***
Арон пытался освободиться от цепкой хватки женщины, что вела его по коридорам. Темный лорд назвал ее матерью, но Арон даже спорить не хотел. Настолько все звучало нелепо. Сейчас его больше волновало в каком состоянии находится его отец. Его настоящий отец. Именно так он называл Лестера и со стойкой уверенностью не собирался ни с кем делить его звание. Белла не произнесла ни единого слова за весь путь. Лишь тихой украдкой, словно боясь ответного взгляда, она присматривала за мальчиком рядом с ней. Дни напролет, находясь в заточении она жила ради двух волшебников. И сколько бы радости ей не доставил визит первого, но ничто не могло сравниться с этой встречей. Она следовала по коридору короткими шагами, влача за собой настолько родное для нее существо. Она и подумать не могла, что кто-то сможет превзойти в ее сердце темного лорда. Пусть мальчик и выглядел совсем не так она представляла. Хоть он и слишком походил на врагов и других немощных волшебников. А кто-то мог бы и вовсе сказать, что он жалок. Но Беллатриса была уверена, что сможет направить дитя на истинный путь. Ведь это у него в крови. И как бы люди не старались, а хищник всегда хочет мяса. Глаза ее загорелись. Подогреваемые новыми событиями ее мечтания обрели новую силу. Она не могла остановиться. Все новые идеи поглощали остатки ее разума, заставляя растянуть кривую улыбку в половину лица. Улыбку, которая пугала гораздо больше ее гнева. Арон потерял тщетные попытки высвободить руку. Колдунья слишком крепко держала его, что кисть давно затекла. Словно она была окована в узкие наручники. Борьбу он оставил и из-за того, что ведьма передвигалась очень быстро. Она прекрасно ориентировалась в бесконечных проходах замка, в то время как Арон окончательно потерялся в пространстве. Однако очень скоро все проблемы были решены. Лестрейндж резко отпустила мальчика, уткнувшись в дверь. Она еще раз взглянула на Арона, словно что-то оценивала, прежде чем отворить деревянную преграду. Наконец мысли в ее голове выстроились в определенный лад, и она резким взмахом палочки открыла проход, театральным жестом не забыв пригласить спутника пройти вперед. Арон мгновенно позабыл о волшебнице. Сердце его учащенно забилось, а когда он увидел мирно сидящего на краю кровати отца, оно готово было вырваться наружу. Мальчик сразу забыл о месте, в котором находился, как и о словах безумного волшебника, все это было не важно. По крайней мере сейчас. С детским нескрываемым восторгом он бросился в объятия Лестера. Вот только мистер Моргред не протянул руки на встречу сыну. Он медленно отстранил ребенка на вытянутые руки. Арон непонимающе взглянул на отца. Его серьезные глаза говорили сам за себя - ужас еще не закончился. На минуту, мальчику показалось, что выражение лица Лестера смягчилось, но лишь на минуту. Когда мужчина заговорил, взгляд его смотрел сквозь ребенка. — Арон, что ты здесь делаешь? Меньше всего бывшему гриффиндорцу хотелось сейчас объяснять это, все внутри протестовало ответу. Мальчика все еще одолевали чувства, он еще не достиг возраста, когда мог бы их контролировать. Желание почувствовать вновь тепло отца сменилось горькой обидой от его холодного вопроса. Еле сдерживаясь, он все же нашел в себе силы сказать: — Я искал тебя... Когда тебя похитили, я... — Где Дафна? — перебил его Лестер, быстро потеряв интерес к предыдущему вопросу. — Мама... — пытаясь собраться с мыслями, медленно продолжил Арон, — Мама в больнице. Когда на вас напали... Лестер мгновенно сократил дистанцию между ними сыном. Его руки крепко схватили мальчика за плечи. Арон сравнил хватку с руками темного лорда, но сразу решил отогнать это воспоминание подальше. Отец же снова перебил юного волшебника: — С ней все в порядке? — Она была в тяжелом состоянии, когда ее нашли. Но сейчас маме намного лучше. Целители говорят, что скоро полностью ее вылечат. Арон почувствовал, как руки отца ослабляют нажим. Мальчик непроизвольно выдохнул. Теперь он узнавал отца. Ему и самому становилось легче при виде того, как мускулы на лице Лестера расслабляются. Моргред старший действительно выглядел расслабленным. Казалось, он только сейчас осознал кто перед ним. Лестер улыбнулся ребенку, вернув мальчику уверенность. Руки отца медленно поднимались выше, делясь теплом, исходившем от ладоней. Так продолжалось недолго. Пока он не достиг шеи. Напряжение в мужчине вернулось, все мускулы его тела разом напряглись. В том числе и пальцы, которые крепко сцепили горло мальчика. Арон не мог дышать. Но не от ловушки, в которой был заперт. А от страха и внезапности перемены настроения отца. Переменилось и его лицо. Улыбка, что пробудилась на его лице секунду назад, бесследно исчезла. Как-будто ее и не было никогда. Лоб покрыли многочисленные морщины, вызванные от резких движений бровей в недружелюбную форму. Но самое страшное было в глазах. Теперь они сквозили не холодом и в них виднелся не пустой взгляд. Напротив, глаза были ясны и наполнены яростью. Лестер усилил нажим и теперь Арону стало сложнее дышать именно из-за хватки. — Это все из-за тебя! — прорычал Лестер. — Из-за тебя мы не смогли жить нормальной жизнью. В тот день, когда тебя всучили нам как щенка, я знал - все кончено. Дафна всегда щепетильно относилась к животным. Вот и тогда не устояла. — Па... Не успел договорить Арон, как Лестер с еще большей силой надавил на горло, прекратив дальнейшие попытки выпустить воздух из гортани. — Даже не смей! — Арон с ужасом заметил, как изо рта отца стекает слюна, как у бешеного животного. — Не смей называть меня так! Я тебе не отец! И никогда им не был! Будь у меня шанс, я бы засунул тебе обратно в руки этого старого прохиндея и жил бы спокойно! — Лестер часто дышал, как будто только вынырнул из воды. Его легкие горели, но требовали все новой порции кислорода. — Но знаешь что? Не поздно все изменить! Казалось, нажим нельзя еще больше усилить, но очень скоро Арон понял, насколько он был не прав. Еще чуть-чуть и он бы почувствовал, как его горло просится наружу. В глазах у мальчика потемнело, но он успел заметить слабую вспышку на отце. Тот немедленно разжал руки и свалился на пол. — Я думаю довольно, — захихикала Белла сзади. — Пусть поспит немного. Позже, вы можете поговорить вновь. — Что... что вы с ним сделали? — пытаясь откашляться кое-как прошептал Арон. — Маглы такие хрупкие, — вновь не сдержала смех Лестрейндж. — Мы лишь закрыли его в этой комнате, а он совсем разнервничался. Наверное накопилось, да? — она с издевающимся видом села напротив мальчика. — Другое дело волшебники. Ты должен благодарить судьбу, что ты родился магом. Будь ты маглом, твое тело не выдержало бы этой встречи, и лежал бы сейчас как он, — она пристально посмотрела своими темными глазами в лицо Арона. Ее мимолетная серьезность быстро рассеялась, уступив место безумной улыбке, — Только совсем мертвенький. Ее дикий смех разлетелся далеко за пределы комнаты, распространяясь в темноте коридоров замка.***
За все то время, как Феликс покинул Хогвартс он успел забыть какого это - варить зелья. Насколько этот процесс увлекает и затягивает с головой. Все чувства волшебника отошли на задний план, оставив лишь неутихаемый азарт. Пламя огня беспощадно обугливало толстые стенки котлов. Костры давно горели под действием магии, ведь никакое горючее не способно было заставить их работать в таком небольшом помещении столько часов подряд. Хоть мальчик и бегал по всему помещению, то добавляя ингредиенты в котел, то занимаясь обработкой и подготовкой новых составляющих, он не чувствовал усталости. Процесс поглотил его полностью. В такие минуты Феликс ощущал себя на своем месте. Он видел свою значимость в этом мире. Хотя оба зелья были направлены на причинение вреда, но волшебник давно вышел из того возраста, когда грани добра и зла можно было четко разделить между собой. Помешивая горячую субстанцию в одном из котлов, Феликс сверился с записями. Наступал самый важный шаг в его задаче. Если в зелье лорда он не планировал использовать больше своих волшебных сил, чем считал необходимым, то для своего проекта он хотел подстраховаться. Нужно было убедиться, что даже второстепенный ингредиент сможет проявить свои свойства в растворе. А для этого его нужно было подтолкнуть. Как и прежде, ему нужна была помощь. Феликс сделал паузу. Он обратился к выходу из помещения. Дверь давно была распахнута настежь. Пары и общая температура давали о себе знать. Волшебник не рассеивал сопутствующие эффекты от зельеварения. Не только чтобы не тратил сил. Это служило отличным обозначением, что он работает над заданием лорда. Что его не нужно проверять. Да и вряд ли кто-то захотел бы сунуться в пропахшую реагентами комнату. Но, все же, у Феликса был наблюдатель. Именно к нему мальчик и подошел. Удивительно, но даже находясь с одной стороны на сквозняке, а с другой под жаром, исходящим от котлов, Джагсон не просто чувствовал себя хорошо, но и умудрился уснуть. Особенно вызывала недоумение у Феликса его поза. Старый волшебник устроился на краю потрепанного стула, бессознательно балансируя непостижимым образом на двух ножках шаткой конструкции. — Джагсон, — дернул его за мантию Феликс. — У... а... — медленно приходил в себя пожиратель смерти. Видимо пары все же оказывали на него воздействие. — Ты закончил? — видимо окончательно просыпаясь, он испуганно замотал головой из стороны в сторону. Но то, что он искал еще не проявилось. Ночь также оставалась темна, и луна еще не скоро собиралась освятить здешние места. — Времени у тебя не много. — Еще нет, мне нужна твоя помощь, — Феликс махнул в сторону котла. Последнюю фразу волшебника он оставил без внимания. Он и сам знал сколько времени осталось перед тем, как он снова уступит место зверю. — Сам тащи свои ящики, тебе полезно, — протирая глаза пробормотал Джагсон. От незапланированного движения его организм на секунду потерял равновесие, но вовремя вернулся в прежнее состояние балансирования на старом стуле. — Мне нужна помощь не с ящиками, — наставническим тоном произнес Феликс, словно разговаривал с ребенком, — Для варки зелья нужна магия. В этом мне нужна твоя помощь. — Не буду я тебе ничего помогать, — воспротивился от проявления хоть каких-то действий Джагсон. — Хорошо, — не стал спорить мальчик, чем вызвал победную улыбку на лице собеседника. Однако дальнейшие слова напрочь разбили все настроение пожирателя смерти. — Тогда зелье готово. Можем сообщить лорду. Джагсон без слов поднялся. Также молча он выполнил просьбу мальчика, попутно разбирая себе под нос мысли о том, как изменилось время и что нынешнее поколение совсем не то, что раньше. Старый волшебник совсем не хотел показываться на глаза темному лорду, по замку давно разнеслись слухи о том, что их повелитель в гневе. Вот только от чего злиться подопечный не понимал, поэтому приложил все усилия, чтобы хоть как-то услужить лорду, вложив все силы в зелье мальчика. Он не знал, что улыбка мальчика и его радостное настроение впоследствии совсем не означало, что тот разделяет стремление на подобное рвение в помощи делу темного лорда. Поэтому, когда зелье наконец-то было готово. По-настоящему готово, старого волшебника не смутило, что мальчик решил задержаться в комнате с котлами, пока он отправился запирать оборотней. Он прекрасно понимал, что зельеварение процесс непростой, и сам хорошо помнил, как старался следить за готовкой зелья. Старался сделать его идеальным. Но Азкабан давно поглотил все его стремления на этот счет. Впрочем, долго Феликс не отсутствовал. Он прибыл к Джагсону, когда тот только начал закрывать первого оборотня. А что удивило и даже польстило пожирателю смерти, так это то, что молодой волшебник предложил свою помощь. «Наконец-то малец принимает, кто он есть», - лишь подумал тогда Джагсон. Но все проверил, чтобы мальчик сделал все как надо. Феликса же не волновало, что за ним тщательно наблюдает волшебник, как и не волновало его и как отреагируют на его действия оборотни. Сейчас его беспокоило время. Оборотни знали, что сопротивляться бесполезно, они послушно ступали в свои камеры. Правда не упускали возможности напомнить Феликсу какой он человек для них. Весьма в разнообразной форме. На что Феликс молча закрывал дверь на засов и продолжал пленить оставшихся людей. Так продолжалось, пока не остался один оборотень. Не считая его самого. Когда пленник послушно направлялся к себе в камеры, Феликс жестом указал ему сменить направление: — Переночуешь сегодня в моей, — тихо сказал он. — Думаешь ты сделал мне этим одолжение? Решил поделиться своими роскошными апартаментами, чтобы мы забыли, что ты делаешь? — не выдержал оборотень. Феликс не отвечал, пока не открыл камеру. Он позволил пройти заключенному вперед прежде, чем говорить: — Как видишь, "апартаменты" мои ничем не отличатся от ваших. Времени у нас мало, пока Джагсон не заинтересуется заминкой, — Феликс достал флакон из внутреннего кармана мантии. Видя брезгливое выражение лица собеседника, он продолжил, — Это твой ключ на свободу. Можешь мне не верить, но... Либо этот кошмар, либо моя помощь. Меня не радует, что сейчас происходит. И будь у меня больше времени, я бы никогда подобного не сделал. Я лишь хочу, чтобы ты поверил... Феликс не договорил. Громкий поток ругани перекричал его длинную речь. Волшебник понимал, что времени от этого у него остается меньше. Джагсон может прийти на «помощь». Мальчик достал палочку, требуя, чтобы его выслушали: — Я обещаю, что после того, как ты выпьешь это я сделаю все возможное, чтобы освободить остальных. Ответа он дожидаться не стал. А просто запер затвор и поспешил занять свободную камеру. Феликс не знал, выпьет ли оборотень его зелье. Но чувствовал стыд, за то, что он вообще решил это сделать. Назад пути не было. Впрочем, как и всегда.***
Утро для Феликса началось с оглушительного шума вокруг. Звериные чувства только-только начинали угасать, поэтому мальчик хорошо слышал крики снаружи камеры. Очень скоро дверь, скрывающая его от происходящего, открылась. На пороге стоял Джагсон. В руке его была зажата палочка. Феликс удивился виду пожирателя смерти: руки его дрожали, дыхание было настолько сильным, что потоки воздуха долетали до мальчика. — Что случилось? — задал вопрос Феликс. — Не знаю. Я плохо знаю оборотней. Мне нужна твоя помощь. Джагсон указал направление, пропуская Феликса вперед. Мальчик заметил с какой опаской на него смотрит волшебник, попутно оглядываясь на запертые камеры. — В чем дело, Джагсон? — попытался успокоить волшебника Феликс. — Сам взгляни. Я думал, вы только ночью такие. Феликс посмотрел вслед за палочкой Джагсона. С предательским комом в горле он направился к источнику страха волшебника. Конечно, что еще могло его так напугать, как не камера, в которую он отправил последнего оборотня. Феликс ожидал увидеть все, что угодно. Труп, ужасные последствия интоксикации, кровь на стенах или еще что похуже. Но не это. Правда труп там был. Вот только не человека. Глядя на неподвижного оборотня, омываемого лучами дневного света через маленькое окошко в камере, Торнтон услышал голос Джагсона позади: — Я проверил остальных. Они превратились обратно. Не слышал никогда ни о чем подобным. Я еле успел его убить. Представляешь, если бы он вырвался? — Он был жив? — удивился Феликс. — Конечно жив! Если они все... — Джагсон замолк, уставившись на Феликса. Понимая, в какую сторону идут мысли волшебника, Феликс медленно отворил дверь камеры. Он обошел труп оборотня и медленно наклонился к одной из стен. Затем поднял руку с зажатой в ней флаконом, демонстрируя находку Джагсону. — И что это значит? — непонимающе спросил пожиратель смерти. — Это значит, что зелье лорда готово, — тяжело вздохнул Феликс.