Двое под прикрытием

Это было худшее лето в их жизни. Дамблдор снова запретил Рэйчел покидать пределы Хогвартса, и она безвылазно просидела там целых три месяца. Если бы Снейп, как в прошлом году, мог приходить к ней каждый вечер, она согласилась бы на пожизненное заключение в замке. Но он был вынужден проводить каникулы в своём доме под присмотром Хвоста, назначенного Волан-де-Мортом следить за каждым его шагом. Снейп, и без того ненавидевший этого предателя и бывшего Мародёра, прихвостня Джеймса, теперь, при виде него, каменел от ненависти и едва сдерживался, чтобы не задушить это мерзкое отродье. Борьба с собой отнимала у него много душевных сил, а тоска по Рэйчел делала его существование невыносимым. Снейп иногда наведывался в Хогвартс по делам. Но эти визиты были редкими и кратковременными. Они с Рэйчел успевали перекинуться мимолётными взглядами, иногда невзначай коснуться друг друга, но не более. Они жадно всматривались в каждую чёрточку любимого лица, отмечая и новые морщинки, и горькие складочки, и круги под глазами от бессонных ночей, и тоску, затаившуюся в глубине глаз. После этих встреч Рэйчел запиралась у себя в комнате и лежала неподвижно, свернувшись в клубок, вспоминая каждое его движение, жест, взгляд, интонацию. Северус хотя бы мог писать ей письма. Она ему –нет из боязни, что Хвост перехватит её послания. Его письма были немногословными. В них не было милых ласковых словечек и обычных глупостей, которыми грешат послания влюблённых. Он лаконично описывал ей свою жизнь, в конце добавляя лишь одно слово «Скучаю». Но за каждой буквой его мелкого чёткого почерка сквозила такая нежность, что Рэйчел едва сдерживала слёзы, перечитывая его письма по сто раз. Она выучила их наизусть, но вновь и вновь вчитывалась в дорогие строчки, как будто разговаривала с любимым. Впрочем, она тоже писала ему письма. Целые свитки неотправленных писем заполняли её стол. Она писала их, когда хотелось выть и биться головой о стену от невозможности увидеть его, услышать его голос, прикоснуться к нему… Дамблдора в замке по большей части не было. Флитвик жил там постоянно, остальные преподаватели разъехались по домам. Правда, Минерва вскоре вернулась. Но Рэйчел после нескольких попыток сблизиться с ней, оставила эту затею. Некоторые высказывания Мак-Гонагалл в адрес Снейпа покоробили Рэйчел, а открыто возразить ей она не могла без риска выдать себя. Поэтому ей оставались лишь письма Северуса да прогулки в одиночестве. Ну и, конечно, библиотека Хогвартса. Уже через месяц Рэйчел накрыла жестокая депрессия. Она несколько дней провалялась в постели, уставившись в одну точку на стене и не могла заставить себя съесть ни крошки. Первым забил тревогу профессор Флитвик. Он заглянул к Рэйчел чтобы поболтать о том — о сём, увидел её состояние и тут же призвал Животворящий эликсир, чтобы добавить энергии своей любимице. Рэйчел выпила зелье, бодро встала с кровати, бодро поблагодарила Флитвика, напоила его чаем, а когда он ушёл, бодро заметалась по комнате, как тигрица в клетке, не в состоянии прилечь и успокоиться от переполнившей её энергии, но продолжая корчиться от тоски и душевной боли. Промучившись так вечер и половину ночи, Рэйчел навсегда зареклась пить Животворящий эликсир, как средство от депрессии. Впрочем, эта встряска пошла ей на пользу. Рэйчел сообразила, что она должна есть, пусть и через силу, чтобы не исхудать до состояния мощей, увидев которые Северус сойдёт с ума от беспокойства и, не дай Бог, наделает глупостей. Теперь Рэйчел хорошо питалась и много гуляла, чтобы во время следующей встречи с Северусом обмануть его тревогу своим цветущим видом. Она бродила в окрестностях замка до изнеможения, стараясь устать так, чтобы после свалиться в постель без сил и спать без сновидений. Вернувшись в очередной раз в Хогвартс, Дамблдор мельком взглянул на Рэйчел, ничего ей не сказал, но вызвал к себе Снейпа. Обсудив с ним насущные дела, он помолчал, взглянул на него поверх своих очков — половинок и изрёк: — Северус, мне нужно, чтобы ты сварил мне несколько зелий. Какие — выбирай сам. На их изготовление я даю тебе, допустим… неделю. Так и передашь Петтигрю — директор распорядился приготовить зелья, так что тебя неделю дома не будет. Северус вопросительно уставился на него: — Альбус? Объясните толком, какие зелья вам понадобились? Мне нужны чёткие и конкретные задания, а не эти намёки. — Северус, мальчик мой, по-моему, ты совсем заработался и нуждаешься в отдыхе. Где твоя обычная сообразительность? — Дамблдор смотрел на него, хитро щурясь. Снейп поначалу не мог поверить своему счастью. Неужели это правда? Неделя! Целая неделя в Хогвартсе рядом с Рэйчел! — Ну, наконец-то, — облегчённо вздохнул Дамблдор, — ты понял, чего я от тебя хочу. — Альбус… — Снейп задохнулся от нахлынувших на него чувств, — Спасибо… — Ну что ты, Северус. Я же не изверг и, несмотря на преклонный возраст, кое-что понимаю в этой жизни. Снейп развернулся и быстрым шагом покинул директорский кабинет. Рэйчел, каким-то звериным чутьём угадывавшая его присутствие в замке, уже стояла в коридоре рядом с горгульями, в ожидании мимолётного свидания с любимым, этого безмолвного обмена взглядами, мучительного и сладкого одновременно. — Добрый день, мисс Хаксли, — обратился он к Рэйчел своим обычным официальным тоном, едва сдерживая бушевавшее внутри ликование. — Добрый день, мистер Снейп, — Рэйчел не отставала, сдобрив своё приветствие максимальным количеством иронии и сарказма. Рядом никого не было, но правила конспирации никто не отменял. — Мисс Хаксли, не будете ли вы столь любезны и не поможете ли мне в поиске ингредиентов, необходимых для приготовления зелий? Я вижу, делать вам всё равно нечего, — по части сарказма Снейп мог дать любому сто очков вперёд. Рэйчел, моментально сообразив, какие перспективы открывает перед ней это предложение, тем не менее, скорчила недовольную гримасу и презрительно фыркнула: — Вот ещё! Такая погода, я собралась прогуляться, а вместо этого вы предлагаете тащиться к вам в подземелья. От них цвет лица портится. Впрочем, раз вы сами не в состоянии разобраться в собственных ингредиентах, придётся всё-таки оказать вам посильную помощь, — и Рэйчел прошествовала мимо него в сторону подземелий. — Зараза…- тихонько проворковал Снейп, догоняя её. Как только дверь его кабинета отделила их от всего остального мира, они молча кинулись друг другу в объятия и долго-долго стояли неподвижно, не в силах разомкнуть руки и оторваться друг от друга. Он лихорадочно покрывал её лицо поцелуями, бессвязно шепча: — Рэй, Рэй, любимая… Как же я соскучился… Он зарывался лицом в её волосы, пьянея от их запаха. От её близости у него кружилась голова и учащалось дыхание. Она так же исступлённо гладила его по лицу и осыпала его потоком нежных слов вперемешку с поцелуями и слезами: — Северус… Любимый… родной… Единственный мой….Я так скучала… Счастье моё…. Как же мне плохо без тебя… Сееев…. — Рэй, он дал нам неделю! Я уведомлю Хвоста, что Дамблдор попросил меня остаться в Хогвартсе и приготовить ему несколько зелий. Рэй! Неделя! У нас с тобой есть неделя! Она снова крепко прижалась к Северусу, вся отдавшись этому изумительному чувству — быть рядом с ним, в кольце его сильных любящих рук, вдыхать его запах и ощущать его, как неотъемлемую часть самой себя. Она вдруг поняла, что причиной её депрессии была потеря себя, той части своего существа, которая находилась в нём, в её любимом человеке и что без него она не в состоянии ощутить полноту и целостность своего естества. Он нужен ей, как воздух, как вода, как солнце, и к чёрту умников, твердящих, что такая любовь ведёт к потере личности. Её личность немыслима без него, это она теперь знала точно. Забыв обо всём, они бросились в жаркий омут поцелуев, объятий, прикосновений и ласк, не думая о мерах предосторожности и не дожидаясь ночи. По счастью в замке почти никого не оставалось, а те, кто остались, были заняты собственными делами и не лезли в чужие. Поздно ночью, устав от исступлённых ласк и взрывов страсти, не в состоянии уснуть от пережитого возбуждения, они лежали в обнимку, исходя нежностью, как земля в летний вечер исходит жаром после знойного дня, до краёв переполненные близостью друг друга и бесконечно счастливые. — Сев, скажи, ну вот как он это делает? Откуда он узнал? Я ведь изо всех сил скрывала, как мне плохо без тебя. Северус пожал плечами: — Он не только могущественный волшебник, но и старый, опытный человек. Думаю, он знает, что такое любовь. — Как бы там ни было, но я ему за это чертовски благодарна, — Рэйчел уткнулась лицом в его тощую грудь и тихонько засопела, усталая и счастливая. Северус ещё какое-то время лежал без сна, по-прежнему безмерно удивлённый, что нашлось живое существо, в котором он смог вызвать столь горячую любовь. «А я благодарен тебе, — думал он, обнимая Рэйчел и ощущая рукой приятную гладкость её золотистой кожи, — за то, что ты у меня есть. Хоть это и делает меня уязвимым. Раньше я ничего не боялся. Мне нечего было бояться. А теперь… Интересно, почему она ничего не спросила о руке Альбуса? Неужели не заметила?» — Снейп вздохнул и провалился в глубокий тревожный сон. *** А Рэйчел, погружённая в свои переживания, действительно не замечала изменений в облике Дамблдора. Впрочем, ей очень редко приходилось видеться с ним. Если он выходил из кабинета в обществе Снейпа, Рэйчел, разумеется, смотрела не на Директора. На протяжении той счастливой недели, когда Северус был в Хогвартсе, ей тем более было не до Дамблдора. Впервые она обратила внимание на его руку только в августе. Странная тревога охватила её при виде этой руки. Она, как предчувствие, как знак беды, стояла у Рэйчел перед глазами. Рэйчел терзалась множеством вопросов. Как назло, Дамблдор в этот день больше ни разу не встретился ей в коридорах Хогвартса. Не идти же ей было к нему на приём! «- Господин Директор, я пришла узнать, что у вас с рукой. — А с какой стати вас это интересует?» И что она ему ответит? Северуса рядом не было, беспокойство росло, и Рэйчел решилась. Она не позволяла себе проникать в сны Дамблдора, отчётливо осознавая, что есть секреты, знание которых может отравить жизнь. Как говориться — меньше знаешь, крепче спишь. К тому же, она слишком уважала Дамблдора и безоговорочно признавала его право на неприкосновенность сознания. Кто она такая, в конце концов, чтобы обшаривать потаённые уголки его психики? Так было всегда. Но сегодня Рэйчел не находила себе места от неясного, но тяжёлого предчувствия. Поэтому, засыпая, она думала о Директоре. Проснувшись поутру, Рэйчел поняла, что её жизнь никогда уже не станет прежней. Не даром, ох, не даром она так долго не решалась посетить Дамблдора в его снах. Крестражи, Гарри Поттер, древние проклятия, Волан-де-Морт — чего только не узнала она за эту ночь! И среди всего этого клубка тревожных и пугающих фактов — Северус Снейп, её Северус, одна из ключевых фигур в этой жестокой, страшной, беспощадной шахматной партии. Вот теперь был смысл проситься на приём к Директору. Им было о чём поговорить. Тщательно одевшись и причесавшись, Рэйчел отправилась к Дамблдору. Альбус не играл с ней в прятки, не изображал неведение, говорил просто и без намёков. Да, он знает, что сегодня ночью Рэйчел порылась в его мозгах. Он давно ожидал этого. Ему не хотелось первому заводить с ней этот разговор. Слишком многое пришлось бы объяснять. Зато теперь Рэйчел знает всё, и они могут говорить на равных. Да, Снейпу в этой партии отведена одна из ключевых ролей. Да, он рискует, и рискует очень серьёзно. Но он, Дамблдор, как и обещал, сделает всё возможное, чтобы Северус остался жив. И на неё, Рэйчел, у него тоже есть планы. Готова ли она участвовать в этой игре? Разумеется, Рэйчел была готова участвовать во всём, в чём замешан Снейп. И сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы сохранить ему жизнь. Поэтому Дамблдор, разумеется, может рассчитывать на неё. Со своей стороны, она, Рэйчел Хаксли, просит у него прощения за самоуправство и несанкционированное проникновение на запретную территорию. — Рэйчел, ты и так проявила достаточно терпения. Я бы на твоём месте залез в мои мозги гораздо раньше, — Дамблдор безмятежно улыбнулся, — Нам всем предстоят суровые испытания. У вас с Северусом хватит сил и мужества выйти из них победителями. Я верю в вас. Подробности мы обсудим позже, вместе с Северусом. *** С началом нового учебного года Рэйчел напряжённо ждала, когда же Дамблдор, наконец, исполнит своё обещание и раскроет ей свои планы в присутствии Северуса. Снейп тоже был тревожен, напряжён, но говорить об этом с Рэйчел категорически отказывался. В первую же ночь по просьбе Альбуса Рэйчел побывала в снах Драко Малфоя. Разумеется, на следующее утро она помчалась к Директору, чтобы предупредить его об опасности. Он сдержанно поблагодарил её и попросил заглянуть в сновидения Гарри. У Рэйчел создалось впечатление, что принесённая ею новость о намерениях Драко не была для Директора новостью. Рэйчел включилась в работу, обследуя сознание студентов. На сны Северуса у неё просто не было времени. Вскоре их небольшое совещание состоялось. Слушая Дамблдора, Рэйчел отчётливо понимала, почему Северус отказывался говорить с ней на эту тему. Он знал. Он знал всё, что ему предстоит по замыслу Дамблдора и хотел как можно дольше уберечь Рэйчел от этого знания. По мере того, как Альбус говорил, у Рэйчел внутри всё сжималось, замерзало и превращалось в тяжеленную ледяную глыбу. Она слушала, не возражая, но в её мозгу, как раскалённый гвоздь, засела мысль: «Северус… Убить… Но ведь он не убийца! Совсем не убийца! Ему ведомы и ненависть, и злость, но убить человека, одного из немногих, кто ему доверял? Сев, как же ты вынесешь эту ношу?» Рэйчел в отчаянии подняла на него глаза. Он встретил её взгляд и чуть прикрыл веки, как бы говоря: «Ничего, малыш, прорвёмся». Она едва удержала слёзы, готовые брызнуть из её глаз. Ей было жаль обоих, и его, и Альбуса. Собственное бессилие и невозможность ничего изменить вызывали у Рэйчел желание взвыть в голос. Дамблдор, видя этот немой диалог, сделал паузу. Когда Рэйчел пришла в себя и смогла осознанно воспринимать действительность, он продолжил. Они обсудили все тонкости и нюансы предложенного плана, все меры безопасности, подробные действия каждого участника игры. План был действительно гениален и казался безупречным. Впрочем, каждый знает, что любой, даже самый безупречный план, сталкиваясь с реальностью, может трещать по швам и разлезаться на куски. Невозможно предусмотреть всё. Но Дамблдор, кажется, смог это сделать. Отдавая должное его гениальности, Рэйчел не могла удержать в душе острую, такую простую и обыденную, женскую жалость к нему и к Северусу. Дамблдор понял. Он хотел ей что-то сказать, но впервые в своей жизни не нашёл нужных слов. Он просто встал из-за стола и, когда они оба тоже поднялись, крепко обнял их. — А теперь идите, — он подтолкнул их к двери. Рэйчел покидала кабинет Директора на ватных ногах. К счастью, было уже поздно, и они вдвоём направились сразу в комнату Снейпа. Ей казалось, что, придя туда, она будет биться в истерике и рыдать в голос. Но, оказавшись на месте она не проронила ни слезинки. Всё у неё внутри как будто окаменело, покрылось толстой коркой льда и давило, давило на грудь невыносимой тяжестью. Так вот какую ношу носил её Северус все эти дни! Вот что было у него на душе. Как же ты вынес это, мальчик? Сколько вообще может вынести человек? Рэйчел, не издав ни звука, обняла его так, будто хотела впечататься в его тело, проникнуть в него и навеки остаться там. Они долго простояли так, неразрывно, неразделимо сплетясь друг с другом. У Северуса в голове промелькнула мысль: «Непреложный обет — ничто по сравнению с этим». А вслух он сказал то, что до этого говорил глазами: — Ничего, малыш, прорвёмся. *** Наверху раздавались шум и крики. Они с Северусом чувствовали приближение этого момента, готовились к нему, но он всё равно наступил неожиданно. Быстро одевшись, Снейп выскочил за дверь, бросив на прощание: — Всё как договаривались. Его голос был твёрд и спокоен. Его самообладание вызывало у Рэйчел немое восхищение. У самой у неё сердце выскакивало из груди и колотилось где-то в горле, мешая дышать. — Береги себя! — ответила она. Подождав какое-то время, Рэйчел выскочила за дверь и помчалась к своей комнате. Звуки схватки доносились с другой стороны, поэтому она беспрепятственно достигла цели. Не заходя к себе. Рэйчел бросилась на звуки битвы. Теперь любой, видевший её, мог бы подтвердить, что мисс Хаксли примчалась на место событий из своей комнаты. В пылу сражения, отбиваясь от заклятий и швыряясь контрзаклятиями, Рэйчел ни на минуту не забывала о Северусе. Она знала, что сейчас происходит в Башне молний и была рада тому, что схватка не позволяет ей сосредоточиться на этом. Вот она увидела Снейпа, вместе с Драко убегающим по коридору. Хвала Мерлину, они успели проскочить невредимыми. За их спиной сражение разгорелось с новой силой. Пожиратели постепенно отступали. Тут в коридор влетел Гарри. Рэйчел поняла, что его целью был Снейп, и помчалась следом. Вот они выскочили во двор замка. Физическая подготовка Рэйчел ставила её в более выгодное положение по сравнению с задыхающимся от быстрого бега Гарри. Поэтому ей удавалось не только удерживать его в поле зрения, но и следить за окружающей обстановкой. Вот впереди что-то ярко вспыхнуло. Хагрид! Хагрид пытается остановить убегающих. Хагрид, миленький, только не Северуса! Только не его! Пожалуйста! Гарри нацелил палочку в спину Снейпа и крикнул: — Остолбеней! Он не мог видеть, что сзади струю красного света, вырвавшуюся из его палочки, подрезала и отбросила вверх другая струя. А если бы и увидел, подумал бы, что это сделал кто-то из отставших Пожирателей. Ему сейчас не до этого. Вся сила его ненависти направлена теперь на Снейпа. -Кру… Однако, Снейп отразил заклинание, сбив Гарри с ног, прежде чем тот успел произнести его. Стоя незамеченной в стороне, но в пределах досягаемости заклятий, Рэйчел видела, как Снейп отражает одно заклинание Гарри за другим. Даже в такой момент она невольно залюбовалась им. Особенно когда он ответил Гарри на обвинение в трусости. Рэйчел знала, как болезненно реагирует Северус на подобные обвинения. Сейчас его лицо в отблесках пламени было вдохновенным и даже красивым. Он был прекрасен какой-то демонической, величественной красотой, произнося: «Я — принц–Полукровка». От муки, исказившей это лицо, когда он кричал: «Не смей называть меня трусом!» у Рэйчел больно сжалось сердце. Но времени на сантименты не оставалось. Над Снейпом в воздухе кружил Клювокрыл. Вспышка света перед его мордой на миг отвлекла гиппогрифа от Снейпа, дав ему фору в несколько секунд. Убедившись, что Северус благополучно трансгрессировал за воротами замка, Рэйчел поспешила ретироваться во тьму, чтобы никто не догадался о её роли в этом сражении. Стоя в толпе учеников и преподавателей над телом Дамблдора, Рэйчел не скрывала слёз. Боль утраты переплелась в ней со скорбью о том, кто взял на свои плечи невыносимый груз вины за убийство, ставшее, на самом деле, актом милосердия по отношению к этому великому волшебнику. О том, кто добровольно согласился носить клеймо негодяя и предателя и стал объектом вечной ненависти и презрения. О самом дорогом для неё человеке, которого все вокруг считали мерзким чудовищем. Оплакивая Дамблдора, душа Рэйчел разрывалась от боли за судьбу его убийцы, ради которого она, Рэйчел, собственно, и жила на этой земле.