***
Феликс не знал до сегодня, где именно содержат Горация Слизнорта. Но то, что он успел узнать о Волдеморте, помогло ему представить, что мог подготовить темный лорд для своего узника. Какие только ужасные картины не строил в своих предположениях Торнтон. Но, как это часто бывает, реальность оказалась совсем не такой, какую он ожидал увидеть. Здесь не было ни пещер, ни замков, ни страшного дикого леса, наполненными неведомыми монстрами. Совсем нет. Феликс даже подумал, что Родольфус ошибся и забросил их куда-то не туда. Но пожиратель смерти не выражал беспокойства. Вид его был наоборот, подтянутый и даже счастливый, что он смог проделать такую работу после освобождения. Удивительно, как иногда мало нужно человеку... Феликс вновь огляделся по сторонам в поисках подвоха. Но его все также окружали магловские постройки. Он был в городе. Торнтон послушно последовал за волшебником, что перенес его сюда. Его воображение не сдавалось. Ну и что из того, что они направляются в обычный дом? Ну и пусть он выглядит местами даже приятным и уютным. Это только подчеркивает разницу между тем, что радует глаз снаружи, и тем, что вызовет совсем противоположные чувства внутри. Феликс не сомневался в этом. В конце концов почти во всех домах есть подвал. Но и здесь мальчику не суждено было получить выигрыш в викторине реальности. Дом внутри был... обычным. Родольфус без разговоров уселся на диван в гостиной. Он даже не выразил стеснения, словно так и поступал всю жизнь. Антонин по-хозяйски залез в холодильник. Минутой позже, Феликс слышал звук открывающейся бутылки. Как-будто эти двое всегда жили здесь. «Вот только у этого дома были другие хозяева», - напомнил себе мальчик. — Чего стал? Забыл зачем мы тут? — окончательно выбил из абсурдности ситуации Антонин. Пальцем он умудрился указать на лестницу на второй этаж, при этом удерживая бутылку остальной частью руки. Феликс выдохнул. Он попытался не обращать внимания на волшебников и приготовился к худшему. Однако половицы под его ногами не скрипели, а картины с лесным пейзажем спокойно висели на стенах, не предвещая ничего ужасного. Даже дверь выглядела обычной. Торнтон без промедления применил чары на дверном замке, открывая себе путь к пленнику. Он оказался в небольшой, но вполне уютной комнате. Здесь была довольно мягкая на вид кровать, большое окно, шкаф и массивное и скорее всего максимально комфортное кресло. Феликс мог держать пари, что это одна из таких дорогущих моделей с функцией массажа. Именно на нем и расположился Гораций. Абсурдность его заточения достигла предела, когда Слизнорт неспешно отпил глоток чая из маленькой фарфоровой кружки. Его длинный халат не только согревал владельца, но и придавал ему внушительный вид. — Профессор. Феликс замялся. Он попытался собраться с мыслями. Но вся эта ситуация совершенно выбила его из колеи. Он бы не удивился, если волшебники внизу включили спортивный канал и сейчас попивают пиво, болея за Манчестер Юнайтед. Он совсем не был готов к такому общению с пленным. Слизнорт с удивлением обернулся к мальчику. На время он решил оставить свое занятие по распитию безалкогольных напитков: — Юноша, о нет, я уже давно не профессор. В голосе мужчины не было ни грамма волнения или страха. Словно его не заботило, что кто-то выхватил его из дома и усадил в это кресло в незнакомом месте. Гораций выражал только интерес, как будто Феликс наведался к нему в гости. Торнтон попытался сосредоточиться. Разговор будет совсем непростой. Он осознавал, что за такой светской беседой скрывается все то, о чем он так ярко представлял себе по пути сюда. Что Гораций прекрасно все понимает, как и знает, кто и зачем приволок его сюда. И совершенно точно знал, зачем здесь мальчик.***
Арону сложно было вернуться обратно и тем более заниматься учебой. Он постоянно думал о родителях. Кто бы ни был нападавший, мальчик не понимал почему именно они стали его целью. Мальчик также сильно переживал о судьбе отца. До сих пор никто не мог точно ответить на вопрос: что случилось с ним и где он находится? Арон с трудом находил в себе силы, чтобы общаться с друзьями. Тяжело ему было и реагировать на бесчисленные шутки Рона. Моргред понимал, что Уизли старается сделать как лучше. Но если Арону и становилось смешно, то это доставляло еще больше боли. Поэтому мальчик чаще желал остаться наедине со своими мыслями. Но только не сейчас. Мальчик спешил по коридору, не обращая внимания на возникающих по пути учеников. Он не слышал, о чем они говорили и не видел куда шли. Весь его разум пленила единственная цель - найти Гарри Поттера. Арону не требовалось лишний раз терзать молодой организм волнениями, его друг совсем не прятался, в отличии от него самого. — Гарри! Воскликнул Арон, едва сдерживая нетерпение. — Арон? Привет. Гарри был немало удивлен и в тоже время рад. Арон давно не проявлял инициативы общения, что его былое поведение теперь казалось нечто необычным. Но вскоре мальчик понял истинные причины такой перемены в настроении друга. — У нас отменили защиту от темных искусств... Это из-за твоего сна? — Арон не дал Гарри ответить на вопрос, мгновенно выпалив еще один, — Я видел, как мистер Грюм тоже куда то собирался. — Я не знаю, Арон. Но почему ты спрашиваешь? — А если там будет мой отец? Гарри не требовалось уточнять что это за место - «там». Он и сам предполагал, что Дамблдор заинтересуется местом, где находился неизвестный человек. Но Поттер не думал, что это может заинтересовать и Арона. — Гарри, я хочу пойти с ними, — устав от ожидания ответа проговорил Арон. — Арон, я не думаю, что тебе стоит со мной об этом говорить. Давай найдем профессора Люпина. Удача Арона не подвела его и в этот раз. Дети быстро нашли профессора, он как раз собирался уходить. Но это был последний случай, когда удача проявила такую щедрость. Ремус Люпин был непреклонен: — Арон, если там действительно находится твой отец, то будут и волшебники, что сбежали из Азкабана. Они не посмотрят на то, что ты ребенок. Думаешь всем станет от этого легче? На этот вопрос у мальчика не было ответа. Ремус быстро понял, что высказался более резко, чем предполагал, но он ни в коем случае не хотел подвергать ребенка опасности. Зная, что он теряет драгоценные минуты, Люпин наклонился к Моргреду: — Арон, я постараюсь сделать все возможное, чтобы твой отец не пострадал.***
Феликс уже час занимался «агитацией» бывшего профессора зельеварения Слизнорта. Именно кавычках, потому как Торнтон заметно отступил от возложенных на него планов. Молодой волшебник не мог удержаться и упустить такую возможность. Как только Гораций начал с ним диалог, он понял - это его шанс приблизиться к собственной цели. Но реальность редко выходит такой, какую мы ожидаем увидеть. Гораций Слизнорт по-прежнему сидел на своем удобном кресле, только теперь вместо кружки чая у него в руках были исписанные листы пергамента. — Все это интересно, — начал пленник, — Я вижу вы поняли почему нельзя так сильно перегревать крапиву... Но вы всерьез думаете, что сможете изменить аконитовое зелье? Феликс нервно взглотнул. Ему было неловко общаться со специалистом в данном вопросе. Сейчас он ощущал себя скорее школьником, чем взрослым: — Но почему нет? У меня же удалось изменить раздувающий раствор? — Юноша, — Гораций позволил себе тихий смешок, — вы ведь даже не знаете рецепта этого зелья... — внезапно волшебника озарила догадка, — О, или вы хотели узнать его от меня? Боюсь в этом я бессилен. Но даже, если бы это было не так, вам это мало поможет. Феликс не желал сдаваться, страх его не ушел, но его основательно потеснил гнев. Гнев на неудачу и на волка: — Но вы же сами видели мои записи. Быть может, если бы вы меня направили... — Да бросьте, — усмехнулся Гораций, — То, что я тут увидел... — он демонстративно взмахнул листами, — Совсем не впечатляет. Вы лишь в начале пути. Но все это игрушки. Вы не понимаете основ, действуете наугад и считаете, что этого достаточно? Зельеварение это сложная наука. И, боюсь, вы ничем не отличаетесь от остальных заурядных учеников, что мне приходилось видеть. Вы просите о помощи, но с моей точки зрения, это выглядит совсем иначе. Я не хочу работать за вас. Это был провал. Феликс невольно покраснел, совсем не ожидая услышать столько слов. Он, конечно, понимал, что слишком далек от мастеров зельеварения, но услышать такое напрямую было весьма обидно. Продолжать дальнейший диалог не было смысла. Гораций был уверен в своем решении и ни за что не согласится ни помогать Феликсу, ни тем более участвовать в делах темного лорда. Подтверждая мысли Торнтона, Слизнорт демонстративно потянулся за кружкой чая, возвращая листы бумаги обратно владельцу. Феликс медленно развернулся к дверям. Он не знал, что говорить. Да и на что сотрясать воздух, если все и так ясно. Торнтон потерпел поражение, Слизнорт победил. Один ноль в пользу старого волшебника. Только жар из-под мантии вернул Феликса обратно в мир из собственных мыслей. Поначалу он решил, что это непрекращаемый стыд мешает ему дышать. Пока не вспомнил о дневнике. Это был действительно артефакт, он прямо пылал во внутреннем кармане. Обжигая руки, Феликс кинул тетрадь на пол, вернув интерес Горация к происходящему. Дневник покрылся светом, из которого медленно вырисовывался силуэт. Давно знакомый Феликсу образ и уж куда более известный Слизнорту. — Том? — спросил он, не в силах сдержать дрожь в голосе. — Здравствуйте, профессор, — проговорил прозрачный силуэт Тома Реддла. — Приятно, что вы не забыли меня. «Тебе стоит приготовить чернила», - прозвучал голос в голове Феликса. Обычно Торнтон был яростно против такого вмешательства в его личное пространство, однако теперь, глядя на переменившегося Слизнорта, он быстро подчинился указаниям.***
— Что-то он долго... Повторил уже в пятый раз за вечер Долохов. Он вновь принялся к прогулке возле окон, одновременно ведя наблюдение и размышляя о неугодном ему волшебнике наверху: — И почему именно пацан должен говорить с пленником? — Остынь, Антонин, — отозвался Родольфус. — Ты сам знаешь, что это воля темного лорда. — И все же не нравится мне это... — Долохов резко остановился возле окна. — Ты слышал? — Что? — не понял вопроса Лестрейндж. — Хватит, уже... — Заткнись! — проворчал Долохов. Он быстро выхватил палочку, приближаясь максимально близко к стеклу. Еще немного и его глаз соприкоснулся бы с холодной поверхностью. Но Антонин мгновенно переменил направление движения, отпрянув от окна. — Проклятье! Родольфус не стал пререкаться с другом и последовал его примеру. Покинув диван, он побежал к входным дверям, готовясь к атаке. — Грюм здесь, — продолжил Антонин. Родольфус что-то невнятно произнес, но Антонину не требовалось слышать слова, чтобы понять, о чем подумал друг. Они действовали на одной волне даже спустя многих лет. — Как только они прогонят дементоров, то ринутся сюда, — начал Долохов, — попробуй задержать их, а затем аппарируй. — А как же Торнтон? — спросил Родольфус зачаровывая дверь. — Я займусь им, — разбивая стекло чуть слышно произнес Антонин. Из разбитого окна подул свежий ветер. Пожиратели смерти и не заметили, как на улице начинал собираться дождь. И теперь их лица окутал холодный воздух. — Авада Кедавра! — прокричал Долохов, вложив все силы в смертельное проклятие. Но его цель - Аластор Грюм - моментально ушла от удара. С невероятной ловкостью бывший мракоборец отскочил от зеленого луча света. Антонин выдал себя и перешел в защиту. Как раз вовремя Долохов успел зачаровать щит перед собой. Мощная вспышка рассеялась прямо на нем. Взрыв окутал входную дверь, заставив выругаться Родольфуса. В темноту он послал несколько заклинаний. Но судя по ответным ударам, все они не достигли цели. — Их слишком много! — прокричал Лестрейндж. — Нужно уходить! — Так уходи! — не выдержал Долохов. Жестом палочки он заставил диван взмыть вверх. И теперь используя его как барьер, продолжал вслепую атаковать Аластора. — Уходи, — повторил он, — Я заберу мальчишку! Родольфус нервно выругался, но послушался собрата. С сильным хлопком он удалился из помещения. Антонин не терял времени, он с силой направил диван в окно. Следом отправились стулья и даже холодильник. Волшебник все еще был слаб после Азкабана, но на простые заклинания его хватало. Истощение дало о себе знать, когда через обломки входной двери показался волшебник. Будь Долохов в форме, он бы не промазал и оборвал жизнь Ремуса. Но силы стремительно оставляли пожирателя смерти, выдавив из себя отталкивающее заклинание, он побежал на верх. С треском выломав дверь, Антонин сам не понял, как его плечо не сломалось от удара. Долохов сразу приметил свою цель. — Торнтон, давай дневник! Феликс крепче сжал темный артефакт, понимая к чему ведет неожиданный собеседник: — Перенеси нас. Антонин наставил палочку на мальчика, рука его еле заметно дрожала. Больше усталость мага выдавал мокрый лоб. — Не играй со мной... Остальные слова Антонина смешались с громким шумом, доносящимся снизу. Кто-то очень уж не церемонился и решил снести весь этаж. Напряженные мышцы Долохова дали ход. Он резко дернулся вперед, вытянув руку к заветной вещи. Феликс вовремя уследил за стремлениями противника. Торнтон выжал максимум из детской реакции, выпустив дневник в сторону. Антонин навалился всем телом на мальчика. Крепко сжав горло Феликса, он просипел: — Ты за это ответишь! Но Долохов не учел, что в комнате оставался еще один человек. Гораций осторожно поднял дневник с пола. Прикасаться к нему для волшебника было невыносимо тяжело. Слишком много воспоминаний пробуждал темный артефакт. — Эй, мистер, — Слизнорт старался, чтобы его голос звучал без волнения, — Вам нужно это? Антонин быстро переключил внимание, мгновенно забыв о существовании Феликса. Пока мальчик пытался отдышаться, Долохов медленно подходил к старику. — Феликс, беги! Успел крикнуть Гораций, прежде чем Антонин пустил заклинание в окно. Стекло разлетелось, но шума практически не было. Все произошло слишком быстро. Осколки даже не успели упасть, как Антонин выполнил следующее заклинание. Выловив из кучи летящих вниз острых предметов один, он направил его прямо в живот Слизнорта. Стекло проскочило через толстую ткань халата, вонзившись глубже в цель. Резкая боль заставила Горация потерять равновесие. Наконец, он отпустил дневник, позволив ему упасть раньше его самого. — Так-то лучше, — усмехнулся Долохов. Небрежно подхватив тетрадь, Антонин аппарировал. Шум снизу продолжался. Очевидно, кто-то из пожирателей, узнав о происшествии, решил испытать свои силы. На удивление у них неплохо получалось сдерживать наступление. Феликс кое-как смог подняться. Он слышал глухие хлопки. Такие же, как и тот, что произвел Долохов. Пожиратели смерти отступали. Феликс неровными шагами направился к Слизнорту. Даже в тусклом свете он заметил, как кровь пропитала его халат. Мальчик осторожно взял руки старика: — Зажмите здесь. Проговорил Торнтон спокойно. Он даже не удивился, что не чувствует волнения. Последние месяцы изменили его. За спиной послышались шаги. Кое-что все-таки не менялось. Сердце забилось в учащенным ритме, больно отдаваясь в ушах. Страх. Он был всегда. Но Феликс понимал, что уже ничего не сможет изменить. У него нет путей отступления. Он позволил себе медленно повернуться к источнику шума. Как он и предполагал, на него направили палочку. Удивительным было лишь то, кто это сделал. Северус Снейп в немалой степени разделил удивление своего бывшего ученика. — Торнтон? — спросил он, не в силах поверить своим глазам. Палочка опустилась ниже. «Что ж, по крайней мере меня не собираются убивать», - разум всячески пытал ободрить Феликса. — У него сильное кровотечение, — вместо ответа произнес Торнтон. Громкий хлопок раздался совсем рядом, застав врасплох всех присутствующих. Август Руквуд бешеными глазами окинул комнату и не глядя кинул заклинание в сторону Снейпа. Волшебник сам не понял, что колдовал. Его заботило лишь одно. Быстро схватив за руку Феликса, он успел только произнести: — Так и знал, что он тебя тут оставит! Прежде чем они оба скрылись с громким хлопком. Северус отбил заклинание. Но сделал это гораздо медленнее, чем обычно. Он будет себе не раз вспоминать эту ошибку. И каждый раз его будет преследовать лишь одна мысль: «Откуда я мог знать, что он будет здесь?». Но пока, Снейп занялся Слизнортом. Он попытался хоть как-то помочь старику. Северус не заметил, как ему составил компанию Альбус Дамблдор. Старый волшебник склонился над Горацием, приподнимая ему голову. Слизнорт закашлял от боли. Но в этот раз он сам причинял ее себе. Кровь обволакивала его губы, но раненный волшебник попытался произнести то, что хотел: — Альбус... это... был он... Это правда был он... — кашель мешал произносить слова. Язык утопал в кровавой пене. — Слизнорт, ничего. Побереги силы, — тихо произнес Дамблдор. Но Гораций снова проявил мужество, собрав слова в единую цепочку: — Альбус... О Мерлин! Альбус, что я наделал? Чувствуя, что это могут быть его последние слова, Гораций не смог выдавить из себя все слова раскаяния. Но все же этого хватило, чтобы отпустить на время борьбу и закрыть глаза, отпуская разум в бездну подсознания.