Двое под прикрытием

Но выполнить это намерение оказалось не так-то просто. Когда Хогвартс наполнился студентами, свободного времени у Рэйчел совсем не осталось. По просьбе Дамблдора ей пришлось в первую же ночь побывать в снах Гарри Поттера. Обнаружив в сознании мальчика страх перед дементорами и стыд за свой страх, Рэйчел сочла необходимым рассказать об этом Альбусу. В целом, Гарри ей понравился. Рэйчел с удовольствием отметила, что мальчик похож на отца только внешне. "Видимо, тот факт, что Джеймс не принимал участия в воспитании сына, сказался на нём весьма благотворно", - подумала Рэйчел. Она до сих пор испытывала к Джеймсу отвращение и презрение и была рада, узнав, что у Гарри нет «мародёрских» замашек. В сон профессора Люпина Рэйчел внедрилась уже по собственной инициативе. Она помнила, что в детстве Люпин не участвовал в жестоких шалостях своих друзей. Тем интереснее было узнать, что же связывало его со всей остальной шайкой. Проникнув в его тайну, Рэйчел испытала двоякое чувство. С одной стороны, ей стало жаль Ремуса. С другой, она удивилась смелости Дамблдора, не побоявшегося пригласить оборотня на должность преподавателя ЗОТИ. Видимо, он надеялся на недавно изобретённое ликантропное зелье, варить которое предстояло Северусу. Интересно, с каким чувством он будет это делать? В том, что он будет это делать, Рэйчел почему-то не сомневалась. Теперь ей многое стало понятно в поведении Люпина. Да, ему не нравилось, как его дружки издевались над Снейпом. Но он не мог высказать им своё мнение, опасаясь, что они бросят его, перестанут с ним дружить, и он останется в одиночестве. Но то, что Люпин, несмотря на это, продолжает считать их порядочными людьми, вывело Рэйчел из себя. С одной стороны, ей очень захотелось попытаться излечить ликантропию по своей «сонной» методике, с другой, она не собиралась тратить своё время на Люпина в ущерб Северусу. Кроме того, она понимала, что ликантропия — заболевание не психическое. Оно наступает после укуса оборотня, а значит, классифицируется скорее, как инфекционное. Поэтому вряд ли ей удастся помочь Люпину. А вот Северусу помочь она могла и, главное, очень этого хотела. Нынешний Хогвартс очень отличался от того, который оставался у неё в памяти. Присутствие дементоров делало пребывание в школе, мягко говоря, неуютным. Постоянные опасения, что Блэк может появиться в замке, не добавляли спокойствия и уверенности. К тому же, Снейп часто патрулировал коридоры по ночам, и Рэйчел трудно было попасть в его сны. Несмотря на умение владеть собой и подчинять эмоции разуму, Рэйчел чувствовала лёгкое раздражение и недовольство происходящим. Зато в дневное время она развернула в школе бурную деятельность, направленную на физическое воспитание юных волшебников. Рэйчел справедливо полагала, что полётов и занятий квиддичем недостаточно для гармоничного физического развития. Поэтому для всех желающих она стала устраивать утренние пробежки и вечерние занятия аэробикой. Особой популярностью пользовались у студентов занятия по маггловской самообороне без применения магии. Впрочем, Рэйчел принимала в эту группу не всех. Тех, кто хотел посещать эти занятия, она проверяла во сне на отсутствие «мародёрских» склонностей и принимала в группу только студентов, которым полученные умения действительно были нужны для самообороны, а не для самоутверждения за счёт других. Она бы с удовольствием соорудила в Хогвартсе бассейн для занятий плаваньем, но Дамблдор счёл это излишним, и ей пришлось подчиниться. *** Сразу после торжественного ужина посвящённого началу нового учебного года, Рэйчел, направляющуюся к выходу из Большого зала, остановил мальчик в мантии с эмблемой Гриффиндора. Шедший невдалеке Снейп невольно услышал их разговор. — Мисс Хаксли! — парень заметно волновался. — Да? — Рэйчел остановилась. — Мисс Хаксли. Я только хотел поблагодарить вас… — он замялся. — За что же? — За родителей. — Так ты Невилл? — Да, — парнишка покраснел и напрягся, заметив остановившегося невдалеке Снейпа. — Рада познакомиться с тобой, Невилл. Родители в порядке? — Да. В полном, — Невилл счастливо улыбнулся, — спасибо вам, мисс Хаксли! — Я рада, что смогла помочь. Передавай им привет. Невилл кивнул и направился к выходу. Снейп задумался. Исцеление Лонгботтомов — редкий случай, практически, сенсация. Отчего же пресса не устроила шумиху по такому значительному поводу? На следующий день он специально просмотрел все газетные подшивки за этот год — нигде ни словом не упоминалось ни о Лонгботтомах, ни о Рэйчел Хаксли. Снейп попытался разыскать материалы по магии сновидений, но и здесь его ждало разочарование. Тема была засекречена. Видимо, в Министерстве опасались возможных последствий применения методики к обычным людям. Снейпу стали понятны причины появления Рэйчел в Хогвартсе. Как-то в разговоре с Дамблдором он поинтересовался, известно ли ему, как именно действует эта самая «магия сновидений». Ответ Директора его поразил. Если верить Дамблдору, все они находятся во власти Рэйчел Хаксли. Она способна как угодно корректировать психику любого человека по своему усмотрению, совершенно незаметно и абсолютно безнаказанно. И что может удержать её от искушения воспользоваться этим даром? Природная порядочность? Слабоватая гарантия… Был бы такой дар у Волан-де-Морта, уж он бы развернулся во всей красе… Значит ли это, что Директор целиком и полностью доверяет мисс Хаксли? — Северус, ты же понимаешь, что всецело доверять кому-то невозможно. Всегда есть риск обмануться. Скажем так, ей я доверяю, так же, как тебе. Этого достаточно? — Думаю, да. Значит, вы полагаете… Если он возродится, то захочет заполучить её в ряды своих сторонников? — Ты бы отказался от такого оружия, Северус? — Разумеется, нет. А если она откажется?.. Он попытается заставить её служить себе силой или шантажом. Не получится — уничтожит, — Северус прекрасно знал повадки своего бывшего хозяина. — Потому я и пригласил её в Хогвартс. Здесь ей безопаснее всего. — До поры, до времени, — мрачно изрёк Снейп. С того разговора в душе Северуса поселилась тревога. Опасность, угрожающая Рэйчел, пока была лишь гипотетической, а беспокойство за её жизнь — реальное. Снейп злился. Мало ему Поттера, жизнь которого нужно неусыпно оберегать! Теперь ещё и за неё приходилось беспокоиться! Угораздило же её обзавестись таким даром! Переживай теперь за неё. «Кто тебя заставляет переживать за неё, идиот? Какое тебе дело до мисс Хаксли и её дара?», — твердил его внутренний голос. Снейп был с ним полностью согласен, но ничего поделать с собой не мог. Страх за жизнь Рэйчел поселился в его душе и отравлял его и без того несладкое существование. *** Ещё одним поводом для постоянного раздражения Снейпа с первых же дней нового учебного года стал тот факт, что мисс Хаксли стала очень популярной среди студентов Хогвартса. Добрая половина учащихся была влюблена в молодую симпатичную преподавательницу. Подтянутая, стройная, спортивная Рэйчел выглядела гораздо моложе своих тридцати трёх лет. Приходя на урок или на занятие спортивной секции, она первым делом сбрасывала мантию, под которой оказывался маггловский спортивный костюм, открывающий все достоинства её великолепной фигуры. Ученики младших курсов обожали мисс Хаксли за спокойную уверенность и доброжелательность, умение чувствовать их настроение и готовность помочь и поддержать. У Рэйчел не было любимчиков, она ненавидела подхалимство и ко всем относилась одинаково справедливо. Впрочем, некоторым это не нравилось. Мисс Хаксли никогда не проходила мимо, замечая случаи травли или издевательства над слабыми, поэтому те, кого она заставала за этими занятиями, её, мягко говоря, недолюбливали. Старшекурсники грезили о мисс Хаксли на занятиях и видели её в эротических снах. Иногда Рэйчел случалось во время плановых проверок сновидений студентов старших курсов натыкаться на такие картины с собственным участием, что ей становилось очень неловко. Приходилось плавно подменять свой образ на образ какой-нибудь известной актрисы или певицы и убирать из головы спящего эротические фантазии о собственной персоне. Разумеется, Снейпу эти подробности были неведомы. Но общая атмосфера обожания, окружавшая Рэйчел, почему-то всё время выводила его из себя. Он злился на Рэйчел за то, что она вызывает у студентов подобные чувства, а ещё больше злился на себя за то, что всё это его задевает. Северус никогда в жизни не признался бы себе, что виной всему была ревность. Самая обыкновенная ревность, которую он испытывать не должен, потому что не имеет к мисс Хаксли никакого отношения, так же, как и она к нему… Но тогда почему он готов убить всех этих юнцов, пожирающих её глазами и, наверняка, втайне мастурбирующих на её образ? Его раздражение особенно остро чувствовали на себе парочки, которых Снейп заставал в укромных уголках, патрулируя по вечерам коридоры Хогвартса. Ему всё труднее было сохранять спокойствие. И он точно знал, что виноват в этом отнюдь не Гарри Поттер — его вечная головная боль, не сбежавший из Азкабана Блэк, не дементоры, на которых он вообще плевать хотел. Чёрт бы побрал тебя, Рэйчел Хаксли! *** Наступили рождественские каникулы. Студентов в Хогвартсе почти не осталось. Тем не менее, Снейп продолжал по ночам обходить коридоры. Гарри сотоварищи находился в замке, а это значит, ответственности за его безопасность никто со Снейпа не снимал. Зато утром Рождества он позволил себе наконец выспаться вволю. Проспав и завтрак, и обед, Снейп с трудом разлепил глаза и с удовольствие потянулся, хрустя костлявыми конечностями. Его взгляд упал на письменный стол. На столе лежал какой-то свёрток. Что за чёрт? Он точно помнил, что закрыл за собой дверь и наложил все необходимые заклятия, чтоб никто не потревожил его сон. Как этот свёрток мог оказаться у него на столе? Снейп встал. Подойдя к столу, тщательно осмотрел неизвестный предмет, взвесил в руке. Что-то тяжёлое, скорее всего, книга, было завёрнуто в простую плотную бумагу. Это было не похоже на рождественский подарок, скорее на обыкновенную почтовую посылку. Снейп развернул бумагу. У него в руках действительно оказалась книга. Но, чёрт возьми, что это была за книга! Самое первое, раритетное издание Сибелиуса Борткинса «Зелья и их комбинации», да ещё и с пометками последующего владельца, знаменитого Гортензия Флавиуса на полях! Северус бережно перелистывал страницы дрожащими от волнения пальцами. Придя в себя от потрясения, он огляделся по сторонам, пытаясь отыскать в комнате источник этого удивительного явления. Не увидев никого, Снейп перевернул книгу и только теперь заметил лежавший под ней шарф в серебристо –зелёную полоску с буквами SS на концах. Он взял в руки шарф, ощутив его невероятную лёгкость и мягкость. Рука мгновенно согрелась, стоило ей прикоснуться к шарфу. Значит, это всё-таки был подарок. Подарок к Рождеству, которых он не получал уже целую вечность. Он вспомнил, как в первый год его пребывания в Хогвартсе на должности преподавателя зельеварения, домовой эльф притащил ему в комнату свёрток в золотистой бумаге. Снейп обнаружил там тёплые носки. Он точно знал, чьих это рук дело, и потому Альбусу пришлось выслушать и его ядовитую благодарность, и категорический запрет ещё хоть раз дарить ему что-либо как на Рождество, так и на другие праздники. С тех пор Снейп никогда больше не получал подарков. И вот теперь… Теперь он тоже совершенно точно знал, чьих рук это дело. Ему страстно хотелось со скандалом вернуть этот подарок Рэйчел, но… Отказаться от такой книги, мечты любого мало-мальски знакомого с зельеварением мага? Это было выше его сил. А оставить себе книгу и вернуть шарф — ну, это уже просто ни в какие ворота. Вот же змея! До чего коварна и хитра! Она точно знала, что ему подарить, чтоб он не смог отказаться! Да у неё просто талант злить его и выводить из равновесия! Мысли вихрем проносились в голове Снейпа, пока он вдруг не поймал себя на том, что посреди этого вихря он стоит у стола босиком, в ночной рубашке, улыбается, как последний кретин и прижимает к лицу невесомо-мягкий слизеринский шарф. После ужина Снейп догнал Рэйчел в коридоре. — Мисс Хаксли! Она остановилась и вопросительно взглянула на него. — Мисс Хаксли, вам никогда не говорили, что бестактно делать столь дорогие подарки ммм… не самым близким людям? — Подарки? О чём вы, мистер Снейп? — Рэйчел, давайте без этих штучек. — О-о-о! Он назвал её по имени! Рэйчел замерла, боясь спугнуть его. — Никто кроме вас не мог сделать мне такой подарок. Глупо отпираться. — Ну ладно. Не буду. Видите ли, Северус… мне почему-то захотелось это сделать. Обычно я не отказываю себе в своих прихотях. А насчёт близости… Если вам хочется считать нас абсолютно чужими людьми — это ваше право. А моё право — относиться к вам не как к постороннему, — она взглянула на него вызывающе. «Ну, попробуй, возрази мне!», — говорил её взгляд. — Тогда у меня к вам два вопроса. Первый — как вам удалось достать столь редкое издание Борткинса? — Ну-у, это моя маленькая тайна. Не волнуйтесь, я ради этой книги никого не убила и не ограбила, — Рэйчел невольно улыбнулась, вспоминая, каких усилий стоили ей поиски этого раритета. — Хорошо. Тогда второй вопрос — как вы проникли ко мне в комнату? — пожалуй, это вопрос интересовал Снейпа даже больше, чем первый. — Попросила домового эльфа отнести вам этот свёрток. Вот чёрт! Как всё просто… Эта ведьма в состоянии очаровать кого угодно. Ради неё какой-то неизвестный ему эльф не побоялся без разрешения проникнуть в комнату грозного профессора Снейпа. Почему-то это открытие не вызвало у него раздражения, скорее, он восхитился силой её обаяния. Снейпу вдруг совершенно расхотелось ругаться. Он опустил глаза и тихо произнёс: — Рэйчел, я хотел поблагодарить вас. И… вот, — он по-детски неуклюже протянул руку, отдавая ей маленький флакончик с зельем. — Что это? — Рэйчел с интересом разглядывала флакон. — Всевозможное зелье. — Северус… Но ведь это же… Это очень ценный подарок. Разве оно не пригодится тебе самому? — У меня есть ещё. А насчёт ценности — я беру пример с тебя. Было бы свинством подарить тебе какую-то ерунду, получив от тебя первое издание Борткинса. Вернувшись в свою комнату, Рэйчел радостно прыгнула на кровать, зажав в кулаке флакончик с зельем. Он отбросил официальный тон и назвал её по имени. Это была хоть и маленькая, но победа! Подтверждением этой победы был серебристо-зелёный шарф на шее профессора Снейпа во время его прогулок за пределами здания. *** Несмотря на все возникшие трудности, Рэйчел всё же удавалось время от времени наведываться в сны Северуса. К концу учебного года она сумела убрать из его снов боль и отчаяние, вызванное картинами гибели Лили. Воспоминания об этом уже не жгли Северуса, как огнём, а навевали лишь грусть, тоску и сожаление. Труднее было притупить его чувство вины. Он отчаянно цеплялся за это чувство и сопротивлялся любым попыткам избавить его от этой ноши. Рэйчел решила не торопить события. Она посылала ему светлые, спокойные сновидения. Если в них участвовала Лили, они просто гуляли вместе, как в детстве, держась за руки, смеясь и болтая о пустяках. Иногда в сновидениях с ним была Рэйчел. Тогда Снейпу снились тренировки и картинки из его жизни в доме у её родителей. Во сне Северус успокаивался. Уходила тревога и напряжение, раздражение и злость. Жаль только, что Рэйчел не могла часто посещать его сновидения. Впрочем, и этих коротких вмешательств хватило, чтобы Снейп почувствовал изменения, происходящие с ним. Терпение его окончательно лопнуло. Как-то вечером, когда вся школа готовилась ко сну, он ворвался в её комнату с перекошенным от ярости лицом и злобно зашипел с порога: — Если. Ещё раз. Вы. Посмеете. Залезть. В мои. Сны. И попытаетесь. Изменить. Мою психику. Вы. Вообще навсегда. Потеряете. Способность. К самостоятельным. Действиям. В моих силах вам это устроить. Рэйчел была не готова к такому натиску, поэтому молчала растерянно, словно провинившаяся школьница. Конечно, он был прав. Кто она такая, чтобы вмешиваться в его жизнь? Разве может она ему запретить делать с ней всё, что ему заблагорассудится? Вечно мучить себя, обвинять и казнить, ненавидеть и презирать. И жутко, нечеловечески тосковать по той, единственной, которая никогда его не любила и погибла по его вине. У Рэйчел дрожал подбородок, когда она взглянула Снейпу прямо в глаза и произнесла тихо и отчётливо, так, что каждое её слово отчеканилось у него в мозгу, словно высеченное из камня: — Я никогда и никому не позволяла издеваться над своим другом Северусом Снейпом. И тебе не позволю. Слышишь? Я не могу просто стоять и смотреть, как ты мучаешь себя. Поверь, мне бы очень хотелось относиться к этому спокойно. Но я не могу. Понимаешь? Не мо-гу! Преврати меня во что-нибудь… безмозглое и бесчувственное. Я тебе только благодарна за это буду… Рэйчел сникла, опустила голову и стояла перед Северусом, отчаянно кусая губы. Весь его запал куда-то исчез. Он сказал уже значительно мягче: — Рэйчел, пожалуйста. Не нужно вмешиваться в моё сознание. Прошу тебя… — Хорошо, — она вздохнула. — А можно мне иногда приходить в твои сны? — Приходи. — Спасибо. Северус… — Что? — Перестань мучить себя. Ты виноват, но свою вину давно уже искупил. Нельзя же казнить себя вечно. Я знаю, какой ты на самом деле. Прекрати презирать и ненавидеть себя. Очень тебя прошу. Она, забывшись, взяла его за руку и заглянула в глаза. Он вздрогнул и отдёрнул руку, будто испугавшись чего-то. Рэйчел отвела взгляд, молча говоря ему: «Уходи». Когда дверь за ним закрылась, она ничком бросилась на кровать и долго рыдала в подушку. Он любил Лили и ни за что не хотел расстаться с этой любовью — болезненной, мучительной, но такой необходимой ему. Рэйчел знала — того, кто никогда не будет тебе принадлежать, можно любить вечно. Поэтому в соперничестве с мёртвой у неё, Рэйчел, нет шансов. Он будет вечно любить её, а она — его. Только она, в отличие от него, будет встречать свою любовь каждый день, видеть его, слышать голос, и в конце — концов, сойдёт с ума от невозможности быть с ним. Рыдания постепенно утихли. Рэйчел уснула, думая о Снейпе, но попасть в его сон ей так и не удалось. Снейп снова не спал, хотя необходимость патрулировать коридоры Хогвартса уже отпала. Рэйчел не участвовала в событиях, связанных с появлением в школе Сириуса Блэка. Она узнала об этих событиях позже и от других людей. Тот факт, что ей не довелось повидать Блэка, ничуть её не расстроил. Она не сомневалась, что жизнь этого тупого мажора ничему не научила. Рэйчел уезжала домой с тяжёлым сердцем. И всё лето пыталась работой отогнать от себя мрачные мысли и тоску по Северусу. Результатом стали четверо исцелённых пациентов больницы Святого Мунго и затяжная депрессия. Мисс Хаксли была готова к новому учебному году.