***
Три дня прошло с тех пор, как Феликс покинул приют. Он старался как можно дальше отдалиться от места, где успел прожить полтора месяца, после закрытия школы. Но даже с подготовленной едой и одеждой ему было не просто находиться в бегах. Феликс не знал, на сколько сильно прогремело по округе его бегство. Быть может он уже на всех волнах полицейских радиостанций. А может сотрудники правопорядка ограничиваются только несколькими километрами, думая, что мальчик прячется где-то поблизости. Торнтон, опасливо озираясь по сторонам, прошел в парк. Темнело, поэтому Феликс решил найти ночлег. Последние дни он проводил ночи подобным образом - прятался на вокзале, парках, однажды, ему даже повезло, и он смог спрятаться в магазине. Проходя вглубь немаленького парка, мальчик искал место, откуда его сложно было бы заметить и в то же время, оно имело пространство для маневра. На случай, если ему предстоит бежать. Наконец, он нашел старую лавочку, расположенную рядом с кустами. Наверное, ее не трогали с момента постройки, краска давно облезла, обнажая голое дерево. Феликс неторопливо покопался в вещах. Волшебная палочка не долго лежала в боковом кармане. Торнтон крепко сжал волшебный инструмент. Он хорошо чувствовал магию, наполняющую палочку. Тело подсказывало движения, и Феликс не хотел сопротивляться. «Почему бы просто все и не закончить на этом?» - подумал про себя Торнтон. Решение было простым - взмахнуть палочкой, произнести заклинание, и кто-нибудь из волшебников обязательно его бы обнаружил. Феликс попытался прогнать мысли отчаяния. Трезвый ум сразу подсказал перспективу таких действий. Ему не сулит ничего хорошего встреча ни с одним сотрудником министерства. Если узнают, что он оборотень, то нынешняя жизнь покажется ему верхом желаний. Сейчас он может хотя бы что-то изменить. Феликс проверил еще раз свои вещи. Затянул потуже лямки рюкзака, убедившись, что рюкзак будет сложно сорвать, он прошептал: «Надеюсь ты мне сможешь помочь и в следующую ночь...». Дневник, к которому обращался Торнтон, соприкасался со спиной путника. Но Феликса это больше не волновало.***
Полнолуние встретило Феликса на окраине города. Он как раз занял место в канализации. На этот раз Торнтон позаботился о том, чтобы прикрыть люк. Лунные лучи не коснулись усталого лица Феликса в эту ночь, но это не помешало пробудиться волку. Древнее магическое создание было явно не в духе. Волк знал все. Зверь чувствовал, что хотел сделать человек, что разделяет с ним тело. Он не понимал все, как понимают люди, но его мышление явно отличалось от сородичей. Встав на задние лапы, волк покачался. Ему все труднее было вспоминать как держать равновесие. Человек, погруженный в сон смог бы сообразить, что дело в том, что некогда испорченное противоядие окончательно покидает тело. Но волк воспринял все иначе. Он чувствовал ненависть, и, как и любой другой разъяренный зверь, не собирался отступать. Под выплеск гнева попали все вещи человека. Однако и тут волка постигла неудача. Жесткий рюкзак плотно сидел на его спине. Лямки больно впивались в плечи, не давая ни стянуть мешающуюся вещь, ни разорвать в клочья. От бушующей ярости волк взвыл. Но ненадолго его одолевало это чувство. Желтые глаза обратились наверх, вспоминая чего боялся человек. Настал черед развить его страх дальше. Грубые лапы тяжело отдавались на неестественные для этого тела команды. Но волк не сдавался, ярость отливалась холодом на его груди, заставляя действовать дальше. Длинные когтистые пальцы согнулись, зажав железную ступень лестницы. Зверь потянулся, чувствуя, как легко он поднимает собственное тело, он более уверенно вцепился в следующий выступ. Очень скоро волк достиг люка. Но преграда не оказалась слишком сложной, в прямом смысле слова используя голову, он выбрался наружу. Свежий запах улицы заставил на некоторое время позабыть зверя о его цели. Мир был наполнен звуками и жизнью. Волк потряс головой, на некоторое время он застыл без движения. Словно статуя, он стоял посреди грязного переулка. Мышцы животного мгновенно напряглись. Медленно он возвращал к себе сознание, теперь он знал куда ему необходимо двигаться. Волк не умел читать, не представлял и о месте, где находится. Но он хорошо помнил какие из зданий знакомы человеку, чье место он сейчас занял. И знал, в каком порядке они должны сменяться, чтобы добраться до нужной точки. Путь оказался не близким, и волк ни за что бы не справился за отведенный ему срок. Если бы оставался обычным зверем, каким был раньше. Но он изменился. Разум Феликса его изменил. Когда тот принял лекарство, ни волк, ни Торнтон не уснули до конца. Они свободно путешествовали по разуму, что делили между собой. Преград больше не было, они встретились и это отразилось на них обоих. Каждый из них изменился вследствие другого. Волк бежал, что есть силы. Он не отвлекался на тех посторонних людей, что случайно замечали перед собой огромную массу, принимаемую за собаку. Не слушал и громких звуков, что иногда доносились от непонятных механизмов. Он бежал за самым большим движущимся железным монстром в округе. Всеми чувствами волк ощущал его и знал, знал благодаря человеку, что ненавидел, чудовище доставит его ближе к так необходимому ему месту. Зверь совершил еще один прыжок, сломав тонкий забор. Перед собой он увидел человека со светящимся предметом в руке. Но, если он представлял угрозу, волк быстро ее устранил. Вцепившись когтями в плечо незадачливого «охотника», зверь распорол его до кости. Он не стал кусать и еще больше отвлекаться от раненной жертвы, спеша прорваться дальше. Гул нарастал, железный монстр был совсем рядом. Человек оказался охранником вокзала, позже, когда его доставят в больницу, он в красках опишет как на него напала бешеная собака. Взгляд ее так ярко отражался от его фонарика, что он не смог и сдвинуться с места от ужаса. Он скажет, что никогда не забудет клыков животного, ведь они были слишком огромны для собаки. Но те единственные слушатели, с которыми он и поделится пережитым, с помощью сверкающих указок убедят его в обратном. Впрочем, про указки он также не вспомнит. А вот машинист поезда никогда не забудет, как в полуночный рейс слышал странный скрежет на крыше. Как уверял себя, что такого быть не может. Как находил отговорки о причинах шума. Он так и не решился взглянуть тогда на крышу, спасая таким образом себе жизнь. Черные окна блестели в слабом свете луны. Волк позволил себе отдохнуть. Он успел. Как бы человек не старался обезопасить себя, у него ничего не получилось. Старая машина желтого цвета стояла возле дома. Светлая дверь была закрыта. Волк знал, что дверь должна быть темнее, человек помнил ее такой... Пригнувшись, зверь побежал через дорогу. В четыре часа ночи вряд ли увидишь кого поблизости, поэтому никто не заметил, как бесхвостая собака остановилась возле двери и опираясь на задние лапы стала подниматься выше. Дверь была закрыта, что вновь противоречило воспоминаниям человека. Волк зарычал. С разбегу он бросился в окно, осыпая округу звоном битого стекла. Хозяева дома не стали исключением. Первым выбежал Николас, попав под яростный удар зверя. Затем волк услышал тот самый крик. Крик той, что должна была сегодня умереть. Николас не долго страдал от боли, рваная рана пришлась по его шее, лишив его всякой надежды пережить эту ночь. Маргарет так и не успела осознать, что за монстр пробрался в их дом. Огромная пасть жаром обдала ее лицо, пока острые клыки не сомкнулись на ее щеке. Разорвав кожу, волк продолжил кусать. Он рвал и тянул на себя мягкие остатки мяса, заливая кровью пол. Криков больше не было. Как не было и той, кем Феликс так дорожил в этом мире. Пусть она и не была той же самой женщиной, что когда-то приняла его предложение, пусть не с ней он проводил лучшие дни его жизни, пусть не ее улыбку он вспоминал в трудные моменты жизни. Но все она была Маргарет, пусть и другой. Одну он уже оставил вдовой в своем мире, другую не смог спасти.***
На утро Феликс проснулся далеко от того места, где волк совершил возмездие. Торнтон помнил все, вплоть до деталей. Зверь постарался, чтобы эта часть разума была доступна им обоим. Феликс не верил, не хотел верить в случившееся. Пока отяжелевшие ноги сами не привели его к дому. Он наблюдал картину из далека. Машина скорой все еще находилась рядом с такси Николаса. Дом оцепили полицейские, очень скоро об этом узнают и волшебники. Но Феликса это мало волновало. Все его чувства разом оборвались, когда он окончательно убедился в произошедшем. Торнтон хотел бы испытывать хоть что-то: гнев, ярость, печаль, страх. Хоть что-то. Но сердце его стучало ровно, словно и не было ничего. Что-то внутри него сломалось. Скорее умерло, также, как и Маргарет. Медленно ступая прочь, Торнтон достал дневник. Он больше не хотел и думать, чтобы сдаться министерству магии. Нет. Чистые листы с готовностью приняли его слова: «Том, мне нужна твоя помощь» Буквы растаяли быстрее обычного, мгновенно посылая ответ: «Проблема с волком?» Феликс крепко сжал ручку, но все же ему удалось вывести следующее предложение: «Я хочу уничтожить его!» «Ты точно готов? Тебе, возможно, придется многое пройти, это может изменить тебя... Такую магию не все одобрят», - ответил дневник. Буквы выходили неровными, но Феликс не мог остановиться: «Я и так слишком многое потерял, плевать мне на остальных магов, они не меньше зверя виноваты в случившемся! Я готов пойти на что угодно, лишь бы отомстить!» Холод внутри не спадал. Если бы Феликс говорил с человеком, он мог бы пробудить в себе гнев. Хоть какую-то эмоцию. Но ему отвечало существо, не знающее множества людских чувств. Заколдованная тетрадь не вдавалась в расспросы о случившемся, а сразу приступила к вопросам будущего: «Тогда для начала тебе нужно найти другую палочку. С этой ты не сможешь колдовать незамеченным»***
Министр Фадж находился в своем кабинете. Последнее время дела в стране шли неважно, случилось много происшествий. А общественность требовала ответов. От него ответов. Скоро они их получат. Корнеллиус уже готовился к будущему выступлению. На столе у него лежали стопки бумаг - отчеты сотрудников из Хогвартса, а также здесь были записи о всех детях и учителях школы и, конечно же, директора. Глядя на беспорядок на столе, министр с удовлетворением представлял, что скоро будут даны ответы на многие вопросы. Школьники мало волновали Фаджа. Большинство из них продолжит обучение в других школах. Те, кому не повезло, либо станут дожидаться открытия Хогвартса, либо... «Ну не всем же быть волшебниками», - мысленно развел руками министр. В любом случае министерство приглядит за ними. Разве только один ребенок сильно волновал Корнеллиуса. Ребенок, о котором никто не забудет. Тот, кто выжил. Все газетные издания с нетерпением ждут новостей о чудесном мальчике, большинство мало волнует, что произошло в школе, нежели судьба Гарри Поттера. Фадж был обеспокоен не меньше них. Он приложил не мало усилий, чтобы убедиться, что дитя получит письма из школ. Пришлось напрямую воздействовать на опекунов мальчика. Хотя Корнеллиус не понимал, почему Поттер вообще должен был с ними жить? Раньше его мало заботил сей факт, теперь же поздно было что-то менять. Как бы отреагировали избиратели, если бы он лишил маглов их прав. Некоторые были бы довольны, но в обществе волшебников не мало и тех, чьи родители, один или оба, также являются маглами. В дверь постучали. Фадж невнятно рявкнул, приглашая войти. Он знал, что это будет его секретарь. Всегда первым делом дверь отворяла именно она. Дора, женщина не более сорока лет, была не сменяемым сотрудником министерства. Она обычно представляла гостей, кто пожаловал на визит к министру, сообщала о назначенных встречах, договаривалась о выступлениях и занималась множеством другой неинтересной Фаджу работой. Сейчас Дора занималась доставкой почты. Корнеллиус быстро вскрыл конверт. Морщины на его лице быстро разгладились, лицо потеряло прежнее напряжение. «Что ж, с Поттером все ясно», - с улыбкой отметил про себя министр. Все прошло по его плану. Он получил последнее извещение от негласных сопровождающих мальчика. Они сообщали, что мальчик, который выжил, покинул страну.