующим вечером Любомил лично провел церемонию венчания Халля и Дарины. Пара смотрелась вместе удивительно гармонично. Да и северянин поглядывал на девушку с конкретным интересом, отчего та краснела и смущенно улыбалась. — Не обижай ее, — серьезно попросил Любомил, прежде чем отправить новобрачных в постель. — Буду беречь, — так же серьезно кивнул Халль. — Жаль, что твое сердце занято другим. Я бы не отказался получить самого красивого князя, какого только видел. — Ты говорил, что не видел никого красивее меня, — обиженно заметила подошедшая Дарина. — Не вижу противоречия, — невозмутимо заявил Халль. — Ты, душа моя, прекраснейшая из женщин, — сказал он, жарко приникая губами к узкой девичьей руке, — мой князь — красивейший из мужчин. Любомил покачал головой. Халль в своей непосредственности был совершенно восхитителен. И кажется, Дарина была им абсолютно очарована. Пришлось остаться еще на несколько дней, чтобы убедиться, что дела в Твердиславле наладятся, что молодожены нашли общий язык и знают, как справиться с княжеством. Только после этого Любомил отправился домой с чистой совестью и, оказавшись в Велеграде, до конца осознал свое одиночество. Рядом больше не было никого близкого. Ни родителей, ни брата, ни Федора, ни Божена, ни… Янислава. То, ради чего Любомил так стремился к власти, просто ускользнуло из рук, оставив внутри горечь сожалений и чувство непомерной вины.