Гарри Поттер и сломанное пророчество

      За все время Феликсу так и не удалось встретиться ни с одним преподавателем. Даже Северус Снейп - декан факультета Слизерин, не посещал гостиную. Детей лишь провожали до большого зала и сразу возвращали обратно под хмурые взгляды незнакомых волшебников. Феликс не находил себе места, у него скопилось слишком много вопросов, но ничего не предвещало надежду на ответы.       Мальчик вяло потянулся в кровати. Последнее время он мог себе позволить больше времени проводить в таком положении. Все дни сливались в один. Такими они были похожими и тяжелыми. В факультете практически никого не осталось. Лишь пару учеников, которых по каким-либо причинам не успели забрать родители. Феликс не знал, что творится на остальных факультетах, но сейчас он даже был рад, что попал на Слизерин. Его устраивало представившееся одиночество. Однако и оно и не помогло ему решить давно давящую проблему.       «Я не могу оставить это здесь... Если кто из министерства увидит...»       Феликс не успел довести мысль до конца. Домовой эльф объявился перед его носом и негромко сообщил, что время настало. Слизеринец в спешке подскочил с места. Он уже видел подобное, много раз до этого и знал, что ему нужно делать. Его забирают в приют. Феликс хотел бы назвать то место домом, но не ощущал никакой привязанности. Хогвартс больше подходил к данному определению, даже не смотря на произошедшие события. Мальчик с удивлением обнаружил, как легко он привязался к этому месту. «Что ж, пора прощаться», - с тяжелой головой он вытащил из тумбочки ранее приготовленный рюкзак. Феликс не хотел надевать его за спину. Мысль, что то, что было внутри вдруг окажется на спине - в месте, куда так легко нанести внезапный удар, заставила крепко зажать ручки рюкзака в кулак. Он не разжимал его, пока не встретил в гостиной декана.       — Мистер Торнтон, пошевеливайтесь, поезд выдвигается по расписанию.       Феликс сдержал улыбку. Как же сильно ему не доставало привычной обыденности. Когда профессор зельеварения не упустит возможности сделать замечание, скорее просто для «галочки». Феликс не думал, что в Хогвартсе был хоть один школьник, не получивший упрека от профессора Снейпа.       Ступая по безлюдному коридору замка, Феликс не вытерпел:       — Профессор, у меня много вопросов... Я хотел поговорить с вами ранее, но...       — Не беспокойтесь, Торнтон, мы помним о вашей проблеме, — холодно прервал декан, — Вы получите лекарство вовремя. Никто не заинтересован, чтобы вы щеголяли при свете луны у всех на виду.       «Моей проблеме?» - с гневом подумал Феликс. Нарастающее возмущение не давало мальчику произнести ни слова. Он готов был взорваться в любую минуту.       — Если только зелье поможет. В прошлый раз оно сработало слишком странно, — все же выдавил из себя Феликс.       Северус ускорил шаг, не заботясь о том, не отстал ли школьник:       — Поможет. Но, если вас не устраивает такой выбор, вы всегда можете сообщить о себе в министерство, избавив от хлопот и себя, и меня.        Феликс не такой разговор ожидал услышать. Но он решил не обращать внимание на нападки декана, а сообщить то, что действительно важно:       — Мне нужно вам кое-что показать...       Северус резко развернулся к школьнику. Быстрая остановка чуть не заставила столкнуться Феликса с профессором. Он с трудом успел затормозить. Снейп даже не заметил это, тыча пальцем, для усиления смысла своих слов, он быстро проговорил:       — Довольно, Торнтон. Больше никаких вопросов. Мы почти пришли, дальше вас поведут представители министерства...       — Но профессор, той ночью я... — предпринял отчаянную попытку Феликс.       — Даже не думайте вспоминать о той ночи! — отрезал декан.       Остальную часть пути Феликс предпочел следовать наставлению Снейпа. Он полагал, что профессора заботило не выдаст ли мальчик своим волнением себя. Но Феликса продолжал мучать не высказанный вопрос. Входные двери отворились, оставляя слизеринца наедине со своей проблемой.

***

      Поезд издал прощальный протяжный гудок. Феликсу казалось, что он был гораздо длиннее обычного. Видимо машинист решил внести в машинный выброс долю собственных чувств, освобождая тем самым собственный разум от оков эмоций.       В поезде почти не было пассажиров. Лишь несколько запоздалых учеников отправлялись обратно домой. Малое количество детей позволило всем занять любое удобное место. Для Феликса таким оказалось купе в дальнем конце вагона. Купе оказалось пустым, чему слизеринец был искренне рад. Он не хотел бы слушать очередные рассуждения школьника на тему: что случилось в Хогвартсе и что делать дальше?       Самого же Феликса томил другой, гораздо более важный на текущий момент вопрос. Хотя и он сводился к последней части непонимания всех. Убедившись, что в коридоре вагона никого нет, мальчик решил осмотреть предмет своей тревоги. «Раз уж мне довелось забрать ту вещь, то быть может стоит узнать что это такое», - рассуждал про себя Феликс. Он аккуратно достал из рюкзака потрепанную тетрадь.       Шершавая на ощупь, кожаная обложка не смотря на кажущуюся старину, оказалась в хорошем состоянии. Феликс не отказал себе в попытке перевернуть тетрадь.       «Собственность Тома Реддла», - прочитал он внизу. Ни имя, ни фамилия ни о чем не говорили. В поисках ответов Феликс раскрыл тетрадь. Он вновь и вновь перелистывал старые, пожелтевшие от времени листы, постепенно ускоряя ход. Феликс улыбнулся. Он и вправду забыл, что все еще находится в мире магии. Конечно, в этом мире есть специальное заклинание, которое скрывает написанное. В тщетной попытке мальчик решил проверить листы на просвет, но ничего не обнаружил. «По крайней мере он не выглядит зловещим», - приободрил себя слизеринец: «В случае всего, я могу сказать в приюте, что это мой дневник».       Чтобы ни у кого не возникло сомнений, Феликс открыл первую страницу. «Надеюсь тут не написано ничего важного», - подумал мальчик и начал выводить мелким почерком, но достаточно жирными буквами, чтобы они сразу бросались в глаза:       «Феликс Торнтон».       Портить обложку он не решился. Хоть она и была старой, но материал был подобран очень удачно. Даже с течением времени кожа не потеряла свой цвет и придавала тетради особый, дорогой вид.       Не долго слизеринцу удалось любоваться выведенной подписью. Чернила сначала поблекли, а затем и вовсе пропали. Словно провалились сквозь бумагу навстречу с обложкой. Феликс от неожиданности перевернул пару страниц, чтобы проверить так ли это. Но все листы были пусты. Пока ниже только что исчезнувшей надписи не появилась другая. И совсем другим почерком. Буквы были больше, но видно, что неведомый автор их писавший, старался над каждой из них:       «Том Реддл».       Феликс с интересом наблюдал, как и эти надписи проваливались в толщу бумаги. Как только и они скрылись, мальчик захлопнул тетрадь. Теперь он точно не хотел носить рюкзак за спиной.

***

      Северус Снейп уже целый час находился в одиночестве в кабинете директора. Былой беспорядок ушел в небытие, лишь только пустая клетка напоминала о том, что здесь произошло. В просторном помещении было тихо. Однако в последнее время Хогвартс снова оживился. Но не детьми. Министр Фадж направлял все новых и новых сотрудников в замок. Волшебники буквально сантиметр за сантиметром прочесывали здание. От размышлений профессора отвлек звук отворяющейся двери.       — Северус, прошу простить мне мою задержку. Полагаю вас уже опросили о случившемся?       Директор быстро занял привычное положение в кресле за столом. В руках его находилась газета, с которой он нехотя расстался, опустив на стол. Однако глаза не хотели мириться с утерей то и дело возвращаясь к печатным листам пергамента.       — Да. Профессор Люпин решил добавить нам еще проблем.       — У него не было выбора. Министерство не преминуло бы возможностью обвинить Ремуса в большей части происшествий. Они уже начали действовать.       Альбус подвинул газету собеседнику. Снейп с интересом изучил статью. Ее сложно было не заметить, большое объявление на главной странице. Половину листа занимала фотография торжествующей женщины, готовой озарить своей улыбкой каждого случайного читателя. Не глядя на текст, можно было предположить, что речь пойдет о праздничном событии.       — Новый законопроект про оборотней? — удивился Снейп.       — Отныне каждому больному ликантропией установлен запрет на устройство на работу. Им запрещена любая деятельность. Я пытался говорить с министром, но Фадж слишком зациклен на своем положении. Он даже не желает признавать вину Люциуса, боясь, что общественность узнает, что именно он наделил того высокими полномочиями.       — И что теперь будет?       — Северус, будет все только хуже. Они уже и так использовали Ремуса как могли, выставив всех оборотней преступниками. Но этого мало. Скоро они начнут искать новых виновных.       — А тем временем темный лорд набирает силы, — мрачно закончил Снейп.       — Я слышал, что завтра прибудут еще рекруты министерства. Они собираются осмотреть запретный лес.       Северус от удивления не смог произнести ни слова. Корнеллиус Фадж и правда решил найти виновных во что бы то ни стало. К сожалению, его устроит любой подвернувшийся под руку человек или существо, лишь бы только на него можно было спихнуть все последние события. Северус уже начал понимать к чему клонит директор, когда тот сам озвучил вывод:       — Мы больше не можем оставаться в Хогвартсе.

***

      Феликс неустанно исписывал листы старой бумаги. Как и ранее слова быстро исчезали, даруя писателю новые фразы. Мальчик осознал, что дневник не просто заколдован, но и содержит в себе разумную часть, способную отвечать на вопросы. Слизеринец понимал, почему генеральный инспектор держал эту вещь при себе.       Знакомство с артефактом мальчик начал не сразу. По приезду в приют он долго не решался открывать тетрадь. Первый опыт несколько пугал, и Феликс не знал, считается ли это за использование магии. Перед отъездом школьникам запретили пользоваться палочками, но что делать с волшебными предметами?       Магловские будни заставили принять ответ. Каким-то образом воспитатели узнали, что Хогвартс закрыт. Вероятно министерство магии оповестило всех опекунов и родителей даже в обычном мире. Так что Феликсу грозило вернуться в школу для обычных детей. Воспитатели взяли своим долгом подготовить ребенка к занятиям. Они не отступали от мальчика, пока он не начал решать задачи и читать нужную литературу. Когда же Феликс продемонстрировал необычайные успехи, радость воспитателей обернулась кошмаром для слизеринца. Количество заданий увеличилось вдвое, каждый работник считал своим долгом нагрузить маленького гения, что обитал в их стенах.       Феликс с трудом отходил от таких будней. Если для всех он казался необычайно сообразительным ребенком, то для него это было пыткой. Раз за разом повторять детские задачи, читать книги, которые ничуть не изменились с его детства - это было слишком тяжело. А еще ему приходилось делать все это в компании остальных детей. Он не поддерживал их радостного визга и восклицаний из-за очередной удачи, не старался с ними и говорить о тяжелых заданиях по биологии, старался не обращать внимание на их баловство, постоянно он замыкался в себе. И злился. Если в Хогвартсе все было новым и там он мало отличался от остальных детей, постигая науку вместе с ними, то теперь это выглядело издевательством. Нервное напряжение росло с каждым днем, и Феликс с трудом заставлял себя не отвечать резко преподавателям, пока не нашел то, что его успокаивает.       Это была лишь отчаянная попытка - прикоснуться к миру магии, который мог быть совсем утерян, если бы не оказавшийся рядом артефакт. Феликс начал писать в тетрадь и получал ответы. Ему отвечал некто Томас Реддл. Он тоже был учеником Хогвартса. Точнее писавший ему был скорее воспоминанием школьника, неведомой силой, запечатанной в листах пергамента. Феликс чувствовал, что не прочь сам бы изготовить подобный полезный инструмент. Но на подобные вопросы, Томас отвечал лишь, что это очень сложная магия. В основном общение сводилось к Хогвартсу. Феликс горел желанием хотя бы таким образом изучить что-то новое. И дневник ему в этом помогал. Сначала взаимодействие с артефактом давалось мальчику нелегко. То и дело дневник отвечал длинно плавно переводя «речь» на другие темы, но Феликс быстро это уловил. Он прерывал длинные тексты Тома, даже не дочитывая их до конца.       Так продолжалось около недели. Днем Феликс учился с детьми, а вечером уставший и разозленный возвращался к дневнику, что лежал у него зажатым между кроватью и стеной. Хоть слизеринец и чувствовал некоторую опасность от тетради (не зря им обладал маг, который спустил на детей гигантского змея), все же он был рад, что дневник находится у него. Задавая осторожные вопросы и вовремя поправляя ответчика, требуя от него ответов по делу, Феликс узнавал что-то новое. Это были крупицы знаний, дневник делился ими неохотно, но видимо ему нужен был хоть какой-то диалог, ведь он продолжал отвечать.       Но, однажды вечером тетради на привычном месте не оказалось. Дневник пропал.