До чего не дошёл прогресс.

      Когда Шин очнулся, он ощутил, что стал другим, но не сразу понял, что произошло. Так плохо ему еще никогда не было — так физически плохо. Казалось, что в голове полыхает сам ад, и дьявол с приспешниками бьют в барабаны. На ум тут же пришло слово «боль». Из-за этой боли мутилось сознание, погружая обессиленного Шина в забытье. У него не было времени анализировать события, он понимал только одно: он жив. А значит, надо бороться. И он боролся. И однажды смог удержаться на поверхности, не проваливаясь в темную пучину бесчувствия.       Шин догадался обо всем после проникновенно-эмоциональной речи Чжи Енхуна, который был рядом в тот момент. Сообразил, что его разум не просто поместили в какое-то другое тело — это тело принадлежало Нам Шину. Нам Шину — его органическому «брату», прототипу и врагу. И Енхун, похоже, не подозревает о том, что теперь в этом теле пребывает сознание робота… Тогда получается, что сам Нам Шин исчез? Если Нам Шин-3 занял это тело, значит, его прежний хозяин куда-то делся!       — Хён… Это я… — тихо проговорил Шин, с трудом отрывая тяжелую голову от подушки. Енхун умолк посреди своего пламенного словоизвержения и посмотрел на него с недоумением. Ехидно сообщил:       — Я вижу, что это ты. У меня, в отличие от некоторых, с головой порядок. Но в глазах его при этом промелькнуло некое скрытое беспокойство. И Шин, будучи прекрасным физиономистом и замечая даже самые тонкие эмоции на человеческих лицах, понял, что Чжи что-то заподозрил. Он тоже умел читать лица…       — Ты не понял… Здравствуй, хён. Я — андроид Нам Шин-3, — Шин смотрел на друга в упор, ожидая его реакции. Он уже видел, что Енхун ему поверил. Почувствовал правду интуитивно, в обход разума. Но вот принять эту правду было сложнее.       — Что за… — Чжи непроизвольно сделал шаг назад, буравя Шина взглядом, полным смятения. — Шуточки у вас, молодой господин… Где уж нам, холопам, вас понять…       — Зачем пытаешься отрицать очевидное? — спросил Шин прямо. — Ты же сам сразу всё увидел. Енхун сел. Взъерошил волосы. И вдруг спросил резко, как выстрелил:       — Какой тайный договор мы вдвоем с тобой заключили перед презентацией М-сити? — и в удивленном взгляде Шина прочитал ответ раньше, чем тот его произнес:       — Когда? Не было такого, хён.       — Это и правда ты… Ни на миг не заколебался… — глаза Енхуна увлажнились. Серьезный и сухой в проявлении эмоций председатель Чжи готов был расплакаться от радости. Невероятно, но факт! Это был действительно андроид! Председатель поймал себя на мысли, что это открытие обрадовало его гораздо сильнее, чем если бы Нам Шин остался собой… Так-так… Но раз в теле Нам Шина сейчас другая личность, то где сам Нам Шин? Этот вопрос он и озвучил.       — Я не знаю… — растерялся Шин. — Последнее, что я помню — моё падение в воду, а потом сразу здесь… Разве Дэвид не должен знать больше, чем я?       Но Енхун уже сам набирал чешский номер. Произнеся несколько фраз и выслушав ответы, он потемнел лицом и странно на Шина посмотрел. Тот приподнялся на локтях, вопросительно вскинув брови:       — Что? Что он сказал? Нам Шина клонировали? Я теперь не робот, а клон? Чжи отрицательно покачал головой и сказал отрывисто и глухо:       — Нет. Клонирование изначально не рассматривалось, как вариант. Ты и сам должен знать, что клоны долго не живут: быстро растут — быстро умирают.       — Неужели мой чип памяти вживили в мозг прототипа? — Шин и так был бледен, а от этой догадки просто позеленел. — Я — субличность?       — Нет, — Енхун нервно сжал руки и опять отошел к окну. Проговорил, не оборачиваясь:       — Бездыханное тело Нам Шина нашли в лаборатории. Зачем он туда приходил — никто не знает. Камеры там не установлены, сложно сказать, что он собирался сделать… Но время было нерабочее, основное оборудование отключили заранее, поэтому невозможно определить, что ввело его в состояние клинической смерти. А самое странное во всем этом — когда Дэвид стал потом проверять тебя… то есть, твои детали… чип памяти рассыпался прямо в его руках в тонкую пыль. Исчез. Понимаешь? ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?! — заорал он неожиданно даже для себя и грохнул кулаком по подоконнику.       До него только сейчас по-настоящему дошел весь смысл произошедшего. Его непутевый подопечный, заноза в заднице и по совместительству друг — ушел. Вероятно, навсегда. Умер — не умер, теперь этого сказать невозможно. Пропал без вести. Как сам того и желал. А его мозг каким-то образом принял в себя данные чипа памяти робота. Неудивительно, что у него болела голова: единовременно вобрать такой гигантский объем информации — это вам не как два байта переслать! Ведь в этом чипе была записана личность Нам Шина-3 целиком — его память, сознание и, вероятно, то, что люди называют сердцем. Внутреннее средоточие духа и жизни… Разум и душа робота переместились в человеческое тело, так беспечно покинутое его владельцем…       Енхун истерически рассмеялся. Столько усилий он приложил — и все коту под хвост! Он полжизни нянчился с этим малолетним гаденышем, был одновременно рабом, отцом, старшим братом, мальчиком для битья, домашним психотерапевтом… Но его старания ценил только старик-председатель Нам Гон Хо. Ну как — ценил? В денежном эквиваленте. И никак иначе. А Енхун, как наивная институтка, ждал большего. Надеялся, что председательский внук хоть немного привязан к нему. Что он, как минимум, ему благодарен. Но все проявления дружбы со стороны Нам Шина, видимо, были всего лишь следствием чувства вины…       — Поверить не могу — теперь этот ублюдок просто отдал тебе свое тело! — в полном раздрае эмоций, Чжи повернулся и… пожалел, что не откусил себе язык. От его слов Шин весь сжался, словно его ударили. А в его глазах застыла такая мука, что все страдания Енхуна на этом фоне показались мелкими и малозначительными.       Что же он делает? Хочет навесить груз вины и на этого Шина? Хотя этот-то уж точно ни в чем не виноват… Нам Шин-3 вообще ни в чем не был виноват. Ни разу. Но расплачиваться за всё приходилось именно ему. Вот и сейчас… Чжи почти обвинил его в уходе Нам Шина! Да что там «почти» — обвинил! И как после этого Шину жить? Тот, кто всегда жертвовал собой ради людей, чем пожертвует на этот раз? И ради кого? Нам Шин не видел в своей жизни смысла, но Шин-3 его видит! Даже будучи роботом, он любил жизнь… Ценил её… И как смеет Енхун отнимать у него право на жизнь? Сама судьба подарила ему это право. «Судьба» — «судил Бог». Вот и рассудил. Кесарю кесарево.       — Прости, — прошептал Чжи дрожащими губами. — Шинни, даже не думай винить себя ни в чем! Если кто и виноват в случившемся — это Шин-человек. Он так и не научился дорожить тем, что имеет. Он сам решил уйти, чтобы освободить место для тебя! Твоё место! Теперь ты — единственный Нам Шин!       Енхун говорил ровно то, что думал. Шин это знал. Но чувствовал Чжи совсем иное, и это Шин знал тоже. Бывший робот не знал лишь одного: что чувствует он сам. Когда дикая боль в голове постепенно ослабла и наконец прошла, Шин начал понемногу изучать свое новое органическое тело. Абсолютное знание, что и как работает в организме человека, ничуть не помогало ему разобраться в себе, когда он сам стал человеком.       С немалым удивлением Шин обнаружил, что, оказывается, мог испытывать чувства и раньше. Но те чувства были, скорее, производными от разума — глубокого понимания сути вещей. Хотя и не все. Кое-что не поддавалось осмыслению, путало и сбивало с толку, однако не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с ним сейчас. Физические ощущения и потребности — к этому жизнь робота точно не готовила. Но он обязан освоиться в самый кратчайший срок: что касалось непосредственно тела, не представляло особенной сложности.       Хуже было с внутренним, душевным содержанием. Мысли — привычные нейронные импульсы — теперь вызывали в нем всевозможные эмоциональные волны. Которые, в свою очередь, влияли на его общее состояние. После разговора с Енхуном Шину стало совсем плохо. На этот раз не физически. И он совершенно не знал, как с этим справляться.       Чжи любил Шина-человека. За все годы, проведенные вместе с ним, он стал для парня и впрямь кем-то вроде старшего брата. Наставлял, защищал, вытаскивал из неприятностей. И сейчас вдруг случилось это. Личность Нам Шина перестала существовать, уступив свое вместилище личности Шина-робота, и Чжи Енхун может сколько угодно делать хорошую мину при плохой игре — Шина-3 не обманешь. Он убит горем от потери друга, только не хочет этого показывать. Ему вдвойне тяжело: Нам Шин ведь не просто умер, как любой нормальный человек. Он снова покинул Енхуна, а его место — снова! — занял робот. История повторилась. И теперь по земле ходить будет только один Шин. Всегда.       Когда Шин об этом думал, ему хотелось спрятаться в темном углу и никогда не показываться Енхуну на глаза, чтобы не бередить его раны. В случившемся он отчасти винил себя. Он слишком жаждал жить, и эта огромная жажда сконцентрировалась в одном-единственном импульсе невероятной силы, который и ударил в Нам Шина-человека, подобно молнии. Наверное, человек сам хотел чего-то эдакого, если открыл канал связи — а он его как-то открыл. Как? Неизвестно. Но мощный сгусток энергии, сосредоточенный в центральном узле разрушенной нейронной сети андроида, легко прошел по нему, попав в человеческое тело. К тому моменту уже мертвое, убитое током при неосторожном прикосновении. И воскресил его необузданной силой жизни, которая составляла саму суть этого импульса. Живая душа оставила лежащий в руинах «дом» и заняла другой — брошенный хозяином. «Свято место пусто не бывает».       Но Енхуну от этого легче не станет. Он по-прежнему будет страдать при виде Шина и вспоминать своего друга. Енхуну всегда был нужен только настоящий Шин. Как и маме… Шин-3 для них обоих являлся просто дубликатом, временной заменой…       Есть лишь один человек на земле, которому нужен он сам — робот Шин. Кан Со Бон. Прекрасная дева-воительница, которая выбрала именно его — Шина-3. При воспоминании о ней Шин опять почувствовал себя странно. Как будто натянулась струна, выходящая из сердца, и начала причинять боль. Но эта боль не была обычной болью. От нее почему-то стало щемяще-сладко внутри. Шин схватился за грудь и застонал. Смутно знакомое чувство, по силе перебивающее все остальные. В памяти стали прокручиваться кадры из прошлого: пристройка в доме деда, подъездная дорога, ступени у бассейна, ночная эстакада… Кан Со Бон нет рядом, но он все равно видит её. Хочет коснуться — она исчезает. И сердце сжимается в тоске… Хотя — какое сердце? Откуда оно у робота?.. Но почему тогда ощущения так похожи?       — Что с тобой? — испугался Чжи, когда Шин вдруг вскочил, опрокинув капельницу.       — Дай мне телефон! — бывший андроид протянул было руку, но увидев, как из ранки, оставленной вырванным катетером, сочится кровь и пропитывает рукав пижамы, замер. Енхун решил, что он вот-вот свалится в обморок, обхватил его поперек туловища и потащил обратно в кровать. Шин уперся, а память тут же услужливо подсунула ему фрагмент соревнований по дзюдо…       … — Прости, хён, я не хотел! — парень жалобным взглядом смотрел на опекуна, лежащего в его кровати и постанывающего. — Оно само как-то получилось…       — Ты поаккуратнее… — прокряхтел Чжи и поднялся, держась за плечо. — Я понимаю, что в твоей башке заложена вся эта информация и навыки, но тело-то им не соответствует! Вот сорвёшь спину — будешь потом до конца жизни стонать… Неспортивный ты нынче.       После его слов глаза Шина вдруг ярко блеснули в свете люминесцентных ламп, а Енхун наоборот, нахмурил брови, предчувствуя провокацию. Которая не заставила себя ждать.       — Точно, хён! Я неспортивный. Поэтому мне просто необходим личный тренер! Дай сотовый, я позвоню Кан Со Бон… Хён?       — Гм… — Чжи замялся и посмотрел на друга виновато. — Понимаешь, Шинни, у меня больше нет ее номера…       — Ну и что. Я его так помню.       — Ах, да… Кстати, как голова? Твой объем знаний несопоставим с человеческим, как мозг себя чувствует? Не пухнет, изнутри не давит?       Шин вытянул руку ладонью вверх и чуть прищурился, отчего стал до смешного похож на злую рысь. Повторил:       — Дай мне телефон.       Енхун вздохнул. Сменить тему не удалось, остается сражаться с открытым забралом.       — Не дам, — буркнул он. — Рано еще.       — Прости?..       — Вот не надо этого! Только очухался — сразу Со Бон! Тебе сейчас с ней встречаться противопоказано!       — Почему это?!       — Потому это! Вылечись сперва!       — Я не болен! Просто немного ослаб, это пройдет.       — Вот именно — ослаб! А дева у тебя — каратистка! — Чжи почти всерьез рассердился на наивного непонятливого дурня. — Думаешь, она с криком «ура» кинется к тебе на шею? Опомнись! Ты теперь человек, а Нам Шину-человеку Кан Со Бон первым делом набьет морду, а уже потом будет вопросы задавать. Не уверен, что твоя морда с честью выдержит ее профессиональный удар.       — Если ты меня узнал за одну секунду, Со Бон узнает еще быстрее! — возразил Шин. — Она всегда меня узнавала.       Енхун опять вздохнул. Этого-то он и боялся. Нет, не то, чтобы прямо БОЯЛСЯ, но… Если рассуждать логически, что имеется в остатке на данный момент? Эти двое — Шин и Со Бон — не виделись без малого два года. Ну, ладно, пусть только для Со Бон два года, робот бОльшую часть этого времени провел в небытии. Но зато теперь-то он не робот!!! Человек. Мужик, так его, растак! Кан Со Бон, конечно же, его узнает, если не с первого взгляда, то со второго точно — тело телом, но истинную сущность не спрячешь. И что потом? У обоих гарантированно снесет крышу — к шаманке не ходи, — вследствие чего они, разумеется, решат пожениться…       Однако с этим-то как раз и возникают сложности. Одно дело, когда телохранитель путается с двойником кронпринца, и совсем другое — когда сам кронпринц женится на телохранителе! Мало того, что общественность взвоет дурниной, СМИ грязью обольют, совет директоров сляжет с инфарктом в полном составе — так еще и саму Со Бон высшее общество ни за что не примет, вышвырнет пинком и ноги вытрет. А чтобы как-то сгладить углы и плавно подвести общественное мнение к более спокойному восприятию данного факта, потребуется немало времени и всяческих уловок. Поэтому лучше оттянуть их встречу на сколько это будет возможно, вправить мозги этому великовозрастному «новорожденному» и откровенно поговорить с самой Кан. Она девица неглупая и хладнокровная, должна понять…       Но вслух Чжи сказал совсем иное:       — Твой прототип однажды уже обманул Со Бон. И теперь она еще долго будет дуть на воду, обжегшись на молоке. Она засомневается, если даже узнает тебя. И убедить ее будет гораздо труднее, чем меня. Не рискуй пока. Сначала я сам с ней поговорю, расскажу, что и как. Морально подготовлю. А ты отдыхай и выздоравливай. Удары по голове не принесут тебе удовольствия — мало она у тебя болела?       Вспомнив дикую, разрывающую боль внутри головы, Шин мгновенно утратил весь свой пыл. Повесил нос и послушно заполз под одеяло. Чжи Енхун, как всегда, прав… Наверное. Ведь это только он не помнит времени, прошедшего с момента «смерти», для него трагедия случилась всего несколько часов назад, а Со Бон все эти полтора года жила, дышала, что-то делала, о чем-то думала… Возможно, даже встретила кого-то еще… Да. Времени прошло достаточно, чтобы утихла боль потери и возникла потребность в новой любви. Новой любви… Новой любви? НОВОЙ ЛЮБВИ?!       Шин опять вскочил и заметался по палате, снова выдрав из вены катетер. Чжи уже уехал, задавать вопросы стало некому. Всю ли правду он ему рассказал? Почему выглядел виноватым, говоря о возлюбленной робота? Может… Как Бон жила без него? Как долго горевала? Может быть, у нее теперь совсем другая жизнь? Может быть, у нее теперь другой парень? Настоящий, не робот! НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!!!!! Со Бон говорила, что он нравится ей сильнее, чем любой человек! Не могла же она так быстро поменять мнение? Или могла? И вовсе не быстро? Не-е-ет, лучше о таком не думать… А как не думать? Что говорил тогда ее отец, когда они вдвоем ходили в сауну? Человеческие чувства изменчивы. Время исцеляет разбитые сердца, память стирает болезненные воспоминания, чтобы люди, оставив прошлое, могли жить дальше. И это правильно. Но…       Но как же быть ему — нечаянно воскресшему из мертвых, когда никто этого не ждал? Он всё еще нужен Кан Со Бон? Или нет? А если нет, то что ему делать? Ведь Шин-то ни на йоту не изменился с тех пор, как был андроидом. Он по-прежнему принадлежит Со Бон. Целиком и полностью. И, кажется, по-прежнему глючит, когда ее долго нет рядом…       Шин не выдержал, помчался в ординаторскую, взял телефон у озадаченного доктора Ча и тут же запустил поиск Кан Со Бон по GPS. И прямо подпрыгнул, когда увидел, что она совсем недалеко от больницы, буквально на соседней улице! Не озаботившись тем, что одет в пижаму и выглядит, мягко говоря, о-очень больным, Шин, не дожидаясь лифта, рванул по лестнице на выход.       Пока он несся короткими перебежками, избегая санитаров и охраны, Со Бон успела уйти с того места, где была. Секунду подумав, Шин сориентировался и двинулся в направлении, ведущем к хорошо ему знакомому тренажерному залу «Чемпион». По его расчетам, он должен перехватить ее на следующем перекрестке или даже чуть раньше…       … Она выглядела совсем, как тогда. Только волосы отросли ниже лопаток, отчего Бон показалась ему еще красивее, чем была. Шин почувствовал, как по его коже побежали тысячи мурашек, везде: по рукам, ногам, груди, спине, даже по щекам и ушам. Впервые он ощутил это на самом себе и в очередной раз изумился, как людям удается контролировать себя при такой мощной эмоциональности. Шин и раньше чувствовал счастье, когда видел Кан Со Бон, но не подозревал, какой шквал радости переживают люди при встрече с любимыми…       Любимыми? Позапрошлой зимой он четко понял, что любит эту девушку. Что готов ради нее на всё. Понял, что его жажда узнать о ней как можно больше, вкупе с желанием всегда находиться рядом и защищать — это и есть любовь. Но Шин не знал, как это происходит у людей, когда желания и стремления настолько ярко окрашены живыми эмоциями, вызванными биохимическими процессами организма.       Сердце подкатилось к горлу и перекрыло доступ воздуха. По всем нервным окончаниям словно током выстрелило, и табуны мурашек помчались по телу будоражащим галопом, вызывая жар и туманя рассудок.       — Кан Со Бон… — позвал Шин, но голоса не было. Пульсирующее где-то в гортани сердце разомкнуло связки, и крик превратился в хриплый шепот. Парень с трудом сглотнул и все же смог выкрикнуть:       — Кан Со Бон!.. А когда она вздрогнула и посмотрела на него, когда ее глаза изумленно расширились, узнавая, когда он бегом преодолел небольшое расстояние, разделяющее их, и коснулся ее рук… Произошло ровно то, что предсказывал Енхун. Во взгляде любимой — отчаянно, безумно, неистово любимой девушки — вспыхнуло отвращение, смешанное с презрением и непримиримой ненавистью. Пощечина, удар кулаком по лицу, злые слова — и она ушла, не оборачиваясь. Узнала, но не поверила… Даже не дала шанса что-то сказать в свою защиту.       Значит ли это, что Со Бон до сих пор больно? Она всё еще любит его? Не забыла, не нашла утешения в новом чувстве? Шин, глотая невольные слезы, выступившие от ударов, смотрел ей вслед, но не пытался догнать, чтобы что-то доказать. Бон вернется. Должна вернуться. Она всегда возвращается к нему.       И Бон вернулась. К тому времени Шин успел вымокнуть под внезапным ливнем, замерзнуть, проголодаться и почти потерять надежду, но все-таки она вернулась.