Двое под прикрытием

— Господин Директор! На каком основании вы запрещаете мне покидать Хогвартс? Я имею право проводить летние каникулы как мне вздумается, — стоя в директорском кабинете, Рэйчел не скрывала раздражения.  — Рэйчел, поймите — Хогвартс сейчас самое безопасное место для вас. Теперь, когда Он возродился, его слуги всегда могут найти вас и в вашем доме, и в доме ваших родных, — Дамблдор был терпелив и разговаривал с ней, как с капризным маленьким ребёнком, — Впрочем… Если вы не хотите провести лето в Хогвартсе, могу предложить вам погостить в фамильном особняке Блэков на площади Гриммо. Рэйчел задохнулась от негодования. Когда к ней, наконец, вернулся дар речи, она изобразила на лице вежливую улыбку и ответила своим обычным подчёркнуто-вежливым тоном, который всегда был признаком её крайнего раздражения: — Благодарю вас, господин Директор. Если у меня нет другой альтернативы, я предпочту Хогвартс. — Я был уверен в этом, — Дамблдор понимающе усмехнулся. Рэйчел дёрнула плечом и покинула кабинет. Лето в Хогвартсе оказалось вполне сносным. Когда позволяла погода, Рэйчел загорала на берегу озера, иногда даже купалась в нём. К её услугам была библиотека Хогвартса. Уж там было что почитать! Часть преподавателей на лето оставалась в замке, так что общением Рэйчел тоже не была обделена. Впрочем, всё это было не важно. Она понимала, что за неделю свихнулась бы от такого времяпрепровождения, если бы каждый вечер в её комнате не появлялся Северус. Она ждала его, сидя у камина. Время тянулось мучительно медленно. Рэйчел не могла заполнить его чтением. Она не могла ни на чём сосредоточиться, с каждой секундой ожидания всё больше напрягаясь, как натянутая струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения. Обычно Снейп на лето никогда не оставался в замке. Теперь он с удовольствием изменил бы этому правилу, но не мог сделать этого, чтобы не вызвать подозрений. Теперь, когда Волан-де-Морт возродился и часто призывал Снейпа к себе, Северус не хотел, чтобы он узнал о его связи с Рэйчел. Это знание позволило бы Тёмному Лорду вить из него верёвки. Именно поэтому Рэйчел не могла провести лето в доме у Снейпа. Именно поэтому вся её жизнь превратилась в мучительное ожидание, полное тревоги за его жизнь. Он выходил из камина, отряхивался и обнимал устремлявшуюся к нему Рэйчел. Она крепко прижималась к нему всем телом, как будто старалась с порога успокоить его, освободить от груза тревог и волнений. Он целовал её, вдыхая запах её волос, и его жгучее, болезненное беспокойство о ней и постоянный страх за её жизнь постепенно отходили на задний план. Ощущение опасности придавало их свиданиям острый привкус, делая их пронзительно — исступлёнными. Их жёсткая страсть и мучительная нежность врезались каждому в память яркими воспоминаниями, которые помогали им дожить до следующей встречи. Северус уходил рано, чтобы никто не заметил его тайных посещений. Разумеется, он легко сумел бы объяснить коллегам своё появление в замке. Гораздо труднее было бы оправдать столь раннее появление в комнате мисс Хаксли. Он предпочитал не искушать судьбу. Однажды, одеваясь перед зеркалом, Северус задержался взглядом на своём отражении. Пристально всматриваясь в него, он, не оборачиваясь, сказал лежащей в постели Рэйчел: — Слушай, Рэй, ну и вкус у тебя! Как можно было влюбиться в такого урода? Рожа серо-зелёная, патлы висят, нос… вообще слов нет. Худой, бледный… Характер мерзкий… Как тебя только угораздило? Рэйчел молча поднялась с кровати и как была, нагая подошла к нему сзади. Прижавшись к его спине, обвила руками спереди и потёрлась щекой о его торчащую лопатку.  — Может, кому-то и урод. А для меня — самый лучший, самый красивый, смелый и мужественный. Северус уже успел надеть брюки и накинуть рубашку, не застегнув её. Руки Рэйчел гладили его грудь, ласково теребили соски. Северус спиной чувствовал через ткань рубашки прикосновение её груди. Он прижал к себе её ладони, тихо прошептав: — Что же ты делаешь со мной, негодная девчонка? Обернувшись, он жадно впился в её губы, властно проникая к ней в рот и сплетая их языки в страстном поцелуе. Его рука уже нетерпеливо ласкала её между ног. Рэйчел расстегнула его брюки и, достав член, приводила его в боевую готовность, играя крайней плотью. Снейп развернул её спиной к стене, крепко прижал и поднял её согнутую в колене ногу, придерживая её рукой. Он входил в неё грубо, настойчиво и страстно, и ей нравилось это. Она охотно помогала ему, насаживаясь на него и вцепившись ногтями в его спину. Северус закрывал ей рот долгими поцелуями, им обоим не хватало дыхания, и это тоже заводило их, будя какую-то исступлённую, животную страсть. Вот… вот сейчас…- почувствовала Рэйчел. И действительно, Северус напрягся и задрожал, изливаясь в неё. Она, привыкшая настраиваться на него, как музыкальный инструмент подстраивается к камертону, чутко ответила на его оргазм своим не менее страстным содроганием. Он отпустил её ногу и вышел из неё. Небо стремительно светлело. Северус стал быстро одеваться. «Господи, — подумала Рэйчел, — я могу проваляться в постели хоть целый день, а ему приходится куда-то идти и рисковать собой, вместо того, чтобы быть тут, со мной…». Она задохнулась от этой вопиющей несправедливости. От невозможности постоянно быть рядом с ним ей хотелось плакать. Северус, уже полностью одетый, подошёл к ней, провёл кончиками пальцев по её щеке, нагнулся и прошептал ей на ухо: — Я люблю тебя. Она молча обвила его шею руками. Ком в горле не давал ей произнести ни звука. Он понял, прижался щекой к её волосам и срывающимся голосом сказал: — Береги себя. — Ты тоже, — выдавила внезапно охрипшая Рэйчел. «Пожалуйста, береги себя!» — мысленно повторяла она ему вслед, а слёзы катились и катились по её щекам, пока она вжималась в постель, ещё хранившую тепло его тела. *** Наконец, лето подошло к концу. И Снейп, и Рэйчел с нетерпением ждали начала нового учебного года. Всё-таки они будут постоянно друг у друга на глазах. За эти месяцы Рэйчел извелась от тревоги за него. Не видеть его целыми днями стало для неё настоящим испытанием. Они оба вздохнули с облегчением, когда это лето подошло к концу. Впрочем, положительные эмоции у обоих длились недолго. После торжественного ужина Дамблдор представил новых преподавателей. Речь профессора ЗОТИ неприятно поразила всех. Рэйчел решила сегодня же ночью покопаться в мозгах у этой «розовой жабы», как она мысленно окрестила новую коллегу. Впрочем, осуществить это намерение ей так и не удалось, потому что полночи они с Северусом не давали друг другу возможности уснуть, а после отключились мгновенно, не в силах думать ни о ком и ни о чём, кроме как друг о друге. Зато на следующую ночь Рэйчел ждал сюрприз. Попытавшись проникнуть в сновидения профессора Амбридж, она наткнулась на невидимый, но непреодолимый барьер. Промучившись всю ночь, она так и не смогла одолеть это неизвестное препятствие. Попытка взять эту крепость на следующую ночь также потерпела фиаско. Рэйчел задумалась. Значит, есть люди, умеющие защищаться от проникновения в сознание. Нужно было обязательно узнать, как они это делают. Но не спрашивать же об этом у них напрямую… Что же делать? На следующий день Рэйчел попросилась на приём к Директору. — Альбус, кажется у нас проблемы, — она с порога взяла быка за рога, — я не могу проникнуть в сны Амбридж. — С чем это связано? — Она ставит какой-то барьер. Я всё время чувствую эту преграду, пытаясь заглянуть в её сны. Но я не знаю её природы. К тому же, у меня есть нехорошее подозрение. Если она выставляет эту преграду сознательно, значит, она знает о возможности проникновения в сознание во сне. А раз знает, возможно, сама активно этим пользуется. — Хм. Мне бы не хотелось, чтобы профессор Амбридж внедрилась в моё сознание. Как и в сознание любого обитателя Хогвартса, — Дамблдор озабоченно прошёлся по кабинету. — Рэйчел, вы понимаете, что противостоять ей в этом не сможет никто, кроме вас. На вас вся надежда. — Понимаю. Но пока ничего придумать не могу. — Я верю в вас, Рэйчел. — Благодарю за доверие, господин Директор. Каждую ночь Рэйчел засыпала с мыслями об Амбридж. Это было нетрудно, поскольку эта женщина страшно бесила Рэйчел. Она мысленно спорила и ругалась с Долорес перед сном, а уснув, снова и снова натыкалась на эту невидимую, но явственно ощутимую преграду. За месяц Рэйчел извелась, похудела и чувствовала себя полностью опустошённой. Северус знал об этой проблеме, но ничем помочь не мог. Понимая всю важность её решения, он старался на людях поменьше отвлекать мисс Хаксли на пикировки и игру в непримиримых врагов, дабы не отнимать у неё силы, которые и так уже были на исходе. Оставаясь с Рэйчел наедине, Снейп старался быть нежным и страстным одновременно, чтобы отвлечь любимую от навязчивых мыслей. Однажды, побывав в кабинете у Амбридж и насладившись созерцанием её «кошачьей галереи», Рэйчел подумала: «Если она так помешана на кошках, может быть, стоит попытаться проникнуть в её сон в образе котёнка? Но как это осуществить технически?» Рэйчел всегда попадала в чужие сны в собственном обличье, а уже оказавшись внутри сновидения, могла менять свой облик или облик персонажей сна. Проникать в сновидения в каком-то ином качестве она ни разу не пробовала. Ей нужна была практика. А на ком ещё она смогла бы потренироваться? — Северус, мне нужна твоя помощь. Рэйчел объяснила ему суть проблемы. Разумеется, он согласился. И началось… Теперь его сновидения были заполнены разномастными кошками и котятами. Они то жалобно мяукали, то ластились, то мило играли, то злобно царапались. Рэйчел пыталась сначала принять кошачий облик, а затем проникнуть в сны Северуса, но у неё ничего не получалось. Она всякий раз оказывалась в его снах в человеческом образе и уже там превращалась в кошку. Они оба чувствовали себя измученными. Снейп уже до тошноты ненавидел кошек. Он не говорил об этом Рэйчел, но она и сама всё понимала. И вот однажды она, засыпая, представила себя маленьким жалким котёнком, голодным и несчастным. Она дрожала, прячась в кустах под струями холодного осеннего дождя и чуть сама не разрыдалась от жалости к себе. Такой и возникла она в сновидении Северуса. У него сердце сжалось от её жалобного мяуканья, он взял в руки дрожащий, мокрый и грязный комок, спрятал его на груди и притащил домой. Это была первая маленькая победа. Потренировавшись ещё несколько ночей кряду, Рэйчел довела Северуса до белого каления, зато научилась легко и непринуждённо врываться в чужие сны в кошачьем облике. Обкатав это умение ещё на нескольких обитателях Хогвартса, Рэйчел решилась наконец на ночной визит к Амбридж. Её внедрение в сон профессора ЗОТИ прошёл на удивление легко. Хорошенький пушистый котёнок сразу понравился Долорес, и она с удовольствием впустила его в своё сновидение. Первым делом Рэйчел постаралась выведать, каким образом Амбридж защищается от проникновения посторонних в собственные сны. Всё оказалось очень просто. Перед сном она всегда мысленно брала на колени и гладила своего патронуса. Поскольку патронусом её был огромный пушистый кот, удовольствие от этого процесса было взаимным, впрочем, как и польза. Рэйчел задумалась. Её патронусом была лошадь. Интересно, ей обязательно брать её на колени, или достаточно будет просто погладить гриву? Может быть, вдобавок стоит угостить её воображаемым сахаром или куском хлеба с солью? Следующей задачей было понять, умеет ли Амбридж проникать с чужие сны так же, как это делает Рэйчел. Хвала Мерлину, её опасения оказались напрасными. Совершенно случайно открыв способ защиты своего сознания от проникновения в него посторонних, Амбридж ничего не знала о возможностях магии сновидений. Рэйчел поработала над её сознанием, убирая из него проявления любого интереса к этой области знаний. На это у неё ушла вся ночь. Утром по усталому, но довольному лицу Рэйчел Снейп понял, что не зря он столько времени промучился с «кошачьими» снами. Результат был, и это его радовало. Однако, его надежды на то, что эпопея с Амбридж окончена, не оправдались. На следующую ночь Рэйчел проникла в сновидение Амбридж в виде великолепного персидского кота. Покопавшись в тёмных уголках её сознания, Рэйчел испытала чувство отвращения и гадливости. Единственным её желанием по возвращении из сна, было вымыться и поскорее забыть всё увиденное. Но забывать она не имела права. Рэйчел понимала, что именно ей придётся заниматься корректировкой этого уродливого, мерзкого сознания ради безопасности всех обитателей Хогвартса. Снова и снова засыпая с мыслями об Амбридж, Рэйчел изводила себя, стараясь исправить её уродливые принципы и искривлённые понятия, изменить систему ценностей и жизненные приоритеты, но у неё ничего не получалось. То ли психика Амбридж мутировала под влиянием каких-то телесных недугов, то ли защита патронуса не позволяла посторонним вторгаться в её сознание. Потратив на ночную борьбу с Амбридж огромное количество сил и времени, Рэйчел вынуждена была отступить. Плюсами этой борьбы оказалось осознание того, что Амбридж не владеет даром проникновения в чужие сны, а также полученный от неё способ защиты от посторонних вмешательств с помощью патронуса. Впрочем, проверить эффективность этого способа не представлялось возможным, поскольку никто не пытался проникнуть в сны Рэйчел. *** Рождественские каникулы прошли на удивление спокойно. Лишь однажды Рэйчел, придя вечером в комнату Снейпа, заметила, что он взволнован. Внешне это никак не проявлялось, но уж она-то научилась чувствовать его настроение. Северус был преувеличенно, нарочито спокоен, а значит, внутри него бушевал гнев либо крайнее раздражение. Он сидел в кресле с книгой на коленях. Рэйчел привычно уселась на широкий мягкий подлокотник, обняла его за плечи и слегка взъерошила волосы. Он чуть откинул голову назад и прижался щекой к её руке. — Что случилось, Сев? — Ничего. Всё в порядке. — Кого ты хочешь обмануть? Ты взволнован, я же вижу. — Ты и впрямь ведьма, — он поцеловал её ладонь, — вот как ты это делаешь? — Что именно? — Как ты узнаёшь моё настроение? — Если я скажу, что просто люблю тебя, ты мне не поверишь? — Нет, конечно. Я ведь тоже тебя люблю, но не могу так безошибочно угадывать твоё состояние. — Ты мужчина. Мужчины в этом смысле менее чуткие. Так что же произошло? — Да правда, ничего особенного. Просто встретился с Блэком. — С Блэком? Где? Когда? — Сегодня у него в доме на площади Гриммо. Дамблдор счёл нужным послать меня туда уведомить Поттера о том, что ему предстоит заниматься со мной окклюменцией. — А сам он не мог уведомить об этом Поттера? — То же самое спросил у меня Блохастый. — И что ты ответил? — Что привилегия директора — поручать наименее приятные дела другим. — Вот же старый хрен! — возмутилась Рэйчел, — Видимо, ему доставляет удовольствие стравливать вас в присутствии мальчишки. И что было дальше? — Дальше я сказал ему всё, что думаю о его «храбрости», «полезности» и об уровне его интеллекта, — при этом воспоминании губы Снейпа побелели, а лицо приобрело землистый оттенок. — Вы не подрались? — Рэйчел приобняла Северуса, прижимая его голову к себе. — К сожалению, нет. Между нами встрял Поттер, а потом появилось семейство Уизли и нам пришлось прервать нашу милую беседу, — руки Снейпа непроизвольно сжимались в кулаки. Ах, как он жалел, что продолжения не последовало! Рэйчел тихонько поглаживала его волосы. После недолгого молчания она произнесла: — Знаешь, почему все без ума от Блэка, несмотря на то, что он тупой, пустоголовый, абсолютно бесполезный бездельник? К тому же, по отношению к тем, кто не проявляет к нему обожания, ведёт себя, как мразь? — Почему? — Потому что он — как ёлочная игрушка. Снаружи яркий и блестящий, а внутри пустой. Всем нравятся ёлочные игрушки. И, практически, все, выбирая между ёлочной игрушкой и настоящей шишкой, выберут первую. Такова человеческая природа. — Тогда почему ты выбрала обычную унылую шишку? — Снейп поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Потому что я у тебя не только красавица, но и умница. И вообще — ведьма! Значит, ведаю то, чего другим не ведомо. А именно, что Северус Снейп — самый лучший человек на свете, — Рэйчел тихонько рассмеялась, целуя его губы. — Да тут все ведьмы и колдуны, — губы, которые она целовала, искривила горькая усмешка, — но в эти глупости веришь только ты. Рэйчел поняла, что он хотел сказать, но не произнёс вслух. «Лили тоже была ведьмой. Почему же она не увидела того, что видишь ты?» — Дело в том, что я не просто ведьма. Я — влюблённая в тебя ведьма. А это в корне меняет дело. — И ведь не поспоришь! — он стащил её с подлокотника к себе на колени, — придётся тебя за это зацеловать до смерти! После этого настроение Северуса мгновенно улучшилось, и он напрочь выкинул Блэка из головы. *** После каникул обстановка в школе постепенно накалялась. Амбридж в кабинете директора вызывала у Рэйчел приступы бессильной ярости к ней и злости на себя, за то, что она не в состоянии вправить мозги этой мерзкой жабе. Безупречная вежливость, с которой мисс Хаксли разговаривала с этой женщиной, самообладание Минервы, холодное презрение Северуса и показное добродушие Флитвика как никогда ранее спаяло профессорско-преподавательский коллектив, который не смог отказать себе в удовольствии поиздеваться над новоиспечённым директором во время фейерверка, устроенного в замке близнецами Уизли. Шёл к концу обычный поздний вечер, когда студенты уже должны были находиться в своих спальнях. Рэйчел, как всегда, наложив на себя дезилюминационное заклятие, пробралась в комнату Снейпа. Он, сгорбившись, сидел в кресле у камина. Комната освещалась только огнём в очаге, и странная игра света и тени на лице Северуса делала его похожим на безжизненную маску. Рэйчел тихонько подошла к нему и обняла сзади. Он медленно выпрямился, разнял сцепленные пальцы и взял её руки в свои. — Что-то случилось? — Да, — он понимал, что отпираться бесполезно. Она всё равно почувствует его состояние и будет переживать за него. Лучше уж признаться самому. — Я больше не буду давать Поттеру уроки окклюменции. — Почему? — Сегодня этот щенок, пользуясь моим отсутствием, заглянул в Омут памяти, куда я прятал воспоминания, для него не предназначенные. И, разумеется, увидел там… — Снейп замялся. Рэйчел похолодела от догадки. — Увидел там ту самую сцену у озера, — закончил он. Рэйчел инстинктивно склонилась над ним, обвив его руками, как будто пыталась укрыть собою, защитить от всех бед, обид и несчастий, прошлых и будущих. Ему вновь довелось пережить это унижение, теперь уже на глазах сына собственного врага. Она сжалась, остро ощутив его боль и стыд, вонзающиеся в сердце, как раскалённый нож, несмотря на долгие годы, отделяющие их от этого события. Независимо от возраста, в душе он оставался всё тем же мальчишкой, которого по-прежнему жгли насмешки и издевательства, пережитые в детстве и теперь ставшие достоянием кого-то ещё. — Знаешь, Северус… Гарри в детстве достаточно натерпелся от своего кузена и его дружков. Думаю, он был не в восторге от поведения своего отца. Может быть, то, что он увидел, пойдёт ему на пользу и поможет вам лучше понять друг друга. — Откуда ты… Ах, да. Ты же проверяла его во сне. Но, скорее всего, он найдёт оправдание Джеймсу и компании. Ведь это его отец. — А я уверена, что он сумеет дать правильную оценку увиденному. Я могу сегодня ночью покопаться у него в мозгах. — Нет! Сейчас он по ночам видит сны с участием Волан-де-Морта. Ещё не хватало вам там встретиться! — А почему бы и нет? Нам всё равно доведётся с ним встретиться, рано или поздно, так или иначе. По крайней мере, я хотя бы буду знать, с кем имею дело. Всё-таки, сны — это моя территория. — Твоё упрямство сравнимо только с твоим нахальством, — рассердился Снейп. — И с твоей вредностью, — парировала Рэйчел. Среди ночи Северус проснулся от резкого толчка. Рэйчел сидела в постели с широко раскрытыми глазами. Её била крупная дрожь, по лицу струился холодный пот. Коснувшись её руки, он почувствовал, что она холодная, как у мертвеца. — Рэй! Рэй! Очнись! Что с тобой? — потряс её Снейп, уже догадываясь, что произошло. Она медленно приходила в себя, озираясь по сторонам всё более осмысленным взглядом. Он прижал её к себе, согревая своим теплом. Через какое-то время её руки потеплели, дрожь прошла. Рэйчел откинулась на подушку и заговорила: — Мы действительно встретились с ним. Ну и мерзкая харя! А какой от него холод идёт — просто жуть. А ещё он почему-то был одновременно и человеком, и змеёй. И эта змея кого-то убивала… — Рэйчел перевела дух. — Да, если Гарри видит такие сны, ему можно только посочувствовать. Так и с ума сойти недолго. — Он видел тебя? Говорил с тобой? — Обычные интонации его спокойного низкого голоса не могли обмануть Рэйчел. Он не просто тревожился о ней, он боялся за неё. Он, который вообще ничего не боялся в своей теперешней жизни — Рэйчел знала это наверняка — боялся за неё так, что скулы сводило. Она почувствовала себя виноватой. С её появлением в его жизни он стал более уязвим, это она понимала. «Зато он узнал, что значит — быть любимым. Я ведь тоже до потери сознания боюсь за него. Так что мы квиты». — Он не говорил со мной. Но, наверное, видел. Мне трудно об этом судить, — Рэйчел помолчала, — Северус. Не бойся. Мы справимся, — она повернулась к нему и порывисто обняла. — Мне бы твою уверенность… — протянул Снейп, прижимая её к себе. — А по поводу Гарри… Он расстроен и выбит из колеи. И отнюдь не потому, что на него наорали и швырнули в него банку с тараканами, — Рэйчел посмотрела на него с иронией. — Он понимает, что ты чувствовал тогда и не одобряет поведение своего отца. — Сама придумала? — усмехнулся Снейп. — Можешь не верить. Если бы я это придумала, мне не нужно было бы рисковать и лезть к Поттеру в сновидения. — Ладно, не дуйся, — примирительно произнёс Северус, чувствуя какое-то странное удовлетворение от её слов. *** Известие о гибели Сириуса застало их обоих врасплох. — Северус, что ты чувствуешь сейчас? Радость? Удовлетворение? Безразличие? — Рэйчел сидела на своём любимом месте — на подлокотнике его кресла — и, как обычно, обнимала Снейпа за плечи. Он медленно покачал головой. — Усталость, — медленно произнёс он. - Только усталость и ничего больше. А ты? — Не знаю. Пожалуй, ничего. То есть, абсолютно, — Рэйчел помолчала, как бы прислушиваясь к себе, — Во всяком случае, у меня нет никакого желания станцевать победный танец на могиле погибшего врага. — У меня тоже, — заметил Снейп. Рэйчел взмахнула палочкой, тихонько прошептала заклинание, и на столе появилась бутылка огневиски и два стакана. Она разлила янтарную жидкость, взяла один стакан себе, другой молча подала Северусу. — Вот пьянь, — усмехнулся он. — Привыкла все проблемы решать с помощью алкоголя, — но, тем не менее, отпил из своего стакана. — Это иногда помогает. Поверь опыту старой алкоголички, — Рэйчел сделала хороший глоток и едва не задохнулась, почувствовав, как обжигающая жидкость разливается у неё внутри успокаивающим теплом. — Эх ты, «алкоголичка», — Северуса, кажется, тоже отпускало. Она подняла стакан, рассматривая на свет огненный напиток, потом решительно произнесла: — Покойся с миром, Сириус Блэк. Ты всё равно до конца жизни так и не понял бы, за что тебя презирает Рэйчел Хаксли. Некоторые люди не в состоянии чувствовать чужую боль и ставить себя на место того, над кем они привыкли издеваться. Может быть, это не их вина, просто они так устроены. И, может быть, благодаря этому они счастливы. Рэйчел решительно осушила стакан до дна. Снейп молча последовал её примеру. Она не помнила, как он на руках отнёс её в постель и, не раздеваясь, рухнул рядом.