До чего не дошёл прогресс.

      — Я оплатила всего два часа, — сказала Со Бон, закрывая за собой дверь в номер. — Надеюсь, дождь за это время прекратится. Иди, прими горячий душ, а мне еще надо кое-куда сходить.       — Куда? — Шин непроизвольно взял ее за руку. — Гроза ведь.       — Мне она не помешает, — пожала плечами девушка, высвобождая ладонь из его пальцев. — Подожди, я вернусь примерно через полчаса. Шин загородил собою дверь и спросил:       — Ты не бросишь меня здесь?       — Почему ты так думаешь? — нахмурилась она.       — Ты мне не поверила, — сказал парень, глядя ей в глаза. — Считаешь, что я не я, а спятивший Шин-человек. Но я могу доказать, что говорю правду. Я — Шин-3. Спроси меня о чем-нибудь, что можем знать только мы вдвоем. Со Бон попробовала возразить, но Шин с печальной улыбкой покачал головой:       — У меня теперь нет детектора лжи, но я и без него не ошибусь. Для этого я слишком хорошо тебя знаю. Ты мне не веришь, и это вполне объяснимо. С твоей стороны разумно потребовать подтверждения моим словам.       — Ну хорошо, — сдалась Бон. — Тогда-а-а… А, вот! Что ты мне сказал после презентации М-сити, когда все ушли, и в зале остались только мы? Шин кивнул и огляделся. Присел на краешек огромной кровати-«сексодрома» и похлопал рукой слева от себя. Бон подошла и села рядом, нервно покусывая губы. Неужели и впрямь ответит?       — На твой вопрос, каково шокировать мир признанием того, что я робот, я сказал: больше не нужно притворяться человеком. Этого более, чем достаточно.       — Нет! — замотала головой она. — В чем ты признался конкретно мне? — и пристально уставилась ему в глаза, ожидая, что Нам ухватится за наводку и ответит, что признался в любви. Конечно, в чем же еще мог ей признаться Шин-3 в тех обстоятельствах? Нам просто обязан так подумать и загнать себя в ловушку. Но где-то глубоко в сердце трепетала надежда, что он ответит правильно. Ведь это будет означать, что…       — Если бы я остался с Нам Шином или директором Со, я бы продолжал нарушать правила и ранить людей. Благодаря тебе я сумел сохранить себя, — негромко произнося эти слова, Шин повернулся к ней лицом, в точности воспроизводя ту ситуацию, когда они сидели на сцене опустевшего зала и беседовали. — Я стал тем, кто я есть, благодаря тебе. Это очень хорошо, что я твой робот. Я твой робот, Кан Со Бон.       Он умолк, не сводя глаз с ее ошарашенного лица. Бон всматривалась в него, словно что-то искала в его взгляде. Намёк на ложь? Но его слова были чистой правдой, более того — это были именно те слова, которые звучали и два года назад. Шин помнил их в точности. И помнил, что Со Бон желала тогда услышать совсем иное признание…       — Прости, — он ласково провел рукой по ее щеке, убирая за ухо непослушную прядь волос. — Я не сказал в тот день, что люблю тебя. Но я и сам еще этого не знал. Я понял, кем ты была для меня, только тогда, когда потерял надежду жить с тобой долго-долго-долго, как ты хотела…       Бон шмыгнула носом и отвела глаза. Его слова, его лицо, его голос, его поведение — всё утверждало, что перед ней её любимый робот Шин. Но… Когда он говорил, его губы двигались немного иначе. И он жестикулировал. Скупо, слабо, но жестикулировал, неосознанно сжимая и разжимая кулаки от волнения. А еще — от него по-другому пахло. Шин-3 вообще не имел собственного запаха, однако от парня, сидевшего сейчас справа от нее, пахло дождем, испаряющимся с теплой влажной кожи, немного мятой, немного каким-то лекарством, немного потом… От него пахло человеком.       Заметив ее отстраненный взгляд, Шин перестал улыбаться. Он только что подтвердил свою личность, но… Кажется, Бон это вовсе не убедило. Почему?       — Что-то не так, Кан Со Бон? — спросил он напрямик. — Ты снова не веришь мне, хотя я в точности воспроизвел тот наш разговор? Ведь кроме нас никто не мог его слышать.       — Ты мог просмотреть данные памяти робота и запомнить те слова… — Бон понимала, что ее упрямство ничем не обосновано, но пересилить себя не могла.       — Тогда спроси меня о чем-нибудь еще, — не унимался Шин. — Я помню абсолютно всё, каждую секунду из тех месяцев, что мы провели вместе! Я действительно тот, за кого себя выдаю!       Со Бон встала и отошла в сторону. Двойственные чувства по-прежнему рвали ее душу на части. Сердце кричало и пело, уверенное, что свершилось чудо, и погибший робот Шин воскрес в теле человека. Но холодный рассудок твердил, что это невозможно. Просто такого не может быть, потому что не может быть никогда! Органы чувств также находились в смятении: этот парень был одновременно обоими Шинами! Слова, интонации голоса, взгляды, общее поведение принадлежали роботу, а мелкая моторика тела, запах и другие внешние признаки — человеку.       — Я верю тебе, — сказала она наконец. — Правда верю… Но… Прости. Мне нужно время, чтобы заново к тебе привыкнуть. Со Бон выскочила за дверь, оставив Шина в номере одного. Спустилась вниз, немного постояла, глядя на сплошную стену дождя, а потом глубоко вздохнула и бегом бросилась к автобусной остановке. Запрыгнула в салон первого подъехавшего, рухнула на сиденье мокрыми джинсами и закрыла глаза.       Шин выглянул в окно и невольно поморщился, когда увидел, как Со Бон выбежала под дождь.       — Если ты не вернешься, Кан Со Бон, я все равно тебя найду, — проговорил он. — И не отстану, пока ты не поверишь мне по-настоящему… Потому что, если я не нужен и тебе — куда мне идти?.. Апчхи! Ой-ой!       Нет, Шин, конечно, знал о чихании, и от чего оно случается, но на себе испытал впервые. И это его потрясло как в прямом, так и в переносном смысле. Бедняга только сейчас сообразил, что все еще одет в мокрую, противно липнущую к коже пижаму, с волос капает, а зубы мелко постукивают от холода. И вспомнил, что Бон наказала ему принять горячий душ.       Шин прошел в ванную, забрался в душевую кабину и уверенно пустил горячую воду. Взвизгнул и вылетел наружу, едва не вынеся полупрозрачную дверцу ошпаренным плечом. Поплескал на покрасневшую кожу холодной водой, отдышался и снова полез экспериментировать. Где-то, где-то, ценой проб и ошибок (воплей и прыжков по всей ванной комнате), Шину удалось установить комфортную температуру воды и принять-таки душ. После чего он завернулся в большой махровый халат, висящий тут же, и с блаженным вздохом растянулся во весь рост на кровати.       Кажется, впервые после пробуждения он почувствовал себя по-настоящему хорошо физически. Но душу точило нарастающее беспокойство. Со Бон обещала вернуться через полчаса. Полчаса давно прошли, но девушки всё не было. Шин покрутился с боку на бок, встал и замер у окна. Дождь лил с прежней силой, улица была пустынна… Со Бон точно вернется?       Дождевые струи, косо заливающие стекла автобуса, словно растворяли на застывшем однажды сердце Кан Со Бон заскорузлую корку вечной мерзлоты и смывали мрачную пелену с ее глаз. Упёртый в своем недоверии разум капитулировал под натиском чувств. Глядя на ярко освещенный, но малолюдный из-за непогоды проспект, девушка мысленно схватилась за голову: что она делает?! Почему сбежала, ничего не объяснив? Так Шин точно подумает, что она решила его бросить там одного! Ведь это именно Шин. Её милый, теплый, беззащитный Шин, который доверяет ей, как верный пёс хозяйке. Это он, неизвестно каким способом или попросту чудом, поменявшийся телом с «оригиналом». Разве придурок Нам стал бы ждать больше пяти часов на той улице, даже не зная наверняка, что она вернется? Ага, как же. Слишком много неудобств для обычного тупого розыгрыша. Да и в пижаме по улицам бегать этот повернутый на моде хлыщ точно бы не захотел. Бон хорошо помнила, что самая дешевая его рубашка стоила чуть ли не половину ее месячной зарплаты. А Шину-роботу было все равно, что носить — топовые бренды или ширпотреб. Кстати, насчет ширпотреба… Она нажала на сигнальную кнопку и вышла в ближайшем торговом квартале.       Здесь жизнь кипела всегда, в любую погоду и в любое время суток. В множестве магазинов, магазинчиков, маркетов, ресторанов, кафе и забегаловок можно было купить все, что душе угодно. Со Бон первым делом направилась в аптеку: она все-таки неслабо приложила Шина по скуле, фонарь засвечен знатный, теперь он еще долго может не опасаться заблудиться в темноте… Вот дурак, зачем полез прямо под горячую руку?       После аптеки Бон, мысленно прикинув, сколько на ее карте свободных средств, побродила там-сям и напоследок заглянула в отдел с самой дешевой молодежной одеждой. Чтобы не тратить время на выбор, ткнула пальцем в ближайший манекен, а потом, забрав пакеты с покупками, она наконец решила вернуться. Шину, наверное, уже совсем грустно!       …О, Боже… Шин воскрес… Более того — теперь он человек. Может чувствовать всё, что и обычные люди. Шин и сам обычный человек… Обычный. Человек. Нам Шин. Но как, как это возможно?! А придурок куда делся? Это же его тело? Конечно, его. Но личность-то другая! Робот! Он же совсем не умеет быть человеком! Ведет себя, как будто он все еще робот! А она, как последняя тварина, бросила его одного в номере какого-то дурацкого отеля, ничего не объяснила, да что там! — просто доброго слова, и то не сказала! Он же так тонко чувству… понимает суть вещей — недомолвки и экивоки с ним не проходят. Благодаря сверхгениальному интеллекту, Шин стал прекрасным психологом, всего лишь наблюдая за людьми. И очень глупо предполагать, что он не разглядел ее лицемерия…       Словом, последние метры до отеля Со Бон неслась со скоростью арбалетного болта, где-то в глубине души отчаянно боясь не найти там Шина. Странные мысли не давали покоя: а вдруг всё, что случилось сегодня — просто сон? Или мираж? Может, на почве своей тоски по роботу, она кукушкой поехала? Влетев наконец в номер и увидев счастливые глаза извёдшегося в ожидании парня, Бон бросила на пол пакеты и с разбегу повисла у него на шее.       Оторопевший Шин завалился спиной на стену, ударился затылком и от испуга хотел даже отстраниться, но… Тело вдруг начало жить отдельно от мозга. Руки сами собой обвились вокруг Со Бон и прижали к груди тесно-тесно, а губы — тоже автономно — нашли ее рот… Помилуйте, о чем вы говорите? Какой мозг? Что это вообще такое?.. Вот тут бы как раз и случилось то, чего небезосновательно опасался Енхун, однако… Пустой желудок Кан Со Бон, видимо, почуяв, что ужин откладывается на неопределенное время, тоскливо завыл. И не менее пустой желудок Шина тут же отозвался долгим заунывным эхом.        — Ух ты… — Бон не смогла проигнорировать вокальные упражнения этого дуэта и вспомнила: — Точно! Я не ела с самого утра, а ты, наверное, и того дольше! Я привезла немного еды, а для тебя специально купила самгетхан*. Давай-ка, поешь теплого, а то и правда заболеешь.       Но Шин не отреагировал. Судя по его виду, он сейчас вообще находился за пределами земной гравитации. Ослабевшие ноги подкосились, и парень осел вниз, глядя куда-то в иномирье туманным расфокусированным взглядом. Бон встревожилась:        — Шинни, что с тобой?        — Н…не знаю… — чуть слышно пролепетал Шин и дотронулся кончиками пальцев до своих губ. — Я даже представить себе такого не мог раньше… Получается, что люди целуются не просто губами, а всем телом?        — Ах, это… — слегка смутилась Со Бон. — Ну… С почином тебя. Она поставила перед ним мини-термос и вручила ложку, а сама вцепилась зубами в треугольный кимбап. Однако Кан Со Бон кое-чего не учла…       Шин открыл термос, зачерпнул полную ложку куриного бульона, сунул в рот… Закричал, дернулся, выплюнул всё прямо на пол и шумно задышал. Потрясенная Бон наблюдала за этим эпиком, разинув рот, из которого тоже выпал непрожеванный кусочек кимбапа. А бедняга бывший робот сморгнул с ресниц уже в который раз за сегодня выступившие слезы (вот она — сбылась мечта идиота! Всегда хотел научиться плакать, как люди!) и прошептал, снова трогая губы:        — Больно… Бон подняла ложку, придвинула к себе чудом не опрокинувшийся термос, и хоть и с запозданием, но сообразила, что суп огненно-горячий.       — Дурак! — в сердцах сказала она. — Надо было сначала подуть! Ты же себе нёбо сжег, наверное!       — И…извини… Я не знаю, как правильно… — Шин покаянно опустил голову ниже плеч, а его по-прежнему пустой желудок, вновь издал стон умирающего кита, довершая картину маслом.       И до Со Бон вдруг дошло: если Шин и правда все свои двадцать с небольшим лет прожил роботом, пусть и самым продвинутым, то он действительно не умеет быть человеком! Робот мог есть человеческую пищу, но не мог чувствовать ее вкуса, а также для него не имела значения температура — боли он тоже не чувствовал. И других человеческих потребностей он не имел… Ох ты ж… Да его же сейчас чуть ли не с нуля всему учить придется! Начиная с этой минуты.       Бон пошла в ванную, чтобы помыть ложку и остолбенела на пороге, увидев царящий там потоп.       — Железяка! — завопила она, поскользнувшись на мокром полу. — Ты здесь что, в морской бой играл?!       — Ты сказала принять горячий душ, — ответил Шин, глядя на нее в открытую дверь. — Я попробовал, но не получилось. Я хотел всё убрать, только не нашел, чем…       — Погоди, — с подозрением спросила девушка, вернувшись в комнату, — ты же не полез под струю кипятка?       — Ну-у… — Шин отвел глаза, а Бон схватилась за голову и рванула, раздвигая, полы халата у него на груди. Так и есть. Правое плечо было болезненно красного цвета. Ожог! Не слишком сильный, но…       — И что мне с тобой делать? — риторически вопросила Со Бон, возведя очи горе. Потом все-таки показала Шину, как правильно есть горячее. А пока он ел — сначала медленно и с опаской, затем всё более жадно — достала из пакета купленные медикаменты и принялась обрабатывать его посиневшую скулу. Шин опять задергался от ее прикосновений и поперхнулся.       — Что ещё?!       — Больно…       — Терпи, твою дивизию!!! Барышня кисейная! Вот придешь ты ко мне в спортзал — быстро поймешь, что такое по-настоящему «больно»…       Шин в ответ на ворчание виновато сопел и тихонько таял внутри, принимая заботу. Небольшая физическая боль и огромное счастье причудливо соединились в его ощущениях, впитываясь в память, как первый день, прожитый по-человечески. Боль и счастье — две вещи, сопутствующие людям каждый день на протяжении всей жизни. И счастье способно заглушить и даже сделать приятной любую боль.       — Может быть, тебе тоже следует принять душ? — парень слегка коснулся свисающих мокрыми сосульками волос Бон. — Ты же вымокла под дождем, сейчас замерзнешь.       — Не успею, — сказала она. — Все равно скоро надо будет освободить номер, два часа на исходе.       — Но дождь все еще льет, а в этом районе по ночам такси вызвать нереально! — возразил Шин обеспокоенно глядя на подругу.       — Я купила зонт. Кстати, — Со Бон подняла с пола еще один пакет и кинула ему. — Переодевайся.       — Что? А… Ладно…       … Да. Робот Нам Шин-3 не имел базовых человеческих рефлексов и инстинктов. Не ощущал ни боли, ни страха. У него не было гордости. А это значит, что и чувств стыда и смущения он тоже никогда не испытывал…       Когда он недрогнувшей рукой развязал пояс халата, Бон от неожиданности выругалась и прыжком отвернулась, упершись взглядом в оконное стекло. Но в стекле-то всё очень четко отражалось! Девушка покраснела, как вареный краб, зажмурилась и крикнула:       — Чертов идиот!!! Робот-дебил!!! Предупреждать же надо!!! Пока Шин недоумевающе хлопал ресницами, пытаясь сообразить, где снова накосячил, Со Бон на ощупь, по стеночке, добралась до ванной. Потрясла головой. И вдруг поняла, что сейчас начнет истерически ржать на всю гостиницу. Схватила полотенце, зарылась в него лицом, чтобы хоть как-то приглушить звук, сползла по косяку на мокрый пол и залилась хохотом. Денёк выдался тот ещё! Будет, о чем в старости вспомнить… Жаль только, что рассказывать о таком нельзя — неловко как-то…       Она не заметила, как в ванную вошел уже одетый Шин, продолжая смеяться, и ему пришлось дотронуться до ее плеча:       — Со Бон, я готов. В номер только что позвонили, предупредили, что через пятнадцать минут нам нужно уходить.       Бон подняла глаза и кое-как поднялась сама. Невольно отметила, что даже в простой черной футболке и дешевых джинсах Шин выглядит, как рекламная модель. Высокий и тонкий — но ровно настолько, чтобы не казаться долговязым и худым, с широкими плечами, узкими, но крепкими бедрами и общим изяществом пропорций, он был красив в абсолютно любой одежде. Кинув украдкой взгляд в зеркало, Бон только вздохнула. Она-то, как будто в противовес прекрасному Шину, смотрелась мокрой драной кошкой. И Шин тоже это заметил. Нахмурился и решительно заявил:       — Плохо. Так не пойдет. Тебе надо высохнуть и согреться. Мы должны остаться здесь.       — Не получится, — Со Бон «расчесала» пальцами влажные волосы и стала запихивать в пустой пакет непросохшую пижаму. — У меня сейчас нет денег, чтобы доплатить. Ничего, до больницы ты под зонтом прогуляешься, а там уж тебя вылечат!       — А ты?       — А я — проблема не твоя! Справлюсь.       Но Шину ее ответ явно не понравился. Он нахмурился еще сильнее и о чем-то задумался, глядя в одну точку. Бон забросила на плечо ремень сумки, сунула парню в руки пакет с пижамой и уже собралась выходить, как вдруг ее подзарядившийся за это время телефон брякнул смс-кой. Она закатила глаза: наверняка, папаша-тренер снова потерял бродячую дочуру. Но прочитав сообщение, девушка остановилась на полушаге и поняла, что приключения этого длинного дня отнюдь не заканчиваются. Смс-уведомление проинформировало госпожу Кан Со Бон, что на ее счет минутой ранее поступила сумма в один миллион вон.       — Что за на хрен?.. — изумленно пробормотала Бон и полезла проверять баланс на карте. Все верно: счет только что пополнился на тысячу долларов.       — Что там? Деньги пришли? — заинтересовался Шин, заглядывая к ней в телефон.       — Да… — автоматически ответила она и резко вскинулась: — Что? Откуда знаешь?!       — Ура, — улыбнулся парень и поднял вверх большой палец. — Теперь ты сможешь оплатить номер на всю ночь!       — Послушай, не борзей, это просто какая-то ошибка!        — Никакой ошибки, — покачал головой Нам Шин. — Это я перевел тебе тысячу баксов со своего счета. Ну, то есть, со счета Нам Шина… Хотя теперь он — это я. Все правильно. Плати.       — Но как… — непослушными губами пробормотала Со Бон. — Как ты это сделал? Ты ведь человек, у тебя нет подключения к сети…       — Есть, — Шин радостно засмеялся. — Я попробовал подключиться по старой памяти и понял, что могу чувствовать сигнал! Не знаю, как, но могу! Бон недоверчиво покосилась на его довольное лицо, потом опять проверила счет… И потребовала:       — Расскажи мне всё.       Шин рассказал. Когда были улажены все текущие вопросы с доплатой, Со Бон наконец смогла сходить в душ, замотаться в уютный халат, а вымытые волосы подсушила феном, они уселись на кровати, и Шин поведал ей о своем воскрешении всё, что знал сам. Объяснил, что данные памяти робота сохранились неповрежденными — перед падением с пирса в воду он успел снять часы-аккумулятор, без которого, как известно, система самоликвидации не могла уничтожить искусственный мозг. Рассказал, что Енхун и Дэвид нашли его, подняли из залива, что Дэвид увез то, что осталось от Нам Шина-3 в свою чешскую лабораторию, и что произошло потом.       — Не понимаю, — покрутила головой Со Бон. — Если твоя память впиталась в мозг человека, то как ты сохранил связь с сервером?       — Я не сохранил, — зеленые глаза Шина засияли каким-то благоговейным восторгом. — Сервер мертв. Но у меня есть ощущение, что этот человеческий мозг способен выполнять его функции. Я чувствую электронные сигналы, электромагнитные импульсы и волны, а объем памяти и возможностей, кажется, вообще не имеет границ! Я теперь сам себе сервер! Смотри… — он взглянул на темный экран телевизора, и тот, спустя пару секунд, засветился, демонстрируя некоторые кадры его памяти.       Бон своими глазами увидела, как упорно и мучительно Шин штурмовал душевую кабину и как крутился по комнате в ее отсутствие, увидела почти уже забытое лицо Чжи Енхуна с застывшим на нем странно глупым выражением, увидела саму себя, сначала издалека, потом ближе, ближе, и — вздрогнула, качнувшись назад, когда на оператора (то бишь, Шина) обрушился ее же собственный удар…       А после этого Со Бон вдруг испугалась. Если Шин и впрямь сохранил свои «сверхспособности», даже став человеком, то… Ничего хорошего в этом нет. Если об этом узнают, Шину просто не позволят жить спокойно. Начнут исследовать, копаться, ставить опыты… Нет, нельзя, чтобы об этом стало известно! Шин и так настрадался от людей…       Но обо всём этом они поговорят завтра. А сегодня… Бон протянула руку и нежно погладила его по волосам:       — Выключай шарманку. Пора спать.