***
Журналистка Чо насилу нашла свою подругу, которая по телефону назвала ей вполне определенное место своего нахождения. А все потому, что Кан Со Бон… пряталась. Иначе Чо никак не могла охарактеризовать ее странное поведение: девушка, пригнувшись, сидела на корточках в узеньком промежутке между домами и вытягивала шею, чтобы заглянуть за угол — на площадь. — Ты чего делаешь? — спросила репортер, подходя сзади. Бон быстро посмотрела на нее и зашипела, прижав палец к губам. Чо пожала плечами и хмыкнула — такое впечатление, что Со Бон, как папарацци, выслеживает какую-нибудь знаменитость. — Что там? — снова подала голос журналистка. Кан Со Бон жестом подозвала ее поближе и прошептала: — У тебя камера с собой? А то на моей телефонной качество не такое… И впрямь папарацци! Но кого она запеленговала? Кто настолько ей интересен? Чо с любопытством высунулась из-за угла над головой подруги и увидела… ничего. Обычная городская площадь с памятником в центре, окруженная зеркальными витринами всевозможных торговых точек и полная людей. И всё. — Лапушка, а кого мне снимать-то? — осведомилась Чо, добывая из рюкзака неизменную свою спутницу — профессиональную цифровую камеру. Бон молча указала на темно-синюю «ауди», припаркованную у аптеки, рядом с которой переминался с ноги на ногу какой-то парень. Чо навела на него объектив и… чуть не выругалась матом на всю площадь. — Твою же ж… Это же Чхве Джи У! Тот, с кем я устраивала тебе свидание в прошлый раз! — Ага, — подтвердила Со Бон. — Погоди чуть, скоро должно стать интереснее… И правда. Минуты через две-три к аптеке подъехал черный «ниссан», и в его водителе Чо узнала еще одного потенциального «жениха» подруги! Парни недобро посмотрели друг на друга, о чем-то эмоционально поговорили, тыча пальцами в автомобили оппонента, потом едва не подрались, и в итоге сели по машинам и поехали в одну сторону. — Что за на хрен?.. — ошеломленно спросила журналистка, засняв на видео всю эту странную интермедию. — Зачем они встречались? — Это я им свидание вслепую организовала! — призналась Со Бон с довольной улыбкой. — Просекла, что оба геймеры, и назначила каждому встречу на этом месте, в этот час. Запомнила и продиктовала номера машин, на которых якобы я приеду, хи-хи… Они найдут свое счастье и без меня, поверь. — Ты что творишь? — Чо угрожающе подбоченилась. — Я, между прочим, для тебя старалась, а ты своих партнеров друг с другом сводишь? — Да? И где же ты этих-то нашла? В интернет-кафе? — Со Бон встала во весь рост. — Они ни о чем, кроме рпг говорить не в состоянии! Зачем им вообще на свидания ходить? Наверное, мамочки стараются, чтобы без внуков не остаться! Чо ухмыльнулась. Можно подумать, этой девчонке есть разница, геймеры парни или физики-ядерщики. Не на то был упор. Журналистка делала ставку, прежде всего, на внешнюю привлекательность ребят, чтобы Бон хоть чуть-чуть проснулась от своего «сна Белоснежки» и заинтересовалась, пусть даже поверхностно. Но — заинтересовалась, высунула нос из хрустального гроба, в который добровольно улеглась после исчезновения робота. Эх-х… Не прокатило, блин! Что ж, придется запускать план «Б», подсказанный батей. Чёболёнок из РК-групп, как бы Со Бон его ни ненавидела, точная копия Нам Шина-3… Стоп. Кто там еще чья копия-то? Репортер Чо невольно взялась за голову. Неужели и она — последний «антироботный оплот», который не пал под его невероятным, крышесносным обаянием, — тоже туда же? Ну да, деваться некуда. Искусственный парнишка наплевал на все законы мироздания и стал человеком. Жаль, что лишь в душе… Однако душа-душой, а телесный контакт тоже важен. Духовную близость не заменит, но вполне может со временем к ней прийти… Да-да, бывает и так иногда… А точно такое же, как у робота, но нормальное, биологическое тело сейчас болтается где-то совершенно бесхозное! И характер его свинячий уже на переплавку давно пущен… До андроида ему, конечно, далеко, но хотя бы выглядит так же, может, есть шанс этих двоих помирить? И постепенно, шаг за шагом, Кан Со Бон снова почувствует себя живой? — Нет ничего плохого в том, что родители хотят внуков, — сказала Чо. — Только вот деток современных больше интересуют всякие гаджеты, AI, AR и прочие достижения научно-технического прогресса, чем живые люди. Твой папашка, Со Бон, тоже не исключение, а ты зациклилась на… — журналистка запнулась, увидев, как золотисто-карие глаза подруги наполнились тоской, и схватила ее за руки. — Послушай, есть же у него прототип — этот чертов непронумерованный Нам Шин! Ведь с него твоего робота делали, не могут они быть совсем-совсем разными! Вернись к нему на работу, он рад будет, может, и из него удастся человека сделать, а? Со Бон молча разглядывала подругу около минуты. В ее глазах при этом не было злости или возмущения — одно лишь недоумение, словно она не верила своим ушам. — Сделаю вид, что ты неудачно пошутила, — наконец сказала девушка. — Ты не могла такое всерьез ляпнуть, ты же моя подруга. — Но… — Но!!! — оборвала она Чо на полуслове, и во взгляде её на этот раз сверкнула отточенная сталь. — Если вдруг ты на самом деле считаешь, что после всего я могу общаться с Нам Шином, как с человеком, то я сомневаюсь, стоит ли вообще с тобой дружить, — Со Бон развернулась и быстро зашагала прочь, не обращая внимания на журналистку, бегущую следом и пытающуюся что-то возразить. Несмотря на то, что с момента трагедии миновало уже полтора года, её боль не утихла, и ненависть к Нам Шину тоже никуда не делась. Да, война между ними давно закончилась, засранец даже какое-то время пробовал навести мосты, но… Бон хорошо знала, кто был истинным убийцей робота. Не Со Джун Гиль — генеральный директор концерна РК, вечно плетущий интриги против действующей власти в компании. Если бы Шин-человек ранее не активировал кнопку самоликвидации андроида, вряд ли жалкие свинцовые пули директора Со причинили Шину-3 непоправимый урон. Так, небольшое неудобство, и всё. Но андроид стремительно терял энергию и умер вовсе не от выстрелов. Его жизненные системы просто перестали функционировать, а голова, содержащая в себе уникальный искусственный мозг со всем колоссальным объемом заложенной и приобретенной информации, взорвалась, следуя программе самоуничтожения… Наверное. Со Бон не видела этого своими глазами — Шин не позволил ей увидеть. Перед тем, как истекли последние секунды, он упал с пирса в мутную воду портовой гавани и исчез. Навсегда. Могла ли она простить Нам Шина после этого? Пусть он уже с лихвой заплатил по счетам, Шина-3 это не вернёт. Ясноглазый ангел, который почему-то назывался роботом, навеки сгинул в небытие. Больше не улыбнется ярко и ласково, не обнимет, не согреет лучистым взглядом, не рассмешит, как умел только он один… Не защитит от оскорблений, не вынесет на руках из горящего дома, не взбесит хвастливым умничаньем и не вгонит в краску подначками. От него остался лишь голос, записанный в игрушечного робота Майбо, и запасные часы-батарея, которые так и не пригодились Шину в тот страшный день… Бон почувствовала, как снова защемило сердце, и остановилась, тяжело дыша. Слез не было. Их теперь совсем не было. Вместо слез у двадцатипятилетней девушки появилось много седых волос… Но она честно пыталась жить, как все. Жаль только, что получалось это плохо. Бон утратила интерес к противоположному полу, свойственный каждой молодой и здоровой женщине. Но исправно ходила на свидания вслепую, чтобы не огорчать Чо, которая вон из кожи лезла, чтобы вернуть ей вкус к жизни. К тому же, Со Бон отлично понимала, что, не ходи она на эти свиданки, подруга бы от нее не отстала вообще. Но замерзшая душа никак не желала оттаивать. Разбитое сердце не срасталось заново, продолжая кровоточить, а память не желала отпускать и стирать любимые черты. Нам Шин-3 ощущался ею живым. Со Бон своими глазами видела его гибель, разум полностью осознавал произошедшее, но несмотря на все это, девушка всегда думала о нем, как о живом. — Кан Со Бон! — она вздрогнула, выходя из размышлений, когда знакомый голос окликнул ее откуда-то со стороны. До боли знакомый голос… И до боли знакомый силуэт возник вдруг на углу улицы и стремительным широким шагом, почти переходя на бег, направился к ней. — Шин… — не веря глазам пробормотала Со Бон, напрягая зрение. — Не может быть… — Кан Со Бон, — подбежав, парень схватил ее руки в свои. А из глубины янтарно-зеленых глаз на нее прямо-таки обрушилась горячая волна счастья и невыносимой нежности, мгновенно вышибив дыхание и сделав ватным всё тело. Этот взгляд… Эта улыбка… Эти ласковые руки… Бон, как завороженная, смотрела ему в лицо, чувствуя, что вот-вот грохнется в обморок. Это ведь действительно Шин! Её Шин! Или она сошла с ума?.. … Да, сошла. Как же ей захотелось прижаться сейчас к родной груди, обнять руками и ногами, обжечь поцелуем мягкие губы… Просто раствориться в счастье, не думая, не анализируя… Но. Жадный взгляд Со Бон невольно отметил, что растрепавшиеся волосы Шина прилипли к влажному лбу. А обычно светлая кожа выглядит какой-то непривычно смуглой. Это что — загар? Как искусственная кожа ИИ-робота смогла бы загореть? А вспотеть? Хлоп! Девушка отступила на шаг и со всего маху отвесила парню хлесткую пощечину. Щека моментально покраснела, а на глаза навернулись слезы. — Кан Со Бон… — в третий раз повторил он растерянно глядя в ставшее вдруг таким чужим лицо. — Как ты посмел… — процедила Бон сквозь зубы, обдавая его ледяной ненавистью. — Никчемная мразь, тебе всё ещё мало… Она круто развернулась и хотела уйти, но Шин снова схватил ее за запястье. Сказал дрожащим голосом, роняя выступившие слезы с пушистых ресниц: — Со Бон, это же я… Я — твой Шин, твой робот… Вместо ответа Со Бон еще раз его ударила. Коронным хуком справа. Шина швырнуло к стене ближайшего здания, он приложился и об нее тоже, а потом сполз вниз, держась за скулу. Охваченная разноречивыми эмоциями девушка отвела глаза и бросилась прочь. Чтобы не поддаться слабости, не принять желаемое за действительное, не поверить бесстыдно лживому, ядовитому змею-искусителю Нам Шину. На этот раз он превзошел себя. Со Бон могла бы поклясться чем угодно, что видела перед собой андроида — робота, своего погибшего возлюбленного Нам Шина-3. Его взгляд, его характерные интонации голоса, его неповторимая светлая улыбка… Но было одно большое «НО». Он был человеком. Абсолютным. Из плоти и крови. Бон видела это совершенно ясно, ей даже не нужно было проверять наличие часов на его руке, без которых искусственный Нам Шин не мог функционировать. Углеродными нанотрубками тут и не пахло. А это значит, что мерзавец опять принялся за своё. Но после того, как однажды ему удалось ее провести, Бон не доверяла ни единому его слову, жесту, вздоху. И сейчас она тоже не поддастся на эту уловку: уж человеческое тело спутать с телом робота никак нельзя. Грубая работа! Но… она же почти поверила ему… Ублюдок вновь сумел ее одурачить… Кан Со Бон мчалась со всех ног подальше, совсем не думая, куда конкретно она бежит, зачем прыгает в автобус, в каком направлении едет, и что ей делать дальше. Она просто бежала, ехала, шла — пока в итоге не оказалась в инчхонском порту, на заброшенном пирсе, где ржавели отходившие своё рыбацкие суда. Именно здесь случилась трагедия. Именно в эту грязную воду с пятнами мазута упал умирающий Шин, который до самой последней секунды не сводил с нее пристального взгляда… Этот взгляд не отпускал Бон до сих пор. В нем сосредоточилось всё то, чего андроид так и не успел ей сказать. Жизнь, внезапно проснувшаяся в существе, не живом в принципе, обрывалась, не успев начаться. Только-только Шин стал понимать, что это такое — человеческие чувства… Что значит любить — и неизбежно, неотвратимо терять свою любовь, не имея ни сил, ни возможности это изменить. Что значит безумно хотеть жить, когда смерть уже гасит разум, отнимая последние крохи энергии. Шин отчаянно цеплялся за жизнь, усилием воли не позволяя сознанию отключаться, он смотрел и смотрел в глаза любимой девушки, словно пытаясь передать ей этим взглядом все невысказанное, непрочувствованное, несделанное… — Прости меня, Шин… — прошептала Со Бон, медленно опустившись на горячую от солнца железобетонную плиту. — Я не могу принять твою смерть и отпустить тебя… Я умом понимаю, что ты умер, но душа не хочет с этим смириться и ждет, что ты вернешься… Ищет тебя… Я готова поверить в любую нелепость, готова обмануться, лишь бы хоть на миг ощутить, что ты снова со мной… Прости, Шин! — девушка вскинула сухие глаза к такому же сухому и прозрачному небу. — Я даже сейчас не чувствую, что говорю с тобой! Мои слова повисают в воздухе, тебя здесь нет… Будто я пришла к пустой могиле… Почему так? Может быть, потому, что ты не человек, и Небо не приняло тебя?.. Нет, Небо не посмеет быть настолько жестоким… Ты всегда был больше человеком, чем любой из нас! Но… Шин, любимый, сегодня я едва не поддалась твоему двойнику… Он был настолько похож на тебя, что я вдруг захотела поверить, что это возможно… Прости меня, Шинни… Я ненавижу его не меньше, чем тогда! И реально захотела убить его, когда поняла, что это очередной розыгрыш!.. А еще я захотела его обнять и утешить, он плакал, как ребенок… так бы плакал ты, если бы умел… Не могу… Я больше так не могу… Раздираемая противоречивыми чувствами Со Бон встала и, пошатываясь, пошла к виадуку, соединяющему пирс с набережной. Ей было физически плохо от этих внутренних разногласий. Болела голова, подташнивало, саднили разбитые об острую скулу Нама костяшки пальцев… Бон дотронулась до окровавленных ссадин и вдруг подумала, что Нам Шин-человек странно отреагировал на удар. Никак. Он даже не сделал инстинктивной попытки уклониться, не моргнул, просто упал… И смотрел так… по-детски удивлённо. А из прозрачно-чистых глаз текли слезы… Бред какой-то. Бон потрясла головой. Слезы, кровь — это признаки человека. И то, как он упал — у человеческого тела меньше вес, его отнесло к стене, робот бы просто покачнулся, но остался на месте… И все же было во всем его облике что-то настолько не-НамШиновое, что Бон никак не могла перестать об этом думать. Пока она ехала из Инчхона в Сеул, ясное небо заволокли тучи и хлынул сильный дождь. Девушка пожалела, что забралась так далеко от дома, не захватив зонт, но к тому моменту, как автобус пересек черту въезда в столицу, ливень прекратился. Обрывки облаков ветер растащил по сторонам, снова выглянуло солнце, уже изрядно склонившееся к западу. Сколько же времени она провела на пристани? У нее даже телефон успел разрядиться… И тут ее будто что-то толкнуло. Со Бон выскочила из автобуса, не доехав до нужной остановки, и, ведомая странным предчувствием, свернула на ту улицу, где оставила побитого Нам Шина. Он действительно всё еще был там. Сидел на ступенях возле входа в какое-то закрытое кафе, свесив руки меж колен и потерянно глядя в одну точку. Да что за на хрен? Подойдя ближе, девушка поняла, что он до нитки мокрый. Так и сидел здесь, мок под дождем и даже под козырьком крыши не укрылся? И вообще! — Ты идиот? — прямо спросила Бон, став перед ним. — Какого черта ты творишь?! Заняться больше нечем? — Со Бон! — лицо парня озарилось улыбкой, и он тоже поднялся на ноги. — Ты пришла… А она тем временем ошарашенно рассматривала его одежду. Как раньше-то не заметила? Это же больничная пижама! Этот псих из больницы сбежал, что ли?.. Псих. Точно. ПСИХ! К этому ведь давно шло. Нам Шинова кукушка всегда норовила слететь, и вот наконец ей это удалось. Придурок спятил! И теперь считает себя роботом, которого сам убил… — Э-э-э… — Со Бон еще не приходилось общаться с сумасшедшими, но она слышала, что в таких случаях, чтобы не спровоцировать припадок, надо поддерживать игру — сделать вид, что веришь в бред больного. — Ты весь промок. Давай вернемся в больницу… — она избегала называть его по имени, но проговорила эти слова предельно мягко. — Лучше отведи меня к себе домой, — попросил Шин — совсем, как раньше. — Я бы сам туда пришел, но не был уверен, что ты там, а твой отец бы вряд ли мне поверил… Поэтому я нашел тебя по «джипику»… — он улыбался своей детской улыбкой, а сердце Со Бон билось все чаще. В его руках не было мобильного! — Увидел, что ты очень близко и решил тебя догнать… Кан Со Бон? — Шин заглянул ей в глаза. — Что случилось? — Ты все еще можешь отслеживать меня через GPS без телефона? Как?! — Не знаю, — растерялся Шин. — Наверное, нет, я же теперь человек… Я у доктора Ча телефон одолжил! Помнишь того врача — друга Чжи Енхуна? — А-а… — Со Бон едва не рассмеялась от собственной глупости. Конечно, у него нет прямого доступа к интернету. Это ей страстно хочется, чтобы он у него был — ведь тогда он на самом деле оказался бы Шином-3! — Да-да, я помню его… Он, наверное, за тебя волнуется? И Чжи Енхун тоже… Давай вернемся? Я пойду с тобой. — Ты мне не веришь… — понял Шин, обеспокоенно приглядываясь к выражению ее лица. — Думаешь, что я — Нам Шин… Бон, я тебя не обманываю. Я действительно Нам Шин-3, но в теле моего прототипа! Не знаю, как это получилось, никто не знает, но… Кан Со Бон, я не вру. Я… — Чёрт подери! — воскликнула Со Бон, посмотрев вверх. Небо стремительно темнело, но не только по причине заката. С востока быстро надвигалась гроза. — Сейчас опять ливанёт! А я без зонта... Что теперь делать? Она крутила головой, лихорадочно соображая, куда бы спрятаться. Как назло, рядом не было ни одного кафе (кроме этого, закрытого), ни одного магазина, который бы до сих пор работал, ни одного караоке, только дорога, деревья и офисные здания. А возле ближайшего перекрестка призывно подмигивал неоновой вывеской… лав-отель. Девушка обреченно вздохнула. На асфальт уже упали первые крупные капли — деваться было некуда. До больницы бежать не меньше двух кварталов, до её дома и того дальше, всё, что оставалось — этот злополучный отель… Ладно, раз так получилось, ничего страшного. Они переждут там грозу, а потом Со Бон что-нибудь придумает.Глава вторая. Love is...
20 декабря 2018 г. в 12:34
Проводить душный полдень в пабе под тентом было не самым лучшим решением. Чтобы пить соджу в такую жару — надо быть либо алкоголиком, либо идиотом. Судя по лицам группы людей, сидящих за столиком у входа, завзятыми алкашами они не были: коренастая, коротко стриженная женщина под сорок, щуплый, узкоплечий мужчина постарше и два молодых парня — толстый и тонкий. И стороннему наблюдателю они действительно могли показаться семейкой придурков.
Мужчина и женщина сверлили друг друга глазами и выглядели так, словно готовы подраться, а парни синхронно жевали и с интересом пялились на противостояние старших.
— Ты ей отец или нет? — вопрошала женщина, ухватив мужика за ворот голубой олимпийки. — Почему не можешь на нее повлиять?
— Уб…бер…ри р…руки! — агрессивным тенорком огрызался тот. — Как я должен влиять на Со Бон? Что она делает не так?
— Сколько бы я ни устраивала для нее этих свиданий вслепую, она через пять минут просто встает и уходит! Каждый раз! Мне что, заняться больше нечем, кроме как бегать, искать ей женихов?
— Так и есть, — согласился мужичок и опрокинул в рот очередную стопку. — Заняться тебе и впрямь нечем. Чего себе-то не устраиваешь личную жизнь с таким же рвением, а, репортер Чо? Давно бы уже замужем была.
— Мое призвание в другом! — ответила Чо, гордо вздернув подбородок. — Я смотрю на любовь со стороны, чтобы потом написать о ней книгу! Будучи в отношениях, книгу не напишешь.
— Любовь? — мужик перегнулся через стол, угодив рукавом в блюдо с маринованной редькой. — Вот именно! Ты смотришь на любовь! А откуда она на твоих организованных свиданиях возьмется? Со Бон совершенно права. Раз любви нет, нечего и время тратить.
— Папаша Кан! — воскликнула репортерша. — Ты дурак? Она же этим парням даже шанса не дает! «Привет-пока» — вот и все свидание! Ну нельзя же так! Скажи ей, пусть ведет себя нормально!
— Нормально она себя ведет, — устало сказал Кан, усевшись обратно на табурет. — Ты что, Чо, реально думаешь, что мне не хочется, чтобы дочь нашла хорошего человека, вышла замуж и счастливо жила? Еще как хочется. Но только как она найдет теперь хорошего парня-то? После… него? Кто сумеет сравниться с ним в ее глазах?
— Да ты чего, батя… — журналистка ошарашенно смотрела на поникшего Кана, который вдруг не на шутку заинтересовался рекламой на бутылочной этикетке. — Того… его… даже человеком не назвать… Он и мужчиной-то не был, кроме как с виду!
— Да был он мужчиной, — пожилой тренер печально улыбнулся. — Снаружи и внутри. И дочку мою любил, пусть и платонически. Но он умер и вообще никому шансов не оставил завоевать ее сердце. Был бы жив — кто знает, чем бы все закончилось? Как долго бы она довольствовалась этой красивой любовью без полноценной телесной близости? Однако он погиб, как герой, ушел в небытие с нимбом мученика — кому теперь с ним соперничать? Уж точно не тем, кого ты ей подсовываешь.
— Подсовываю?! — возмутилась репортер Чо и от избытка чувств хлопнула ладонью по столу. Недопитая бутылка подпрыгнула и повалилась, заливая соджу шорты толстого парня. — Ну ты, блин, даешь, отец… Да Со Бон с любым будет лучше, чем с… тем — живым или нет! Так у нее хотя бы дети будут!
— Ой, ду-ура… — снисходительно протянул Кан, поднял упавшую бутылку и подал салфетку отскочившему толстяку. — До таких годов дожила, а ума не набралась — одни стереотипы в голове. Запомни, Чо: детей надо рожать только от любимого человека. И семью создавать тоже только с тем, кого любишь. Иначе произойдет смещение приоритетов, подмена ценностей, и такая семья никогда не станет счастливой. А пострадают от этого, в первую очередь, те же дети. Поэтому отстань от Бон, репортер Чо. Она сама разберется со своей жизнью. Я знаю, что говорю, Со Бон — моя дочь. Мы с ней, может, внешне и не похожи, но чувствуем одинаково. Она тоже однолюб, как и я.
— Ей уже двадцать шесть, — напомнила журналистка. — А с тем образом жизни, что сейчас ведет, она рискует навсегда отгородиться от мира. Может, я вовсе не личную жизнь пытаюсь ей устроить, а просто вытащить из вакуума, в который она себя запихнула после смерти своего… друга… — Чо налила себе еще соджу, с кряканьем выпила и добавила ворчливо: — И вообще — что хорошего в этом вашем однолюбстве? Морока одна…
Тренер Кан потряс над рюмкой пустой бутылкой, будто хотел обнаружить на дне еще что-то, с досадой поставил ее на место и махнул рукой хозяйке заведения, чтобы несла новую. Зацепил из тарелки горсть сушеных кальмаров и ответил:
— Быть однолюбом — это не хорошо и не плохо. Это, как цвет глаз. Его не изменить, он дан тебе с рождения. Волосы могут поседеть, а глаза нет. Их можно только прикрыть линзами, но не перекрасить. Так и любовь. Что она такое, как ты думаешь, Чо? Любовь — это не бабочки в животе. Да пусть у тебя в пузе хоть стая ворон крыльями машет, если ты не готов взять на себя ответственность за другого человека, если не готов защищать и поддерживать его везде и всегда — это не любовь. Это похоть. Или, как сейчас принято говорить, физическое влечение.
— Влечение? — переспросила журналистка, и глаза ее блеснули. — А ведь в этом что-то есть… Батёк, спасибо за идею, мне пора бежать! — она вскочила, закинула на плечо рюкзак и умчалась.
— Эй, куда?! — завопил Кан. — Ты чего там удумала, зараза? Вот же ж… — он цыкнул зубом и уткнул крючковатый нос в очередную рюмку. — Хоть бы заплатила за себя, козища…