За мгновение до...

Как только военный совет решил все вопросы, его участники поспешили откланяться. Несмотря на только что принятую свежую порцию алкоголя Люциус довольно бодро трансгрессировал, и, убедившись, что никто теперь их не услышит, Антонин вопросительно глянул на Северуса. Снейп поддержал игру бровями, как бы спрашивая, какого черта тому еще надо. — Твоя женщина слишком молода… — Долохов сделал многозначительную паузу, но реакции не дождался и продолжил. — Она совершает ошибки, которые точно не обернутся преимуществом. Взять, к примеру, ее ход со вступлением в наши ряды клейменых. — Это недоразумение, — давненько он не оправдывался, особенно перед мнимыми союзниками. — Я думал, что она сумеет выгородить некоторые персоны; мою, например, — Антонин коротко хохотнул. — Ведь невооруженным глазом видно, на чьей стороне ты ее подобрал! Но малышка сама обрубила сук под собственной попкой. — Не будь я вынужден мысленно смотреть на множество предполагаемых исходов, поспорил бы… А так ясно вижу, что все дороги ведут в тупик в самом дальнем углу преисподней. — Что ты думаешь о Люциусе? — резко сменил тему Долохов, показывая, что пока они пришли к взаимопониманию. — Этот человек вполне читаем. Годы, что он благоволил мне из своих соображений, окончательно уверили меня: он работает исключительно ради своей выгоды. Единственное, что имеет для него значение — семья. В остальном же ничем не погнушается. Я со спокойным сердцем вложил бы в его руку нож Брута. Но следует быть осторожными. Мы интересны ему, покуда полезны. — Как и друг другу… — Антонин жестом указал на двери. Его лицо вдруг растеряло радушие и панибратство. Как и многие чистокровные маги из высшего звена он преисполнился монаршей снисходительности и такой же скуки вселенского масштаба. Снейп поклонился театрально, закидывая руку за спину, будто собирался получить на чай, крутанулся на месте и исчез. Переносился несчастный мастер конспирации и интриги не домой, где стучала зубами далеко не такая уж молодая и несмышленая Грейнджер. И Хогвартс с его суетой не подходил для дум. Как ни странно, но он избрал местом приземления кабачок в дальнем закоулке Косой аллеи. Заведение лишь с виду было неказистым — его тихие кабинеты посещали многие сильные мира сего. Северус заказал чай и порцию отрезвляющего. Подумал немного и добавил к списку бульон. Во рту нестерпимо сохло на нервной почве. Не надо быть пророком, чтобы понимать некоторые азбучные истины. Если Малфой, чаще занятый своей персоной, особенно в условиях двусмысленных ситуаций, усмотрел сходство двух Гермион, то Гермиона-современница событий рано или поздно придет к мнению, кто ломал комедию в доме Малфоев. При данном стечении переменных уж лучше он сам подведет их к общему знаменателю! Для этого нужно найти неуловимую троицу. Затем отделить девочку неведомо какой силой. И сделать это как можно скорее. Ведь Долохов впутывал младшего Лестрейнджа и все это, чтобы меньше шума и пыли. Рабастан имел такой же доступ в семейный сейф. А при возможностях Долохова быть убедительным, еще и переметнуться должен был на сторону законспирированных отступников. Не раз прослушав этапы бравой авантюры по добыче чаши, он все больше уверялся, что у действия присутствовала мощная внешняя страховка. Должно быть, гоблины определились с выбором и посчитали выгодным отпустить незадачливых воров. Снейп мысленно пересчитал крестражи. Кольцо уничтожил Альбус. Дневник был убит еще в те времена, когда шепоток о крестражах и не раздавался. С Маховиком наперевес дети расправились с медальоном уже руками махинаторов. Змея, будучи центральным персонажем трагедии двух заинтересованных лиц, также почила от их руки. В принципе, дело можно было пускать на самотек… Но как тогда толкнуть Поттера на жертву?! Неужели придется умирать? Не беда, ведь есть способы сфабриковать вполне достоверную смерть, особенно в свете необходимости исчезнуть. Но… И сто тысяч «но»… К тому же следовало периодически затыкать рот идеалистке Грейнджер, у которой до самой себя нос не дорос. Эта, как «Свобода» Делакруа, способна полезть на баррикады даже если придется оголить торс, лишь бы за правое дело. И тут он представил себе основанный на последних встречах собирательный образ авантюристки, какой предстала перед ним, переместившаяся во времени, Грейнджер. Выходил трогательный пестик в колокольчике, у которого внутреннего стержня присутствовало больше, чем мяса на костях. Мочалка непослушных волос, сверкающие праведным гневом и решимостью очи, побелевшие костяшки на сжатых кулаках и губы ребенка, дрожащие, готовые испустить хнычущий звук, но так же намертво сомкнутые. Интересно, на основании чего она свихнулась и вообразила его любовью всей своей жизни? Ведь промежуток для осмысления потребовался грандиозный — больше шестидесяти лет обычной жизни, в которой было все: любовь, измены, дети, головокружительная карьера. Все говорило о том, что Гермиона перед переносом сошла с ума! Но можно ведь попробовать раскрыть в ней зачаток чувства, заставившего со временем воспаленный разум сочинить эту страшную по своему действию сказку… — И исчезнуть! — произнес он вслух, вполне уверенный в конфиденциальности монолога. Ведь с исчезновением раздражителя ничто вновь не помешает ей воссоединиться в идиллии с известными персонажами ненаступившего будущего. А там, глядишь, лет этак — через сколько надо, можно и нарисоваться на небосклоне, предотвращая очередной бессмысленный перенос. И знать ей о старушке Гермионе-2 совершенно не обязательно. А то возникновение временной петли, в которой Грейнджер вечно будет устремляться на спасение своего идеала, страшило больше иных неудач. Умирать по-настоящему совсем не страшно. Гораздо страшнее знать, что твоим возвращением станут заниматься бесконечно коверкая и коверкая будущее. Снейп бросил на стол сикль и, пренебрегая правилами хорошего тона, трансгрессировал с места. Гермиона, милая, родная… Он усомнился в собственной формулировке. Минуту назад его разум посещали странные химеры относительно… Чего? Соблазнения? Попытки внушения своих мыслей девочке? Ее лишь чуть-чуть следовало подтолкнуть для кристаллизации определенных выводов. Не без риска для собственной жизни, но риск — дело благородное. Черноволосая бестия обняла его крепко, с силой удивительной для такой хрупкой женщины. Да именно женщины! Странный конгломерат внешнего и внутреннего создал некий гибрид, возраст которого существенно отличался от прототипа. Поутру ему мерещилась порой легкая сеть морщинок в уголках глаз, будто их обладательница — большая любительница посмеяться вдоволь. Он вновь сжал ее лицо, вглядываясь в каждую черту, ища ответы на свои вопросы в глазах, но не за их преградой. Удовольствие безраздельного обладания женщиной захлестнуло жгучей волной. — Почему ты так долго? — она хмурилась и одновременно тянулась к нему губами. — Потому что такие разговоры ведутся при соблюдении определенных условий. Каждый должен быть уверен, что участники беседы сболтнут лишнего, испугаются собственной откровенности, а в дальнейшем будут молчать, как рыбы. Что оппонент сболтнет лишнего, но впоследствии не разболтает. Такую круговую поруку рождает только алкоголь. Он катализатор одного и ингибитор другого. — Договорились? — спросила она коротко, демонстрируя нетерпение. — Вполне. С чашей нам помогут. Не надо никаких авантюр. Обойдемся увеселительной прогулкой в Гринготтс. — Хорошо-хорошо… — вымолвила она задумчиво. — Но ты не думал случаем, куда девать трех подростков, которые от безысходности прут, как три танка. Мы рано или поздно пойдем на банк, если прежде не узнаем об уничтожении чаши. — Узнаю мою умницу Гермиону! — воскликнул он с неподдельным восторгом. — Думал конечно. И много думал. А как думаешь ты: если я слегка проявлюсь, посчитают ли они меня другом? Или в их глазах я так и останусь злобным гением до самого конца? — Которого не будет, — напомнила она назидательно, хмурясь и оттесняя его одновременно в сторону разобранной кровати. Час был поздний. До рассвета оставалось совсем немного времени. Оба находились на невероятном подъеме, не зная, с чего начать: потребность говорить и обсуждать мешалась со столь явным желанием тела, что оба отринули болтовню и приступили к более серьезным занятиям. Тем более проблема не решалась без участия третьих лиц, а смоделировать их поведение, особенно поведение Гермионы в отрыве от мальчишек, не представлялось возможным. Они пускались в слишком явные безрассудства. «Буду безрассудно смелым и я!» — рассудил Снейп. Конец близок.

***

Точкой очередного переноса рано поутру оказалось побережье. Северус на миг замер, болезненно жмурясь и вновь обжигая сетчатку немыслимой синевой. Море показалось тревожным. Ветер срывал пену, исчертив прибрежную линию белой скорописью. Белесый песок, словно метафора времени. Ему показалось, что он не дышал несколько последних лет, хотя Хогвартс находился в гористой местности, окруженный лесами и чистым воздухом. Только он давно пропитался тленом безысходности, напряженного (пусть и незаметного) противостояния, породившего достаточно много горя и переросшего в явную войну с самыми настоящими жертвами. Здесь же легко можно было воспрянуть духом и излечиться от всех скорбей. Место нетрудно вычислялось после многочисленных рассказов Гермионы. Она вспоминала момент отдыха с элегической грустью и упоминала не раз, что вот оно, единственное место, где можно жить. Вместе с тем, подумал он мимоходом, слишком зыбкая почва под ногами не дает того чувства уверенности в завтрашнем дне, которое так было им необходимо. Скрываясь за чарами невидимости, он поискал коттедж "Ракушка". Возможные границы сигнального барьера преодолевать не стал, а лег в засаде. Несмотря на то, что его не было видно, лежать за чахлым пучком травы казалось надежней. Впервые Снейп надеялся не на тонкий расчет, а, скорее, на удачу. Мерлин их знает, этих детей, как они вели себя. Могли за руку ходить. Ведь опасность подстерегала за каждым углом. А могли и устать друг от друга. Они немного говорили на эту тему, но Гермиона чаще признавалась: Рон так часто находился рядом, что у них осталось всего два сценария: свадьба или ненависть на долгие годы. И то, что она усмотрела в нем прекрасного будущего супруга, было заслугой более взрослого, сформированного взгляда на жизнь. Но не давало ответов на насущные вопросы. Внезапно из дома вышел человек. Издалека можно было ошибиться. Но это была Гермиона. Он понял по болезненно перевернувшемуся в груди сердцу. Что же она наделала! И продолжала безжалостно кромсать его, казавшиеся такими надежными, стены. Северус реагировал теперь весьма своеобразно даже на девочку Гермиону, вызывавшую, помнится, немногим больше радости, чем любая другая ученица. Когда-то он умел не замечать их вовсе… Она подошла к самой кромке воды, подставляя лицо ветру. Плотнее закуталась в тонкую кофту и присела на корточки. Первая и настоящая Грейнджер принялась чертить формулы пальцем на песке. Обездвижить, схватить и тащить… Нет! Воззвать к голосу разума. А был ли там разум или тоже сплошные инстинкты человека, вынужденного выживать? Но рука с палочкой взметнулась сама, а на языке, обжигающее, как горячая картошка, зависло непростительное. Этого еще не хватало… Но он не мог отменить. Слово — не воробей… Девичья фигурка взметнулась и потянулась ввысь, словно она хотела обратиться чайкой и улететь. — Мисс Грейнджер, — позвал он настойчиво, — следуйте за мной. Они шли и шли в быстром темпе. Чтобы не отставала, он схватил пленницу за руку. Так было спокойней и привычней. Девчонка под империусом не возражала и семенила вслед. Снейп думал трансгрессировать, но сперва решил отменить колдовство. Он должен был склонить ее к сотрудничеству, а не заставлять действовать выгодным для себя способом. — Дайте палочку! — приказал он сухо. — Садитесь.  И отменил заклятие. Несколько секунд Гермиона напряженно всматривалась в его лицо. Вдруг она резко повернулась на четвереньки, отползла на пару шагов, вскочила и попробовала бежать. Он настиг ее, повалил на землю и сел верхом. — Что дальше? — спросила Гермиона, шумно втягивая воздух носом. — Поговорим. — В таком положении? — спросила она с сарказмом. — Поверьте, разговаривать на бегу будет не намного удобней. — Говорите! Ведь вы не можете рисковать по пустякам… — Я могу отнести ваше высказывание к положительной оценке? — Снейп попытался сдвинуться. Сидеть верхом на той, что ложилась под него с такой охотой и самоотдачей, рождало дурные ассоциации. Не хватало еще заработать и продемонстрировать эрекцию. Тогда точно пиши пропало. — Я не знаю. Сами скажите! Судя по тому, что мы не ушли далеко, волочить меня к врагам вы не собираетесь или вам невыгодно, — на лице девчонки отразилась такая напряженная работа мысли, что он отпустил ее. Гермиона подобралась и села, натягивая на колени подол голубенького, явно одолженного хозяйкой дома, платьица. Она поглядывала на свою палочку в его руках и прикидывала как быть дальше. — Не нужно так смотреть на меня. Мы с вами не сражались, и ваша палочка по-прежнему остается вашей. Я верну ее, какого бы результата в переговорах мы ни достигли. А рискую я немногим больше, если бы не пришел. Я открою карты… — Я не смогу обеспечить вам должную защиту, даже если узнаю нечто весьма важное, — напомнила она устало. — Мне достаточно будет того, что вы поймете мои слова так, как нужно, и примете их руководством к действию. — Так приступайте! Меня ищут… — она всплеснула руками от досады, оглядываясь по сторонам. — Не сомневаюсь. Слушайте и запоминайте. Однажды я помог вам в уничтожении крестража — бросил меч Гриффиндора в озеро. — Допустим… — ее глаза полезли из орбит. — Одно то, что вы знаете… Остались чаша, диадема… А змея? - сумбур мыслей отражался на лице. — Уничтожена. У нас мало времени! — напомнил почти в панике. — Вы должны верить мне. У нас намного больше союзников, чем было изначально. Уничтожением чаши займутся другие люди. Только не наломайте дров, чего бы вы ни успели там себе напридумывать. Пусть все идет своим чередом. А лучше направляйтесь в Хогвартс. И там мы с вами условимся, как передавать информацию. Я не могу демаскироваться полностью. Возможно, мои шаги будут выглядеть провокационно и противоположно тому, что вы сейчас услышали. Но мне ничего не нужно кроме веры! Гермиона ошарашенно молчала. Северус протянул руку для рукопожатия, но она не двинулась с места. — Когда-то мне казалось, что вы на нашей стороне. Я тысячу копий сломала, убеждая мальчишек в этом. Но потом… Дамблдор… Пожиратели в Хогвартсе… И вдруг вот… — Грейнджер-р-р! — рявкнул он раскатисто. — Я все равно не вставлю вам свои мозги. Могу надеяться только на ваши. Не трогайте чашу! Идите вон! Он бросил палочку на землю и трансгрессировал. Но в последний миг изворотливая девчонка ухитрилась схватить его за полу сюртука.